во время эгрегора. На нем была мантелета фундатора, а я по незнанию
выставил себя невеждой".
И еще он подумал, что грагалы мало интересуются внутренней жизнью таких
сложных земных организмов, как, например, экзархаты, вакф-медресе,
суфиаты, гермополисы, эзотерические овокантрии или более популярные
кантонаты. Обожают проводить отпуск на планете предков, но знают эту
планету достаточно хорошо лишь в историческом и эротико-артистическом
плане. Хотя культура Новастры основана на достижениях земной культуры и ею
же продолжает подпитываться, для большинства грагалов-посетителей история
и эротико-артистическая грань земной культуры остаются самодовлеющей
ценностью. Конечно, есть знатоки на Новастре - спецы по разнообразным
проявлениям динамики философской мысли в недрах земной цивилизации, но их
число - единицы. Остальные слабо ориентируются в этом. Или не
ориентируются вообще. Почему? Наверное, потому, что чувствуешь себя в
экзархатах стесненно. Ведь именно в экзархатах проходишь обязательную
денатурацию и улаживаешь уйму предписанных МАКОДом ненавистных
формальностей. Но виноваты ли в этом эвархи? Разве их вина, что
исторически экзархаты и вакф-медресе стали инструментом контролируемого
исполнения предписаний Марсианской Конвенции Двух - как будто у эвархов и
суфиев мало своих сугубо земных дел!.. Возможно, впрочем, именно потому,
что они являют собой, как сказал Лирий Голубь, Совесть планеты Земля,
история и уготовила им роль своеобразного буфера в отношениях между Землей
и Новастрой. По крайней мере, некоторые эвархи - совершенно очевидно -
глубже иных политиков осознали, что последний по времени демографический
взрыв, потрясший земную цивилизацию в середине прошлого века, был бы для
нее последним вообще, если бы не Новастра, не помощь грагалов в расселении
землян на просторах Дигеи. Бескорыстная, кстати говоря, помощь. Грагалам
по-прежнему не нужно было от Земли ничего, кроме возможности проводить на
ней собственный отпуск. Даже в денатурированном состоянии. Мелькнула было
надежда, что земляне догадаются отменить обязательность денатурации как
абсолютный анахронизм. Не догадались. Все статьи и параграфы Конвенции
Двух остались без изменений. Сохранили, так сказать, девственный вид.
Ожидание прогресса в отношениях на том и закончилось. По-видимому,
прогресс в отношениях земляне понимают как отсутствие спешки. А вот
спровоцировать регресс в отношениях - это у них пожалуйста, в одну
секунду, исполнители всегда найдутся... Интересно, как в такой ситуации
Джугаш-Улья Каганберья и его статс-комиссары будут объясняться с
новоиспеченным фундатором? Но еще труднее будет лидерам пейсмейкеров
удовлетворить любознательность следственной комиссии...
- Нет, Кирилл Всеволодович, - сказал Лирий Голубь. - Наоборот.
- Что "наоборот"?
- Среди приверженцев философского направления Ампары позиция фундатора
имеет больший авторитет и большее значение. Орден будет вынужден с этим
считаться. Кстати... не могу не предупредить вас, Кирилл Всеволодович...
Не поздравляйте эварха.
- Это еще почему?!
- Не принято. Фундаторов не принято поздравлять.
"Век живи - век учись", - подумал Кир-Кор. Вслух возразил:
- У вас, может быть, и не принято, а вот у нас почему-то всегда
поздравляют достойную поздравления личность...
Лирий Голубь заплакал. Это было так неожиданно и нелепо, что Кир-Кор
почувствовал страх.
- Что вы, Лирий, что вы, не надо... - забормотал он. - Как-то не
по-мужски. Прошу вас, друг мой, успокойтесь! Ради великой Ампары, простите
меня, если я в чем-то виноват!..
Он не знал, что еще можно сказать. Или сделать. Был совершенно
растерян.
- Это вы простите меня, грагал. Действительно, не по-мужски. - Интротом
хлюпнул носом. - Неловко мне...
- Ну, ну, ерунда какая! Секундная слабость. Мне ведь тоже не по себе.
После разбойных прелестей сегодняшней ночи нам с вами обязательно должно
быть не по себе...
- Вы напрасно подумали, будто я не испытываю гордости за своего
учителя. Моя гордость за него высотой до звезд. До вашего Илира и дальше.
Потому что слишком мало на Земле людей, о ком известно, что он способен
стоять в истине до конца. Но радости нет у меня, это правда...
- Теперь, очевидно, нарушится ваш учебный процесс?
Юноша вытер мокрое от слез лицо рукавом блузона:
- Теперь нарушится мироздание.
"Чего-то я здесь крупно недопонимаю..." - подумал Кир-Кор.
В тыльную дверь пилотской рубки вежливо постучали.
- Входите, не заперто! - крикнул он.
КНИГА ВТОРАЯ. ДЕНЬ ВЕПРЯ И НОЧЬ БЕЛОЙ СОВЫ
И сказал им: настал день знать вам
имя свое и не знать боли.
Апокриф
1. ПАВИЛЬОН ПРИНУДИТЕЛЬНОГО ОЖИДАНИЯ
Кир-Кор был благодарен судьбе за тридцатиминутный сон в белоснежной
постели и душ с ароматом вербены. И то и другое повысило настроение,
придало уверенности, что в отношении здравого смысла на этой планете не
все потеряно.
В душевой своего апартамента он с преувеличенным тщанием дважды смывал
с себя ароматной водой мерзости сегодняшней ночи. До сна и после. Во сне
временами накатывал страх ожидания: свалится или не свалится сверху труп
взорванного боевика. Снилось мужественное усатое лицо главного механика
экзархата, снился плачущий интротом, снились кошмары: кровь на груди и
выпученные глаза смертельно раненного отравителя, укус человека-змеи,
окровавленный блистер, заброшенный страшным ударом на подий "Ампариума".
Сидя в позе "лотос" на рифленом, медленно вращающемся диске под большим,
как колокол, сушильным колпаком, Кир-Кор старался отрешиться от всего
неприятного и думать только о Марсане. И ему удавалось думать только о
ней, пока он энергично перекатывал под языком ее золотое колечко. Однако
на первый мысленный план непрошенно стали вторгаться эпизоды недавнего
собеседования с председателем следственной группы. Звали председателя
Марина Викторовна. Фамилия - Секиринова. От слова "секира"?.. Это была
хрупкая на вид, довольно красивая женщина с холодноватым взглядом умных
глаз миндального "кошачьего" разреза. Он коротко, почти пунктирно
рассказал о событиях минувшей ночи. Она задала несколько уточняющих
вопросов. Он сразу понял, что имеет дело с юристом высшей профессиональной
категории, и выложил ей основные подробности. Лишь о белом эгрегоре
умолчал. Решил, что степень открытости этой темы для группы следствия -
проблема самой девидеры Камчатского экзархата... Обращенный на
северо-восток стеклянный фасад "Ампариума" наконец пропустил сквозь себя
свет утренней зари, и, когда этот свет стал вытеснять из юридического
кабинета искусственное освещение, председатель ровным, начисто лишенным
эмоций голосом проговорила: "Благодарю вас за очень ценные для следствия
показания". - "Рад был помочь правосудию", - ответил он с облегчением.
"Кирилл Всеволодович, вы не должны покидать Камчатку до тех пор, пока не
иссякнут вопросы к вам следственных и судебных экспертов", - предупредила
она. "Обещаю быть у вас под рукой стабильно - как Корякский вулкан". -
"Надеюсь, мне не нужно объяснять вам ваши юридические обязанности и
права?" - "Нет, - сказал он, - не нужно. С посторонними я буду нем, как
рыба, а для юристов доступен, как панорама Авачинской бухты". - "Зайдите",
- произнесла она с корундовой твердостью в голосе - тоном распоряжения.
"Спасибо. Как-нибудь обязательно..." Он поднялся из кресла и только теперь
сообразил, что корундовый императив Секириновой адресован был не ему.
Створки дверей разошлись - в кабинет вошли четверо молодцов в униформе с
эмблемой МАКОДа на рукавах. "Я под арестом?" - высказал Кир-Кор первую
пришедшую на ум гипотезу. Марина Викторовна эту гипотезу не опровергла и
не подтвердила: "Вы под охраной". - "Здесь мне охрана не нужна". - "Я
лучше знаю ситуацию". - "Куда прикажете следовать?" - "Вас проводят". - "В
этом я уже почти не сомневаюсь", - пробормотал он и сразу за дверью надел
на себя плотную "шубу" пси-непроницаемой защиты. Самую плотную, какую
только был способен возбудить, - аж в ушах зазвенело. Ощущение было не из
приятных, однако он понимал, что лучше все-таки соблюдать осторожность до
встречи с экзархом. Даже в коридорах "Ампариума"... Шли молча, быстро и
вскоре оказались на восьмом этаже "Каравеллы" - десятиэтажного корпуса,
примыкающего к тыльной стороне "паруса" главного здания. Телохранители из
МАКОДа пропустили своего подопечного в предназначенный ему апартамент, и
дверь за его спиной защелкнулась на автоматический запор. А когда он
увидел свое отражение в зеркале - и вовсе забыл про МАКОД. Нужно было
срочно приводить себя в порядок. Хотя бы себя. С одеждой дела обстояли
сложнее: рубашка была безнадежно испорчена. Пригодность всего остального
зависела от качества программы стирально-освежающей и
ремонтно-восстановительной автоматики.
...Спрыгнув с рифленого диска сушильного аппарата, Кир-Кор на всякий
случай отворил рубашечное отделение гардеробного бокса. Как и ожидалось,
там было пусто.
Но пустовали и все другие отделения, а этого никак не ожидалось.
Он заглянул в приемные лючки - проверить, не застряла ли одежда по пути
в недра стирально-ремонтного комбайна. Подобрал на дне бокса пестрый
пакетик. В таких пакетиках обычно переправляют свежие носовые платки. "Для
карманов тех брюк, которые мне позабыли вернуть", - подумал он, чуя
неладное. Из пакетика выпал аккуратно сложенный кусок красной в белый
горошек ткани. Кусок был двухметровой длины. "Для носа, который мне
натянули".
Кир-Кор оборвал металлизированную нить от края сушильного колпака,
пропустил ее сквозь золотое колечко и надел на шею этот на скорую руку
сработанный талисман.
В надежде получить обратно хоть что-нибудь из одежды, он пробежался
пальцами по всем переключателям на гардеробной панели. Вдруг - толчок и
покачивание. Пол заколебался под ногами, произошло довольно ощутимое
смещение в пространстве... "Не меньше семи баллов по двенадцатибалльной
шкале", - прикинул Кир-Кор.
"Лучше прикинь, как вести себя без штанов во время землетрясения, -
посоветовал внутренний голос. - Если в таком виде придется выскочить на
эспланаду, аборигены могут тебя не понять".
Кир-Кор оглядел себя, голого, в зеркале, быстро обмотал красную в белый
горошек ткань вокруг бедер.
Толчки и колебания прекратились. Он заткнул конец набедренной повязки
за импровизированный пояс и выбежал из гардеробной (вернее, хотел выбежать
- была такая потенция). Когда створки дверей распахнулись, он резко
притормозил на пороге. В нормальной действительности за порогом
гардеробной полагалось быть светлому цветочному холлу с бездверным
проходом в гостиную, но никак не узкому мрачноватому тамбуру с отделкой
под ореховое дерево...
"Не будучи непробиваемым скептиком, я вполне могу допустить, что мой
сосед по сектору - делегат от Папуа и что мои брюки случайно попали к нему
вместо ошибочно присланной мне его набедренной повязки, - размышлял
Кир-Кор, стоя в проеме дверей. - Но допустить вероятие спонтанной прогулки
моей гардеробной по этажам "Каравеллы" - это слишком даже для такого
индифферентного к спонтанностям субъекта, как я".
"Следовательно, - заключил внутренний голос, - прогулка предусмотрена в
чьей-то программе".
"Вот именно. В чьей?"
Мрачноватым тамбур казался, вероятно, из-за того, что в нем
отсутствовало освещение. Точнее, отсутствовали обычные в коридорах и
тамбурах люминели - длинные полосы люминесцентного пластика для
стационарного освещения или для освещения типа "сопровождающая волна". Под
потолком медленно наливались лиловым сиянием цилиндрические декоративные
светильники из желтого с чернью металла - их было три. Четвертым было
одинокое бра того же стиля в глубине тамбура. Цилиндрик бра неспешно
вращался, постреливая иглами лиловых пучков.
"Вряд ли это ловушка, - подсказал внутренний голос. - Такого рода
устройства не сооружаются для посторонних".
"Не могу ничего возразить. И помнится, Агафон говорил что-то о
путеводных для меня лиловых лучах Ампары..."
"Кстати, фразой раньше он обещал: "Утром увидимся на кругах своих..."
Что ни фраза - ребус или намек. Очевидно, Ледогоров просто не мог
довериться открытому эфиру".
"Тоже верно. Однако утро уже на исходе..."
"Тем выше вероятность того, что через этот тамбур и пролегает дорога к
экзарху. Похоже, перед официальной встречей с грагалом Ледогорову зачем-то
понадобилась встреча конфиденциальная".
"Ничего не имею против конфиденции. Но вот на встречах, даже
конфиденциальных, я предпочел бы присутствовать в брюках. И желательно -
после завтрака. Неужели эти мои естественные желания могут здесь
кому-нибудь показаться чрезмерными?"
"Экзарх одолжит тебе свои запасные бейнзауны. Не теряй надежды.
Вперед!"
Кир-Кор переступил порог. Ничего не случилось. За исключением того, что
за спиной тихо закрылись створки дверей. Лиловые лучики маняще покалывали
глаза. Тишина и спокойствие... Он приблизился к источнику лучиков -
участок ореховой облицовки вместе с бра отделился от стены овальной
панелью и плавно отошел в сторону, подобно дверцам люков на "финистах". В
освобожденном проеме вспыхнул свет. Кир-Кор улыбнулся. Это был вход в
пятиместную кабинку пневмотрубного сфалервагена. Здесь было тесно. Красные
пластиковые сиденья располагались вдоль оси прозрачной цилиндрической
капсулы друг за другом. Кир-Кор выбрал переднее.
Это напоминало спуск на табоггане вдоль ледяной дорожки. Только без
ветра в лицо. С негромким шипением капсула мчалась куда-то по наклонной
вниз, как спортивные сани, и уже было ясно, что ее конечная цель где-то за
пределами фундамента "Каравеллы". Керамлитовая труба, лоснящаяся впереди
кольцами блеска, вела в неизвестность.
Плавная остановка. Пригибая голову, Кир-Кор выбрался из тесной кабинки,
ступил в овальный проем и снова увидел себя в узком тамбуре с отделкой под
орех. Но в отличие от предыдущего в этом тамбуре было двухцилиндровое бра
и оба цилиндра лучились. По аналогии же с предыдущим двухцилиндровое бра
открыло перед недавним пассажиром сфалервагена еще один овальный проем. В
проеме блеснули золото, перламутр, полыхнуло пламя алого шелка... "Пещера
Али-Бабы", - подумал Кир-Кор и с интересом вошел.
Нет, это была пещера Золотых Витязей. Точнее - двенадцатигранный
парадный павильон в виде шатра из алого шелка. Обрамление граней -
круговой металлический горельеф великолепной работы, изображающий дюжину
витязей, скрестивших миндалевидные червленые щиты и высоко поднятые мечи;
бдительность была написана на их лицах. Золоченое воинство охраняло
установленный в центре павильона большой круглый стол - очевидно, самое
ценное из атрибутики этого помещения. И действительно, было что охранять:
украшенная перламутровой инкрустацией столешница представляла собой
немалую художественную ценность. Перламутровая картина изображала
развертку из пяти континентов земной поверхности в окружении людей,
разнообразной живности и цветов. Там, где сходились меридианы на Северном
полюсе, мерцала жемчужными бликами четырехлучевая звезда. Кир-Кор втянул
носом воздух: ему показалось, будто в воздухе плавают ароматы чего-то
съестного. Он поднял взгляд к светящейся линзе вогнутого потолка и увидел
Герб Земного Человечества во всем его четырехцветном великолепии. В
сердцевине герба - красная фигурка обнаженного Мыслителя у "подножия"
большого белого Солнца, лучи которого, исчертив белыми линиями
околосолнечное красное поле, вонзают острые концы в черноту "космического"
обрамления. На фоне солнечного лучистого диска словно парит над миром
крупная (крупнее фигурки Мыслителя) массивная ярко-зеленая Корона Флоры,
очень похожая по форме на очаровательную тыкву с проделанными в ней
прорезями. Гербовый девиз по правую руку Мыслителя - на геялогосе:
"Человек в естестве своем"; по левую - на латыни: "Homo per se" (что в
переводе означает почти то же самое).
Расположенные вокруг стола золотистые с красным парадные мягкие кресла
обращали на себя внимание наличием гидравлики - амортизаторов повышенной
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг