поганому, потому так и кончилось, что сожрали Толика рыбки клыкастые, а
послали бы мастера заплечных дел, из этого иуды можно было б столько
полезного выбить, столько разузнать... Кеша тяжело вздохнул. Да, он был
создан для открытого боя во чистом полюшке, чтоб грудью в грудь, челом в
чело. С увертливым Креженем так не повоюешь!
В густой шерсти на груди связанного что-то блеснуло. Кеша не понял -
неужто сподобился нечестивец, неужто свет веры Христовой его осиял?!
- Да никак это крест у тебя? - изумился он вслух. - Это кто б мог
помыслить, что такой паскудник и гаденыш в Бога верует! Крежень, да ты ли
это?!
- Не юродствуй и не богохульствуй, - ответил Говард Буковски
неприязненно. - Жизнь можешь отнять, а веру - нет, не тобой дана, не тебе
и лишать. С крестом жил! С крестом и умру под пытками вашими!
- Ух ты, великомученик нашелся, едрена-матрена! - не выдержал Булыгин.
- А ну перекрестись, нехристь поганый!
- Сперва руки развяжи!
- Еще чего!
- Тогда нечего изгаляться!
- Не буду, ладно, уговорил. Буду пытать тебя, пока сам всю правду не
выложишь. Сам напророчил, что сдохнешь под пытками. Только без креста.
Нечего тут комедию ломать, в черта ты веришь, а не в Бога. Чего это
глазенки забегали, а?!
Кеша пристально уставился на Креженя, прямо на грудь, на просвечивающий
в черно-седых лохмах довольно-таки внушительный крест.
- А ну-ка, Харушка, сыми с этого ирода то, чего ему носить не пристало.
Сыми!
Оборотень снова встал на задние лапы, вытянул вперед передние - с
длинными и тонкими, почти человечьими пальцами.
И в этот миг Крежень захрипел, подогнул колени, упал на пол,
закрутился, согнулся калачом - он явно пытался дотянуться до груди - то
подбородком, то коленом, то и тем и другим сразу. Все это произошло
настолько быстро, что Кеша не сразу понял, в чем дело.
- Припадочный, что ли?! - заорал он. В один прыжок подлетел к
крутящемуся на полу голому человеку, наотмашь врезал сапогом в челюсть,
потом под ребра. Склонился, уцепился за болтающийся у плеча крест, рванул
на себя, обрывая прочную серебряную цепочку. Отпрянул. - Мы тебя вылечим,
стервец! Поганец!
Крежень замер на полу раздавленной, полудохлой жабой.
А Кеша уже снова сидел в своем потертом креслице и рассматривал на
ладони трофей. Оборотень Хар заглядывал через плечо.
Крест был явно липовый - толстый, полый внутри. Нажмешь на него,
вдавишь в грудь- и окажешься совсем в другом месте. Да, вне всякого
сомнения это был переходник ограниченного, очень ограниченного действия.
Но Креженю, чтобы улизнуть опять, хватило бы и такого.
- Ну что с этим поганцем теперь делать? - вопросил Кеша у оборотня.
Тот ответил с ходу:
- Отдайте нам. На Гиргею!
- Ух ты, разбежался! Вы из него плодить мелких кре-женят начнете, чтоб
потом, после бойни, оставшихся людишек извести на нет, верно?
Хар отвернулся, зевнул.
- Я его лучше ребяткам из альфа-корпуса отдам. Эй, падаль, ты слышишь
меня.
Седой приподнялся, сел, скрючился. Он был раздавлен, он превратился за
несколько минут из усмехающегося наглеца в трясущееся и отупевшее от
страха животное. И все же с каким-то надрывом, в отчаянии труса,
обреченного и не подлежащего прощению, он промычал срывающимся тонким
голосом:
- Сдохнете! Все равно все вы сдохнете!
- Вот это уже интересней!
Кеша снова сжал в кулаке сигма-скальпель.
- А ну выкладывай, чего знаешь!
Новый министр обороны генерал-полковник Сергей Голодов сразу пришелся
Ивану по душе. Спокойный, собранный, малость лысыватый и полноватый, он
имел открытое лицо армейского служаки-трудяги, не исхитрившегося еще и не
изловчившегося в лабиринтах штабных коридоров. Со старым и сравнивать
нечего. Прежнего Иван вспоминал с содроганием и невольно прикрывал глаза.
Тогда он был на грани, даже за ней, выкарабкался чудом. Ничего, это
урок на будущее - с врагом надо без церемоний, на то он и враг.
А с другом... С другом иногда не легче, а даже сложнее.
- Нет, не могу, рука не поднимается на такое, - снова твердил свое
Голодов, - вы Верховный Главнокомандующий, вам решать - будет приказ,
найдутся и исполнители. Возможно.
- Вы понимаете, что вы говорите? - спросил Иван.
- Бывают случаи, когда приказы обсуждаются, - министр привстал,
пододвинул к себе объемный глобус с вздымающимися горами, синими морями,
белыми льдами и даже прозрачно-синеватым флером атмосферы. Глобус висел
над полом на антиграве, висел двухметровым шаром-геоидом.
Указательный палец министра пробил стратосферу, нижние слои атмосферы,
уткнулся в белое ледяное пятно, в самый Южный полюс. - Мы не можем нанести
сюда глубинный удар такой мощности. Где гарантия, что вся вода
растопленных льдов уйдет в воронку?! А если она хлынет на материки?
Австралию затопит мгновенно. Половина Африки не успеет даже высунуть носа
из окон! Южная Америка накроется моментально. Это только от избытков воды.
А сам удар?! Вы думаете, что все города и городишки на Земле рассчитаны на
двенадцатибалльные землетрясения? Нет! Там же не одни выродки живут, кроме
баз противника есть и кое-что иное... Я не могу!
Иван понимал, что задача непростая. Но бить надо было именно одним
ударом. И только глубинным. С расстояния не менее четырехсот километров.
Иначе ни под-антарктический дворец, ни подземные инкубаторы не накроешь.
Да, это опасно! Да, могут пострадать безвинные! Но если на поверхность
выйдут нелюди, выползет вся эта нечисть - погибнут все. Вот и выбирай.
Одно было ясно - с ударом в ближайшие два дня ничего не получится. А там
вторая ложа Синклита, "серьезные" могут нанести такой удар по России, что
не о чем и говорить будет. Уж эти выродки никого жалеть не станут. Они так
хлопнут дверью перед своим уходом, что земной шарик расколется.
Иван оттолкнул висящий глобус. Покачал головой.
- Все верно говоришь, министр. Все верно! Но есть логика мира. И есть
логика войны!
- Нам никто войны не объявлял. И не посмеет объявить!
- Конечно, не посмеют. Вот и начнут без объявления... А мы поставим
силовые барьеры, заслоны. Мы все объясним людям.
- Глубинный удар сметет все заслоны. Мы не наносим таких ударов даже в
Дальнем Космосе. А по Земле лупить... нет, увольте!
Прав был министр. Прав по-своему. Но и выход находить было нужно.
Взявшись за гуж, не говори, что не дюж! Отсчет времени идет на часы, на
минуты.
- Ну а если экзотом? Новым оружием хваленым. Голодов развел руками.
- Вырвать огромный кусок из земного шара, отправить в иное
пространство? Мгновенно нарушится вся система, Земля сорвется с орбиты.
- Земля уже сорвалась с орбиты, - зловеще пробормотал себе под нос
Иван. Но имел он ввиду нечто иное.
У виска противно звякнуло особым протяжным кодом. Внутренняя? Это мог
быть только Кеша, прямо из Космоцентра Видеоинформа.
- Ну чего там?! - недовольно спросил усталый от бессонных ночей Иван.
Включил мысленно связь.
- Тута знакомец наш отыскался невзначай, - прохрипел Иннокентий
Булыгин, будто он сидел прямо в голове у Ивана, не поздоровавшись, не
представившись. - Сердце неладное чует. Да и он грозится, бубнит чего-то
невнятное, видать, спятил. Иван, слагай с меня полномочия коменданта! Тут
поумнее меня нужны и покруче!
- Да не мельтеши ты! - разозлился Иван. - Давай толком обстановку!
Давай обзор!
Он переключил Кешу на внешнюю связь. Вывел на два больших экрана.
Скрывать не от кого секретов - Голодов, охранники, спящий на диване
прямо в кабинете Глеб Сизов.
Креженя он сразу и не признал. На полу каюты сидело какое-то
человекообразное, гадина какая-то волосатая с бессмысленно-животным лицом.
- Не-е, Иван, мы его не трогали, честное слово! - с ходу начал
оправдываться Кеша.- Он сам сверзился. Талдычит невесть чего про конец,
про взрывы какие-то. А толком ничего не может объяснить, одним словом,
крыша поехала!
Иван похолодел. Только еще не хватало проблем с Космоцентром. Они все
же не сдались! Они ведут свою игру! Уже провели. А он пока ничего не
успел. Ну Кре-жень! ну негодяй!
- Почему не приняли мер! - заорал Иван, бледнея; - Ты что, не отдаешь
себе отчета?! Ну, Мочила, гляди- дружба дружбой, а служба службой! Я с
тебя за все спрошу!
Кеша промолчал. Обиделся.
- Немедленно осмотреть всю станцию! Обшарить сверху до низу!
- Шарят уже, - доложил комендант Космоцентра, - по десятому разу шарят!
- Ну и что?!
- Пока ничего. Прилетай сам, Ваня...
- Я тебе не Ваня! - процедил Иван. - Я тебе Верховный Главнокомандующий
и Правитель Великой России!
Кеша втянул голову в плечи, поморщился. Что он еще мог сказать! Дела
хреновые, совсем плохие. Но ведь и Иван разорваться не может - Федерация
бескрайняя, это тебе не Видеоинформ, это посложнее будет, а ведь Иван-то
обучения специального тоже не проходил, на Правителя экзаменов не сдавал,
ясное дело, тяжело ему. Да никуда не денешься, назад поворота нету.
- Надо еще полк послать в усиление, - предложил Голодов, - заодно
просмотрят каждый микрон.
- Не надо полка, - отозвался Иван, - не надо лишних жертв! Там дело
серьезное! - Он замолчал на минуту в тяжелом и непростом раздумий. Долго
длилась эта минута, свинцовой вечностью. Потом сказал: - Я вылетаю в
Космоцентр. Через полтора часа. Все! С ударом спешить не будем. Эй, Глеб,
просыпайся, остаешься за меня! А вы готовьте вооруженные силы, ни секунды
передышки, чтоб полным ходом! Все должны быть наготове, ни одной
законсервированной машины! Военные заводы на полную мощь! Короче, не мне
вас учить! Все!
Иван уже знал, куда он пойдет перед вылетом.
Иначе нельзя.
Туда!
После полумрака кабинета огромный, возносящийся к синим небесам белый
Храм ослепил его. Золотые Купола - Святые, величественные, уходящие в
заоблачные, незримые выси. Да, подлинный полет здесь, на Земле - вот он,
самый совершенный звездолет, самый быстроходный вселенский крейсер. И
незачем отрывать свою смертную, грешную плоть и бежать куда-то, на край
Мироздания.
Достаточно воспарить духом, чтобы, не сходя с места, оказаться
значительно выше... и ближе.
Ближе? К кому?!
Иван умерил шаг. Под сводами было тихо и благостно.
Горели свечи. Много свечей под образами.
У самого иконостаса молился человек в длинных темных одеяниях.
Он стоял на коленях, осенял себя широким крестным знамением и склонял
седую голову к самым мраморным плитам пола.
Иван прошел вперед. Опустился на колени рядом с молящимся. Закрыл
глаза. И мир растворился в небытии. Он остался один во Храме. Один во
Вселенной. И он обращался лишь к Тому, кто растворен во всем и пребывает
везде.
Господи! Дай силы, еще немного сил и времени. Не помощи прошу, не чуда.
Только сил для благих дел, творимых за всех созданных Тобою и во Имя Твое.
Не оставь на пути крестном! Услышь мя! Услышь, Господи!
Иван не открывал глаз. Ждал. Он помнил то необыкновенное чувство, когда
силы просыпающегося духа поднимают к сводам, делают тело невесомым,
парящим... нет, не тело, то душа сама воспаряет и единится с Духом,
обитающим под этими сводами. Так было с ним. Было уже не раз. Отправляясь
в Систему, на верную смерть, он забрел сюда. Нечто более сильное, чем
разум, привело его во Храм. И он поднялся над собою. И он получил
благословение.
Иди, и да будь благословен!
И он ушел.
И он вернулся. Вернулся из Иной Вселенной.
И он снова был в Храме.
И снова покидал его и Землю.
Он вернулся с планеты Навей, из Пристанища, из самой преисподней. Это
было невозможно, из мира мертвых не возвращаются. А он вернулся.
И попал в земное Пристанище!
Господи, даруй же надежду и веру! Дай сил в последнем восхождении на
мою голгофу! Не оставь!
Тяжесть давила на Ивана. Страшная тяжесть. Гнула к мраморным плитам.
Не давала воспарить к сводам, обрести облегчение душевное. Он не хотел
верить в страшное, не мог себя заставить поверить в это. Ведь сам
Архистратиг Небесного Воинства, сам Архангел Михаил благословил его на
подвиг и муки. И он взвалил на себя неподъемную ношу. Он отрекся от себя
во имя всех остальных.
Он взял грех на душу, чтобы иные очистились и вернулись к Богу, к
жизни, к возрождению. Так почему же сейчас Дух, растворенный здесь, не
приемлет его взыскующей души, не вбирает ее в себя, даруя покаянием и
отпущением грехов?! И как ему идти дальше по страшному пути выбранному?!
Лики. Лики. Лики, бесстрастные и сокрушающиеся, взирали сверху. Они
были там, а он здесь внизу. И не оживали глаза, не наполнялись скорбью и
печалью, напутственным теплом и состраданием.
- Чего ищешь, сын мой? - спросил молящийся подле.
Иван медленно повернул голову.
И встретился взглядом с глазами Патриарха, усталыми, скорбными, ждущими
ответа. Почему он сразу не узнал его? Седой, исхудавший, кожа пожелтела-
стареет Патриарх. Что же поделаешь, и прочие не молодеют, такова горькая
участь смертных.
- Ищу напутствия доброго, - тихо ответил Иван. Патриарх вздохнул.
Отвернулся. Встал с колен. Иван тоже поднялся. Замер рядом.
- Горестные грядут времена, - промолвил старец, - и ты ускоряешь их
приход. Большую печаль несешь в мир.
Иван вздрогнул. Не таких слов ожидал он.
Болью сковало сердце.
И пришли из памяти слова старые, слышанные из уст этого старца,
изреченные будто в другой жизни, когда его и старцем-то назвать нельзя
было. "Боль вырывается наружу и порождает новую боль, обида - обиду, тоска
становится неизбывной. Горя жаждой" мщения, выплескивая обиду, принесешь
Зло в мир, помни об этом. Тебе будет казаться, что борешься со Злом, что
ты есть истребитель Зла, но истребляя его и обарывая лишь силой,
ненавистью и мщением, будешь умножать его! И настанет день, час, когда ты
перестанешь понимать, где кончается Добро и где начинается Зло. И сам
станешь воплощением Зла! Это будет страшный день для тебя и для всех,
страшный час, не дай Бог, чтобы настал он, ибо не помогут тогда тебе ни
Животворящая Сила Креста Господня, ни добрые напутствия. Помни, в какой
мир ни вознамерился вступить ты, чего бы ни содеял, не меч в него принести
ты должен, не злобу и ненависть, вражду и раздоры, а одну любовь только.
Помни об этом!"
Патриарх заглянул в глаза его. И кивнул еле заметно, будто только что
повторил вслух слова свои прежние.
- Слишком много горя, слишком много смертей. И будет больше, сын мой.
Пусть Бог простит тебя и благословит. Мне же грешному сие не под силу.
Прощай!
Старец отвернулся, помедлив секунду. И быстрым шагом пошел прочь. Лишь
черные развевающиеся одеяния в последнем порыве коснулись Иванова плеча.
Ушел! Не благословив?!
Иван стоял в оцепенении.
Пора вылетать, он сам назначил срок.
Но и уйти отсюда просто так нельзя.
Он поднял голову, повернул налево, направо - лики! лики!! лики!!!
Вот и Архистратиг.
Лицо иное. Глаза иные. Но это он. Он! Направивший его на путь воина.
"Доселе ты был лишь странником - мятущимся, сражающимся, страждущим,
ищущим, но странником. А теперь, пройдя через круги испытаний премногие и
обретя себя в муках и битвах, да приидешь ты под длань мою! И наречешься
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг