преступлении. Может, и это меня не касается, товарищ генерал?
- Кому ты втираешь очки? Я ли тебя не знаю? Ведь одно дело высказать
и даже отстаивать свое мнение, другое - предпринимать самостоятельные
действия, на которые тебя никто не уполномочил. Разница есть? Согласен?
- Виноват, товарищ генерал. Возможно, я действительно слишком рьяно
отстаивал свою правоту и где-то даже переборщил, но ведь речь-то идет о
судьбах людей.
- Знаю я этих людей... Клейма поставить негде.
- Принципиально...
- Да-да, объясни мне, пожалуйста, этот свой принцип! По-человечески
объясни. Ты же далеко не всегда такой щепетильный, такой правдоискатель. В
чем тут дело?
- Ей-богу, ни в чем, Григорий Степанович! - взмолился Люсин. - Просто
они такие дураки, эти Потапов и Зализняк, что руки опускаются! Если
разрешите, я сейчас зайду и покажу вам...
- Не надо, - холодно остановил его генерал. - У тебя работы много. И
вообще попридержи эмоции. Не нужно эмоций. Излагай факты лучше. А главное,
ограничь свои розыскные действия порученным делом. Оно у тебя и без того
многогранным получается. И физики и лирики, Иван Грозный! Эрудит
нашелся... Я еще вот что хотел сказать. В порядке совета. Добиваясь нужных
показаний, не стремись выдавать авансы. Это я так, на всякий случай.
Люсин вздохнул и медленно опустил трубку. Что он мог возразить? Дед
отколошматил его по всем статьям. Оставалось только терпеть...
Люсин привык к тому, что в разговоре генерал то и дело меняет
интонацию, переходя с дружески-доверительного тона на официальный или
ворчливо-назидательный. Этим он подчеркивал свое личное отношение к
обсуждаемому предмету, избегая, однако, прямых оценок, которые казались
ему грубым администрированием. Каждый, в конце концов, был волен понимать
его по-своему. Он не закрывал глаза на то, что нехитрый голосовой код,
равно как и переходы в обращении с <вы> на <ты>, всеми в отделе
воспринимались совершенно однозначно. Но даже ясно выраженное мнение
начальства - все-таки мнение, а не приказ. По крайней мере, его
позволялось обсуждать. Зато когда Григорий Степанович ровным будничным
тоном говорил, что надо сделать то-то и то-то, оставалось только одно:
исполнять. Молчаливо подразумевалось, что никто не подозревает о наивных
хитростях генерала. И только Люсин с его стихийной склонностью к
подражанию платил начальству той же монетой. Он не только подчеркнуто не
скрывал того, что генерал называл эмоциями, но чутко реагировал на все
интонационные нюансы и в известную минуту даже переходил на <ты>. Сначала
Григорий Степанович посчитал его нахалом, потом <штукарем-обезьянником>,
но в конце концов привык и смирился. Впрочем, смирился ли? Люсин подумал,
что Деду, помимо всего прочего, еще и чисто по-человечески было очень
приятно вот так, культурненько, его отшлепать. А что делать? Заслуженно, и
не придерешься. Люсин совсем было пригорюнился, но в кабинет лениво вошел
Крелин, и сразу же стало ясно, что обозначилась светлая полоса.
- Вот и все, миленький. - Он небрежно бросил на стол свернутый в
трубку листок. - Гамма-спектры волос идентичны.
- Абослютно? - Люсин нетерпеливо развернул миллиметровку с графиками.
- Ху ис ху?*
_______________
* Кто есть кто? (англ.)
- И неукоснительно. - Крелин обвел верхний спектр пальцем. - Это
волос, найденный на трупе, а это...
- Другой! - добавил Люсин. - Действительно, очень похоже... Можно
даже сказать, копия.
- По ординате отложена интенсивность гамма-излучения, - принялся
объяснять Крелин. - По абсциссе - энергия в мегаэлектронвольтах. Положение
пиков на спектрах характеризует, какие химические элементы присутствуют в
пробе. Процентное их содержание определяется высотой пика. Видишь, какие
четкие зубцы? Что твои Гималаи.
- Угу, мощный, видно, поток нейтронов. Облучали в атомном реакторе?
- А как же! На том стоим, - с гордостью ответил Крелин. - Теперь все
пробы будем облучать только так. Нам и часы выделили.
- Отменно... Ну, поздравляю, Яша! Твоя заслуга... А скажи, Наполеона
действительно англичане мышьяком отравили?
- Подчитал, значит, литературу по активации? - усмехнулся Крелин. -
Не знаю, как насчет англичан, но, судя по тому, что в волосах у Наполеона
оказалось в тринадцать раз больше мышьяка, чем положено, его действительно
отравили. Сомнений нет... Больше того, неравномерное распределение
элемента по длине волоса свидетельствует о том, что яд давался постоянно в
течение последних месяцев жизни.
- Значит, англичане! - убежденно заключил Люсин. - Кто же еще?
- Монталон, который должен был наследовать Бонапарту.
- Веские доводы, Яша, ничего не скажешь... И кто их приводит?
- Англичане.
- То-то и оно! А знаешь, я с детства был влюблен в Наполеона. Даже
Андрей Болконский мне нравился потому, что преклонялся перед ним.
- Вначале. Потом он, кажется, разочаровался.
- Я вижу здесь явный авторский произвол. Толстой не благоволил и
Бонапарту... К Шекспиру, кстати сказать, тоже.
- Мы с тобой такие интеллектуалы, Володя, что самое время теперь
поговорить о кошмарной судьбе Эрика Четырнадцатого.
- Кто такой? Почему не знаю?
- Шведский король, которого сверг с престола братик.
- Проходит по нашему делу? - К Люсину понемногу возвращалось хорошее
настроение. - Тоже волосики?
- Они самые. Шведы недавно провели активационный анализ.
- Опять арсеникум?
- Нет, мышьяк оказался в норме. Зато ртути больше, чем надо.
- Бедный король! - посочувствовал Люсин. - У него должны были
выкрошиться зубы. - Он разгладил свернувшуюся миллиметровку. - Но вернемся
к нашим баранам. Какие тут у тебя пики?.. Ага! Германий, хром, бром, в
самом конце натрий, а тут аурум - сто девяносто восемь. В волосах и золото
есть?
- Довольно много, а рядом, - Крелин указал на небольшой пик, - медь.
В обоих случаях процентное содержание элементов одинаково. В пределах
погрешности измерений, само собой... Смело можешь добиваться постановления
об аресте. Волос на горле жертвы - убийственная улика.
- Жертвы? Смерть наступила в результате инфаркта, - напомнил Люсин.
- Требуй повторную экспертизу. Кстати, надо будет провести анализ
волос Ковского на яд...
- Делай как знаешь, Яша. Тут я даю тебе картбланш. Но с арестом
спешить все же не будем. Никогда не поздно.
- Пальчики ты у этого субчика взял? Это его сигаретка там, у калитки?
- Видимо, его. - Люсин мимолетно вспомнил о предстоящей встрече с
Юркой. - Я даже уверен, что его! Ответ из лаборатории будет завтра.
- А что это за цирк с помадой? Что-нибудь прояснилось?
- Яснее ясного, - буркнул Люсин. - Только непосредственно к делу не
относится... И без того нет сомнений, что Сударевский был в тот день на
даче. Да что толку? С достаточной уверенностью его можно обвинить пока
только в лжесвидетельстве по статье сто восемьдесят первой.
- Для начала и то хорошо. Ему придется спешно менять показания, и ты
неизбежно загонишь его в угол. Честное слово, Володя, есть реальный шанс
быстро закончить дело. Не понимаю, зачем ты медлишь. - Крелин постучал
указательным пальцем по миллиметровке со спектрами: - У тебя на руках
великолепный козырь.
- Знаю, Яша, спасибо тебе, но я все же повременю. Не сердись. И не
надо давить на меня. Ладно? Есть одна важная деталь, которая заставляет
действовать только наверняка. Иначе можно наломать таких дров...
- Я давить не буду, но Дед, того и гляди, предъявит тебе счет. Будь
готов, по крайней мере. Мне он уже намекал, что мой шеф припас работенку.
Пора возвращаться в свою стаю.
- Учту.
- Тебя что-то волнует, Володя? - Крелин участливо придвинулся. -
Вскрылись новые обстоятельства?
- Волнует-то меня многое. На то и живем, чтобы волноваться... Ничего
я тут не понимаю, Яша, и это, пожалуй, самое страшное. Если эксперты не
ошибаются и Ковский действительно умер своей смертью, то откуда вся эта
муть? Почему темнит Сударевский? Если здесь убийство, то кто убийца? Этот
научный хорек? Сомнительно что-то... Наконец, стекольщики чертовы из ума
не выходят! Действительно тут дикое, идиотское совпадение или нечто совсем
иное, похуже? Ты веришь им?
- Не знаю, Володя... Глеб просил тебе передать, что был у Потапова в
больнице, и тот в основном подтверждает показания Зализняка. Серьезных
расхождений, во всяком случае, нет.
- Они могли обо всем договориться заранее.
- Могли, конечно... Сударевского по фотографии ни тот, ни другой не
опознали.
- И это ни о чем не говорит. Мог иметь место предварительный сговор.
- Люсин, не задумываясь, выбрасывал свои многократно отшлифованные в мозгу
контрдоводы. На слух они показались ему даже более убедительными. -
Сколько <за>, столько и <против>.
- Но где смысл, Володя? Где побудительная причина? Я могу задать тебе
еще десяток вопросов... Что общего может быть у Сударевского с этим
Стекольщиком? Как мог такой человек довериться уголовнику? Я о
целесообразности говорю, не о моральной подоплеке... Наконец, с какой
стати профессиональный домушник влипает в столь сомнительную историю?
- По дурости. Из-за корысти.
- Не видно пока корысти, миленький. Дурь - она прет, что верно, то
верно, а вот корысть найти не могу... Это же надо такой балаган затеять!
Протекторы на мотоциклете сменили, номер перекрасили. Хоть в
криминалистический музей их <Яву> передавай!
- Это мы теперь с тобой веселимся, Яша, - Люсин нашарил в ящике
мундштучок, - а ты попробуй взглянуть на этот балаган с другой точки
зрения. Ведь что там ни говори, а тело обнаружили совершенно случайно. Не
будь пожара и не обмелей Топическое озеро, оно бы и по сей час там лежало.
Хотел бы я тогда на нас с тобой посмотреть. Уверяю, нам было бы не до
веселья. Теперь, когда мы восстановили весь ход событий, мы чувствуем себя
на коне. Удивляемся идиотизму стекольщиков, как в открытой книге читаем.
Но не наткнись пожарники на труп, все предстало бы совершенно в ином
свете. Идиотские поступки обернулись бы хитростью, изощренной
предусмотрительностью. Скажи, нет?
- Скажу, - подумав, ответил Крелин. - Насчет трупа ты, видимо, прав,
в остальном же - нет. На стекольщиков мы бы и так вышли. Ну еще день,
другой, и они были бы, как говорится, у нас в кармане.
- Допустим. - Люсин вынужден был согласиться, и это его ободрило. - А
дальше что? Представь себе, что они не раскололись. Шины новые, ботинки
новые, свидетелей нет и трупа тоже нет. Даже группа крови, как назло, у
Ковского и Зализняка совпадает. Картинка?
- Это несерьезно. - Крелин сделал вид, что зевает. - Такого просто не
может быть. У нас в руках было вполне достаточно фактов, чтобы найти их и
припереть к стене. В любом случае мы бы знали то, что знаем теперь. Просто
пришлось бы затратить больше времени и сил.
- Логично. - Люсин довольно потер руки. - Если бы столь же
убедительно можно было отвести и версию о предварительном сговоре с
Сударевским!
- Не версию - всего лишь домысел, в лучшем случае - предположение.
- Мне тоже хочется так думать. Положа руку на сердце, ты веришь
стекольщикам?
- Не знаю. - Крелин отрешенно уставился в потолок. - В общем, скорее
да, чем нет.
- Почему?
- Тут чистая психология, и потому возможна ошибка... Все же мне
кажется, что к смерти Ковского они не причастны. Объяснение, которое они
дали своим поступкам, слишком неправдоподобно, чтобы оказаться ложью.
Именно поэтому я склонен ему поверить.
- Парадокс.
- Неважно. Согласись, что люди все же стремятся придать лжи
правдоподобный вид. Эти же намертво стоят на своем, невзирая на очевидную,
чудовищно смехотворную нелогичность. Похоже, они действительно
перепугались... На твоем месте я бы больше не думал о них. Сосредоточь
лучше основное внимание на Сударевском. Чует мое сердце, у него найдется
что рассказать.
- Ты забыл о <Мамонте>.
- И <Мамонта> надо немедленно брать! Костров абсолютно прав. Я не
понимаю, чего ты ждешь. На мой взгляд, ситуация дозрела и самое время
предпринять решительные меры. Уверен, что эти двое помогут тебе разрешить
все вопросы.
- Если только они знают друг друга, в чем я очень сомневаюсь.
- Почему?
- <Мамонт> ни разу не звонил Сударевскому.
- Но в лабораторию он звонил?
- И всегда спрашивал Аркадия Викторовича.
- Все равно вопрос остается открытым.
- К сожалению. Мы не должны поэтому игнорировать и возможную
причастность Ковского к операциям в гранильной мастерской. В этом случае
вся история предстает перед нами в совершенно ином свете. Я не считаю, что
ситуация дозрела. И если <Мамонта> еще можно прощупать ввиду его
несомненной причастности к фокусам с камешками, то Сударевского пока лучше
оставить в покое. Волоски, конечно, сильный козырь, но для хорошего покера
этого маловато.
- Ты допускаешь все-таки, что Ковский принимал участие в алмазном
бизнесе?
- А куда от фактов денешься, товарищ дорогой? Превращать обычные
алмазы в оптические мог только он один. И <Мамонта> опять же со счетов не
скинешь. Фигура достаточно одиозная... Другое дело, насколько тут замешана
корыстная заинтересованность. На этот вопрос нам еще предстоит ответить...
Вот какие наши дела, Яша.
- Что я могу тебе сказать? В целом позиции у тебя железные. Есть
уязвимые места, не без того, конечно, но архитектоника расследования, его
логический каркас выглядят безупречно. Можешь стоять на своем. К советам
прислушивайся, но давить на себя не позволяй.
- Я рад, Яша, что ты так считаешь. По-настоящему рад, без дураков.
- Что ты собираешься предпринять дальше?
- Если бы я знал! - Люсин аккуратно сложил и спрятал в папку листок
со спектрами. - Тут ты действительно попал в самое больное место. Надо,
надо что-то такое делать, чувствую... Только что именно? Не скрою, я очень
ждал твои анализы. Очень! Но теперь вижу: они ничего не прояснили. Скорее,
усложнили мое положение. Это действительно большой козырь, но тем
страшнее, Яша, преждевременно выбросить его на стол. С другой стороны, и
опоздать не хочется. Боюсь, что сотворю непоправимую глупость, продешевить
опасаюсь.
- Не знаю, что тебе и посоветовать.
- Э, нет, милый человек, ты уж меня не покидай. Мысли, Яков, шевели
мозгами! Того и гляди, объявится Костров, и хочешь не хочешь, придется
действовать.
- Чего же лучше? Если ты не решаешься ускорить течение событий, пусть
это сделает он. А там поглядим.
- Легко сказать! Когда события начнут управлять нами, только и
глядеть останется. Сделать все равно ничего не сможем. Поздно... Не готов
я отдать ему Мирзоева, хоть режь! А отдавать придется. Уговор дороже
казанков.
- Попробуй его убедить.
- Как? Кроме твоих гамма-спектров, ничего у меня за эти дни не
прибавилось.
- Так уж и ничего? Твои позиции показались мне довольно крепкими.
- У него своя задача! Если только я не сумею обосновать, что арест
Мирзоева способен существенно осложнить обстановку, он пошлет меня куда
подалее и будет прав.
- Конечно. Несравненно легче доказать, что <Мамонта> как раз,
напротив, надо брать. И притом незамедлительно.
- Хорошо тебе рассуждать...
- Хотел бы я встретить человека, который мне позавидует. Мне всегда
хорошо, - не стал спорить Крелин. - Оттого я никому не завидую. Неужели ты
так ничего и не сделал за все три дня? Никогда не поверю.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг