фразой: "Не дайте бесследно исчезнуть нашим... нужны всему... во Вселенной".
- А почему не умножили число выборок, не продолжили прием? Сообщение
наверняка периодически повторяется!
- "Поиск" вышел из остронаправленного луча.
- Так что же вы... Надеюсь, засекли угловую координату Гемы?
Занг обиженно нахмурился.
- Засек, и с высокой точностью! Сколько ни сканировал "Поиск", нащупать
вакуумный луч вновь так и не удалось.
12
Поединок
Джонамо получила приглашение - не вызов, именно приглашение! - от
Председателя Всемирного Форума - честь, которой удостаивались немногие. До
этого она даже не представляла, как выглядит Председатель. Для нее он был
чистейшей абстракцией, деталью общественного механизма, пусть и очень
важной, но деталью. Однако за ней скрывалась человеческая личность. И если
рабочие функции Председателя ни для кого не составляли тайны, то сам он
оставался как бы за плотным занавесом. И заглядывать за него было не
принято.
Обдумывая причину необычного приглашения, Джонамо вспомнила то, что
знала о Председателе. Его не избирали в обычном понимании этого слова. За
него, как за человека, носящего конкретное имя, не голосовал никто. Заняв
свой пост, Председатель вообще лишился имени...
По существу, граждане Мира заказали компьютерам главу Всемирного
Форума, как заказывали информацию или вещи. Каждый высказал мнение, какими
качествами должен обладать будущий Председатель. Джонамо тогда еще не
достигла совершеннолетия, а то бы ответила на вопрос компьютера так: "Я
хочу, чтобы у него были доброе сердце и могучий ум". Но ее не спросили.
Большинство сочло, что Председателем должен стать обыкновенный человек,
способный понять нужды обыкновенных людей и наделенный их лучшими
качествами. Не вождь и не гений, а просто человек, пока еще не связанный
семейными узами. Последнее условие только на первый взгляд могло показаться
странным: ничто не должно было мешать становлению Председателя.
Джонамо знала, что дисперсия личностных мнений по вопросу о качествах
Председателя оказалась минимальной, и для компьютеров не составило большого
труда выбрать индивида, наилучшим образом удовлетворяющего выдвинутым (в
числе прочих и им самим) требованиям.
Выбор считали удачным. Но в представлении Джонамо Председатель
оставался обезличенной фигурой. И сейчас она казалась себе столь же
обезличенной пешкой, которую ожидает поединок с заранее предопределенным
исходом.
Так размышляла Джонамо, поднимаясь по мраморной лестнице старинного
особняка, традиционно служившего председательской резиденцией.
- Я поклонник вашего дарования, - почтительно произнес моложавый седой
человек, выходя навстречу.
- Вы? - изумленно воскликнула Джонамо. - Простите, я видела вас на моем
концерте... Но тогда вы сказали...
- Кстати, это была наша вторая встреча. Вспомните Оультонский
заповедник, лисенка, гонар...
- Вот уж не думала...
- Да, пути судьбы неисповедимы, банальная истина! Я рад встретиться с
вами снова. Здесь, где ничто вам не угрожает.
- Кто знает, - улыбнулась Джонамо.
Председатель усадил ее в глубокое кожаное кресло, очевидно,
предназначавшееся гостям. Сам сел напротив.
- Люблю старину, - пояснил он, уловив удивленный взгляд гостьи.
- Даже на работе?
- У меня нет другого дома.
- Простите мою неосведомленность.
- Нередко во мне видят... что-то вроде компьютера в человеческом
облике, - с горечью проговорил Председатель. - А компьютеру неведомо, что
такое родной дом.
- Вы одиноки, - утвердительно произнесла Джонамо.
- Как и вы. Я догадался об этом еще в Оультоне, а во время концерта
утвердился в своей догадке. Так играть, как играете вы, может только очень
одинокий человек. Одиночество наделило вас магической властью над людьми. И
она меня пугает.
- Я не употреблю ее во вред людям.
- Не зарекайтесь. История учит, что власть, сосредоточенная в руках
одного человека...
- Вы говорите всерьез? - изумилась Джонамо.
- Более чем, - кивнул Председатель.
- Очень жаль. Значит, вы ничего не поняли в моей игре.
- Ошибаетесь. Язык вашего творчества понятен всем, в том числе,
разумеется, и мне. В нем нет места фальши и недоговоренности. Он не
нуждается ни в переводе, ни в пояснениях. В этом его сила.
- Думаю, не только в этом, - задумчиво промолвила Джонамо. - Но так или
иначе спасибо за комплимент.
- Сегодня я меньше всего расположен к комплиментам.
- Вы сказали, что мое творчество правдиво. Для меня это высшая похвала.
- Пусть будет так. Но беда в другом. Вы превращаете искусство в орудие
пропаганды. Между тем искусство и политика суть разные вещи.
- Хотите сказать, что они несовместимы?
- Нет. Но у них различные цели.
- Я делаю то, что диктует мне сердце, - сдержанно возразила Джонамо.
Председатель встрепенулся.
- Браво! Не ум, не рассудок, а сердце! Иных слов я от вас и не ожидал.
- Женщина мыслит сердцем. Впрочем, откуда вам это знать!
- Вы умеете быть жестокой... - не сразу нашелся Председатель. -
Возможно, я заслуживаю такого отношения. Но разговор не обо мне, а о вас и
вашем искусстве.
Джонамо уловила жесткие нотки в голосе Председателя.
- Это я понимаю, - сказала она с оттенком иронии.
- Тем лучше. Потому что при всей неоспоримой значительности вашего
творчества, а может быть, именно поэтому оно источник подлинной смуты.
- Выходит, я возмутитель спокойствия? - спросила Джонамо, уже не
стараясь скрыть сарказм.
- Совершенно верно. Ваша игра приносит вред хотя бы тем, что вселяет в
души смятение, вызывает брожение умов. Это я испытал на себе. Слушая вас,
начинаешь жаждать поединка с жестокими великанами. Но мы-то знаем, что
великаны суть всего-навсего ветряные мельницы.
Джонамо, не мигая, смотрела Председателю в глаза, и тот, не выдержав,
отвел взгляд.
- Да-да... ветряные мельницы, - повторил он. - А великаны остались в
прошлом.
- Вы правы. Великаны остались в прошлом... И тем это страшнее.
- Не понял...
- И вряд ли поймете.
Наступило неловкое молчание. Председатель сделал неуловимый жест, и на
столике перед ними появились чашечки кофе и конфеты.
- Хотите подсластить пилюлю? - дерзко поинтересовалась Джонамо.
- О чем вы? - с поразившей ее дрожью в голосе произнес Председатель.
Его холеное, тщательно выбритое лицо с гладкой, не по возрасту, кожей
как-то сразу посерело, покрылось налетом усталости. Таким он был, когда
подбежал к ней с криком: "Вы живы?" Джонамо показалось, что она видит
ссадину на его лбу. Он быстро тогда загородился маской уверенности,
невозмутимости, спокойствия, которую привык носить при посторонних. Но
несколько мгновений оставался самим собой, как сейчас. Ей стало даже жалко
этого, судя по всему, незлого человека. Так ли уж он виноват, что не может
преодолеть сложившийся стереотип мышления? Тот стереотип, с которым она
борется своим искусством!
"Не вождь, не гений..."
- Не кажется ли вам, - нарочно растягивая слова, чтобы они не опережали
мысли, проговорила Джонамо, - что наше общество... как бы стерилизовано?
- Что вы хотите этим сказать? - ответил вопросом на вопрос
Председатель, но уже без боли, даже с признаками заинтересованности.
- Человеческие чувства, характеры, убеждения нивелированы. Среди людей
почти не осталось по-настоящему добрых, хотя нет и злодеев. Ни смельчаков,
ни трусов! В основе любого поступка - рациональность. Все подчинено
компьютерным расчетам, и любовь тоже!
Ей бросилось в глаза, что Председатель вздрогнул. Это прибавило
уверенности.
- Машины, машины, машины... - с напором продолжала Джонамо. - Ах, они
такие безотказные, такие безошибочные и всемогущие! Что бы делало
человечество, не будь их! Спросите любого: "Способны ли вы совершить
подвиг?" - наверняка услышите в ответ: "А зачем? Ведь есть же роботы!"
Председатель заговорил с неожиданной твердостью, точно слова Джонамо
возымели обратное действие.
- Вы слишком молоды, чтобы правильно судить об этом. Сколько выстрадали
люди за свою полную потрясений историю! Рисковать их сегодняшним
благополучием никто не имеет права. Из сказанного вами можно сделать вывод,
что устранение войн, болезней, классовой и национальной розни было ошибкой.
Что безотказные машины в пределе своем вредоносны. Но это же абсурд!
- Не нужно истолковывать мои слова превратно, - запротестовала Джонамо.
- Я имела в виду другое. Нельзя допустить, чтобы техническая цивилизация
уничтожила духовные ценности и само представление о прекрасном. Что есть
прогресс? Только ли развитие техники? Только ли рост благосостояния? А
человек, о его духовном величии вы позаботились? При вашем попустительстве
он все более превращается в бездумного потребителя!
- Постойте, - поразился Председатель. - Вы знакомы с теорией
дисбаланса?
- Первый раз слышу.
- А имя Стром вам о чем-нибудь говорит?
- Ровным счетом ни о чем. Кто он?
- Что-то невероятное... - прошептал Председатель, так и не ответив на
вопрос.
Он был ошеломлен. Люди, находившиеся на противоположных полюсах - науки
и искусства, - даже не знавшие друг друга, каждый по-своему говорили об
одном и том же!
Человек без имени - Председатель Всемирного Форума - склонился к
Джонамо и бережно коснулся ее руки.
- Какие холодные у вас пальцы... И какие тонкие...
- Так что вы от меня хотите?
- Не знаю. Пока ничего не знаю. Мне нужно время, чтобы осмыслить наш
разговор. Мы его еще продолжим...
Когда через месяц Председатель пожелал встретиться с Джонамо вновь,
оказалось, что ее нет на Мире.
13
Сумерки богов
Обдумав слова Председателя, Джонамо распознала в них искреннее
беспокойство за судьбу человечества. И в этом они были, бесспорно, не
противниками, а единомышленниками, только одну и ту же цель трактовали
по-разному. Кто же из них прав?
В эти дни она с еще большим вдохновением предавалась музыке. Ее игра
становилась все более раскованной, импровизационной, психологически
отточенной. И не Джонамо исполняла музыку, а музыка исторгалась из ее души,
все чаще минуя сознание.
При первом прикосновении к клавишам пианистка переставала принадлежать
себе. Она не ведала, что именно будет играть, да и не было у нее разученных,
повторяющихся хотя бы единожды вещей. Джонамо даже не прислушивалась к
звукам, они лились сами собой. Перед ней раскрывался совершенно особый, не
имеющий обыденных аналогов чувственный мир с неожиданными, глубокими,
полными дотоле неразгаданного смысла образами. И смысл этот становился ей
ясен, обогащал ее высшей мудростью.
Разговор с Председателем еще более обострил и без того феноменальную
способность восприятия рожденных музыкой образов. А может, не рожденных
самой музыкой, лишь познанных через ее посредство?
- Ты губишь себя, доченька, - вес сильнее тревожилась мать. - Посмотри,
как похудела, светишься словно облачко на закате, на глазах таешь!
И Джонамо, действительно, достигла такого творческого накала, за
который расплачиваются жизнью...
В тот памятный вечер она испытывала необычайный, даже для последних
дней, подъем. Не слыша аплодисментов, прошла к роялю, замерла над
клавиатурой, и... огромный, страшный, чужой мир разверзнулся перед нею.
Пепельно-серое, низкое нависшее небо. Буйно и беспорядочно разросшиеся
кустарники. Местами сквозь нагромождение побегов проступают оплавленные
остовы зданий. Запустение, холод небытия во всем...
А на первом плане - прекрасное женское лицо с насмешливыми и
одновременно грустными зеленоватыми глазами... Ореол русых волос...
Непривычно начертанный профиль... Во взгляде мольба о помощи...
Тысячами человеческих голосов пел рояль. Вопль отчаяния потряс
слушателей...
Рояль замолк, Джонамо встала, незряче взглянула в наливающийся светом
зал и упала без чувств.
- Милая моя Джонамо, - сказал доктор Нилс, окончив осмотр, - ваши
силы... не беспредельны. Энн права, так можно погубить себя. И я хорош,
оставил вас без присмотра. Никогда себе этого не прощу, хе-хе... Впрочем,
ничего страшного. Обыкновенное истощение нервной системы. Вам сейчас не
лекарства нужны, а отдых. Отправляйтесь-ка на Утопию... Годик-другой, и все
как рукой снимет!
"Как, отказаться от борьбы?" - была первая ее реакция. Потом настала
пора раздумий. Перед глазами то и дело возникала планета-призрак. Ею мог
стать и Мир... Неужели прав Председатель, и не напрасно сама мысль о ломке
проверенного на благополучие, испытанного на общественную стабильность,
устоявшегося эволюционного алгоритма кажется ему невыносимо, возмутительно,
кошмарно дерзкой?
"Он прав, а я не права?"
Председатель упомянул теорию дисбаланса. Нужно немедленно познакомиться
с ней!
Увы, вскоре Джонамо поняла, что одной лишь компьютерной грамотности
недостаточно. Необходимы не внешние, вернее, не только внешние, но и
внутренние, собственные знания. А их нет. Оказывается, не все можно получить
через информ. Для теории дисбаланса не нашлось места в микроблоках
информационного центра. Видимо, компьютеры не сочли ее достойной внимания,
отнесли к числу лженаук.
Сам же футуролог Стром на Утопии...
И тогда она решилась отправиться туда - якобы для отдыха, как
настоятельно советовал доктор Нилс, а на самом деле к Строму.
Нет, Джонамо не признала себя побежденной. Была уверена, что вскоре
вернется на Мир и доведет до конца свою миссию. Она нужна людям, и ничто не
отторгнет ее от них!
Как ни странно, путешествие на звездолете не оставило впечатлений.
Разве что запомнились тягостные перегрузки при разгоне, плач женщины в
соседнем ложементе, безжизненные стеклышки звезд в черноте иллюминаторов...
Стром выглядел человеком, сотканным из противоречий. Едкий,
брюзгливый, с резкими перепадами настроения, но в то же время - это
выяснилось далеко не сразу - тонко и глубоко чувствующий. Принял он ее,
успевшую привыкнуть к общему преклонению, с оскорбительным безразличием,
которое даже не пытался замаскировать элементарной вежливостью.
Первым побуждением Джонамо было хлопнуть дверью и никогда больше не
унижаться перед этим полным самомнения, обозленным на всех человеком. Но
сдержалась. Ради своего великого дела она могла стерпеть и унижение. Пришла
к Строму вновь. Еще и еще, пока тот наконец не смягчился.
А потом они убедились в общности взглядов и сделались друзьями. Позднее
к ним присоединился Игин. Они, точно биссектрисы треугольника, идя с трех
сторон, встретились в одной точке...
- Зачем вам это, Игин?
- Странный вопрос, Стром. Не могу без дела, вот и все!
Они разговаривали вполголоса, стараясь не отвлекать Джонамо.
Напрасная предосторожность: музыка перенесла ее на далекий, родной,
живущий благополучной, но бездуховной жизнью Мир.
- Это не дело, а игра. Вот у нее, - Стром кивнул на Джонамо, - не игра,
а дело. Не примите просто за каламбур. Так оно и есть. А вы... Нашли себе
забаву - компьютер высшего интеллектуального уровня. И торопитесь поиграть.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг