два обстоятельства. Во-первых, необыкновенная бедность крови лейкоцитами;
во-вторых, ненормальное содержание белка в моче. Это, конечно, ничего не
объясняло, и я обратился к обстоятельствам, предшествовавшим заболеванию...
- Что сами пациенты думают о своей болезни?- перебил Нортон.
- О, они ничего не могли сказать! Так же как и я... тогда.
Нортон быстро взглянул на Митоя. Тот вертел в руках, складывая и
разворачивая, листок бумаги, который он достал из стола.
- Вы хотите сказать, что теперь...
Митоя кивнул головой:
- Вот именно, мистер Нортон. Я вспомнил кое-какие газетные
сообщения... кажется, это было полмесяца назад, если я не ошибаюсь... и
сопоставил симптомы таинственного заболевания с теми явлениями, свидетелями
которых оказались рыбаки во время своего последнего плавания, а также с
данными одного документа, случайно сохранившегося у меня со времен войны.
Это дало мне возможность сделать кое-какие выводы.
Наступило молчание. Нортон старался собраться с мыслями. Интересно,
знает ли Митоя, что произошло в действительности? Нет, это исключено. Разве
только он связан с врачами на Кваджелейне... Впрочем, это совершенно
невозможно. Как бы то ни было, он, по-видимому, напал на верный след. Что ж,
это, по существу, ничего не меняет. Все равно через неделю-другую об этом
заговорят газеты.
- Вы упомянули о некоторых явлениях, коллега, - сказал Нортон. - Не
откажите в любезности...
Доктор Митоя рассказал все, что ему было известно со слов рыбаков.
- ...Затем на них посыпался белый, похожий на муку, порошок, -
закончил он рассказ о злоключениях "Счастливого Дракона". - "Пепел горящего
неба", как они говорят. Он густо сыпался сверху, словно снег.
- Совершенно верно. - Американец удовлетворенно кивнул. - Порошок,
похожий на муку. Значит, первого марта они находились в районе Маршальских
островов, вы сказали?
- Мотоути утверждает, что их шхуна находилась в это время милях в ста
двадцати к востоку от Бикини и в сорока - от границы запретной зоны.
Впрочем, мне думается, они были гораздо ближе.
- Почему? - насторожился Нортон.
- Трудно себе представить взрыв такой мощности, чтобы радиация его
причинила серьезные поражения на расстоянии в сотню миль, - спокойно сказал
Митоя.
- Значит, вы полагаете, коллега, - быстро сказал Нортон, - что они
были ближе к источнику радиации, чем говорят?
Снова в кабинете воцарилась тишина. Доктор Митоя взял сигарету,
закурил, внимательно следя за сизыми струйками дыма под зеленым абажуром.
"Значит, это действительно был взрыв. Понятно, американец
заинтересован в том, чтобы иметь доказательства, что рыбаки были в
запретной зоне", - подумал он и продолжал:
- Конечно, это только мое предположение, мистер Нортон. Но мне ясно
одно: несчастные рыбаки оказались случайно вблизи от полигона, где ваши
соотечественники испытывали какую-нибудь ужасную военную новинку. В
результате - характерная болезнь: выпадение волос, нарывы на теле,
слабость, уменьшение числа лейкоцитов. Я обратился к одному старому
документу. Он сохранился у меня с тех времен, когда я работал с жертвами
Хиросимы и Нагасаки... - Митоя мельком просмотрел бумагу, лежавшую теперь
перед ним на столе. - Вот, пожалуйста. Это история болезни некоего Асадзо
Тадати, умершего в начале сорок шестого (Одна из жертв атомных взрывов в
Хиросиме и Нагасаки.). Симптомы совпадают полностью. Интересуетесь?
Нортон покачал головой:
- У меня в отделении огромный архив подобных бумаг. Должен признать,
что ваша логика безупречна. И ваш вывод?
- Несомненно, они поражены жесткой радиацией.
- Но интересно, - продолжал Нортон, - что вы думаете об этом
пресловутом пепле? Какую он играет роль в вашей логике?
- Право, не знаю, мистер Нортон. Вы слишком многого хотите от меня. Я
ведь всего-навсего терапевт... Хомма, их мальчишка-кок, привез нам немного
- граммов пятьдесят. Обыкновенный известняк.
Рука Нортона с сигаретой остановилась на полпути ко рту.
- Известняк... - проговорил он и вдруг торопливо закивал головой. -
Да, разумеется, известняк, мел, кораллы... И вы не заметили в нем ничего
особенного?
- Особенного? Нет. А вы полагаете, что он, этот известняк, имеет
какое-нибудь отношение...
- 0'кэй, коллега! - Нортон притушил сигарету в пепельнице и
выпрямился. - Теперь мне все совершенно ясно, и я могу рассказать вам, что
случилось.
Доктор Митоя вежливо-удивленно поднял реденькие брови.
- Дело в том, - продолжал Нортон, - что вы оказались очень недалеки
от истины, предположив, что ваши рыбаки явились жертвой мощного
радиоактивного излучения. Но это не была жесткая радиация, то есть гамма и
нейтронное излучение в момент взрыва, хотя, возможно, ваши пациенты могли
пострадать и от нее. Вы, очевидно, читали в газетах, что первого марта на
небольшом атолле в районе Бикини было проведено испытание новейшего
сверхмощного вида оружия - термоядерной, или, как ее чаще называют,
водородной бомбы.
Митоя молча кивнул.
- Чудовищной силы взрыв, - продолжал Нортон после минутной паузы, -
измельчил в порошок атолл, поднял миллионы тонн этого порошка на воздух и
разбросал на сотни миль вокруг.
- "Небесный пепел", - пробормотал Митоя.
- Это и был "небесный пепел", совершенно верно. Но самым страшным
оказалось то, что этот пепел - не просто известковая пыль. Вы знакомы с
основами ядерной физики?.. Нет? Жаль. Постараюсь объяснить популярно.
Температура в десятки миллионов градусов, возникшая в момент взрыва,
придала элементарным частицам - продуктам термоядерной реакции - такие
скорости, что они получили возможность проникать в ядра атомов всех веществ,
находящихся в районе взрыва: в ядра атомов солей океанской воды, газов, из
которых состоит воздух, а также в ядра атомов, входящих в состав коралла и
материалов, из которых была построена оболочка бомбы. Как правило, всякий
атом, ядро которого захватило постороннюю частицу, становится
радиоактивным. Теперь вы понимаете, коллега? Излучение непосредственно от
взрыва могло и не угрожать рыбакам, поскольку оно поглощается на
сравнительно недалеких расстояниях от эпицентра. Но масса радиоактивной
коралловой пыли, осыпавшая их с неба, оказалась для них роковой. По виду
она ничем не обнаруживала своих страшных свойств. И несчастные дышали ею,
она попадала им с пищей, забивалась в уши, в глаза, в складки кожи в
течение нескольких дней... Известно, коллега, что рыбаки в плавании не
отличаются чистоплотностью... Плыли домой, а радиация делала свое дело, и
только теперь ее действие стало сказываться в полной мере. Можно
представить себе, как в клетках живого человеческого организма молекула за
молекулой рушится под ударами смертельного излучения, как...
- Мне все ясно, мистер Нортон, - прервал его Митоя. Он морщился,
словно от боли. - По-моему, это очень похоже на преступление.
Нортон насупился:
- Вы понимаете, коллега, мне не приходится оправдываться. Это большая
неприятность. Очень большая. Но, по-моему, вы сгущаете краски.
Преступление... Я бы сказал, несчастный случай. Вашим рыбакам просто не
повезло, вот и все. И, если .это вас утешит, пострадали не только они.
Проклятой пылью были осыпаны все близлежащие атоллы, в том числе два или
три обитаемые. Поражено более двухсот туземцев и несколько американцев.
Правда, пострадавших сразу же отправили в госпиталь на Кваджелейн, и их
состояние, кажется, более не вызывает опасений. Если бы капитан "Счастливого
Дракона" догадался подать сигнал бедствия, с его экипажем тоже было бы все
в порядке. И потом, кто виноват, что они забрались в запретную зону?.. Не
смотрите на меня так, будто я виноват во всем случившемся. Конечно, наши
военные проявили известную неосторожность. Поверьте мне, я никогда не был
сторонником этих... этих экспериментов. Но наше дело - лечить, а не
разбираться в сложных и спорных политических вопросах. Он помолчал,
покусывая нижнюю губу.
- Скажите, пожалуйста, коллега, как вы намерены лечить этих людей?
Насколько мне известно, у вас и у вашего персонала нет ни необходимых
знаний, ни оборудования, ни медикаментов. Или я ошибаюсь?
Директор госпиталя склонил голову в знак того, что гость не ошибается:
- Убедившись в правильности моих догадок относительно природы их
заболевания, я сразу же решил обратиться к профессору Удзуки. Сегодня я
звонил к нему и просил зайти, но... - Митоя был настолько раздражен, что
позволил себе подпустить собеседнику шпильку, - у господина профессора
Удзуки, вероятно, и без того слишком много дел подобного рода. Он так и не
пришел.
- Да, - спокойно подтвердил Нортон, - за последнее время в
отделения нашей комиссии поступили новые партии жителей Хиросимы и Нагасаки
с рецидивом лучевой болезни. Дела сейчас там по горло и для наших и для
ваших специалистов. Но мистер Удзуки не пришел к вам по другой причине.
- А именно?
- По предложению властей, он подготавливает для экипажа "Счастливого
Дракона", в том числе и для ваших пациентов, места в другом госпитале - в
Первом национальном.
Митоя только слегка пожал плечами. Выражение его лица не изменилось.
- Не будет ли нескромностью с моей стороны спросить, <i>-</i> спокойно
произнес он: - кто санкционировал перевод моих пациентов в Первый
госпиталь? Министерство иностранных дел? Или административное бюро штаба
американских войск?
- Не могу точно сказать, коллега, - ответил Нортон, едва сдерживаясь.
- Кажется, ваш департамент здравоохранения... или как его там... Вы еще
получите указания, я пришел только предупредить вас и взглянуть на больных.
Завтра я со своим помощником выезжаю в Коидзу и осмотрю остальных. Через два
- три дня все они должны быть в Токио. В Первом госпитале больные будут
находиться под постоянным наблюдением лучших специалистов мира по лучевым
болезням, американцев и японцев, профессора Удзуки в том числе. Не
сомневаюсь, что правильные методы лечения не замедлят дать результаты.
- Еще один вопрос, мистер Нортон, если позволите. Насколько я понял,
профессор Удзуки не почтил меня своим посещением потому, что взять на себя
этот труд решили вы. Не скажете ли, чему я обязан...
Нортон усмехнулся и нерешительно поскреб подбородок. Потом сказал
мягко:
- Видите ли, сэр, я считаю, что именно американская медицина должна
исправить зло, невольно причиненное американской физикой, и сделают это
американские врачи, в том числе и я. Кроме того, мы считаем, что
пристальное наблюдение за ходом болезни... и за ходом лечения, конечно...
может дать мировой науке массу ценнейшего материала по особенностям
радиоактивных болезней.
Директор госпиталя Токийского университета сегодня удивлял самого себя.
Он грубо, почти вызывающе сказал:
- Американские ученые будут экспериментировать с японскими морскими
свинками? Так это следует понимать? А если морские свинки откажутся от
экспериментов?
Нортон нахмурился:
- Повторяю, коллега, вы слишком сгущаете краски. Я понимаю ваше
настроение и... и все такое. Но давайте смотреть на вещи здраво. Следует не
препираться, а стараться облегчить участь этих несчастных... - Он
помолчал и угрюмо сказал: - Не будете ли вы любезны показать мне моих
будущих пациентов?
Гость и хозяин поднялись одновременно. Рядом пересекли кабинет, и у
дверей Митоя задержался, пропуская вперед Нортона. Острые черные глаза за
толстыми стеклами больших очков были полузакрыты набухшими веками: Митоя
боялся, что гость прочтет в них затаенную неприязнь.
ЖЕРТВЫ
Хомма рвало. Его маленькое, исхудалое тело судорожно изгибалось под
простыней, на потемневшем лице, изуродованном желтыми буграми нарывов,
выступил обильный пот. Спазмы сводили горло мальчика, и из безобразно
раскрытого рта текла тягучая, липкая слюна. В промежутках между спазмами
Хомма громко и хрипло, со всхлипами, стонал и ругался:
- ТикусЕ... А, тикусЕ-мэ-э...(ТикусЕ-мэ - сволочи.)
Остальные больные и служитель молчали. Капитан Одабэ лежал,
завернувшись в простыню с головой; сэндо Тотими, сморщившись, тайком от
служителя, занимался запретным делом - выдавливал на руке зудевший
гнойник. Механик Мотоути подобрал брошенную служителем газету и читал про
себя, шевеля губами. Вдруг он приподнялся на локте и крикнул, не отрывая
глаз от текста:
- 0-ой, Одабэ-сан! Сэндо!
Капитан высунул лицо из-под простыни. Сэндо, не оборачиваясь,
прохрипел:
- Чего тебе, Тюкэй?
- Слушайте, что сказал о нас председатель американской атомной
комиссии, господин Люис Страусе. Он заявил, что в момент взрыва "Счастливый
Дракон" находился... э-э, где это?.. А, вот: "...находился западнее атолла
Бикини в пределах двухсотмильной запретной зоны". Ну, не дурак ли этот янки?
Не умеет отличить запада от востока, а еще председатель комиссии...
- Пропади он пропадом со всеми вместе! - слабым голосом отозвался
Одабэ. Лицо его перекосилось. Мотоути бросил газету.
- Болит? - сочувственно спросил он.
- Огонь у меня внутри... - Одабэ скрипнул зубами и зарылся лицом в
подушку.
Сэндо вытер пальцы о матрац, поправил простыню и мрачно прохрипел, щуря
слезящиеся глаза:
- Всякому дураку в Японии известно, что, когда взорвалась эта
проклятая водородная штука, мы были милях в сорока к востоку от их зоны.
Янки будут теперь выкручиваться, чтобы не платить за убытки.
Хомма наконец перестало тошнить. Служитель обтер ему лицо влажной
губкой и вынес тазик.
Сэндо продолжал:
- Ничего, ребята, мы их заставим раскошелиться! Подадим на них в суд,
а когда выйдем отсюда, у каждого будет тысяч по сто иен в кармане. Неплохо,
а?
- Может быть, мы не выйдем, а нас вынесут? - все еще тяжело дыша,
проговорил Хомма. - Мне все хуже и хуже... Наверно... умру.
- Может быть и так, - спокойно согласился Мотоути. - А ты, Йоси,
дурак. На месте Нарикава я давно выгнал бы тебя с должности начальника лова.
"Сто тысяч, сто тысяч"! На что мне твои сто тысяч, когда голова моя скоро
будет голая, как колено, а желудок не держит ни рисинки? Или вот капитан.
Посмотри, как он мучается. Ты хоть бы при нем постыдился говорить о
деньгах! И Кубосава... Ему, говорят, совсем плохо. А ты знаешь только одно
- "деньги, деньги"...
Сэндо не обиделся. Он выдернул у себя на макушке клок волос и, дунув на
них, рассеял возле койки.
- У меня тоже вылезают, - кривясь, улыбнулся он. - Только быть
лысому при деньгах лучше, чем быть волосатым нищим. Я куплю садик и буду
разводить шелкопрядов.
- Шелкопрядов в Коидзу не разведешь. - Мотоути достал из тумбочки
сигареты и спички. - Да и что рыбак понимает в шелкопрядах? Лучше купить
моторную лодку и выходить за кальмарами.
В коридоре послышались шаги, дверь распахнулась, и в палату вошли
несколько человек в белых халатах. Это были врачи, хотя случалось, что столь
же бесцеремонно входили к больным и репортеры. Мотоути сразу узнал длинного
седого американца, который осматривал его и Хомма неделю назад.
Нортон, возвышавшийся среди других на целую голову, вошел вслед за
японскими Врачами и остановился у койки Хомма, окинув палату быстрым
внимательным взглядом. Его сопровождали двое врачей с чемоданчиками из
блестящей кожи и низкорослый японец, по-видимому нисэй (Нисэй - японец
американского происхождения.), в американской военной форме без знаков
различия, видневшейся из-под распахнутого халата.
Некоторое время все молчали. Больные с враждебным любопытством
рассматривали иностранцев. Врачи японцы стояли поодаль с бесстрастными,
холодными лицами, словно желая показать, что в этом визите они играют
только подчиненную роль.
- Хау ар ю гэттинг он, бойз? - спросил Нортон, обращаясь, судя по
направлению его взгляда, к больным.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг