покрывающему до двух тысяч гектаров окаймленной лесом поляны, добрая
четверть которой была уже распахана.
Сейчас снова следует напомнить о фронтовой дружбе Бахрушина и
Стекольникова. Раненый Петр Терентьевич хотя и не дошел с Федором
Петровичем до Эльбы, но не потерял его, вернувшись в Бахруши. Петр
Терентьевич уговорил в жарких письмах молодого агронома Стекольникова
поселиться в Бахрушах, обещая ему "неограниченную свободу опытов, не
считаясь с затратами и риском". Стекольников вначале приехал в Бахруши
один, а затем перевез из Пензы мать. Здесь он женился на молодой
учительнице и осел.
Это было около пятнадцати лет тому назад. Заметного и энергичного
агронома вскоре направили на партийную работу. И теперь, став секретарем
райкома, Стекольников все еще не терял своего фронтового облика командира
батальона. Он и сейчас, идя с Бахрушиным по "целине", будто осматривал не
будущее колхозное поле, а новый боевой рубеж.
- Хороший плацдарм твои комсомольцы высвобождают, - похвалил он
осушенную землю. - Только зачем же это все молчком?
- Во-первых, кричать пока не о чем и теперь... - принялся обстоятельно
отвечать Бахрушин, - а во-вторых, бригаде коммунистического труда не
хотелось подымать эту землю напоказ, как бы для личной славы. Есть в этом,
конечно, тоже какая-то ненужная, показная скромность. Но все же
скромность... И в-третьих... в-третьих, прошу садиться. Смотри, какие
славные кочечки, получше иных кресел. Садись, гостем будешь!
Стекольников, последовав примеру Петра Терентьевича, уселся против
него на обсохшую, пружинистую кочку, затем вынул из кожаной походной
офицерской сумки два белых листа и подал их Петру Терентьевичу:
- Это листы из сводки ТАСС. Сиречь Телеграфного агентства Советского
Союза. Ясно?
- Пока ясно, - ответил Бахрушин, - не знаю, как дальше будет.
- Тогда поехали дальше. Наш советский корреспондент, находящийся в
Нью-Йорке, сообщает... Сам читать будешь или я?
- Читай ты. Потом сам перечитаю. Секретно?
- Да нет, нет! В большой печати это, наверно, не появится... а в нашей
газете мы, может быть, и опубликуем. Слушай.
Стекольников, пробежав глазами по строкам, предваряющим информацию
корреспондента, принялся читать медленно и внятно:
- "...далее газета уделяет внимание поездке фермера из штата Нью-Йорк
Трофима Т. Бахрушина в Советский Союз, Трофим, Т. Бахрушин, в прошлом
русский крестьянин Пермской губернии, эмигрировал в тысяча девятьсот
двадцатом году в Америку. Начав свой путь сезонным рабочим, Бахрушин скопил
деньги и обзавелся фермой. Предприимчивый и старательный, фермер за сорок
лет сумел стать состоятельным человеком. А теперь, на склоне лет, Бахрушин
решил побывать в своей деревне, где он родился, и возложить венки на
дорогие могилы его отца и матери. Бахрушину стало известно из советских
газет, что в родной деревне преуспевает его брат Петр Т. Бахрушин,
награжденный недавно правительством высшим орденом страны за успехи по
выведению новой породы молочного скота".
- Что ты скажешь на это, Петр Терентьевич? - спросил Стекольников.
- Да как будто все мотивировано и ясно... Не знаю, как дальше будет.
- Слушай дальше. Второе сообщение не столь мотивированное и ясное.
Стекольников снова принялся читать:
- "Газета находит, что встреча двух братьев - американского фермера и
русского колхозника - может представить общественный интерес в деле
упрочения дружбы двух великих стран, в деле обмена опытом... "Надо
полагать, - заявляет довольно известный журналист Джон Тейнер, - что братья
Бахрушины, не видевшись сорок лет, найдут, о чем поговорить. Эта встреча
хотя и будет происходить не на столь высоком уровне и не в столь известном
населенном пункте мира, все же, - говорит далее Тейнер, - она может
представить широкий интерес для американских и советских читателей. Поэтому
я нахожу любопытным для себя сопровождать фермера мистера Трофима Т.
Бахрушина в Советский Союз, чтобы наблюдать несколько необычную встречу
двух братьев из разных миров".
- Все?
- Все, - ответил секретарь райкома.
- И никаких примечаний, ни сопроводилок - ничего?
- Да есть кое-что, но об этом потом. Вы лучше скажите, Петр
Терентьевич, какое впечатление производит на вас прочитанное?
- Шут его знает, Федор Петрович... Не нахожу, что и сказать, -
признался Бахрушин. - С одной стороны, будто все как на блюдечке...
Состарился человек. Стосковался. Решил под конец жизни приехать посмотреть
родные места. Совесть как будто тоже не надо сбрасывать со счетов. Может,
она мучит его... А если он в самом деле верующий, то и бога в ту же строку
пиши. Хочет очиститься... Но это с одной стороны.
- А с другой?
- А с другой, Федор Петрович, опять-таки этот Тейнер-контейнер...
Все-таки ехать из Нью-Йорка в Бахруши ради статейки в газете, мне думается,
дороговато.
- Это верно, но ради книги, может быть, и стоит терять время и тратить
доллары, - заметил Стекольников, будто помогая этим размышлять Петру
Терентьевичу.
- Ради какой книги? - спросил тот. - О чем?
- Как о чем? Об успехах вашего колхоза. О начале развернутого
строительства коммунизма. О прославлении нашего строя, - ответил с еле
заметной усмешкой Стекольников.
Петр Терентьевич опустил голову. Неожиданно под ним треснула и
накренилась кочка. Бахрушин, легонько выругавшись, пересел на другую кочку.
Погладил поясницу и спросил:
- Ты так сам по себе думаешь, Федор Петрович, или советовался с кем?
- Советовался с одним тут товарищем и тебе рекомендую поговорить с
ним.
- Кто это?
- Здравый смысл, Петр Терентьевич. Здравый смысл.
- А не подведет он меня?
- Да что ты! Это же наш проверенный, боевой партийный товарищ.
- Оно конечно... - Бахрушин снова задумался.
Стекольников посмотрел на солнце, потом на часы. Бахрушин, заметив
это, сказал:
- Значит, как бы сказать, Федор Петрович, время истекло и прием
окончен?
- Ну зачем же ты так?.. Беседа наша еще и не начиналась... Сегодня
вечерком запрягите свою Жимолость да часикам так к восьми приезжайте новый
телевизор посмотреть. Как раз про Америку передача будет. Нам теперь такие
передачи пропускать не следует...
- Само собой.
- Ну, коли так, жду. Вот и побеседуем.
Бахрушин, проводив Федора Петровича до машины, ожидавшей у дороги,
вернулся на прежнее место. Необходимо было собраться с мыслями.
IX
Перечитав еще раз оставленные листы из сводки ТАСС, Петр Терентьевич
решил прибегнуть к нескольким домыслам!
Первый из них был самый радужный. Заключался он в том: Трофим, впадая
в старческую набожность, в самом деле едет за отпущением грехов, а Джоя
Тейнер, вроде Джона Рида, написавшего хорошую книгу "Десять дней, которые
потрясли мир", тоже напишет сущую правду про колхоз "Коммунистический труд"
и будет этим способствовать лучшему пониманию американцами сущности
советского строя вообще и колхозного распорядка в частности.
Этому своему домыслу Бахрушин верил мало, но не исключал его, хотя бы
ради объективности и желания видеть лучшее.
Второй домысел состоял в том, что неизвестный ему опенок Джон, ловкач
и пройдоха, присосался к старому пню Трофиму ради того, чтобы с его помощью
больше увидеть, больше услышать, а потом лучше очернить увиденное.
Такое тоже было известно Бахрушину в истории встреч с заграничными
журналистами. Пока гостят - хвалят, превозносят, а как уедут - начинают
мазать дегтем, без стыда и совести выдумывать несусветное и обливать
грязью.
Третий домысел состоял в том, что и Тейнер и Трофим командируются
третьими лицами, которые сумели довольно правдоподобно обосновать подлую
цель поездки того и другого в Советский Союз.
Кем могли быть эти третьи лица? Какие-нибудь издатели или кто-то, кому
надлежит мутить чистую воду?
В этом, самом худшем, третьем варианте Джон Тейнер представлялся Петру
Терентьевичу хищным заморским рыбаком, а Трофим - хитрой наживой на
тейнеровском крючке.
Какой бы из этих домыслов ни оказался правильным, во всех случаях
приезжих нужно было расквартировать.
Где?
У себя в доме? Нет. Это означало бы, что Петр Терентьевич заранее
прощает Трофима.
Бахрушин примет Трофима и Тейнера в своем доме, потому что они "его
гости", но поселит их в другом месте.
Другим местом мог быть старый дягилевский дом, но там теперь
библиотека и читальня. Ее можно потеснить, но не много ли чести? Как
отнесутся к этому колхозники в Бахрушах?
В старом Доме приезжих американцев поселить тоже нельзя было. Дом
слишком стар и запущен. А новый дом не готов.
Ну и что? Кто мешает отделать три комнаты? Одну - для Трофима, другую
- для Тейнера, третью - для уборщицы, которая будет приставлена к ним.
Где они будут питаться?
Они будут питаться в колхозной столовой. Если в ней заменить клеенки
скатертями и велеть снабженцам купить новую посуду...
Нет, он этого не будет делать. И вообще он ничего не будет подновлять,
подкрашивать и подслащивать. Пусть видят все таким, какое оно есть.
Зачем ему, председателю колхоза, известному в области человеку, давать
повод для досужих разговоров, будто он боится показать жизнь своего колхоза
такой, какая она есть, каким-то там... неизвестно каким?
Он даже не будет теперь заваливать щебенкой лужу на главной улице
Бахрушей, засыпать которую хотел до покоса. Могут сказать: "Ага... струсил
чужого глаза". А зачем ему бояться чужого глаза! Если этот чужой глаз
дальновиден, он разглядит, как росло и как будет расти хозяйство колхоза. А
если чужому глазу нужна только "лужа", пусть она ему будет приятным
бельмом, закрывающим неприятные для него достижения.
Вообще говоря, в предстоящей встрече правда должна быть самым лучшим
союзником. А этой правды вполне достаточно, чтобы показать самому лютому
ворогу, что врать о колхозах нынче нужно тоже с оглядкой.
Конечно, жаль, что леший их приносит именно в этом году, а не позднее,
когда Бахруши станут железнодорожной полосой отчуждения и на южном склоне
Ленивого увала появится новое село Бахрушино, где будет на что
посмотреть... Но что поделаешь?.. Он же не может перенести их приезд. Да и
зачем? Они и в этом году могут увидеть застолбленные улицы, фундаменты
домов и некоторые здания, белеющие на отлогом склоне увала.
На этом можно было и порешить. Коли прояснилось главное,
второстепенное придет по ходу дела. Так бывало всегда.
Хватит. На носу покос. Травы нынче одно загляденье. И бюро погоды
обещает солнечные дни... Хватит, хватит, Петр Терентьевич, переживать да
строить догадки... Приедут - увидишь. Есть поважнее дела. Взять тот же снос
и переезд старых Бахрушей на Ленивый увал. Железная дорога хоть и своя
сестра, а деньгам знает счет. Не передаст на переезд села, а ущемить не
оплошает. Пусть в колхозе тоже не лыком шиты, не по-банному крытые
бухгалтера, но все же и самому надо считать. Другой дом на старом месте еще
постоял бы десяток лет, а вздумай его перевозить - и дом окажется дровами.
И это все надо железнодорожным оценщикам доказывать на деле, на
примере.
Не легки заботы Петра Терентьевича, но без них нет радостей, нет
счастья. Нет ничего...
Эх! Здравствуй, лето красное -
Горячая пора...
Бюро погоды только не подвело бы. А остальное все образуется.
X
В районной газете "Под ленинским знаменем" появилась краткая
информация, озаглавленная "Из Америки в Бахруши". В статье приводились
выдержки из сообщения нью-йоркского корреспондента о предстоящем приезде
Трофима Бахрушина и журналиста Джона Тейнера. Там же говорилось о том, как
разошлись пути двух братьев, выросших под одной крышей.
Информация заканчивалась словами: "Надо полагать, что колхозники с
должным русским гостеприимством встретят своего бывшего односельчанина и
господина Джона Тейнера, любезно выразившего желание описать встречу двух
братьев из двух миров".
Теперь приезд американцев, еще вчера казавшийся предположительным,
стал точно определенным. Их ожидали в воскресенье, о чем Бахрушин был
оповещен Трофимом телеграммой из Москвы.
Дарья Степановна, как и говорила, уехала из Бахрушей, наказав Петру
Терентьевичу передать Трофиму:
- Видеть его и показываться ему не желаю!
В новом Доме приезжих заканчивалась отделка и меблировка комнат.
Наскоро, но добротно был построен "персональный" тесовый туалет. Бахрушин
нашел его нормальным и благоустроенным.
Ходить за приезжими вызвалась старуха Тудоева. Как-никак молочная
сестра Трофима. Себе в помощь она предполагала вызвать внучку Соню из
Челябинска.
- Соня тем хороша, - заявила Тудоиха Бахрушину, - что она маракует
по-ихнему. И если этот Джон по-русски ни тыр ни пыр, она при мне как
толмач.
Главному механику колхоза, молодому "заочному инженеру", любимцу
председателя Андрею Логинову, было велено подвести телефонную
линию-времянку. Если захочет мистер Тейнер разговаривать с Нью-Йорком -
пожалуйста.
Холодильник Бахрушин отдал свой. Все равно его благоверная Елена
Сергеевна считала, что натуральный холод погреба лучше химического.
Установили и телевизор. Трофиму и Тейнеру не помешает для полноты картины
заглянуть в светлое телевизионное окошечко, через которое можно увидеть
многое в Советской стране.
Бахрушин не нашел предосудительным выделить для гостей карего жеребца
под многообещающей кличкой Вихрь. Пусть ездят. Трофим смолоду был
понимающим лошадником. Таких, как Вихрь, и поблизости от дягилевского двора
не бывало. Пусть посмотрит, какие кони теперь в Бахрушах. Ну а если гостям
будет удобнее машина - тоже пожалуйста. К их услугам не объезженный еще
горьковский вездеход с ведущим передком. Хочешь - сам управляй, хочешь -
тебя будут возить.
Коли уж газета рекомендует встретить их с "должным русским
гостеприимством", значит, так и нужно встречать. Проверив, нет ли пересолу
в этом "русском гостеприимстве", Петр Терентьевич не нашел ничего
умаляющего его председательское достоинство. А если что-то окажется не так,
ему не привыкать перестраиваться на ходу.
Теперь оставалось обдумать порядок приема гостей. Может быть, первый
раз в жизни Петр Терентьевич вмешивался в кухонные дела. Это удивило Елену
Сергеевну.
- Неужели ты думаешь, я не сумею накормить двух бутербродников, когда
чуть ли не все правительство перебывало в нашем доме?
А Бахрушин свое:
- Правительство - это одна статья. Оно наше. И всякое блюдо поймет,
как его надо понять. А эти будут искать во всем показной умысел. Поэтому ни
севрюги, ни осетра.
- А зачем же нам прибедняться? - возразила Елена Сергеевна.
А Бахрушин опять:
- А кто говорит - прибедняться? Я говорю, что в нашем доме нет
никакого праздника. Мы учтиво и любезно примем гостей. У нас нет оснований
принять их плохо. Но у нас также нет никаких поводов раскрывать свои
объятия. Про мистера Тейнера мы пока знаем только то, что он журналист. А
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг