- Накурили-то, японский бог! - посетовал, входя в кабинет,
следователь по особо важным делам Сазонов Глеб Егорович. - Откройте
хоть форточку. Дышать нечем.
- А на улице есть чем дышать? - лениво возразил Кирпичников.
Оба сразу же посмотрели на самого молодого из присутствующих, на
тридцатидвухлетнего следователя прокуратуры Васильева с гордым именем
Борислав. Имя Васильеву не шло, не подходило по всем статьям: в свои
три с небольшим десятка он уже весил под сто сорок, был, как
результат, неповоротлив, страдал сильной одышкой. Еще он без ума был
от разных тортиков и прочей сдобы, что обнаруживает
причинно-следственную связь несоответствия имени и облика.
В прокуратуре по молчаливому уговору сослуживцев вот уже два года
занимались его "перевоспитанием". В основу процесса был положен
принцип: больше движения, меньше еды. Страдающего Борислава гоняли по
поводу и без повода. И на места происшествий, куда-нибудь подальше, в
Кавголово, например; и в буфет за бутербродами, тоже - не ближний
путь: через два этажа, сначала вниз, потом - вверх; и в непрерывные
командировки; или вот форточку открыть, хотя и стол его дальше от
окна, чем стол того же Кирпичникова. Васильев вздыхал, страдал, но
подчинялся. Он давно свыкся уже с правилами игры в "перевоспитание",
но от булочек с маком отказаться не мог, и каждый месяц прибавлял в
весе еще на двести, а то и триста грамм.
Вот и теперь он обраченно вздохнул, болезненно поморщившись, встал
и, колыхаясь, просеменил к окну.
Вместе со свежим воздухом в кабинет ворвались звуки большого
города.
Кирпичников привычно раздавил в пепельнице окурок и вытащил из
пачки новую сигарету. Глеб Егорович поставил портфель, уселся и
твердой рукой пригладил седеющие волосы.
- Новости есть? - спросил он.
- Газеты читай, - буркнул Кирпичников. - Там - что ни день, то
новости.
- Пришли результаты баллистической экспертизы, - поспешно ответил
за Кирпичникова страдалец Борислав.
- С Политехом кто-нибудь связался?
Молчание.
На круглом лице Васильева - расстерянность. Он явно ничего не
знает про Политех.
- Японский бог, Лева, сколько можно?! Не до шуток сейчас. Я только
что имел беседу с Петюней. Они там наверху совсем с ума посходили.
Требуют достать третьего сегодня же. Говорят, звонил САМ, устроил
разнос и все по нашему делу. И предупредил, что лично проконтролирует.
- Достанем, - спокойно отвечал Кирпичников.
Для тех, кто его хорошо знал, это короткое и впопад: "достанем"
значило очень многое.
Сазонов снова пригладил волосы:
- Рассказывай.
Кирпичников чуть заметно усмехнулся.
- Сегодня утром в Политехе неопознанный экстремист подбросил
ручную гранату в аудиторию. Один из преподавателей был убит на месте,
пострадали еще шестеро студентов...
- Ну и что? - Глебу Егоровичу не терпелось. - Какое это имеет
отношение?..
- Представь, самое непосредственное. Это случилось в группе
Вениамина Скоблина.
- Во-от как! - Сазонов был потрясен. - Надо срочно в Политех.
Борислав, собирайся.
- Сегодня пусть отдохнет, - миролюбиво сказал Кирпичников. - Ты,
кстати, не дослушал.
- Есть что-то еще? - Сазонов в возбуждении не сумел усидеть на
месте, вскочил, прошелся по кабинету, через каждую четверть минуты
энергичным движением ладони приглаживая волосы, чем окончательно
разворошил аккуратный пробор а ля старший следователь прокуратуры.
- Есть, - кивнул Кирпичников. - Я тут порылся в архиве.
Оказывается, полгода назад уже имел место похожий случай. Стрельба из
стечкина, внезапная смерть стрелка, отсутствие у него мотива.
- Погоди-погоди, - заторопился Сазонов, лихорадочно соображая. -
Это тот случай в Пулково? Как же его звали... он ведь лейтенант был?..
Борислав слушал, приоткрыв рот.
- Верно, - подтвердил догадку Кирпичников. - Лейтенант МВД Смирнов
Эдуард Алексеевич. Подчиненный нашего общего знакомца Игоря Павловича.
- Хватова, что ли, ты имеешь в виду?
- Его, его, и вот тебе еще один примечательный факт. Вчера Игорь
Павлович появился на "выезде", походил, поглазел. Вроде бы, из
праздного любопытства. Но интересовался подробностями, спрашивал.
- Японский бог! - с чувством высказался Сазонов.
- И далее, - Кирпичников поднял указательный палец. - Главным
свидетелем по делу Смирнова проходил некий Борис Орлов. И этот же
Борис Орлов учился в одной группе с Вениамином Скоблиным.
- ТРЕТИЙ! - уверенно подытожил Глеб Егорович. - Ну, Лева, японский
бог, ты даешь!
- Приметы третьего, сбежавшего с оружием, и приметы Бориса Орлова
совпадают, - добил Сазонова Кирпичников. - Кстати, сегодняшним утром
его в Политехе не было.
- Что же мы сидим? - Сазонов подхватил свой портфель. - Надо же
ехать, брать этого Орлова. Скорее надо, скорее!
- Скорее только кошки родятся, - заявил Кирпичников. - Не спеши,
Глеб. До вечера еще далеко.
- А чего ждать? Оперативников на выезд и вперед...
- Во-первых, Орлова сейчас нет дома, - сообщил Кирпичников,
разглядывая ногти, - а во-вторых, когда делом интересуется Игорь
Павлович, то есть смысл и...
Закончить ему не дал телефонный звонок. Глеб Егорович с
негодованием на лице сорвал трубку:
- Следователь по особо важным делам Сазонов у аппарата... А-а,
да-да, Петр Михайлович... Как?! Почему?... Мы уже... да мы уже...
третий... Да... мы... Нет, я понял, но... Хорошо, Петр Михайлович,
пусть будет так, хорошо... Да-да, я передам...
Сазонов медленно положил трубку на рычаг и посмотрел на
Кирпичникова:
- Японский бог, Лева, откуда ты знал?
- А что случилось? - ответил вопросом на вопрос Кирпичников с
самым невинным видом.
- Дело у нас забирают. Прямо сейчас, немедленно. Личное
распоряжение министра. И это когда мы уже почти достали им третьего!
Кирпичников молчал. Молчал и заметно расстроившийся Борислав.
- Лева, - позвал Сазонов, - ты хоть что-нибудь понимаешь, а?
- "Понять - значит упростить", - щегольнул цитатой Кирпичников. -
А все не так просто, Глеб, как кажется.
- Ну?
- Я тут порылся в архиве. И пришел к следующему выводу. Как только
где-нибудь на горизонте появляется полковник Хватов, сразу начинаются
взрывы, стрельба, громоздятся трупы, приходят запросы из министерства,
закрываются дела, увольняются сотрудники. И наше дело, как видишь, не
исключение. Что-то у них там заваривается в верхах, что-то серьезное.
И наш общий друг Игорь Павлович принимает в этом самое активное
участие. Я же предпочту постоять в сторонке, не хочу лезть в эту кашу.
И тебе, Глеб, не советую.
- Зачем же ты раскручивал Орлова? - удивился Сазонов. - Если ты
уже знал, зачем?
- "Наша служба и опасна, и трудна"... - напел Кирпичников,
пародируя.
Сазонов пригладил волосы.
- Хватов, Хватов, Игорь Павлович, - пробормотал он устало. - Кто
бы мог подумать... Но ведь какое говно, японский бог!
Телефонные войны продолжались.
Очередной звонок застал полковника Хватова дома.
- Здравствуй, Игорь.
Хватов узнал голос, хотя и не слышал его вот уже восемь лет. Он не
ожидал услышать этот голос когда-нибудь еще, но сразу подавил в себе
первые же признаки растерянности.
Игорь Павлович УМЕЛ владеть собой. Как, впрочем, и его собеседник.
- Здравствуй, Николай.
- Как у тебя дела?
- Откуда ты знаешь номер моего телефона?
- Это было нетрудно. В конце концов, твой домашний телефон - не
государственная тайна; номер его знают многие, очень многие, а мне,
если ты понимаешь о чем я, хватило бы и одного из пяти.
- И зачем ты мне звонишь?
Смешок.
- Хочу сказать, что ты проиграл.
- А вот это мы еще посмотрим. Ты, видимо, решил, что если выставил
Орлова на передний план, как точку приложения сил, то тебе дадут уйти
спокойно в тень? Ты ошибаешься: не дадут. Мы не дадим.
- Сколько пафоса! Не похоже на тебя, Игорь. И что это за
фразеологический оборот такой: "точка приложения сил"? Длинно, нудно.
Сказал бы проще, по-немецки: "Schwerpunkt" - я бы понял. Или ты за
восемь лет позабыл уже немецкий? А что касается Орлова, то на нем
шесть трупов. Твои коллеги с ног сбились, его разыскивая. И найдут,
поверь мне, найдут. Тем более, что их проконтролируют.
Теперь очередь Хватова усмехнуться.
- Зама имеешь в виду? Вот здесь ты сглупил, Николай. Про зама мы
все знаем. Он давно под контролем и не сумеет тебе помочь. А Орлов еще
побегает. Смотри, и до тебя как-нибудь доберется.
- Этот мальчишка? Не смеши меня, Игорь. Он же дилетант, он ничего
не понимает. Скорее я поверю, что ты до меня доберешься. Хотя и это на
сегодня исключено.
- Ты, Николай, всегда был слишком высокого мнения о себе. Смотри,
не оступись на ровном месте.
- Проигрываешь, Игорь. Иначе зачем такие неуклюжие угрозы? И тон
этот. Проигрываешь.
- Ну хватит. Ты все сказал?
- Хочу попрощаться с тобой. Больше ведь не увидимся. Сказать
последнее прости, пожелать дальнейших успехов.
- Еще УВИДИМСЯ.
- Ты не знаешь самого главного, Игорь. Пропустил ты самое главное,
не учел. Но подсказывать я тебе не буду, пусть Орлов подсказывает...
- Теперь наконец все?
- Теперь все... А знаешь, Игорь, иногда я вспоминаю, какие мы были
лет так пятнадцать назад. А ты вспоминаешь, или настолько занят, что
не до ностальгии тебе? Помнишь, городок, посиделки у Наташи,
разговоры, споры с очкариками, неразбавленный спирт? Добрее мы были,
Игорь, добрее. И умнее. Где это все теперь?.. Вопрос, конечно,
риторический... Ну да ладно. Прощай, Игорь...
Хватов положил трубку и надолго задумался.
Пора действовать, понял он. Пора помочь Орлову.
А телефонные войны продолжались.
Глава тридцать третья
Несмотря на то, что время действительно поджимало, я по пути к
дому Люды Ивантер решил сделать остановку и перекурить. Не более
четверти часа: вполне еще успеваю.
Купив в ларьке банку "Коки", я подыскал тихий скверик и только
расположился, чтобы нормально осмыслить происшедшее со мной за
последний час, как ожил радиотелефон. Дьявол! Он следит за мной, что
ли?
- Слушаю.
- Боря, родной мой человечище, ты, небось, заскучал там без меня?
- С тобой не соскучишься.
- Вот и ладненько. Тогда я тебе...
- Ты зачем меня убить хотел?
- Я? Тебя? Убить? - удивление Герострата казалось неподдельным. -
Да ты что? Окстись! Ты ж мой корешок, партнер любимый по играм: как я
тебя могу убить?
- Хочешь сказать, что Юра Арутюнов действовал по собственной
инициативе?
- Юра? Арутюнов? Помню такого. Но, Боря, вот клянусь тебе как на
духу, я с ним не поддерживал связи поди уж больше трех месяцев. Ты что
и до него добрался?
- Добрался. И он меня едва не искалечил.
- Я тебе, конечно, соболезную, но заверяю с полной серьезностью: я
здесь, Боря, не при чем.
- Я видел его глаза. Он был закодирован, или не знаю, как это в
вашей конторе называется...
- А-а, понимаю-понимаю, - Герострат приумолк. - Видишь ли, дорогой
мой, не все так просто с этой самой "кодировкой". Процесс сложный,
тонкий, бывают сбои. Вполне может оказаться, что включение прошло
спонтанно. Или он мог где услышать ключевое словосочетание. Сам
понимаешь, сбой он и в Африке сбой. Так что моей вины здесь нет. В
некотором роде, несчастный случай на производстве. Хотя если желаешь,
сынок, я могу перед тобой извиниться. Чтоб не сильно ты расстраивался.
Все-таки за качество кодирования и я должен какую-то нести
ответственность. Желаешь?
И представьте, я ему поверил.
А почему я должен был ему не верить? В конце концов, убить меня он
мог бы более простым способом, да и дурацкая партия в шахматы при этом
теряла всякий смысл. Даже тот извращенный смысл, который придавал ей
Герострат.
Ладно, Арутюнов - сбой. А топтуны?
- Лучше объясни, зачем ты топтунов убрал?
- Кого-кого?
- Ну тех двоих следопытов, что уже второй день вокруг меня
околачиваются.
- Знаешь, Боря, мне кажется, ты принимаешь меня за кого-то
другого. Я же добродушный лысоватый старичок: мухи без нужды не обижу.
А ты такие дела мне приписываешь. Арутюнова на тебя натравил, каких-то
следопытов - я их в глаза не видел - шлепнули - снова Герострат
виноват. Я же не маньяк-убийца, Боренька, я и обидеться могу. Или,
может, в суд на тебя подам. За клевету.
- Подай-подай. Кроме тебя замочить их было некому.
- Борька, хоть ты и мой корешок, но скажу тебе откровенно:
большего нахала я в жизни своей не встречал. Мало ли шантрапы какой по
городу нашему любимому сегодня бегает. Такие и убить, и изнасиловать,
и еще чего похуже... Им это раз плюнуть. Без повода, заметь, из
спортивного чисто интереса. Что же мне, к примеру, приписывать тебе
каждое убийство из тех, что в "Криминальном канале" освещают? Так,
знаешь, до чего угодно договориться можно.
- Не вешай мне лапшу. Таких совпадений не бывает.
- Что ты называешь совпадением?
- Эти двое появились у меня за спиной после твоего первого звонка.
Вторые сутки они шлялись за мной, как привязанные. И убирают их не в
какой-нибудь случайный момент времени, а именно когда Арутюнов пытался
убить меня.
- Закручено лихо, - отметил Герострат. - Прямо детектив
какой-то...
Он примолк, а я сразу насторожился. Потому что пауза эта сказала
мне многое. А в частности: Герострат что-то знает об этом убийстве. И
чтобы сделать такой вывод вовсе не нужно считаться гением дедуктивного
метода.
Впрочем, остается на повестке дня по-прежнему неразрешимый вопрос:
какова степень причастности нашего общего антигероя к устранению
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг