которых уложен был тщательно, не без изящества, но как-то уж очень
по-кондитерски - гладко и клейко.
- Спасибо, друг, - сказала она, подмигнув мне подкрашенным глазом.
- Пожалуйста. Только, наверное, не за что.
Плащ-куртка ее густо разрисована космическими кораблями и звездами.
Кораблей, по-моему, больше.
- Со мной тебе бояться нечего, - заявила она. - Гек вспыльчивый парень,
но если я захочу, он ходит на полусогнутых.
- Я не боюсь. Как тебя зовут?
- Ирена. А тебя?
Я сказал. От нее исходил сладковатый, приятный запах духов.
- Груш хочешь? - спросил я с надеждой.
Мне хотелось груш, а вместе с девушкой я свободно мог себе это
позволить. Ирена согласно кивнула. Лакомиться грушами на глазах у
вспыльчивого Гека - в этом было что-то от старояпонского харакири. Ирена,
наверное, не знала, что такое харакири, но что такое женская месть, она
понимала отлично.
Мы пили тативак - довольно крепкий коктейль, который пьют одновременно
из двух бокалов через две соломинки. Ели груши и переглядывались. Ирена
заговорщически улыбалась.
- Тебе нравится тативак?
- Да, мне нравится тативак.
- А я тебе нравлюсь?
- Конечно.
Я сказал правду. Кроме тативака и груш, мне нравятся девушки, которые
умеют ответить на грубость пощечиной. И вообще, мне нравится сегодняшний
день. Потому что такие безмятежные дни выдаются не часто. И еще потому,
что я знал, вернее, предчувствовал, что этот день окончится вовсе не
безмятежно. Из-за свертка, на который я опирался локтем...
- Ты неплохо говоришь по-польски, - сделала мне комплимент Ирена,
который, впрочем я вряд ли заслуживал. - Ты из "Аквариума"?
- Да, что-то в этом роде.
- Как ты находишь Бегги Флор?
- Она восхитительна.
- Фи, у нее слишком худые и длинные ноги.
- Да, есть немного... - пошел я на попятную.
Я никогда не видел Бегги Флор, но слишком худые и длинные ноги мне в
самом деле не нравились.
- А-а, догадалась! - Ирена хлопнула в ладоши. - Ты летчик лунной
флотилии. Не спорь, это тебе не поможет!
Я спорить не стал. Изобразил на лице готовность быть кем угодно.
- Потанцуем? - спросила Ирена. - Ты умеешь ба-да?
Я посмотрел в зал: танцевали попарно, взявшись за руки, на прямых, как
ножницы, негнущихся ногах.
- Пойдем. Это я сумею.
Мы танцевали, пили шампанское и опять танцевали. Ба-да - примитивный
танец, но было весело. Потом кончился дождь и народ повалил из кафе. За
опустевшей стойкой мы с Иреной выпили еще по бокалу шампанского и тоже
направились к выходу. У выхода нас встретил Гек. Один. Я почему-то думал,
что он будет поджидать меня со своими друзьями.
- Иренка, - сказал Гек. - Иренка, с кем ты связалась... Я узнал его, -
он ткнул в меня пальцем, - это человек-каракатица.
Такого оборота я не ожидал. Наверное, Гек читает газеты, и, наверное,
ему попадались газеты, в которых был помещен наш с Боллом "семейный"
портрет, а под портретом... Чего там только не было под этим портретом.
Веселье кончилось, на меня смотрели любопытные глаза Ирены. Лучше бы
Гек затеял драку.
- Я кое-что забыл в кафе, - сказал я Ирене. - Подожди меня, если
хочешь, я скоро вернусь.
Сверток лежал на стойке рядом с пустыми бокалами. Я хотел спросить
двойную порцию коньяка, раздумал и выпил шампанского.
У выхода, как это и должно было быть, меня уже никто не ждал. Я подошел
к обочине шоссе и стал высматривать такси. Меня окликнули сзади - голос
похож на голос Ирены. Оглянувшись, я увидел, что это не Ирена. Незнакомая
девушка сунула мне в руки бумажный листок и молча удалилась. У нее были
длинные, но вовсе не худые ноги.
Я взглянул на листок. Записка: "Новая, 77, квартира 9. Ирена".
Подкатило свободное такси.
Я сел на заднее сиденье, сказал: "Поехали прямо", разорвал записку на
мелкие кусочки. Опустил стекло и высунул руку наружу - встречный ветер
мгновенно сдул бумажные хлопья. Потом я снял трубку радиотелефона и набрал
помер.
- Слушаю, - ответила трубка густым баритоном.
- Это институт архитектуры?
- Да, это институт архитектуры.
- Мне нужен отдел экспериментального строительства.
- Телефон, номер которого вы набрали, как раз находится в этом отделе,
- терпеливо пояснил баритон.
- Простите, я не был в этом уверен. Мне нужен один ваш сотрудник...
- Нам просто повезло, что вам не понадобились сразу все, - иронически
заметил баритон.
- Успокойтесь, - ответил я, - вам это и не угрожало. Мне нужна Ружена
Ковальская.
- Ружена?..
- Да.
Пауза затянулась. Я ждал. Было слышно, как в трубку дышит человек.
- Сейчас, - сказал баритон. И обращаясь уже не ко мне: - Тебя тут
спрашивают.
- Слушаю, - сказал приятный женский голос.
Я почему-то растерялся. На секунду, не более. Наверное, было в
этом-голосе что-то такое, отчего я растерялся, но что именно, я не мог
уловить.
- Ружена Ковальская у телефона.
- Здравствуйте, Ружена... Мне нужно с вами поговорить. Но не по
телефону, а... как-то иначе.
- Кто вы?
Я назвал себя. Пауза. И наконец, как эхо, ответное:
- Соболев...
Это было произнесено без восклицания и так тихо, что я почти не услышал
окончания своей фамилии. И вдруг:
- Игорь Соболев?
Голос разительно изменился. Это было так, словно неподвижно сидевшая
птица вдруг встрепенулась. Теперь я понял, отчего растерялся вначале: в
интонациях голоса меня поразило неестественное, глубокое, как океанская
бездна, спокойствие.
- Да, он самый. Я хотел бы встретиться с вами.
- Я сейчас... быстро... - Голос стал порывистым и торопливо-ломким. - Я
через несколько минут... Но где?
- Где вам будет удобно.
- Я не знаю, где вы есть!.. Вы далеко от приморского парка?
- Не имею понятия... Впрочем, в моем распоряжении машина, я найду.
- Ждите меня у фонтана Жемчужная раковина.
- Хорошо. Приморский парк, Жемчужная раковина. До встречи...
Фонтан Жемчужница венчал широкую каменную лестницу, ведущую на
набережную и дальше, прямо к воде.
Отсюда открывался великолепный вид на залив, усеянный белыми парусами
яхт. Я смотрел в зеленоватый морской простор и думал, что она вот так же
стояла на верхней ступеньке, глядя на море с тяжелым предчувствием, упрямо
ждала. И не дождалась...
Фонтан бездействовал. В чуть приоткрытых мраморных створках жемчужницы
тускло мерцал металлический шар. Пасти четырех дельфинов, откуда когда-то
били упругие, твердые струи воды, покрыты ржавым налетом. Я гладил
дельфинью лобастую голову, пытаясь составить в уме удобные фразы из
обтекаемых слов. Фразы не складывались, слова расползались, как этот
ржавый налет, и нарастала смутная уверенность, что любые слова утешения
здесь ни к чему и что вообще я приехал сюда не для этого. А для чего -
никто не мог бы ответить, даже я сам и даже самому себе. Просто я должен
был приехать сюда, увидеть ее, о чем-то поговорить. О, бездна, если бы я
знал для чего и о чем!..
От фонтана веером уходили в глубину парка аллеи. Там над кронами
деревьев возвышались башни строительных кранов и новые здания, сверкающие
огромными проемами стекла. Строгое изящество архитектурных линий,
устремленность ввысь. И было в них что-то от готики старинных польских
костелов. Плоды архитектурного эксперимента... Плоды, которые, возможно,
помогала вырастить Ружена. И мне вдруг пришло в голову, что эти странные
здания и безлюдье старого парка как-то связаны с тем обстоятельством, что
она назначила встречу именно здесь; и я уже видел в своем воображении
бледную строгую даму в длинных и черных одеждах, вуаль на лице, в
мраморно-белой руке янтарные четки... Стоп! А эти дельфины, лестница к
морю, вид на залив? Ну вот, а ты - "вуаль, янтарные четки"... Наваждение
рассеивалось. Я ведь заранее знал, что эта встреча потребует известного
нервного напряжения, и не то, чтоб я струсил, но в последний момент мне
стало не по себе, вот и все. Это пройдет.
Из боковой аллеи торопливо вышла молодая, элегантно и просто одетая
женщина. Глянцевито-черная плащ-куртка, закрытый ворот летнего свитера,
маленькая сумка - ремень через плечо...
Заметив меня, она сразу остановилась, словно наткнувшись на невидимую
преграду, потом пошла навстречу, с каждым шагом все увереннее и быстрей.
Подойдя ко мне, машинальным движением руки поправила сбитые ветром коротко
стриженные темные волосы. Взглянула. Черные, умные и словно бы чего-то
напряженно ждущие глаза...
- Здравствуйте, - сказала она. - Ружена Ковальская - это я.
- Здравствуйте.
Я взял ее руку и прикоснулся губами. Рука едва заметно дрогнула.
- Что вы, Игорь, у нас так давно не делают.
- Это... ну, словом, не потому, что я вспомнил старый польский обычай.
Просто... так.
- Я понимаю... И благодарна вам. Я очень рада, что вы решили повидаться
со мной.
- Иначе я не мог, - ответил я.
Опять этот чего-то напряженно ждущий взгляд.
- Не мог... - как эхо повторила она и добавила. - Вы тоже
несчастливы...
- Дело не в этом, Ружена. Впрочем... может быть, именно в этом, не
знаю.
Мы помолчали.
Мимо нас быстрым шагом прошли парень и девушка в одинаковой форме
яхтсменов. Парень нес на плечах длинные весла. Уже спускаясь по лестничным
ступеням, девушка вдруг обернулась и крикнула нам:
- Эй, вы! Это счастливое место! Не вздумайте ссориться здесь!
Оба они рассмеялись и побежали вниз, к берегу.
- Расскажите мне все... - с заметным усилием произнесла Ружена. - Все
как это было. Можно по-русски, я понимаю.
Я стал рассказывать как это было. Я рассказывал долго, подробно. Ружена
слушала не перебивая и, казалось, совершенно безучастно. Но это только так
казалось, потому что иногда она поднимала руки к лицу и сжимала щеки
ладонями, словно сдерживая вот-вот готовый вырваться горестный возглас. Я
рассказывал, не скрывая и не смягчая абсолютно ничего, не щадя ни ее, ни
себя - я хорошо понимал, что сделаю доброе дело, если сумею погасить в ее
глазах это странное ждущее напряжение, и смутно догадывался, что если
этого не сумею сделать я и сейчас, то этого не сможет сделать никто
никогда...
Незаметно подкрались сумерки. В аллеях парка зажглись гирлянды
лампионов. На каменных в античном стиле парковых скамьях сидело несколько
парочек. Слышался приглушенный смех. Люблю такие места, где не слышно
гитарного звона и воя транзисторов... Высоко над фонтаном ярко вспыхнул
голубовато-белый диск. Химический свет мгновенно изменил тональность
естественных красок. Лицо Ружены - словно арктический снег, залитый светом
полярной луны. Веки опущены, губы дрожат...
- Вот и все... - закончил я, сделав на последнем слове рассчитанное
заранее затяжное, но твердое ударение.
- Вот и все... - чуть слышно сказала она, повторив мою интонацию.
Я протянул ей сверток. Белые пальцы Ружены безразлично ощупали
целлофан.
- Что здесь? - спросила она.
- Ласты. Его... Это традиция.
Она помолчала.
- Игорь, - сказала вдруг. - Вы опытный врач. Вы хирург. Это было очень
больно, но сразу и... видимо, навсегда.
Она все поняла: мой приезд, мое намерение объяснить все до конца, и ей
и себе, мой умышленный беспощадный рассказ и даже заранее рассчитанное
ударение... Что ж, быть может, так лучше. У нас у обоих возникла
необходимость переступить чудовищную грань по эту сторону непоправимого.
Но я сделал это чуточку раньше, она же делает это сейчас. И я пытаюсь
помочь. Я знал: такие тяжелые раны умеет лечить только время. А я - лишь в
роли его ассистента...
- Смотри, Томашек! - раздалось где-то рядом. - Они еще стоят! Я
говорила, что это счастливое место!
Зазвенел, удаляясь, девичий смех.
Смеются... И правильно делают. Для них мы с Руженой - просто
влюбленные. Они и не знают, что между нами лежит океан человеческих судеб.
Я взглянул на Ружену. Она смотрела в вечернюю мглу над заливом. Там
плыли огни уходящего в море пассажирского лайнера. Я с грустью подумал,
что вот сейчас должен оставить ее и уйти.
- Игорь, - сказала она. - Расскажите мне о себе...
Авт.сб. "Акванавты"
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг