немного на броне. Потом наощупь спустился вниз, придержива-
ясь за траки гусеницы. Почва под ногами была твердой. Гурыня
даже притопнул слегка. Нагнулся, постучал костяшками, желе-
зякой. Гул эхом разнесся вокруг и уплыл куда-то далеко-дале-
ко. Под ногами была никакая не почва, это был железный пол.
- Чего там? - поинтересовался из машины Скорпион.
- Труба! - ответил Гурыня.
Туристы недолго пробыли на пустыре. Они подобрали трупы
своих, погрузили их в машины и улетели.
Пак рассчитывал, что они будут изучать местность, выиски-
вать следы, приглядываться, принюхиваться, стараться как-то
восстановить картину ночного побоища. Но все оказалось зна-
чительно проще. Напоследок туристы сбросили на пустырь пару
бочонков с зажигательной смесью - очистили огнем осквернен-
ное место.
Смесь прогорела, почти ничего не изменив на пустыре. Да и
чему там было меняться. Другое дело, поселок. Когда Пак
возвращался, он еле отыскал дорогу, так неузнаваема стала
местность.
Неудачный сегодня выпал денек. Одно дело, что ожил! А мо-
жет, и не стоило оживать-то, для чего?! Нервы у Пака начина-
ли не выдерживать. Он с силой пнул по какой-то деревяшке,
валявшейся посреди замусоренной дороги. И отшиб ногу - дере-
вяшка оказалась не деревяшкой, а запыленной железкой. Дальше
он шел, прихрамывая, припадая на ногу, будто неистребимый и
несгибаемый инвалид Хреноредьев, которому все было нипочем.
За ним увязался было трехлапый пес с длинным, волочащимся
по земле крысиным хвостом. Но Пак рыкнул на него, погрозил
клешней, и пес отбился. Наверняка, он остался без хозяев и
тосковал, не находил себе места. Только Паку было сейчас не
до телячьих нежностей.
Дважды приходилось прятаться за кустами - нарывался на
группки туристов, обходящих окраинные дома. Туристы не захо-
дили ни во дворы, ни в сами хибары. Но если кто-то попадался
им на глаза, они поступали очень просто - поднимали свои ме-
таллические трубки и нажимали на спусковые крючки. Паку их
поведение было совершенно непонятно. Он не видел в нем ника-
кой логики. Зачем же гробить всех подряд, что за смысл та-
кой?! Нет, видимо, существовали на белом свете вещи, не до-
пустимые его уму.
К лачуге Эды Огрызины он подобрался к вечеру, когда начи-
нало темнеть. Первым делом заглянул в хлев. Буба Чокнутый
мирно посапывал посреди выродков. Да и немудрено, он устал
за этот суматошный день. Выродки не спали. Они все так же
тряслись, разевали пасти, рты, клювы, просто дыры посреди
голов или туловищ - жрать просили. Ну чем им мог помочь Пак
Хитрец? Он и сам был голоден. Правда, на раздачу идти боял-
ся. По его соображениям, именно там должны были устроить за-
саду туристы - ведь куда первым делом попрутся посельчане?
Конечно, к раздаче, за своей миской баланды! Да еще к крани-
кам, за глотком пойла! Вот там-то им всем и каюк! Так думал
Пак. Но уверенности в его мыслях не было.
- Эй, кто там? - подал голос из подпола Хреноредьев.
Пак не ответил. Он рыл за кустами яму. Надо было закопать
трупы. Тащить их к отстойнику не было никаких сил. А от Бубы
и инвалида сегодня помощи не дождешься, это точно.
- Я, едрена-матрена, кого спрашиваю?! - взъярился Хрено-
редьев.
Он не мог вылезти на своих деревяшках из подпола. И это
его бесило.
- Да пошел ты! - отозвался Пак. - Помог бы лучше, чем
орать, дурак чертов, избранник хренов!
- Чего?! Ты как мене обозвал, щенок?! На что намекаешь,
едрит тя кочергой?!
Пак ответил спокойно и рассудительно:
- А я тебе поясню, Хреноредьев. Остолоп ты и хрен моржо-
вый, потому тебе и кликуху такую дали, понял? Или разъяс-
нить?!
Из подпола раздалось яростное сопенье и хрипы, перешедшие
в вопль:
- Ах ты, гаденыш! Вот я щя вылезу, башку те отвинчу!
- Вылезай, вылезай! Копать поможешь.
Пак весь взмок от непривычной работы. Рыл он долго, а ям-
ка получилась совсем небольшой. Он за ногу подтащил к ней
Мочалкину-среднюю - места хватало лишь на нее одну.
Нет, так дело не пойдет, решил Пак, можно полжизни проко-
выряться с этими покойничками! Лучше спихнуть их всех в под-
пол, знатная получится братская могила! А сверху земелькой
припорошить. Так он решил и сделать.
Но сначала сбегал на площадь. Собрал в мешок золу, остав-
шуюся то ли от папаньки, то ли от трибуны. Телогрейку, утра-
тившую голубей мира, трогать не стал. Ну ее! Пускай валяеч-
ся!
Мешок он втиснул между посиневшим и потерявшим свою вели-
чавость Бегемотом Коко и Мочалкиной-старшей. Заглянул в под-
пол.
- Эй, вылазь давай! - сказал он Хреноредьеву. - А то я
тебе сверху сотоварищей подкину, они те бока намнут!
- Не вылезу! - буркнул Хреноредьев.
- Считаю до четырех! - выдвинул ультиматум Пак.
- И что?
- Хрен через плечо! Раз!
- Я тя за оскорбления привлеку, едрена вошь!
- Два!
Хреноредьев сопел, кряхтел. Он бы и вылез, да не мог!
- Три!
- Умный больно! Научили их, едрена, считать на свою голо-
ву!
- Четыре! Все!
Пак спрыгнул вниз.
И попал прямо в инвалида, сбил его с ног.
- Ты драться, едрена?! - заорал тот. - Вот ты как?!
Но Пак не собирался с ним драться. Он просто хотел его
выпихнуть из подвала.
Упрямый Хреноредьев уперся.
- Не вылезу! Хоть режь! Рви на куски! Едрена тарахтелка!
Паку вдруг все надоело.
- Ну и будем сидеть, - сказал он потухшим голосом.
- Вот и будем! - жестко подтвердил Хреноредьев. И забился
в противоположный угол.
Минут десять они просидели молча. Хреноредьев скрипел ос-
татками зубов. Пак привыкал к темноте, отдыхал после трудов
праведных.
Сверху кто-то просунул голову. Это был Буба Чокнутый.
- Вы чего там сидите? - спросил он.
- Пошел на хрен! - буркнул Пак.
Хреноредьев не выдержал и набросился на Пака с кулаками.
- Получай! Получай, гаденыш!
Он был жесток в ярости. Пак даже не ожидал такого натиска
от бессильного, казалось бы, инвалида. Но он выбрал удачный
момент, отпихнул его от себя обеими клешнями, выхватил желе-
зяку, вскинул, нажал крюк... в последний миг он успел сдви-
нуть ствол чуть левее. И пуля не попала в Хреноредьева. Она
пробила старую полуизгнившую рогожу. И ударила во что-то по-
лое, железное - от звона и гула заложило уши.
- Чего ето? - поинтересовался Хреноредьев.
- Щас узнаем!
Пак сдернул рогожу. За ней была большая проржавевшая зас-
лонка с дырой посередине. Из заслонки торчала ручка. Но не
обычная, какие бывают на дверях, а какая-то круглая. Пак по-
чесал макушку.
- Не пойму чего-то... - начал было он.
Но сверху вдруг свалился Буба Чокнутый, заехав пяткой под
глаз Хреноредьеву и ударившись плечом о стоящий посреди под-
вала ящик с тряпьем.
- Уууу-а!!! - взвыл он.
- Так те и надо, едрена! - обрадовался Хреноредьев, поти-
рая синяк.
Пак осторожненько водил клешней по поверхности заслонки.
Отправившийся Буба отпихнул его.
- Отойди, недоумок! - сказал он. - Тут надо мозгами шеве-
лить! Тут с головой надо.
Он дернул ручку на себя. Заслонка не поддалась. Тогда он
уперся одной ногой в стену и дернул еще, и еще раз. Заслонка
со скрипом отошла. Пак удивился - какая она была толстая, с
его клешню толщиной.
За заслонкой была дыра, ведущая в темноту и неизвест-
ность.
Буба осторожно просунул в дыру голову. Потом повернул
набрякшее лицо к Паку и Хреноредьеву и сказал:
- Спокойно, придурки! Тут с умом надо!
Он подался еще немного вперед, потерял равновесие, пере-
валился через край и пропал из виду. Через несколько мгнове-
ний снизу послышался гулкий шлепок. Буба Чокнутый, видно,
приземлился.
- Во-о, голова! - Хреноредьев погрозил Паку пальцем. -
Учись, щенок, едрит тя этой заслонкой по башке!
Пак помолчал немного и сказал:
- Надо выручать Чокнутого. Веревки есть?
Хреноредьев задумался, потом ответил:
- Откуда, едрена, было два конца, так имя передовика Пуго
к трибуне привязали.
- Значит, нету! - огорчился Пак, - дожили, две веревки на
поселок, и-эх!
Хреноредьев просунул в дыру голову и трагическим голосом
вопросил:
- Буба, где ты?!
- Бу-бу-бу-бу... - прокатилося эхом.
- Не отзывается, умник!
- Ладно, я полезу, - решался Пак.
Он понадежнее запихнул под комбинезон железяку - обоймы
лежали у него в карманах - огляделся, будто прощаясь с род-
ным и знакомым навеки. И шагнул к дыре.
Хреноредьева он проинструктировал:
- Ты вот чего, старый обрубок! Ежели мы вылезти не смо-
жем, кидай туда, что под руку подвернется, да побольше -
сложим горочкой, глядишь, и до края дотянемся. Понял?
- Понял, - недовольно проворчал Хреноредьев.
- Ну, тогда прощай на всякий случай!
Пак перевалился через край, повисел немного на вытянутых
руках, болтая ногами, пытаясь нащупать опору. Но не нащупал.
И разжал руки...
Очнулся он от вопля Хреноредьева, усиленного эхом.
- Эй, Па-ак! Ты живо-о-ой?!
- Живой! - отозвался Пак. И приподнялся.
Он вытянул руки, пытаясь определиться - что, где, как. С
одной стороны была пустота. С другой Пак нащупал несколько
железных скоб - одна выше другой. Это была лесенка. Он выру-
гал себя последними словами, стоило прыгать, когда вот она,
лестница - хошь вверх, хошь вниз... Он не сомневался в том,
что лестница вела в Эдин подпол. И все же Пак оторвался от
нее и пошел в противоположную сторону. Через семь или восемь
шагов он наткнулся на глухую стену. Постучал. Стена была же-
лезной. Внизу она покато переходила в пол. Труба, сообразил
Пак, огромная, широченная труба!
- Буба, умник, ты где? - позвал Пак. - Отзовись!
- Чего орешь! - буркнул Буба из-за самого плеча. - Тута
я! Разорался, обалдуй!
Пак облегченно вздохнул. Ему уже надоели трупы за сегод-
няшний день. И он был искренне рад, что Буба живой.
- Эй, чего вы там! Отвечайте! - орал сверху Хреноредьев.
Ответить ему было нечего. Надо было сперва разобраться.
- Чего там?! - не успокаивался инвалид.
Буба высморкался, посопел и крикнул вверх:
- Чего, чего! Цистерна баланды да бак пойла, вот чего!
В образовавшейся тишине стало слышно, как тяжело и с на-
тугой засопел наверху Хреноредьев. Но тут же послышался его
голос:
- Не трожьте без меня, едрена тарахтелка! Эй, слыхали! Я,
как член поселкового совета, ответственно заявляю - не
трожьте! Щя уже, лезу к вам...
Пак хотел крикнуть, чтобы Хреноредьев ощупал стены, может
до лестницы доберется. Но не успел. Рядом тяжелым кулем
шлепнулось тело Хреноредьева, расплывшееся и обрюзгшее.
Только деревяшки протезов скрипнули.
- Ох, едрит твою! - заявил Хреноредьев натужно.
И тут же встал, дыша в лицо Паку какой-то дрянью. Он был
явно несокрушим.
- Где здесь цистерна, едрена-матрена?! Где бак?!
Буба сунул ему под самый нос кукиш.
- Вот тебе и бак, и цистерна, и хрен с редькой!
Инвалид взвыл сатанинским воем.
По трубе раскатилось протяжное:
- Ы-ы-ы-а-а-а-угхр-ры-ы!!!
Пак сочувственно похлопал инвалида по плечу.
В это время где-то вдалеке еле забрезжил свет. Он был по-
началу совсем слабеньким - так себе, не свет, а мерцанье. Но
потом становился все сильнее и сильнее. Пока не перерос в
ослепительный, бьющий по глазам напор фар. Вместе со светом
рос гул, лязг, треск - из еле различимого до оглушительного,
непереносимого.
Пак, Буба Чокнутый и инвалид Хреноредьев в едином порыве
вжались в стену - ни живы, ни мертвы.
Мимо с дьявольским грохотом, неимоверно гудя в полой тру-
бе, стуча гусеницами и вся сотрясаясь, пронеслась брониро-
ванная машина... Пронеслась, высвечивая потаенные дали, под-
нимая пыль столбом, оставляя угарное зловоние... Пронеслась
и пропала в неизвестности. Лишь долго еще вибрировали стены
да что-то мерно гудело. Но со временем все стихло.
- Надо вылазить отседа, к едрене фене! - предложил Хрено-
редьев шепотом. - Бежать, покеда нас всех тут не уконтропу-
пили! Такая моя идея, едрит ее громыхалой!
- Похоже, мы все тут недоумки! - высказал вдруг интерес-
ную мысль Буба Чокнутый.
И спорить с ним не стали.
Пак еле различал силуэты сотоварищей. Он держался одной
клешней за скобу и раздумывал, выбираться отсюда или не сто-
ит пока. Наконец решился.
- Надо разведать, куда труба ведет! - сказал он.
- Не-е, я наверх, едрена феня! - заявил Хреноредьев.
Он полез по лесенке. Но тут же сверзился с нее. В руках у
инвалида было маловато силенок. А ноги его и вовсе не держа-
ли - попробуй-ка влезь на двух деревяшках по скобам.
Но Хреноредьев был упорным. Он сделал еще одну попытку,
потом еще. Все они закончились плачевно.
- Не-е, с вами отседова не выберешься! - промямлил он,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг