Сагота, находящейся на маленькой площади Сонной Кошки. Верхняя часть лица
бога была скрыта под слоем свежего снега, и видны были только его губы.
Бог воров улыбался архимагу насмешливой, но в то же время и одобряющей
улыбкой. Вальдер посмотрел туда, где под слоем снега должны были быть
глаза бога:
- Я должен спасти Рог. Должен.
Но Сагот все так же улыбался и молчал. Снежок уже припорошил не
только его голову, но и плечи, превратив статую в забавного снеговика.
Тихо-тихо снег кружится,
Бом-тирлим, бом-тирлим,
А детишкам все не спится,
Бом-тирлим, бом-тирлим..
У архимага начался бред. От боли он уже не понимал, где находится и
кто он такой. Вальдер медленно, как вода в ленивой реке, постепенно
превращающаяся в лед, засыпал. С каждым ударом сердца жизнь покидала его
тело, и разум уже завис на грани пропасти, из которой нет возврата.
- Мастер Вальдер, мастер Вальдер! Очнитесь, учитель! - Вот уже целую
минуту кто-то не переставая тряс архимага за плечо.
Он хотел отмахнуться от этой назойливой мухи. Ведь ему было очень
хорошо вот так дремать на снегу и мурлыкать детскую песенку, которую
когда-то напевала ему мать.
- Учитель, это я, просыпайтесь. - Сквозь дремоту подступающей смерти
Вальдер услышал плач.
Вальдер с трудом разлепил отяжелевшие свинцовые веки и увидел
склоненное над ним заплаканное лицо Гани.
- Ч-что... Что ты тут делаешь? - с трудом просипел архимаг.
- Я вас ждал, а тут такое началось! - Паренек был испуган.
- Началось... - Новая волна боли захлестнула Вальдера, и он стиснул
зубы, чтобы не закричать. - Вот, возьми. Это Рог. Отнеси. Арцису. Быстро.
Может, он это сможет остановить.
- Я не уйду без вас!
- Неси! Это мой последний приказ тебе, ученик! Найди Арциса, отдай
Рог. Скажи, что я прошу взять тебя в ученики. С-скажи... Скажи, что все
пошло не так. Скажи, что мы разбудили то, что не в силах понять. Вьюгу.
Архимаг передал слабеющими руками Рог мальчику и откинулся на снег.
- Ну же, беги, иначе будет поздно. Спаси то, что еще можно спасти!
Гани поколебался, кивнул и побежал по ночной улице, крепко прижимая к
себе рог.
- Беги, малыш, беги, - прошептал Вальдер.
Снег. Снег, тихо кружась, падал на мертвого архимага, накрывая его
белым одеялом тепла и покоя. Снег тихо шептал и пел свою песнь, зная, что
скоро начнется его самый безумный танец.
Потому что над Авендумом собиралась черная вьюга.
Глава 11
ГОРОД СЕРЫХ СНОВ
Привалившись к грязно-серой потрескавшейся стене дома на Людской
улице, я застонал. Боль поселилась где-то посредине грудной клетки. Я
помассировал рукой это место. Боль тихо отступала, забирая к себе в
невольные попутчики мой страшный сон. Я до сих пор находился там - на
покрытой снежным ковром улице Сонной Кошки, возле статуи Сагота. Все еще
не верится, что я живой, что не лежу мертвым на занесенной снегом мостовой
старого Авендума.
- Я всего лишь Гаррет, Гаррет, получивший в Авендуме прозвище Тень, а
не погибший несколько веков назад архимаг Вальдер, - прошептал я.
Погружение в призрачно-зыбкую паутину сонной яви, тяжелой волной
внезапно упавшей на меня, было резким и мгновенным. Я быстро шел по
Людской улице, и в этот момент, подобно падающей звезде кошмара, появилось
видение. Я продолжал оставаться собой и в то же время стал Вальдером.
Сознание разделилось, двоясь и ломаясь, как нежная кромка молодого
ноябрьского ледка. Существуя где-то там, на Закрытой территории, безвольно
привалившись к стене, вор Гаррет прожил новую жизнь, точнее кусочек чужой
жизни, которая оказалась на удивление слишком реальной и ощутимой. Не
знаю, сколько прошло времени, Фор не зря предупреждал меня о странностях,
происходящих на Закрытой территории, но до сих пор, даже проснувшись и
вырвавшись из липкой паутины кошмарных событий прошлого, я ощущал тупую
боль в груди от попадания магии волшебника-шамана, а на лице ласково
обжигающий холод не существующего сейчас январского снега.
Слишком реален был этот странный сон. Или не сон? Может, что-то или
кто-то специально рассказал мне трагедию, разыгравшуюся здесь более
двухсот лет назад? Кто знает? Я дрожащей рукой вытер пот, выступивший на
лбу, и потряс головой, стараясь выветрить из нее последние свинцовые
крупицы сна, ставшего моим маленьким персональным кошмаром.
Неприятные ощущения, но теперь я хотя бы понимаю, каково это -
умирать. И знаю, что же на самом деле произошло в ту ужасную январскую
ночь в старой башне Ордена и каким образом появилось уже ставшее легендой
проклятие Авендума - Закрытая территория.
Виной возникшей гекатомбы оказался этот непонятный Хозяин, который
смог искусить Земмела властью и бессмертием. Хозяин. Кто же ты такой? Я
уже несколько раз слышал за последнюю неделю это имя - Хозяин.
Таинственная личность, большая загадка и головная боль уже не только для
меня, но и для заинтересовавшегося его персоной Арцивуса, а следовательно,
и Ордена. Правда, я уже точно знал, что этот Хозяин и Неназываемый -
абсолютно разные субъекты. Слишком уж разнится отношение у Земмела и
демонов к Хозяину и Неназываемому. Но демоны - существа загадочные, а
насчет существования Земмела мне ничего не известно, ведь все, что я
видел, было сном, так что вполне могу ошибаться. Хватит! Об истинной
сущности Хозяина пусть думает Орден, а я пока должен сделать дело и
выбраться из Запретной, или Закрытой - это уже кому как нравится, -
территории.
Я поднялся на ноги и пошел прочь от дома, возле которого
просуществовал (проспал?), пока видел морок.
Странное это место - Закрытая территория. Все же можно было сказать,
что я был приятно разочарован. Столько слухов и ужасов бродило о ней в
Авендуме, и на тебе! Тут было вполне мирно и тихо. Почти как в уютном
парке короля, хотя во владения Сталкона я так и не дерзнул забраться. У
серо-синих гвардейцев довольно плохое чувство юмора. Они вначале мелко
шинкуют неизвестного, а потом уже интересуются, кто это к ним зашел на
огонек. Дворяне, одним словом.
Из-за тишины и спокойствия на Людской появлялось искушение идти не
скрываясь прямо по центру улицы.
Перемахнув через стену и оказавшись на Запретной территории, я
немного не рассчитал и наступил на труп мертвого доралиссца, которого
Гигант перекинул сюда с помощью пики. Пришлось тихо выругаться и тщательно
вытереть кровь козлочеловека с подошв сапог. Нечего было привлекать к себе
здешних обитателей раньше времени. Хотя теперь, после этого необъяснимого
видения, после того как пройдена половина длинной и извилистой Людской
улицы, я стал немного сомневаться в отношении слухов о заселенности
Закрытой территории всякой нечистью и необъяснимыми, но жутко голодными
тварями.
Планы старой части города, сделанные старательными карликами и
добытые мной в Королевской библиотеке, оказались гениально точны. Я
действительно очутился на широкой, полутемной Людской улице возле
низенького здания со сгнившей деревянной дверью. То ли лавка, то ли дом
цирюльника - по ржавой поблекшей вывеске судить было трудно. Я собрался с
духом, на всякий случай воззвал к Саготу и пошел вперед, сверяясь с
картой, находящейся у меня в голове.
Улица, как я и ожидал, была пустынна. Пустынна и... абсолютно
нереальна, что ли. Да, в безликих щербинах окон тихо сопел задремавший
летний ветерок, иногда скрипела и качалась насквозь проржавевшая вывеска
на какой-нибудь из полуразвалившихся лавок. Возле одного из домов стояли
сгнившие зимние сани, громоздились кучи мусора на мостовых - в основном
части разрушившихся от времени жилищ и их кровель, - но вот жизни не было.
Ни души, даже ни одного самого завалявшего скелета не то что человека, но
даже лошади или собаки. Серый тусклый свет и бледное серебро полной луны
создавали картину мертвого, давно покинутого мира. И еще одно -
отсутствовал уже успевший стать привычным за три недели июня туман.
К моему неприятному изумлению, магическое зрение вдруг наотрез
отказалось работать, как только я прошел по Людской пару десятков ярдов.
Краски погасли, мир мигнул и распался на тени и тьму. Возникло сильное
желание повернуть назад, я вдруг почувствовал себя беспомощным слепым
котенком, заблудившимся в конуре злой собаки. Но с довольно ощутимым
усилием призрак нежданно нагрянувшего малодушия я загнал далеко-далеко, в
самую непосещаемую область головы, откуда он, тихонько протестуя и пища,
попытался вернуться, но потерпел неудачу и заткнулся.
Очень надеюсь, что в Храд Спайне со мной такого не случится, иначе я
пропал. Самое страшное, что вообще может случиться с человеком, - это
вдруг оказаться в кромешной темноте в глубоких подземных залах, где
неизвестно кто живет и неизвестно чего этот кто хочет от мирного путника.
Итак, я попал в мертвое и безлюдное королевство-кладбище оттенков
серого и серебряного сна. Тихий звук ветра, поющего колыбельную
домам-мертвецам, и запах затхлой старости были моими спутниками на Людской
улице. Иногда, скорее инстинктивно, я резко оборачивался назад и,
внутренне холодея, ожидал увидеть кого-то или что-то идущее за мной по
пятам, но все было мертвенно-спокойно. Я шел, стараясь не шуметь, до
предела обострившимся слухом ловя звуки летней ночи. Оглушающе давящая
тишина в самый неожиданный момент вдруг вспыхивала и разлеталась огнем от
просыпавшегося вдруг ветра. Только ветер, всего лишь ветер дул в черных
провалах мертвых домов, с таинственным свистом выскакивал из подворотен,
раскачивал хлопающие о стены домов сорванные ставни, дразнил дребезжащую
жестяную кровлю и вновь смолкал, погружаясь в свой неспокойный и чуткий
летний сон.
Лишь один раз непонятный, а оттого пугающий звук заставил покрыться
спину холодными мурашками. Проходя мимо некогда богатого, покрашенного
выцветшей зеленой краской дома, я услышал тоненький и сразу же
оборвавшийся детский плач. Я замер, отпрянув к противоположной стороне
улицы, слился с тенью и стал с тихим ужасом слушать. Окна первого этажа
дома, откуда мне послышался плач, были заколочены, и звук, почудившийся
мне, шел откуда-то со второго этажа. Я ждал, сердце учащенно колотилось,
будто свободолюбивая птица, молящая, чтобы ее выпустили из тесной клетки.
Ждал, слушал и боялся услышать этот детский плач, злой отчаянный крик
голодного младенца, оставленного матерью на произвол судьбы, плач,
которому не место в мертвом и страшном месте. Но было тихо, и я, выждав
еще несколько минут, направился своей дорогой. Шел, поминутно оглядываясь,
боясь поверить в то, что слышал. Постепенно страх отпустил и забылся под
гнетом тревоги: как бы не случилась неприятность.
Я старался не выходить на середину освещенной луной улицы, но в то же
время и не слишком сильно прижиматься к стенам мертвых домов. Они вызывали
во мне какой-то инстинктивный детский страх, скорбно смотря своими
разбитыми глазницами-окнами, скорбно зияющими на меня со всех сторон. Я
ощущал, что дома были мертвы, именно мертвы.
В то же время они смотрели. По коже все время пробегали вереницы
мурашек от буравящих меня взглядов. А может, взглядов и не было, а все это
просто мое разыгравшееся воображение?
Очень хотелось плюнуть на все: на короля, Храд Спайн, карту и
исчезнуть не только отсюда, но и из города. Меня сдерживала только угроза
нарушения договора. Находящаяся по правую руку, за домами, Кладбищенская
улица, шедшая параллельно Людской, не добавляла мне ни капли оптимизма. Я
ежесекундно ждал чего-то, но это самое что-то не сильно спешило выползти
на лунный свет, дабы напугать, а затем и сожрать невесть как забредшего
сюда Гаррета.
Наконец-то я увидел дом судьи. Уж не знаю, действительно ли в этом
здании жил судья или просто к дому приклеилось такое название из-за
какого-то случая, но на городских планах эта серая трехэтажная громадина
называлась домом судьи.
Вполне вероятно, что дом вправду был судейским, особенно если учесть,
какие взятки брали в былые времена королевские судьи. Теперь все совсем
по-другому. Сталкон прижал парочку нечистых на руку судей, еще парочку
отправил в Серые камни, а самых невезучих - на эшафот. С тех пор судьи
стали работать, как замысловатые механизмы карликов, - быстро и точно, а
главное - честно.
Сразу за судейским домом, если верить тем же планам, находился
узенький переулок, выводящий на улицу Сонной Кошки. Она, как и
Кладбищенская, шла параллельно Людской, но по левую от меня руку. В
принципе, можно было пройти дальше по Людской и выйти на Сонную по
широкому Овсяному переулку, но до него надо было идти и идти, а Запретная
территория являлась не тем местом, что располагает к долгим и приятным
ночным прогулкам. Клянусь Тихими временами! Отсюда чем быстрее исчезнешь,
тем лучше для здоровья, поэтому узкий переулочек как нельзя кстати срезал
мой путь и сокращал опасное путешествие вдвое.
- Сожри меня Х'сан'кор! - выругался я вполголоса.
Стоявший по соседству с судейским жилищем дом развалился, и одна из
рухнувших стен заполнила переулок, перекрыв мне дорогу на Сонную Кошку. К
сожалению, я не был горным козлом, чтобы перебраться через все эти завалы.
Тут и не к ночи упомянутый Вухджааз ногу сломит. Придется идти дальней
дорогой. Мой взгляд упал туда, где в ночи таяли стены мрачных домов.
Сколько еще идти до Овсяного переулка? Сколько раз придется сыграть с
судьбой в кости, рискуя нарваться на неизвестно кого?
Я понимал, что на улице тихо, что тут абсолютно никого нет, а все
же... Ну не горю я пылким желанием идти по Людской улице! Вот хоть режьте
меня, не пойду, и все тут! Та же самая интуиция, спасшая меня в ночь
вылазки в дом герцога Патийского, вцепилась руками в плечи и не пускала
вперед. Но тогда как же мне попасть на Сонную? Единственный выход - пройти
насквозь один из мрачных домов, находящихся слева от меня. Хотя бы через
ближайший ко мне - судейский.
Находясь в густой, как сливки, тени, я мучительно медлил, решая,
какое из зол меньше - пройти по Людской дальше или сунуть нос в мертвый
дом? Ни тот, ни другой вариант меня не очень-то устраивал, но стоять вот
так и ничего не предпринимать было не менее опасно, чем просто продолжать
путь.
В доме напротив судейского вновь раздался тихий детский плач, и я
вздрогнул, расширенными глазами ища источник звука. Опять откуда-то со
второго этажа. Скорее всего, вон из того черного зияющего окна с истлевшей
грязной тряпкой, которая раньше была занавеской. Если в первый раз, когда
я услышал эти всхлипы, можно было сослаться на разгулявшееся воображение,
то второй раз деваться было некуда - я действительно слышал это. И сие
открытие нисколько не наполняло мое сердце благодатью и спокойствием.
Призраки? Души умерших? Проклятие Рога Радуги? Что-то еще? Не знаю, что
это было и что оно хотело от меня, но я уж точно не куплюсь на детский
плач и не понесусь сломя голову, как какой-нибудь сказочный
дурачок-рыцарь, спасать невинную душу. Эта "невинная душа", вполне
вероятно, пару сотен лет ничегошеньки не кушала и теперь представляет для
меня нешуточную опасность. А поэтому нам лучше избежать встречи. Нет тут
никаких детей, вот уже двести лет нет. Во всяком случае, живых.
Я аккуратно отстегнул арбалет и зарядил вместо одного из обычных
болтов огненный. Он был точно такой же, как и боевой, лишь красная полоска
помогала отличить его от своих неволшебных собратьев. Да еще наконечник
светился во мраке тусклым светом скованного заклинанием огня. Да, конечно,
свет ночью очень мешает, но с такой штукой, как огненный болт, все же
чувствуешь себя немного спокойнее и увереннее. При попадании в цель из
него высвобождалась разрушительная магия огня.
Прошло всего-то несколько мгновений, за которые мое сердце успело
провалиться в пропасть и запутаться где-то в кишках, а жуткий плач замолк
так же неожиданно, как и возник. Секундная тишина... А затем я услышал
тихое хихиканье. Злой детский смешок. Так мог смеяться ребенок, который
мучает кошку и знает, что взрослые его за это не накажут.
Волосы на голове зашевелились, спина покрылась холодным потом, и мне
чуть ли не впервые в жизни захотелось заорать во весь голос от
ослепляющего животного страха, взорвавшегося внутри моего "я". Так меня
ничто не пугало. Зомби старых Штолен Ола"Штольни Ола - каменоломни в шести
днях пути от Авендума. Название получили по имени их первого владельца.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг