других гомеровских местах археологи обнаружили тысячи глиняных табличек с
неизвестными письменами. Полвека бились над ними, но расшифровать не
смогли. А Майкл сумел это сделать. "Илиада" получила историческое
подтверждение.
- Я полагаю, не может быть сомнений, что названный тобой Вентрис с
юности посвятил себя древним языкам или превзошел всех как историк?
- Нет: он был архитектором! И это лишний раз подтверждает, что
архитектура - не профессия, а определенное состояние духа. Истинный
архитектор отличается богатейшим духовным миром, интересуется всем, что
происходит вокруг него, не замыкается в узкой мещанской скорлупе.
Простите, Марк, я увлекся, - оборвал себя Ле Корбюзье.
- Я согласен с тобой, Корбю, и считаю, что главное для архитектора
состоит в том, чтобы найти настоящий путь для обретения истины. Майкл
Вентрис нашел свой путь. Скажи мне, прошу, что было затем с этим
одареннейшим человеком?
- Через три с половиной года после своего открытия, - вымолвил
Корбюзье, - он погиб в автомобильной катастрофе. Я вспоминаю свою
студенческую юность, тогда мостовая целиком принадлежала пешеходу: на ней
можно было стоять, разговаривать, петь. Мимо тихо проплывали омнибусы,
влекомые лошадьми.
- Вижу картину, создаваемую твоей мыслью...
- Но вот появился автомобиль. И за каких-нибудь несколько лет человек
стал похож на затравленного зверя, в городах словно воцарился панический
вопль: "Спасайся кто может!" Лавина машин, хлынувшая в коридоры улиц, -
взрывчатка, брошенная в топку.
- Постой, - поспешно перебил Витрувий. - Ты, быть может, оговорился,
упомянув о "лавине машин"? Что такое машина, чем она разнится от орудия и
о происхождении и необходимости ее - обо всем этом я исчерпывающе сказал в
своем трактате. Не будешь же ты оспаривать, что машина есть сложное и
связное сочетание соединенных вместе деревянных - слышишь, Корбю,
деревянных! - частей, обладающее огромными силами для передвижения
тяжестей. Действует она посредством круговращения, основанного на
искусстве. Разве не так? О какой же л а в и н е машин может идти речь?
- С тех пор как вы написали свой бессмертный трактат, Марк, -
почтительно и твердо произнес Корбюзье, - прошли тысячелетия. Не знаю,
какой стала машина сейчас, а в мое время... Смотрите же... Вот
водоотливная машина Георга Агриколы*, построенная спустя полтора
тысячелетия после вас. Большая часть ее деталей - не из дерева, а из
железа.
_______________
* Немецкий ученый (1494 - 1555).
Витрувий смутился:
- Ты доказал мою неправоту, и я не премину как можно быстрее признать
это. Действительно, и водоподъемная машина Ктесибия* делалась не из
дерева, а из меди. В ее основании ставили цилиндры с трубками, гладко
выточенные на токарном станке... К тому же это не единственная машина,
изобретение которой приписывают Ктесибию.
_______________
* Древнегреческий механик-изобретатель (около II - I вв. до н.
э.).
- Вы собирались упомянуть о водяных часах - клепсидрах?
- Ты хочешь сказать, Корбю, что это тоже машина?
- Именно. И о доме можно сказать: машина для жилья. Просто мы
вкладывали в понятие "машина" гораздо более широкое содержание, чем вы,
римляне. Смотрите: вот паровая машина. Ее маховик приводится в движение
расширяющимся паром. А это прообраз автомобиля - паровая повозка Кюньо*.
За нею паровоз, пароход, дирижабль, самолет, ракета. Автомобили вы уже
видели... Теперь станки, подъемные краны, экскаваторы... Хватит, пожалуй?
Хотя нет, вот еще одна машина - вычислительная.
_______________
* Никола Жозеф Кюньо (1725 - 1804), французский изобретатель.
- Мы пользовались для вычислений счетными досками - абаками, не от
них ли она происходит?
- Как человек от простейших одноклеточных организмов. Судите сами,
Марк: машина способна решать одновременно десятки математических задач,
причем самостоятельно, без подсказки человека, и делает в секунду тысячи
вычислений...
- О, Юпитер! - подавленно воскликнул Витрувий. - Поистине машина
позволяет победить природу там, где эта природа побеждает нас... Не
руководствуйся ум наш искусством, сил человеческих было бы недостаточно,
чтобы придумать и изготовить столь могущественные машины. Но продолжай,
прошу тебя.
Корбюзье положил руку на плечо Витрувия:
- Смотрите: машина сверкает перед нами полированными стальными
дисками, сферами, цилиндрами. Она вызывает в нас душевное волнение, и
одновременно в нашем сознании возникает множество ассоциаций: эти диски и
сферы чем-то напоминают нам божества Древнего Египта или Конго.
Витрувий заговорил нерешительно:
- Только не сердись на меня, Корбю, за то, что решаюсь сказать тебе.
Ты не веришь в бессмертных богов, но обожествляешь машины. Когда ты
говоришь о них, в речи твоей различаю я то страх, то преклонение. Ты
испытываешь к машине либо избыток веры, либо приступ неверия, переплетаешь
симпатию с неприязнью.
- Наверное, это действительно так, - признал Ле Корбюзье. - Наш век
противостоял четыремстам предшествующим векам. Предписывая свои условия
нашему образу жизни, заставляя ум принять определенную систему правил,
машина раздвинула рамки нашей жизни, вырыла пропасть между поколениями.
Перед этой пропастью я и остановился поразмыслить: нужно молиться или
проклинать?
- Жизнь сделалась для вас трудной?
- Стремительной, бурной, суровой, нередко - непосильной. Наша эпоха
не допускала расслабления. Она утверждала себя в действии. Страсть к
точности, доведенной до степени некоего идеала, поиск совершенства во всем
- вот ее главная черта.
Витрувий сказал с волнением:
- Но это же, уверяю тебя, прекрасно! Великой мощи достигла твоя
эпоха!
- Эта мощь напоминает грозовой поток, сметающий все на своем пути. У
потока нет русла... Казалось бы, человек должен преисполниться какого-то
особого энтузиазма. Но этого не происходит. Возникает лишь ощущение силы,
удовольствие от своей причастности к этой силе, к этой мощи. Но оно
съедаемо страхом за будущее. Гигантская, всесокрушающая, жестокая эволюция
сожгла все мосты между нами и прошлым.
- Но - не будущим?
- Оно было омрачено безрассудной подготовкой к войне. У нас это
называлось гонкой вооружений.
Витрувий нахмурился:
- Войны омрачали и нашу жизнь. Но какую пользу принес человечеству
своей непобедимостью Милон Кротонский* или другие подобные ему победители,
кроме той, что, пока были живы, они славились среди своих сограждан?
Наставления же Пифагора, Демокрита, Платона, Аристотеля и прочих мудрецов
приносят свежие и цветущие плоды не только их согражданам, но - всем
народам. И те, кто с юных лет насыщаются этой обильной умственной пищей и
достигают наивысшей мудрости, учреждают в государствах добрые нравы,
справедливые права и законы, без чего ни одно государство не в состоянии
достичь благополучия.
_______________
* Вот что сказано о нем в "Брокгаузе и Ефроне": "Знаменитый
греческий атлет (ок. 520 до н. э.)... Он шесть раз оставался
победителем на олимпийских играх и несколько раз на пифических... В
битве против сибаритов он, со львиною шкурою на плечах и с палицей в
руках, в подражание Гераклу, шел во главе своего ополчения".
- Всю необычайную мощь нашей эпохи, - горячо проговорил Ле Корбюзье,
- я пытался мобилизовать на дело мира - на строительство жилищ. Горячке, в
которой билось наше общество, надо было противопоставить жизнь. Пушки,
снаряды? Увольте! Жилища? Пожалуйста! Война - порождение нищеты и
тщеславия - для меня бессмысленна. Она не смогла бы найти сторонников,
если бы общество направило свои силы на осуществление основной жизненной
задачи - создание жилищ.
- Ты ставил перед собой благородные цели, Корбю.
- Я и мои единомышленники понимали: глубоко потрясенная общественная
машина нуждается в переделке поистине исторической, иначе ее ждет гибель.
Золотая латынь Витрувия зазвучала с особой торжественностью:
- Умы подобных тебе, сами по себе обращенные ввысь, поднимаясь по
ступеням истории, достигают того, что заставляют потомство сохранять в
памяти на веки вечные не только их мысли, но и облик. И с трепетом, поверь
мне, Корбю, люди будущих поколений припадут к роднику твоих мыслей.
- Спасибо, Марк... Отвечу словами Гильвика:
Вечности
Мы не утратили.
Нам другого
Скорей не хватало:
Мы не умели претворить ее в будни,
В луга, облака,
В слова и поступки,
Понятные людям.
А теперь
Нам вдруг стало ясно,
Что вечность - мы сами.
__________________________________________________________________________
Плонский А. Ф.
П39. Плюс-минус бесконечность: Рассказы, фантастика, повести /
Вступ. статья А. Казанцева; Худож. А. И. Сухоруков. - Краснодар: Кн.
изд-во, 1986. - 332 с.: ил.
Автор - ученый, выпустивший около двадцати книг специального и
популяризаторского характера. В сборник вошли повести и рассказы,
написанные в ключе научной фантастики.
Тираж 15 000. Цена 1 р. 30 к.
Рецензент С. С. Гагарин
Художник А. И. Сухоруков
ИБ © 1438
Редактор Ю. Г. Макаренко
Мл. редактор М. А. Черкашина
Художественный редактор Ю. М. Бабак
Технический редактор Л. В. Терещенко
Корректоры Г. А. Балышева, Т. В. Федорова
__________________________________________________________________________
Текст подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 26.08.2002
О найденных в тексте ошибках сообщать по почте: vgershov@chat.ru
Новые редакции текста можно получить на: http://vgershov.lib.ru/
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг