его.
- Почему не про нас? Кто нам может запретить?
- Не про нас, вот и все! - притворно сердито крикнул Тотими. -
Говорят вам... Кто здесь сэндо: я или ты, Хомма? - Он фыркнул и уже
спокойно добавил: - Это недалеко от запретной зоны вокруг Маршальских
островов. Но острова теперь больше не принадлежат нам (После капитуляции
Японии в. 1945 году Маршальские, Марианские и Каролинские острова были
переданы под опеку США), и там нас могут задержать. Однако, я думаю, мы
сумеем обогнуть их, не нарушая границы.
Рыбаки одобрительно загудели:
- Нам ли бояться риска...
- Нам нельзя возвращаться с пустыми руками...
- Тунца там много, это правда. - Сэндо нервным движением пригладил
волосы на макушке и оглянулся на капитана.
Тот стоял молча, не принимая участия в споре. Тогда сэндо решился.
- Хорошо, - сказал он, - мы пойдем туда и будем держаться поодаль.
Но помните: если нас задержат американцы, нам несдобровать.
- Нечего нас запугивать! - рассерженно заметил кто-то. - Почему
непременно мы должны угодить в чужие воды?
...В тот же день, двенадцатого февраля, "Счастливый Дракон" повернул на
юго-юго-восток. Вечером сэндо вместе с капитаном и радистом стоял в рулевой
рубке. Поговорив о каких-то пустяках, он вдруг спросил:
- Не боитесь ненароком попасть в чужие воды, Одабэ-сан?
- Я? - Капитан, двадцатидвухлетний парень, недавно окончивший
префектуральную морскую школу в Айнити, пожал плечами и с напускной
пристальностью уставился на компас. - Конечно, боюсь. Но еще больше я боюсь
вернуться домой без рыбы.
- А вы, Кубосава-сан?
Кубосава вспомнил последние напутствия Нарикава и только вздохнул.
Шхуна прошла уже значительное расстояние, пересекла международную
линию перемены даты, но тунца по-прежнему не было. Улов был так
незначителен, что никто из рыбаков даже не ругался. Бесполезно и
небезопасно бранить судьбу за то, что она повернулась к тебе спиной. После
короткого совещания со знающими, опытными рыбаками сэндо предложил капитану
повернуть обратно на запад, в обход американских вод, в центре которых
лежали Маршальские острова.
Капитан озабоченно склонился над потрепанной картой, в левом нижнем
углу которой большим оранжевым прямоугольником была обозначена запретная
зона.
- Было бы очень неприятно завернуть ненароком туда, - сказал он.
- Наму Амида... (Начало буддийской молитвы.) Избави нас от этого! - с
чувством проговорил сэндо, схватившись за амулет. - Но не думаю, чтобы
шхуну занесло туда. Течение тянет гораздо ceвернее...
- Вот и обойдем американские воды с севера, - заметил один из
рыбаков.
- Пожалуй. Мы пройдем вот здесь... - капитан взял другую карту, - и
тогда до границы запретной зоны останется по крайней мере миль сорок.
По правде говоря, вопросе запретной зоне волновал их очень мало.
Гораздо более беспокоило рыбаков магическое сочетание слов "чужие воды", с
которым были знакомы еще их отцы. "Чужие воды" - означало, что ловить рыбу
в данном месте нельзя и что существует поэтому вполне реальная опасность
быть задержанными и отданными под суд в чужой, недружелюбной стране.
И они пошли на запад; по ночам ставили сети, а на рассвете брали то
немногое, что в них попадалось, и снова двигались дальше.
Так прошла неделя. Рыбаки работали уже без всякого энтузиазма, мечтая
только о том, чтобы вознаграждения за улов хватило для расплаты с хозяином
за взятые в кредит продукты и одежду. Полуторамесячная добыча едва
покрывала дно засольного трюма.
Ночь под первое марта ничем не отличалась от десятка прежних ночей.
Было тихо, на глубоком, угольно-черном небе мерцали яркие звезды, дул легкий
приятный ветерок. Команда только что закончила ставить сети и расположилась
на ранний завтрак прямо на палубе. Стучали палочки о чашки, кто-то мурлыкал
песню. Капитан и радист Кубосава беседовали вполголоса, присев на поручни
галереи позади рубки. По обыкновению недовольно ворча, из машинного люка
вылез механик Мотоути, вытирая ветошью замасленные пальцы. Сэндо взобрался
на корму и озабоченно осматривал сломавшийся вчера ворот, служивший для
подъема тралов. А вокруг расстилался бескрайний океан, черный, как небо, с
такими же мерцающими в его глубине блестящими искрами. И вдруг...
Мертвый бело-фиолетовый свет мгновенно и бесшумно залил небо и океан.
Ослепительный, более яркий, чем внезапная вспышка молнии в темном грозовом
небе, невыносимый, как полуденное тропическое солнце, он со страшной силой
ударил по зрительным нервам, и все, кто находился на палубе "Счастливого
Дракона", одновременно закричали от режущей боли в глазах и закрыли лица
руками. Когда через несколько секунд они осмелились вновь открыть глаза и
посмотреть сквозь чуть раздвинутые пальцы, у них вырвался новый крик -
крик изумления и ужаса. Небо и океан на юго-западе полыхали зарницами всех
цветов радуги. Оранжевые, красные, желтые вспышки сменяли друг друга с
неимоверной быстротой, Это невиданное зрелище продолжалось около минуты,
затем краски потускнели и слились в огромное багровое пятно, медленно
всплывшее над горизонтом. И чем выше оно поднималось, тем больше разбухало и
темнело, пока, наконец, не погасло окончательно. Тогда наступила тьма.
Ошеломленные рыбаки некоторое время еще смотрели в ту сторону, затем
переглянулись и заговорили все разом.
- Что это? Уж не солнце ли?
- Солнце утром на западе? Ерунда... И потом это гораздо больше солнца!
- Я знаю, что это! Это маневры - стреляли линкоры!
- Разве это пламя похоже на орудийную вспышку?
- Это атомная бомба - вот что это такое, - заявил Мотоути.
- А где же грибовидное облако?
- Его не разглядеть в темноте. Но это был атомный взрыв, бьюсь об
заклад...
Все повернулись к капитану. Но Одабэ был растерян не менее других. Он
пожал плечами и механически поднял к глазам часы. Светящиеся стрелки
показывали без десяти четыре. Что же это могло быть? Сэндо шептал
заклинания, отгоняя беду. Кубосава, сняв очки, протирал стекла краем
головной повязки. Он раскрыл рот, чтобы сказать что-то, и в этот момент до
"Счастливого Дракона" докатился грохот. Он не был похож ни на гром, ни на
пульсирующий гул артиллерийской канонады. Чудовищный вал густого, тяжелого
звука обрушился на шхуну, и она заметалась в его протяжных раскатах. Мелкой
дрожью тряслась палуба, скрипела обшивка, дребезжали Стекла в иллюминаторах
рулевой рубки. Рыбаки зажимали уши, падали на колени.
- Кувабара! Кувабара! (Кувабара- восклицание ужаса.) - завывал
сэндо, схватившись руками за щеки.
Но вот кончился и этот звуковой ад. Все стихло. Снова зашелестел
ветерок в снастях, снова стал слышен плеск мелких волн у бортов "Счастливого
Дракона". Одабэ, бледный, с трясущимися губами, спрятал часы в карман. От
момента вспышки до звука прошло не менее десяти минут. Первым опомнился
сэндо.
- Выбирай сети, живо! - заорал он.
Работали все, даже радист и капитан, молча и торопливо. Никто больше
ни о чем не спрашивал. Было ясно; случилось такое, чему они не должны были
быть свидетелями. Нужно уходить отсюда и как можно скорее.
Около семи часов, когда восток уже окрасился мягкими красками ясного
погожего утра, кто-то крикнул:
- Что такое? Смотрите!
Серая туманная пелена обволакивала небо с запада. Она медленно
распространялась навстречу восходящему солнцу, размывала и поглощала четкую
линию горизонта, плотной завесой вставала между глазами и изумрудным
небом. Но это был не туман. Прошло несколько минут, и на палубу, на сети,
на руки и плечи стала оседать мельчайшая беловатая пыль. Она беззвучно
падала сверху и покрывала корабль, клубилась в ленивой теплой воде океана
вокруг шхуны. Ее становилось все больше и больше, и вот уже не стало видно
ничего, кроме массы медленно падавшего порошка, похожего на рисовую пудру.
И порошок этот был горячий!
- Небо горит! - суеверно прошептал сэндо. - Пепел горящего неба!
Они подожгли небо, и его пепел сыплется на нас! Пепел горящего неба!
Скорее! Скорее!- перешел на крик сэндо.
Рыбаки, чихая и кашляя, размазывая белый порошок по потным лицам и
отхаркивая его из легких, с удвоенным рвением принялись за работу. Через
два часа сети были подняты. "Счастливый Дракон", неся на палубе
полуметровый слой "небесного пепла", полным ходом пошел на север. И из
рулевой рубки лишь с трудом можно было различить бушприт, зарывающийся в
непроницаемую мглу.
НАРИКАВА-САН НЕДОВОЛЕН
"Счастливый Дракон" вернулся в порт четырнадцатого, марта. Опытный
взгляд Нарикава, всегда самолично .выходившего встречать свои шхуны, сразу
определил: дело плохо. Шхуна с хорошим уловом не может иметь такую мелкую
осадку. Опасения его подтвердились, когда стало возможно различить лица
рыбаков; они были угрюмы и не выражали должной радости по случаю
благополучного возвращения. Было в этих лицах и еще что-то, странное и
необычное, но что именно - Нарикава никак не мог определить.
Через четверть часа шхуна пришвартовалась к пирсу, и команда
устремилась на берег. Послышались радостные восклицания, расспросы, смех и
шутки. Нарикава вздохнул и неторопливо пошел к борту. Сэндо Тотими и капитан
Одабэ помогли ему взойти на палубу.
Капитанская каюта на стотонной шхуне - далеко не лучшее помещение для
деловой беседы. Узкая дверь из рулевой рубки ведет в душную прямоугольную
каморку с крохотным иллюминатором в дальней стене. Света от иллюминатора
мало - снаружи его загораживает выхлопная труба дизеля. Слева расположены
одна над другой две койки-ящики для капитана и сэндо, справа - ящик,
похожий на шкафчик, служащий одновременно и столом. На нем в беспорядке
разбросаны карты, старые газеты, документы. Проход между койками и шкафчиком
доступен только не очень полному человеку. Но Нарикава был слишком
раздосадован и обеспокоен новой неудачей. К тому же в свое время он сам был
капитаном, и каюта на "Счастливом Драконе" была ему не в диковинку. Поэтому
он решительно втиснулся в проход и грузно опустился на койку. Одабэ и
Тотими расположились на столе-ящике напротив. С минуту хозяин молча глядел
на них.
- Ну? - спросил он наконец. - Чем порадуете? Капитан понурил голову.
Сэндо смущенно пригладил жесткие волосы ладонью, обмотанной грязным
бинтом, и сокрушенно вздохнул.
<i>-</i> Должен с большим сожалением сообщить, - начал он, - что...
- Постойте-ка, - перебил вдруг Нарикава, нагибаясь вперед и
всматриваясь в их лица. - Что это вы так почернели? Загар, не загар...
Никогда не думал, что человек может так загореть.
Капитан и сэндо переглянулись и пожали плечами.
- Не Знаю, - пробормотал капитан. - Мы все почернели, вся команда.
Загар, разумеется, Нарикава-сан. Ведь мы ходили далеко на юг, за Маршальские
острова.
- Нет, это не загар, - сказал Нарикава. - А что у тебя с руками,
Тотими-сан?
- Нарывы, - неохотно отозвался тот. - У многих высыпали гнойники...
почти у всех. Под ногтями, в ушах, в волосах. Замучились совсем. Думали, уж
не бери-бери ли это...
- Может, бери-бери, а может, и нет, - сказал Нарикава, нахмурившись.
- Видел я уже такое бери-бери, когда в позапрошлом году ездил в Нагасаки.
Не гэнбакусЕ ли это - заболевание от атомной бомбы? Только откуда оно
могло взяться у вас?
- Какая там еще атомная болезнь! - досадливо махнул рукой сэндо. -
Поедим свежего лука - и всю дрянь как рукой снимет. Это все пустяки; Вот
нам придется огорчить вас, Нарикава-сан.
- Говорите.
- Нам удалось взять всего-навсего девять тонн тунца.
Нарикава резко откинулся назад, сильно стукнувшись головой о край
верхней койки. Впрочем, боли он не почувствовал.
- Всего девять тонн? Вшестеро меньше обычного? Да что это с вами?
- Всего девять тонн. И это еще не все... - Сэндо прямо, с мужеством
отчаяния взглянул хозяину в глаза. - Мы потеряли половину наших сетей.
Несколько минут прошло в тягостном молчании. Нарикава думал. Затем
спокойно сказал:
- Ну что ж, бывало и хуже. Только... Это все, что вы хотели рассказать
мне?
Капитан встрепенулся и вопросительно посмотрел на сэндо. Тот неохотно
пробормотал:
- Собственно, это все... Насчет рыбы, конечно. Но нам еще пришлось
видеть в океане странные вещи. Странные и страшные. Я все время молюсь...
- Погоди!- сердито остановил его хозяин. - Твои страхи и молитвы
нужны мне... как тухлая камбала... Говорите, Одабэ-сан. Коротко, не
размазывая.
И капитан, подстегиваемый нетерпеливым покашливанием сэндо, глядя как
завороженный в маленькие немигающие глаза Нарикава, торопливо рассказал о
плавании, о таинственной вспышке за горизонтом, грозном грохоте и, наконец,
об удивительном "небесном пепле".
- Вы понимаете, Нарикава-сан, мы были очень испуганы. Мы шли без
остановки до самого Коидзу. И это было нелегко, - через два дня заболел
механик...
- Его рвало, - не выдержал сэндо. - У него болела голова, он
несколько дней валялся в кубрике, не принимая ни воды, ни пищи. Вместе с
ним заболело еще несколько человек. Правда, Амида-Будда (Амида-Будда -
главное божество в буддистском пантеоне.) был милостив, и они скоро
оправились... Вот тогда и начались у нас эти проклятые нарывы. У радиста
даже гной какой-то пошел из ушей.
Капитан облизал пересохшие губы и опустил голову. Нарикава встал.
- Я так и знал, что что-то случилось, - сказал он.- Действительно,
странная история. Небесный пепел... хм.
Но такой пустяковый улов... Шутка ли? Девять тонн! Меня засмеяли бы у
нас в Коидзу, если бы у вас не нашлось оправдания... Ну, я пойду. Сегодня
вы оба и радист зайдите ко мне на ужин. Там поговорим обстоятельно обо
всем. Девять тонн, подумать только! Сгружайте рыбу.
Он уже протискивал свой обвисший живот через дверь, когда снаружи
донеслась отчаянная брань. Кто-то ругался с портовым инспектором по поводу
состояния двигателя шхуны, и Нарикава невольно остановился, ошеломленный
этим потоком рыбацкого красноречия, густо пересыпанного английским
сквернословием.
- Механик? - ухмыльнувшись, спросил Нарикава.
- Да... Мотоути, - отозвался неохотно сэндо.- Ему бы вышибалой
быть...
<i>-</i> Механик он очень хороший, - вступился капитан. Нарикава сгорбился
и, кряхтя, вылез из каюты. Одабэ вздохнул и хотел что-то сказать, но Тотими
вдруг
крепко выругался:
- Нарикава-сан сердится! Нарикава-сан недоволен! "Девять тонн!
Вшестеро меньше обычного"! Да я за всех тунцов в океане и за все сети в
Коидзу не согласился бы повторить нынешнее плавание, провались оно
пропадом! Ха, страшно и вспомнить...
Тотими сорвался с места и выскочил на палубу. Через несколько секунд
он уже метался среди рыбаков, рассыпая приказания.
Началась разгрузка улова.
Необычайно темный цвет лица был не только у капитана и сэндо, и
заметил это не только Нарикава. Первое, что слышал каждый из рыбаков
"Счастливого Дракона", здороваясь с родными, было: "Где это ты так
почернел?" Рыбаки неловко отшучивались, а один из них, выведенный из себя,
выкрикнул раздраженно:
- Легко болтать языками, а вот посмотрел бы я. как почернели вы все,
если бы увидели, как горит небо!
Все рыбаки на свете, как и все мореплаватели, не прочь похвастаться
пережитыми опасностями и удивительными приключениями, и при этом, как
известно, они нередко теряют чувство меры. Так было всегда и везде, и рыбаки
Коидзу не представляют исключения. Но на этот раз случай был слишком
необычным, чтобы казаться досужей выдумкой, и вечером в двух десятках домов
в Коидзу родные и знакомые, затаив дыхание, с изумлением слушали рассказы
очевидцев о том, как горело и осыпалось ночное небо в далеких Южных морях.
Вечером у себя дома Нарикава дождался, пока палочки гостей улеглись в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг