Сергей увидал, как изо всех щелей и дыр доспехов повалил
желтый смрадный пар, словно под рыцарем неожиданно прорвало
канализационную трубу с кипятком. Но какая тут канализация!
- Не трогайте его! - закричал Сергей, обращаясь к подпол-
зающей лужице с глазом. - Он ведь ни в чем не виноват! Стой-
те!
Но было поздно. Красивый высокий шлем начал вдруг оседать
- сначала загнулся и оплыл один рог, потом второй, следом
потекло вниз забрало... капли расплавленного железа застуча-
ли по земле, прожигая траву, обугливая ее. А через полминуты
на выжженом черном круге диаметром в полтора метра лежал пе-
реливающийся всеми красками радуги оплавленный и искорежен-
ный кусок металла.
- Зачем вы это сделали?! - спросил Сергей злобно. - Зачем
надо было его убивать?!
Зеленый стекся в одно целое, выпрямился. Никакой штукови-
ны в его руке не было. Зато отрепья-водоросли болтались чуть
не до колен.
- Ерунда, милейший, ерунда! - прогнусавил он. - Обычный
пес-рыцарь, самый, я вам доложу, заурядный. Так, кажется,
назвал представителей этой профессии кое-кто из ваших попу-
лярных шаманов, я не ошибаюсь? - Зеленый не стал дожидаться
ответа, он резюмировал холодно и прагматически: - Одним
псом-рыцарем меньше, одним больше - какая разница! Ведь вся
суть-то в диалектике, верно, а не в какой-то там отдельно
взятой особи! Забудем про этого забулдыгу.
- Вы же пять минут назад говорили, что не убиваете нико-
го, что это у вас мове тон! - взъярился Сергей.
- Что поделаешь, любезный, самооборона! Защита, так ска-
зать, жизни, чести и достоинства. Да вы не волнуйтесь, вам
уже пора!
- Пора!
- Конечно! Ведь мы с вами попрощались, не так ли?!
- Так! - отрезал Сергей.
И земля под ним разверзлась.
И только после этого Сергей понял - он опять был на чужой
планете, в чужом измерении, как бы оно там ни называлось. И
именно в этот момент он понял, что не отступится.
Вышвырнуло его все там же, у оплывающего, почерневшего
сугроба. И опять были ночь, мрак, холод, опять хлюпала неза-
мерзающая даже в морозы жирная жижа под ногами, опять он бе-
жал словно ополоумевший в свою конуренку.
Одинокие полуночные прохожие оборачивались и долго смот-
рели вослед голому избитому и исцарапанному человеку, кото-
рый так сверкал босыми пятками, будто за ним гналась стая
борзых. Изможденная старуха в черном, которую мучила бессон-
ница и которая, как и обычно, в эти часы обходила все помой-
ки и подворотни района, собирая пустую винную посуду, разра-
зилась старческим визгливым криком:
- Оглашенный! Черт чумной! - орала она, входя в раж и
размахивая корявой клюкой. - Чтоб вас всех сатана побрал!
Сталина с Лениным на вас нету! В каталажку! На нары! На тру-
довое перевоспитание-е-е!!! Давить! Всех давить до последне-
го!!! До полного изничтожения как класса-а-а!!!
Она швырнула в пробегающего пузырьком из-под тройного
одеколона, попала прямо в голову. Беглец не остановился. А
пузырек отскочил, упал на асфальтовую проплешину, уцелел.
Старуха обрадовалась, бросилась к сокровищу, подобрала и су-
нула в кошелку. Она уже и позабыла про бежавшего голого му-
жика - много их пьяниц подзаборных, чтоб обо всех пом-
нить-то!
Сергей летел стрелой, не чуя под собою ног. Но у подво-
ротни все же малость придержал коней, сбавил темп. Это было
самое опасное место - второго такого избиения, как уже было,
он не переживет!
Подворотня была пустой и темной. Сергей решился, он вор-
вался в нее так, будто перед ним стояла цель побить все ми-
ровые рекорды на самые короткие дистанции. И тут же полетел
кубарем вниз, в слякоть и грязь. В последний миг он заметил
подставленную ногу, но остановиться, увернуться уже не смог.
- Все бегаешь, сученок?!
От стены отделились две тени, стали приближаться.
Сергей ползком, медленно, по мокрому ледяному крошеву
добрался до кирпичной кладки, привалился к ней спиной. Грудь
у него тяжело вздымалась, ноги дрожали, голову сжимало обру-
чем.
- Чего надо? - хрипло выдавал он.
- Шакаладу! - нагло раззявился низенький хмырь. И полез в
карман.
Длинный распахнул полы необъятного макинтоша, вытянулся,
поежился, вздохнул горестно и запахнулся поплотнее. Глаза
его источали сырость - это было видно даже в темноте. Нос
висел унылой переваренной сосиской.
- Не надо, - проговорил печально, с кислой миной на об-
висшем лице, - не надо, он теперь и сам подохнет.
- Так будем же человеколюбивы, едрена вошь?! - Кар-
лик-хмырь вытащил свой тесак. - Загнанных лошадей пристрели-
вают, не так ли?!
- Пулю жалко, - глубокомысленно заметил длинный, согнулся
и потрепал Сергея по щеке.
- А мене, для друга, для братана нареченного ни черта не
жалко! - ощерился низенький. - Мы ж с ним сроднилися! Гляди!
Он рванул телогрейку у ворота, та распахнулась, обнажая
грязное тщедушное тело, усыпанное угрями - в подворотню
словно свет фар пробился, так все хорошо вдруг высветилось.
Но главное, конечно, заключалось не в угрях и тщедушности.
На бледной мертвенной коже, от плеча к плечу, через всю
грудь тянулись крупные синюшные буквы наколки: "Не забуду
Серегу-кореша!" Ниже, на животе был озображен контур холма,
на холме стоял восьмиконечный православный крест. А под хол-
мом совсем крошечными закорючечками было выведено: "Отомщу
за безвинно убиенного!"
- Рано хороните, сволочи! - процедил Сергей.
Длинный вздохнул, поправил драную шляпу.
- В самое время, любезный, - сказал он тихо. Потом поша-
рил в бездонных карманах макинтоша, выгреб чего-то и бросил
Сергею на грудь. - Забирайте ваши сокровища, берите, берите,
чего зенки вылупили?!
На груди у Сергея лежали гильзы, шип, клочок пропуска,
список с квадратиками... Он растерялся от неожиданности. Ему
даже некуда было распихать все это. И тогда он оттянул ре-
зинку трусов и пихнул все под нее. Попробовал встать. Но
хмырь-карлик саданул ногой в челюсть, так, что Сергей затыл-
ком чуть не проломил стену. И тут же, ухватив цепкой лапой
за волосы, трахнул в лицо коленом, развернул и отвесил тако-
го пинка, что впору штангисту тяжелейшей весовой категории.
- Как все это грубо и неэстетично! - возмутился за спиной
карлика длинный. - Как все это пошло и гадко! - Он снова
согнулся, ухватил Сергея за щиколотку, приподнял его, пот-
ряс, умудрился заглянуть в лицо и сочувственно при этом
улыбнуться. - Вы не находите, милейший?!
Сергей плыл, он ничего не соображал и уж тем более ничего
"не находил". И потому он поступил неучтиво, не ответил.
- Ну, как знаете, - обиженно просипел длинный. Опять
вздохнул натужо. И брезгливо отбросил от себя голую замерз-
шую и избитую жертву.
Низенький в это время отбивал чечетку, приседал, выбрасы-
вал коленца, подвывал себе по-блатному, с захлебом и ужимка-
ми, распахивал и запахивал ватник, сверкал гнилыми зубами и
фиксами, расплевывал по сторонам семечную шелуху, вертел го-
ловой, высовывал язык, надувал щеки - короче говоря, духа-
рился. И это было особенно противно по той причине, что Сер-
гей никак не мог встать, даже на четвереньки встать. Он под-
бирал под себя ноги и руки, но они расползались, скользили,
норовили вытянуться, а сам Сергей все время ударялся то ще-
кой, то лбом или носом в лед.
- Как это все мерзко и гнусно, - комментировал происходя-
щее длинный. И звучало в его голосе нечто аристократическое,
но не здешнее, точнее, не нынешнее, а то, выметенное без
следа, вытравленное... но было это аристократическое в нем
не врожденное, а явно благоприобретенное, заимствованное, а
может, и не было ничего такого, может, все только казалось.
Сергей пополз к подъезду. Пополз по ноздреватому нечисто-
му льду, если грязную помойную корочку можно было назвать
этим красивым холодным словом.
- Серый, кореш, едрена душа! Куда ж ты от дружков разлю-
безных?! Постой, брата-а-ан! - изгилялся коротышка, не пе-
реставая грызть семечки и поплевывать. - На кого ж ты нас
бросаешь?! Ой, пропаде-е-ем!!!
Сергей не обращал внимания на насмешника, ему было не до
того. У ступенек подъезда он встал на четвереньки, потом
выпрямился в рост... и плашмя упал на дверь. Та скрипнула и
отворилась почему-то внутрь, в парадное - он всей тяжестью
рухнул на кафельные плиты, грязные и заплеванные, перевер-
нулся на спину. Открыл глаза. Из сырой и плотной древесины,
в том месте, где еще темнело пятно, оставленное его мокрой
горячей грудью, торчал, подрагивал и тихонечко звенел острый
длинный тесак, брошенный умелой рукой. Сергей вытянул руку,
ухватился за наборную рукоять тесака, подтянулся, встал. У
него не хватило сил вырвать лезвие из двери. И он оставил
все как было. Поплелся наверх, к себе.
Он не считал, сколько раз падал, сколько поднимался. Вре-
мя застыло. Вернее, оно свернулось в тугое резиновое кольцо,
свилось, перекрутилось и стало бесконечным. Когда Сергей
добрался до своей двери, толкнул ее и вполз в квартиру, за
окном начинало светать. Из репродуктора на кухне заполошно
кричал петух - казалось, что всю эту проволочно-детекторную
электропремудрость убрали из небольшого ящичка, а запихнули
вместо нее живую настоящую птицу.
Сергей дополз до дивана, взгромоздился на него. И только
после этого обвел глазами комнату - в ней был такой кавар-
дак, что казалось погром устраивали не двое хмырей, а целая
банда головорезов и дебоширов. Все было побито, расколото,
изодранно, разгромленно, раскидано, изрезано, раздавлено,
смято, выворочено, выпотрошено...
Лишь темная бутыль на изрезанном и изгаженном столе стоя-
ла целехонькая и невредимая. На ее крутых боках лежал слой
пыли.
Сергей глухо зарычал и вцепился зубами в диванный валик.
Он долго не мог заснуть, нервы не давали. Потом провалился в
глухой и беспросветный колодец. Спал долго.
А когда проснулся, первым делом выбрал из груды мусора у
дивана свои трофеи, положил их на стол рядом с бутылкой.
Распрямил смятый список, смотрел на него с полчаса, ничего
не понимая. Потом поплелся в прихожую, опустился на колени
перед телефоном. Пальцы дрожали, не могли попасть в отверс-
тия диска.
- Толик, ты? - спросил он наконец.
- Я-я, - сонно ответили из трубки.
Сергей нажал на рычажки. И вычеркнул еще одного.
До следующего дозвонился не сразу. Но дозвонился. Ничего
не спросив, расслышав только знакомое тягучее "алле!", бро-
сил трубку.
Дальнейшие розыски ничего не дали. В списке оставалось
двое, всего двое!
Минут сорок простоял у зеркала, разглядывая себя - лицо
было в синяках, ссадинах, из разбитой губы сочилась кровь.
Но в целом ничего, терпимо, сейчас каждый .третий ходил по
городу с разбитой, изукрашенной харей. Били на каждом углу.
Били и пили! Пили и били! Все вместе, без промежутков, каза-
лось, будто вся жизнь состояла из питья и битья. Саднило
плечо - ранка после обсидианового ножичка принялась нагнаи-
ваться, внутри что-то нарывало. Сергей вспомнил всю процеду-
ру, стянул с себя трусы, скомкал их и выбросил в мусоропро-
вод. Потом долго плескался в ванной, натирал и без того
раздраженную кожу мочалкой, ругался вслух, утирал слезы. А
те сами наворачивались на глаза - стоило капельке воды или
мыла попасть на больное плечо или просто неудобно повернуть-
ся... болело все тело. И Сергей постепенно привыкал к этой
постоянной боли, он переставал ее бояться: болит, ну и пус-
кай болит!
Из этой чертовой квартирки надо было бежать! Но куда?
Весь вопрос и состоял в том - куда! Хмыри наверняка поджида-
ли его у подъезда, под окнами, а может, и в подворотне. Да,
они не бросят его, точно, не бросят, пока не убедятся, что
он сдох! Эти гады его доканают, обязательно докапают! Может,
это и имел в виду зеленый? Ничего Сергей не знал. Откуда ему
знать-то!
В брюхе урчало. Не выключая воды, он выбрался из ванной и
поплелся на кухню. Запасов не было - то ли сам все слопал,
то ли эти ублюдки выкинули. В груде мусора, битой посуды,
вывороченных розеток, раздавленного стекла он нашел заплес-
невелую и ссохшуюся горбушку черняги. Вернулся в ванную,
размочил горбушку прямо под душем, сожрал - именно сожрал,
алчно, давясь, чавкая, озираясь, словно бы боясь, что отни-
мут. Желудок на время успокоился. Пить было нечего. И Сергей
напился из-под крана. Потом включил воду погорячее. Мысленно
поблагодарил тех, кто все же, несмотря на полнейшую разруху,
снабжал город этой водой. И снова заснул, прямо в ванной.
Пробуждался он тяжко, словно после обморока или наркоза.
Вода была холодной. Поясницу сводило. Кончики пальцев цепе-
нели. Но зато пришло какое-то второе дыхание, непонятное уп-
рямство, злость! Он выскочил из ванной, шлепая босыми мокры-
ми ногами, пошел в комнату. Вытерся изодранной хмырями прос-
тыней. Оделся, распихал по карманам гильзы, шип, обрывки и
клочки бумаг. Долго стоял над бутылью, думал. Потом пихнул
ее в сумку. Остервенело пнул ногой по столу. Набросил куртку
и выбежал вон.
- Все не ужрутся никак! - проворчала старуха, стоявшая
возле подъезда. - Жрут, жрут, жрут... и все мало! Хоть бы
околели все!
На выходящего Сергея она зыркнула со злобой, даже с нена-
вистью. Черное платье ее совсем не было похоже на развеваю-
щееся знамя, скорее это была грязная, выцветшая половая
тряпка, обвернутая вокруг тела. Да, ветра не было. Дело шло
к весне.
- Сама гляди не околей, - присоветовал на ходу Сергей.
- Ирод! - бросила в спину старуха. И подняла было руку
для крестного знамения, даже повела ею... но потом опустила.
И плюнула вслед.
Четверо беспризорников резались на колченогой скамье в
самодельные обтрепанные карты. При виде Сергея двое встали.
- Эй, фраер, дай в зубы, чтоб дым пошел! - попросил один,
изможденный и прыщавый.
- Не курю, бросил! - огрызнулся Сергей.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг