казалось, вот-вот рухнет на пол.
- Повторите!
- И никогда не вспомню. И никогда...
Ким провел рукой перед ее лицом. Потом прислушался к
анализатору - тот помалкивал, все было спокойно и тихо.
Он, мягко ступая босыми плоскими ногами, вышел с веран-
ды. Притворил за собой дверь. Один из важнейших и опаснейших
следов, оставленный Навеки-Проклятым, был заметен. Надежно
заметен.
А Савинская, простоявшая в оцепенении столбом до самого
рассвета, постепенно пришла в себя. Легла. И спала весь
день. Впервые за все время после гибели мужа она спала спо-
койно. Ее не мучали кошмары, не преследовали навязчивые го-
лоса, не мерещилась в каждом углу жуткая нечеловеческая ро-
жа, усеянная черными пластинами, рожа с двумя круглыми пере-
полненными безысходностью глазами.
Семь дней Пак Банга билась в жестоких судорогах, злые
корчи полностью овладели ее телом и вытворяли с ним, что
вздумается. И как только позвоночник выдерживал! Ее то скрю-
чивало в комок, то выгибало дверной пружиной - казалось,
хребет переломился и затылок вот-вот упрется в поясницу. За-
тем начинало сворачивать спиралью или вдруг распирать, будто
ей запихнули во внутренности свернутую резиновую камеру, а
потом принялись ее накачивать через шланг насосом. Пытка бы-
ла невыносимой! Пак Банга орала, визжала, вопила, пока был
голос. Потом могла лишь хрипеть, сипеть и задыхаться. Глаза
вылезали из орбит, суставы выворачивало. Все тело зверски
болело, словно его и снаружи и изнутри продырявливали тыся-
чами тупых шипов. Не болела лишь голова. Но в ней была такая
смертная тоска, в ней поселился такой леденящий ужас, что по
сравнению с ними все физические муки были вполне терпимы.
Вот уже семь дней она не могла заснуть ни на единую минуту.
Явь сменялась кошмарными наваждениями, наваждения явью, все
перепутывалось, смешивалось... Хреново было без ширева!
Проклятые легавые упрятали-таки ее в психушку! Опять
упрятали! Хотя она давала себе слово, что лучше подохнет,
лучше пустит себе пулю в лоб или перегрызет собственные ве-
ны, но только не это! И все же эти гнусные фараоны, подлые
твари прихватили ее на "тропе"! После перестрелки, после то-
го страшного видения, когда отвратительное чудовище, наск-
возь продырявленное и истекающее кровью, карабкалось по сос-
не, а потом исчезло, будто поднялось на небеса! А Хромой,
спятивший прямо там, на "тропе", все продолжал палить из
своего огромного ручного пулемета. И его самого трясло! А
над раскаленным стволом плавился воздух, она все видела! Она
и сама выпустила в мерзкую тварь обе обоймы из своей "малыш-
ки узи". Она не промахнулась ни разу. Но тварь все же смота-
лась! И вот тогда она поплыла - уже по-настоящему, перебра-
лась в мир грез и видений, слишком велика была доза! Пере-
борщила она тогда. Иначе бы живой они ее не взяли! У-у,
проклятущие легавые! Они всегда являются в самое неподходя-
щее время! Ну да ничего, Пак еще с ними посчитается, ей бы
только оклематься, только бы отойти! Еще неделька - а она
знала это по опыту - и она или начнет выправляться, а тог-
да... Тогда ей еще многое придется сделать, придется и пос-
читаться кое с кем! Теперь Пак подыхать не хотела! Это вот
если бы сразу, тогда ништяк! Тогда в кайф! Но после всего,
что она вынесла, после недели жутких мук - нет уж, фигушки,
теперь она будет держаться! И этим падлам в белых халатах не
удастся ее угробить своей химией! Она сама оклемается! Вот
только бы продержаться!
Вчера с нее сняли смирительную рубаху. Но бинты на ру-
ках еще оставили. Эти повязки были столь крепки и туги, что
она не могла их разодрать даже зубами. Она каталась по оби-
той мягким пластиком камере, билась головой об обшивку - да
все без толку, с таким же успехом можно было биться о пеноп-
ласт или морскую пену! Трижды за эту неделю к ней являлось
жуткое существо, рычало на нее, выставив острые клыки, сви-
репо вращало круглыми глазами, шевелило пластинами на голо-
ве, тянулось крючковатыми когтистыми лапами к горлу... И
всякий раз исчезало, растворялось в воздухе. Но было очень
страшно, так страшно, что судорогой перехватывало горло и
она не могла даже хрипеть. Пак была уверена, что если бы
этим вонючим легашам и чокнутым докторишкам вкупе с раскорм-
ленными санитарами хоть разок явилась та тварь, все бы они с
благим матом разбежались из своих комнат и кабинетов, все бы
помешались, и уж никогда бы они не высунули носа из собс-
твенной задницы! Эти хмыри были храбрыми лишь с ней, безза-
щитной и больной!
Но и помимо глазастой твари Пак навещали такие чудовища
и уродцы, такие ей представлялись рожи, лапы, когти и про-
чее, что и не опишешь, и не перескажешь! Да еще голоса! Они
ее преследовали постоянно! Одни хрипели, рычали в самые уши:
тебе крышка! ты сдохнешь, сука! ты уже подыхаешь! бейся,
бейся башкой! выпрыгивай отсюда! Другие нашептывали изнутри:
ничего, Пак, все обойдется! ты только слушай нас! растворись
в своих видениях! позабудь обо всем! не просыпайся! это бу-
дет вечный кайф! Она боялась и тех голосов, и других. Она
всего боялась.
И потому, когда дверь в камеру распахнулась и на пороге
застыли две обрюзгшие расплывшиеся фигуры в зелененьких ха-
латиках, она вжалась спиной в мягкую стену, выставила вперед
обмотанные руки, чтоб хоть как-то защитить себя, захрипела,
зашипела, начала плеваться в видения - вон! убирайтесь!
сгиньте к чертовой матери! Ее снова начало трясти.
Но видения не исчезли.
Они приблизились.
- Ну что, Банга, прочухалась? - спросил ехидным голос-
ком врач, а может, и оборотень. - Мозги прочистились?!
Она плюнула в него. Но жирный врачеватель душевных ран
ловко увернулся. И представил другого.
- Это из полиции, Банта. Ты лучше не шути с ними, лад-
но? Будь послушной девочкой, и через недельку мы тебя выпи-
шем.
- Врешь, сука! - прохрипела Пак. Другой толстяк, с ма-
леньким носиком и светленькими заплывшими глазками, предста-
вился:
- Меня зовут Грумс! Комиссар Грумс. Я хотел бы задать
вам пару вопросов. Пак передернулась.
- Сгинь нечисть! Сгинь!
Врачеватель мягко улыбнулся.
А Грумс вполне серьезно разъяснил:
- Мы вам не мерещимся, Банга, мы тут на самом деле сто-
им! Да и вы уже почти в форме. Так что давайте займемся де-
лом. Я не буду утомлять вас.
- Тогда пусть этот хрен вкатит мне дозу, иначе я гово-
рить не стану! - заявила Пак нетвердо.
- Исключено! - ответил "хрен".
- Все вы суки! И говорить я с вами не буду! Выматывай-
тесь!
- Это очень серьезное дело, Банга, - проговорил следо-
ватель мягко, - я вам советую не упорствовать.
- Я сказала, дадите ширнуться, тогда скажу! Нет, и раз-
говору нет!
- Я тебе вкачу. Банга, вкачу! Но кое-что другое! Ты ма-
ло корчилась?! Еще хочешь?! - поинтересовался врачеватель.
- Ну, хотя бы косячок забейте, дайте шмальнуть, - жа-
лобно протянула она, одеваясь, - хоть затяжечку, ну-у?!
- Банга, ты же знаешь, мы тебе ничего не дадим, хоть ты
лопни! Одно могу пообещать, я тебе сделаю инъекцию снотвор-
ного, и ты на сутки отключишься, лады?! Больше - ни-че-го!
Предложение было заманчивым. Пак сдалась.
- Лады! - прохрипела она. - Смотри не обмани только,
душегуб чертов! Не верю я всем вам!
- Как знаешь, Банга, как знаешь, - врачеватель повернул
голову к Грумсу. - Приступайте, комиссар, она будет послуш-
ной девочкой.
Грумс огляделся растерянно - сесть было не на что. Вра-
чеватель понимающе развел руками, дескать, тут не положено.
И отступил к двери, которая так же была обита мягким пласти-
ком.
- Расскажите мне, что произошло в тот день. С самого
утра и до... до того, как вас увезли.
Пак вздохнула. Она не могла сосредоточить взгляда на
чем-то одном, пусть это была даже фигура следователя, глаза
ее блуждали по всей камере. Но память-то не отшибло. И она
начала:
- В тот день я подыхала без ширева! Хромой мне дал нем-
ного.
- Оружие тоже он дал?
- Ты у него спрашивай, легавый! Я за себя говорить бу-
ду, понял?! Пак Банга еще не ссучивалась ни разу! Так что ты
меня не зли, легаш!
Грумс поморгал белесыми ресницами. Успокаивающе помахал
рукой.
- Ладно, Банга, ладно. Толкуй по делу. Меня не интере-
суют ваши делишки. Меня интересует этот тип, ты понимаешь, о
ком я?!
- Этот хмырь не наш, комиссар! Я за него отвечать не
собираюсь! - Пак задумалась. - Вы меня не ввязывайте в эти
дела, откуда мне знать, на кого он работает?! Может, это по-
литика?! А мне не хрена шить скользкие делишки! Я, легавый,
не той масти!
Грумс снова успокоил ее. Он знал, как себя вести с эти-
ми наркотами и шмаровозами, он с ними третий десяток возил-
ся, знал все их нравы, привычки. Народец был шебутной, ко-
нечно, но не такой уж и страшный, как его описывали в рома-
нах.
- Расскажи, что он из себя представлял, и не бойся, я
тебе слово даю, что толковища среди ваших из-за этого парня
не будет, тебя никто, Банга, не тронет. А политику оставим
политикам, какое нам дело до них, верно, Банга? Нам ведь с
тобой наплевать на этих яйцеголовых умников!
Пак скривилась, почесала ухо обмотанной рукой.
- Не-е, вы лучше колите Хромого, он вам все расскажет.
Он за стопку монет мать продаст.
Грумс снисходительно, по-отечески уставился на Пак.
- Твой подельник, Банга, сидит в соседней палате и пус-
кает пузыри из носа. Он уже обгадил там все, прислуга не ус-
певает выносить. Вон, доктора, - он кивнул на жирного враче-
вателя в халате, - хотят его привязать к параше, чтоб так на
ней и сидел! Чего говорить с безумцем, Пак?!
То, что Хромой трехнулся, Пак видала еще на "тропе". Но
она думала, что старый жадный боров оклемается. Но, видно,
комиссар не врал!
- Ну, хорошо. Слушай! Эта харя бежала по тропе, когда
мы с Хромым вылезали из щели. Она бежала прямо на нас. Но я
не стреляла в него, комиссар, - соврала Пак. - Это все он,
Хромой, он перепугался до смерти. Он палил в эту тварь! Так
можно палить в целый батальон солдатни. Он расстрелял все
боезапасы. Но он ее не укокошил, комиссар. Я сама видала!
Все вышли целыми, так что мокрого здесь нету, комиссар! Или
он сдох потом?
- Кто? - поинтересовался Грумс.
- Ну, этот... эта тварь, она сдохла?
- Я ее или его не видел, Пак, потому тебя и спрашиваю,
- проговорил Грумс совсем ласково, по-приятельски. - Пак, не
надо трясти коленками, я вовсе не собираюсь лепить из тебя с
Хромым мокрушников. Мне вообще до тебя дела нету, пускай то-
бой доктора занимаются, поняла? Меня интересует лишь тот па-
рень. Рост, вес, внешний вид. Что за маска на нем была?
Пак наконец заставила себя сосредоточить взгляд на сле-
дователе, на его пухлом белом лице. Это ей стоило огромных
усилий.
- Чего ты хреновину порешь, легавый! Какая маска?! У
нее была рожа, как в фильмах ужасов, еще хуже - какая-то...
знаешь, как у большой круглоголовой ящерицы, понял! Она была
выше любого человека на голову, руки, ноги - все с когтями!
Не просто же так у старого жирного борова, у этого гада Хро-
мого, крьппа поехала! Он чокнулся со страху! А Хромого мас-
кой не напугаешь! Я бы тоже, может, чокнулась, но я уже тор-
чала, легаш, видно, это и спасло меня.
- А это не могло быть галлюцинацией?
- Вы осматривали место?
- Да.
- Ну и что?
- Ты, наверное, права! После галлюцинаций таких следов
не остается. Там все выжжено!
- То-то! Соображаешь, легавый! Не-е, ты не обижайся на
меня, комиссар, но раз эта тварь не сдохла и не свалилась с
неба, то вы ее навряд ли поймаете! Скорей, она вам всем за-
даст шороху!
Грумс переминался с ноги на ногу. Опять ничего путного
ему не удавалось выбить. Все вокруг да около, а уцепиться не
за что! Прямо бесовская возня какая-то, заколдованный круг -
рожа, когти, небеса.
- Я скажу тебе точно, не лезь ему поперек дороги, хуже
будет! Вон, Хромой, он набил эту тварь свинцом, как рождест-
венского гуся набивают яблоками, он напрочь перебил ей обе
руки, вышиб глаз - он же долбил ее из ручного пулемета, поч-
ти в упор!
- И что?!
- А то! Она на одних ногах, вся изодранная в клочья,
обливаясь кровью, влезла по гладкому стволу... и пропала.
Там еще стемнело перед этим, наверное, ее забрал вертолет, я
так понимаю! Но ты бы видал, комиссар, как она лезла. Это
была нечеловеческая сила и ловкость.
Грумс обернулся к доктору.
- Я вас попрошу, пожалуйста, выйдите на минутку.
Тот удивленно приподнял брови. Но вышел.
Тогда Грумс подошел к совершенно гладкой мягкой стене.
- Поглядите, может, это будет похоже, - сказал он.
И утопив ладони в пластике, подтянул вверх свое груз-
ное, совершенно неподъемное на вид тело, тут же переставил
ладони выше - одну за другой, и оказался под самым потолком,
на высоте четырех метров. Затем он, не оборачиваясь, спрыг-
нул на пол, мягко, бесшумно.
- Ну что, похоже?
Когда Грумс повернулся, Пак Банга валялась на полу без
чувств. Он бросился к ней. Ударил по щеке, потом по другой.
Банга открыла глаза.
- Сгинь! Сгинь, чертово отродье!!! - заорала она во всю
глотку неожиданно вернувшимся голосом.
Врачеватель ворвался внутрь камеры с двумя санитарами.
Эти бравые ребята тут же прижали бьющуюся в истерике женщину
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг