одним коротким словом. Да и не нашлось бы уже в голове преж-
них слов.
Для пущей убедительности он вытянул руку. Пальцы подраги-
вали. Посмурневший Витюня первым делом откупорил пиво, глот-
нул из бутылки, выругался матерно и стал аккуратно разливать
водку, показывая, что он все-таки не такой наглец, как Борь-
ка, и обделить друга себе никогда не позволит. Это Витюнино
качество было хорошо знакомо Николаю, за него он и питал
что-то навроде уважения к приятелю, которого уважатьто,
собственно, больше было не за что.
Витюня разлил и протянул наполненный наполовину стакан.
"Ну, цезари, - еще раз за вас!" - мысленно произнес тост
Николай, а вслух сказал:
- Чтоб ему провалиться!
Витюня одобрительно хмыкнул и недобро уставился на груду
искореженных деревянных ящиков, догнивающих у черного входа.
Через десять минут Николай забыл окончательно, что утром
он еле встал и готов был прощаться с жизнью. Будто не было
этого. Он разрумянился, стал смотреть веселее.
Витюня не долго предавался созерцанию природы из беседки.
Он был "мотором" в их небольшой компании. Николаю же доста-
валась роль балласта, в лучшем случае подручного.
- Все. Хватит. Пошли.
Николай покорно встал, ожидая, куда его повлечет неуго-
монный приятель на этот раз. Витюня направился в сторону ме-
бельного магазина. Они там бывали часто. Когда появлялась
необходимость быстро сшибить деньгу, мебельный выручал. Та-
мошние рабочие-грузчики пренебрегали мелкой работенкой, ког-
да, например, нужно было перенести тумбочку, пару кресел или
стулья на небольшое расстояние. Они не разменивались, как
сами говорили, на пустяки. Тут-то и нужно было ловить мо-
мент. И хотя грузчики не жаловали чужаков, но когда заказ не
сулил им крупных барышей, они закрывали глаза на всевозмож-
ных витюнь.
Магазин был открыт. Даже больше того - часть товара уже
красовалась перед входом - три дивана с красной броской
обивкой, пара столиков, трюмо. Рядом суетливо прохаживались
хозяева, которым доставка силами магазина сулила увидать
приобретенную вещь в своей квартире не ранее, чем через
два-три дня.
Витюня подмигнул Николаю.
- Вот он, народец, измученный материальным благополучием.
Стоят, родненькие, нас дожидаются.
Но когда Николай сделал попытку выйти из-за угла, Витюня
одернул его, приструнил:
- Ну чего ты, как первый раз замужем. Приглядеться же на-
до. А то захапают за милую душу, оглянуться не успеешь!
Николай находился в том блаженном расположении духа, ког-
да ему было совершенно безразлично, что с ним будет дальше.
Но Витюню он послушался, спрятался за кирпичную стену и даже
вытащил из кармана очки, надел их. Окружающий мир сразу же
приобрел четкие очертания.
- Вроде тихо, нет никого, - проговорил наконец Витюня.
Но тут пришла очередь Николаю одернуть приятеля. То, что
он увидел, выбило его из колеи. Но все же решил приглядеться
повнимательнее - вдруг ошибся. Он чуть приподнял очки и
отодвинул их на сантиметр от переносицы, так было резче,
лучше видно. Нет! Ошибки никакой не было - это она, его же-
на, Ольга. Что могло привести ее в этот час сюда? Николай
точно знал, что живет она совсем в другом районе. За два с
половиной года разлуки он не только не встречался с ней ни
умышленно, ни случайно, но даже не звонил ни разу.
Сердце защемило. Подойти? Николаю до невозможности захо-
телось сделать это. Услышать хоть слово из ее уст. Вглядеть-
ся в лицо. Ведь он, несмотря ни на что, продолжал любить,
думал о ней. Подойти сейчас же! Николай уже сделал первый
шаг, но вовремя опамятовался - ничего, кроме отвращения, жа-
лости, а может, и презрения, он не мог вызвать своим тепе-
решним видом. Он ударил ребром ладони в стену. Лицо исказила
гримаса боли. Но боль была не физическая, не от удара о кир-
пичи.
- Да чего ты? - Витюня был удивлен.
- Молчи!
Поняв, что тот не шутит, Витюня прикусил язык и уселся у
стены на корточках, прислонившись к ней спиной. Он сидел и
поцокивал языком, будто осуждая приятеля за раздражитель-
ность, пустую и бестолковую, на его взгляд.
А Николай следил за каждым движением Ольги. Он и радовал-
ся, замечая, что она совсем не постарела, даже, напротив,
изменилась в лучшую сторону, стала женственнее, стройнее,
вновь обрела свою, знакомую со студенческой скамьи живость,
и злился одновременно, чувствуя, что пропасть, разделяющая
их, становится все глубже, все шире. Он различал даже ее го-
лубые, сияющие глаза, когда она поворачивала лицо в их сто-
рону. Ольга его не видела. И Николая вдруг ожгла мысль - а
узнала бы, если даже и подошла совсем близко, вплотную? А
вдруг нет? Вдруг скользнула бы равнодушным взглядом и отвер-
нулась, приняв за одну из тех теней, что маячат в подворот-
нях и боятся дневного света? Могло быть и так.
Он уже совсем успокоился, и все чувства, овладевшие им
поначалу, перелились в одно - в режущую, томительную печаль,
когда произошло то, что его окончательно добило. Из магазина
вышел лысоватый мужик в синей футболке с надписью "Адидас" и
джинсах, под мышкой он держал две чешские книжные полки в
пенопластовой упаковке и с яркой зеленой наклейкой. Николай
сперва не придал значения этому покупателю. Но когда тот по-
дошел к Ольге, поставил полки на асфальт, придерживая их те-
лом, и взял его жену, его Ольгу за локоть, а та в ответ
чмокнула незнакомца в щеку, Николай не выдержал. Он отвер-
нулся, зашел за угол. И опустился рядом с Витюней.
- Да чего ты в самом деле? - Витюню не на шутку встрево-
жило поведение приятеля.
- Жена... - выдохнул Николай, ничего не поясняя.
- А-а-а-а, - многозначительно, с уважением протянул Витю-
ня, - тогда другое дело.
Он не смог сдержать любопытства, выглянул за угол.
- Это беленькая-то? С фрайером этим? С полками?
Николай кивнул. Причем кивнул он один раз, но голова сама
по себе склонилась второй, третий, задрожала будто лист ло-
пуха под порывами ветра. И он не сразу смог унять дрожь.
- Ушли. Полки купили и ушли. А ты чего переживаешь, расс-
тались, и бог с ней!
Николай промолчал. Он смотрел вдаль и ничего там не ви-
дел.
- Знаешь, Коляня, как говорят англичане, - снова подсел к
нему Витюня, - если леди выходит из дилижанса, дилижанс едет
быстрее. Хе-хе!
И сам же засмеялся первым.
Один из грузчиков, вышедший покурить и случайно подслу-
шавший разговор, придвинулся ближе, долго смотрел на Витюню
и вдруг, поперхнувшись дымом, залился высоким пронзительным
смехом.
- Ну, пошли, что ли?
Николай не прореагировал, казалось, что он заснул.
- Да не бабься ты! Пошли, пока работенку не увели из-под
носа, - настаивал Витюня.
- Не пойду! - ответил Николай.
Он встал и направился во двор, к беседке. Витюня вприп-
рыжку следовал за ним, жужжал на ухо:
- С тобой не разбогатеешь. Пить-то хочешь! А вкалывать -
тебя нету, книжки продавать - нельзя! Я что тебе, в няньки
нанялся?
Николай резко повернулся к нему:
- А ты вспомни - сколько моего добра пропили, а? Ты тогда
по-другому что-то пел. А сейчас, как у меня пустые стены ос-
тались, так в няньки, говоришь?
Витюня стушевался. Он знал, что когда Николаю попадет
шлея под хвост, с ним лучше не связываться. Они молча вошли
в беседку, сели.
До открытия магазина оставалось чуть больше трех часов.
Надо было что-то предпринимать. Предпринимать сейчас, пока в
жилах после выпитого играет кровь. Позже будет тяжелее, при-
дет надоевшее бессильное уныние, тоска, которую недаром на-
зывают зеленой. И оба прекрасно это понимали. Но каждый
по-своему: Витюня горел от нетерпения, ерзал на лавочке, че-
сался, пыхтел; Николай, напротив, оттягивал всяческую суету
на потом - хотелось продлить блаженное ничегонеделание,
сладкую пустоту. Он сидел, прижмурив глаза, радуясь утренне-
му ласковому солнышку, переваривая свои ощущения. Долго ему
пребывать в таком состоянии не пришлось.
- Лафа! - радостно всхлипнул Витюня и вскочил с лавки. -
Вот это, корешок, то, что нужно!
Николай разлепил веки. Долго блуждал непонимающим взгля-
дом, пытаясь уловить направление, обозначенное Витюниным
пальцем. Уловил. У дальнего подъезда стояла женщина, в ногах
у нее покоилась какая-то здоровенная коробка. Надписи на
картоне отсюда разобрать было невозможно.
- Ну, полетели!
Витюня дернул приятеля за рукав, да так, что тот чуть бы-
ло не свалился с лавочки.
- Догоняй!
И перед Николаем только мелькнула широкая спина. Витюня
уже был около подъезда, что-то говорил, сочувственно кивал
головой.
Когда Николай подошел ближе, он расслышал:
- Эх, хозяюшка, это горе - не беда! Считай, что тебе,
красавица ты моя, крупно повезло, поможем от всего сердца.
Лады?
Николай неуверенно топтался рядышком, стараясь не глядеть
на женщину.
- Понимаете, - обратилась она к нему, - на двери объявле-
ние, мол, стиральная машина, в отличном состоянии, недорого.
Ну вот я и пошла, - она всхлипнула, - договорились мигом, и
правда недорого. Мне такая как раз нужна. Что с того, что
подержанна. Они даже мне эту дуру здоровую вытащили и на
лифте спустили вниз. А потом "привет" говорят - и домой. А
я?
Николай укоризненно покачал головой, но в разговор всту-
пить не решился.
- Да уж сама виновата, надо раньше было думать, а сейчас
и муж на работе, и вообще никого нигде. Хоть назад возвра-
щай!
"Надо же, какая разговорчивая! - подумал Николай. - И че-
го объясняется?!" Ему стало не по себе. И если бы рядом не
было Витюни, он бы и один поволок эту машину куда надо. За
так, даром.
- Вы уж помогите мне, пожалуйста. - Женщина затеребила
сумочку, пытаясь ее открыть.
- Не печалься, хозяюшка, три рублика подкинешь - все бу-
дет на мази.
Витюня уже примеривался к коробке, будто вопрос был ре-
шен.
- Да тут же... - женщина обомлела, - вон мой дом, сосед-
ний.
Николай опустил глаза. Витюня с пониманием развел руки,
горестно вздохнул. Трояк заработали мигом.
Вернулись. Уселись на лавку. Музыка не кончалась. Можно
было ни о чем не думать, а просто слушать. Слушать, слегка
покачиваясь в такт ударнику, не замечая окружающего. Это бы-
ло на самом деле приятно. И Витюне понять этого было не да-
но.
Мамаши со своими колясками попрятались по квартирам, на-
верное, увезли детей на второй завтрак. И во дворе стало
совсем пустынно. Лишь на короткое время промаячила вдоль
кирпичных стен сутулая фигурка участкового, так что даже
пришлось пригнуться в беседке - не дай бог увидит. Но сегод-
ня капитан Схимников не заметил притаившейся парочки, прошел
мимо.
- И слава богу и всем чертям в преисподней, - проводил
его Витюня, - нас голой рукой не возьмешь! - Потом вздохнул
с присвистом. - Что ж это за жизнь собачья? И-эх!
А Николай вдруг вспомнил, что пивной бар уже десять минут
как открыт. И от мысли этой даже облился весь потом.
- Может, в автопоилку, - робко спросил он, - по кружечке?
Ну чего ждать, пока магазин откроется?.
- А мы на все согласныя, - пропел в ответ Витюня, сплю-
нул, выбил руками по груди, а ногами по скамеечным доскам
какую-то немыслимую чечетку. - Потопали, может, кого из му-
жиков стренем, поутряночке они, голуби, все там. Может, и
сгоношим чего!
Николай скривил губу. Надеяться на мужиков особо не при-
ходилось - такая же голь перекатная, как и они с Витюней. А
вот уплывут три заветных рублика, где тогда новые искать?
Деньги в это утро на дороге не валялись. И все же в пивнушку
тянуло очень. До судорог в желудке.
Неожиданно Витюня хлопнул себя по лбу.
- Фу-ты, черт! Забыл совсем. Слушай, Коляня, мне тут на
секундочку домой забежать надо. Подождешь?
Николай промолчал.
- Я мигом! - бросил Витюня уже на ходу.
"Да бог с ним, - подумал Николай, - куда он денется!" Хо-
тя его и кольнуло то, что деньги-то были у Витюни, а значит,
беречь его надо было пуще зеницы ока - мало ли что! Задним
умом он постиг это, забеспокоился, только поздно. Витюня
всегда опережал его своими действиями. Николай и сам стал
замечать - последнее время соображает туго: не поймать, не
собрать сонных мыслей.
Витюня, когда ему попадались собеседники, любил попла-
каться, выжать слезу. Николай наизусть знал все его бесчис-
ленные истории: и о трагической любви без взаимности, и о
травле на работе за правду, за критику начальников, и многие
другие. Рассказывал Витюня всегда с жаром, в лицах. И сам
верил всему рассказываемому. Но Николай-то знал, что правда
была только в том, что Витюня был в свое время первоклассным
столяром, и в том, что вышибли его за длительные запои. А
все остальное - накипь, легенда, которую Витюня придумал не
столько для слушателей, сколько для себя. Не было ни роковой
любви, ни жены - мучительницы и изверга, не было правдоиска-
тельства и несправедливостей, не было гонений за критику. А
было то же, что и у всей их братии,- постепенное и, главное,
постоянное "принятие", которое затмило собою все. Но Витюня
свою легенду лелеял и чем больше разукрашивал ее, тем больше
в нее верил. Романтик!
Николай предпочитал молчать. Он не любил распространяться
о себе. Хватит того, что сам знает правду. И какое дело до
нее другим!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг