бойтесь, он не сорвется.
- В чем я допустил ошибку, Юр? - Люсин показал, что готов сдаться.
- Видишь ли, наши с тобой рандеву уже трижды срывались по причине
твоей патологической занятости. Так?
- Допустим.
- А сегодня ты вдруг смог. Я поневоле насторожился. И, как видишь,
недаром. Разве тебе здесь не нравится? Или мы плохо сидим?
- Хорошо, Юр, превосходно сидим.
- Но ты сам проболтался, что никогда еще не был так загружен.
Говорил?
- Говорил.
- Как тогда прикажете вас понимать? Вы здесь со мной по долгу службы
или как? - Березовский с надменным видом дуэлянта, бросающего перчатку,
швырнул на стол обглоданный рыбий скелет. - К барьеру! Ваш выстрел,
секунд-майор!
- Нет, - покачал головой Люсин и щелчком отправил скелет обратно. - Я
уже сдался на милость победителя и признаю твое умственное превосходство.
- Кыш! - Березовский взмахнул рукой, словно отгонял надоедливую муху.
- Я хоть и писатель, но не падок на лесть.
- Какая уж тут лесть! Готов поспорить, что у тебя коэффициент
интеллекта не ниже, чем сто восемьдесят.
- Почему именно сто восемьдесят, отец?
- У меня сто семьдесят.
- Это много?
- Очень много, Юр, - пресыщенно вздохнул Люсин. - Но клянусь всеми
льдами экватора, я шел к тебе без всякой задней мысли. Если бы ты только
знал, как я закрутился! Сегодня утром проснулся с твердым намерением
утопиться.
- Конечно, в соленой воде?
- В ванне, - отрезал Люсин. - Но дело не в том. Нужна хоть какая-то
разрядка. Чувствовал, что больше не выдержу. Вот я и предложил сбежаться.
Генрих хоть придет?
- Обещал.
- Да. - Люсин прикрыл глаза и кивнул. - Люблю я Генриха.
- А меня, старик?
- И тебя.
- Тогда отвечай сей момент, паршивец! - Березовский шлепнул рукой по
столу, который после того, как уборщица вытерла его влажной тряпкой,
сверкал, как школьная доска до начала урока. - Говори, в чем искусство
оперативника?
- Искусство? Кто сказал - искусство?
- А если серьезно?
- Если серьезно, то, пожалуй, искусство. Прежде всего искусство
задавать вопросы, точно и неожиданно их ставить, затем умение слушать,
ничего не пропуская, способность сопоставлять несопоставимое и, наконец,
привычка держать в голове тысячи мыслимых и немыслимых вариантов, пока
кто-то другой раскладывает за тебя пасьянс. Последнее как раз утомляет
больше всего.
- Но что же здесь главное?
- Природный талант вести беседу. Этому действительно научиться
трудно. Остальное - дело наживное.
- Какую беседу ведем мы с тобой сейчас?
- Обоюдополезную, я полагаю. Ты пытаешься вытащить из меня то, что я
и так с радостью готов тебе выложить, а я размышляю, как бы мне тебя
заарканить. Такой вариант тебя устраивает?
- Пожалуй, старик, пожалуй... Правда, один крокодил тут недавно
проливал слезы и клялся, что задыхается без дружеского общения...
- Погоди, Юр! - запротестовал Люсин. - Намерения у меня действительно
были самые благородные, но в ходе беседы, понимаешь, возникла одна
идейка...
- Недаром же ты говоришь, что главное для тебя - беседа!
- С мудрым человеком и сам становишься мудрее.
- Уж не собираешься ли ты снова взять меня в свою упряжку?
- Почему бы и нет? - Люсин сделал вид, что эта идея только что пришла
ему в голову. - Было бы славно... Поможешь мне кое в чем, а потом напишешь
книгу. Еще лучшую.
- Карты на стол, отец.
- Не пойдет. - Люсин лениво пососал соленую корочку. - Я уже сказал
тебе, что пасьянсы раскладывает кто-то другой.
- Но хоть приблизительно ты можешь сказать, в чем ситуация?
- Нет, Юр, это тебе ничего не даст. Ну найден труп на болоте, ну
обложили предполагаемых убийц... Тебе это что-нибудь говорит? То, что для
нас является повседневной работой, для тебя мелковато. Ты же другого
хочешь. Чего-нибудь позаковыристей. Или я ошибаюсь? Чего молчишь?
- Жду. - Березовский, с трудом подавив улыбку, закрылся кружкой. -
Жду, когда ты кончишь валять дурака.
- Валять дурака? Что ты, Юрочка! Мы же еще не начинали бороться.
- Что ты собираешься мне поручить?
- Исторические изыскания, разумеется. Как всегда.
- Это интересно?
- По-моему, очень. Но вполне возможно, что я и ошибаюсь. Не
исключено, хотя и маловероятно, что здесь обычное уголовное дело и все
наши поиски пойдут прахом, как только милиция возьмет двух субчиков,
которые затаились в лесу.
- Я ничем не рискую. Разойдемся как в море корабли.
- Вот и расчудесно. По рукам?
- Идет. Что я должен делать?
- Сначала настройся. Представь себе, Юр, что тебя интересует сейчас
не Средняя Азия седьмого века, как ты говорил, а Индия, Греция, Тибет
какой-нибудь... Древность, культ камней и растений, короче говоря -
фетишизм. Вникаешь?
- С трудом.
- В том-то и беда, что здесь все так неопределенно. - Люсин скомкал
салфетку и бросил ее в пепельницу. - Представь себе человека, ученого. Он
глубоко эрудирован, разносторонне образован, в какой-то мере почти
гениален. У себя в лаборатории занимается синтезом монокристаллов:
рубинов, сапфиров и тому подобное. На самом высоком, как принято говорить,
научном уровне. Зато дома он вытворяет странные вещи.
- Например?
- Собирает древние рецепты алхимиков, выписывает из священных книг
легенды и мифы, в которых фигурируют драгоценные камни...
- И это тебе кажется странным? - Березовский иронически улыбнулся.
- Погоди, Юр. Я понимаю, что в моем пересказе все предстает весьма
банально. Я умею слушать, но не рассказывать. - Люсин задумался. - Давай
попробуем зайти с другой стороны. - Он вынул записную книжку. - Ты знаешь
о последних опытах с нервной системой растений?
- У растений есть нервная система?
- Выходит, что так... Как-нибудь я тебе расскажу об этом. Не теперь.
- Хочешь еще? - спросил Березовский, сдвигая на край пустые кружки.
- Подождем Генриха. - Люсин встал и огляделся. В баре стало
просторнее. Соседи за их столом уже сменились. - Выпьем с ним еще по
одной, и баста.
- Что так, отец?
- Работать надо, дорогой товарищ.
- Продолжим наши игры.
- Что бы ты сказал про человека, который ошпаривает кипятком
комнатные цветы, прижигает их листья сигаретой, раздражает их током?
- Маньяк.
- И попал бы пальцем в небо.
- Исследование нервной системы растений?
- Он записывал биопотенциалы корней и листьев. Они резко меняются,
когда, например, рядом убивают живое существо.
- Ого! Это уже товар!
- Клюнул?
- Давно, отец, но нельзя ли поподробнее? Неужели ты не можешь все как
следует растолковать?
- Попробую... Но потом. Хочешь заедем ко мне?
- В контору?
- На пару часиков.
- Но у меня нет паспорта.
- Ничего, как-нибудь проведу.
- Если тебе, новый центурион, что-нибудь нужно, все нипочем!
Попробовал бы я пройти к вам без паспорта по своей нужде, по частному
делу!
- Приходи, хоть завтра. Пропустим.
- Чем еще занимается твой корифей?
- Не надо о нем так, - посуровел Люсин. - Он умер.
- Прости, старик. Я не знал.
- Он собирал старинные книги, изображения Будды и Шивы, в его доме
много цветов и камней.
- Какие это цветы?
- Вот! - Люсин торжествующе раскрыл записную книжку. - Наконец-то! Я
ждал этого вопроса. - Он придвинулся к нему почти вплотную. - Мне нужна
твоя ясная голова, Юра. Сам я в этом ни бум-бум. Во-первых, скажи мне, что
такое бонсаи?
- Карликовые деревья. Их выращивают на Дальнем Востоке, в Японии
например. Я видел платаны, дубы и сосны, которым было по триста -
четыреста лет, хотя росли они в фарфоровых вазах. Бонсаи прекрасны. Это
большие деревья крохотной, лилипутской страны. Они ведь даже плодоносят.
Во Вьетнаме я чуть было не купил карликовый мандарин.
- У него есть дуб, лавр, мирт и маслина. Все они растут в горшках на
подоконнике.
- Значит, это бонсаи.
- А баньян?
- О старик, это сказочное тропическое дерево! Гигант лесов, ствол
которого из-за вросших в землю воздушных корней похож на лабиринт. В тени
баньяна может жить целая деревня.
- Его баньян не даст тени и для котенка.
- Тогда это тоже бонсаи, хотя я не слышал, чтобы баньян выращивали в
комнате. Какие еще растения у него были?
- Были... Да, Юр, именно были... Дерево дай, коланхоэ, индийский
лотос, гинкго и сома. Тебе это что-нибудь говорит?
- Ты ведь сам настроил меня на определенную волну? Естественно, что я
тут прослеживаю тенденцию.
- На это я и надеялся, Юр, - удовлетворенно вздохнул Люсин. - Что за
тенденция?
- Лавр, мирт и маслины - священные деревья древних греков, дубу
поклонялись друиды и германцы, из сомы варили напиток бессмертия боги
арьев, а лотос и ныне почитают миллионы буддистов. Это вкратце.
- А более полно?
- Нужно исследовать каждый отдельный случай. Маслину, например,
обожествляли в Иудее, лотос - в Древнем Египте. Гинкго - реликт третичного
периода. Кажется, ему придают какой-то смысл в Юго-Восточной Азии.
- Ты не сказал про коланхоэ, про дерево дай.
- О них я слышу впервые.
- Займешься, Юрок?
- Конечно. Мы же договорились.
- Попробуй поискать связь между священными деревьями и драгоценными
камнями. Ладно? Особое внимание обрати на алмаз, на окрашенные его
разновидности: красные, голубые...
- Слушай, старик! - схватившись за голову, вдруг прошептал
Березовский. - Уж не возвращаемся ли мы к сокровищам катаров? Помнишь
стихи: <Отличный от других алмаз, бордоское вино с водою>!
- Ничего я не знаю, Юра! - осадил его Люсин. - Даже намека и то нет.
Поэтому не увлекайся. Лучше действуй в указанном направлении.
- Так ведь и направления нет?
- Это уж ты сам решай, есть или нет. Грецию и Индию ты сам назвал, я
тебя за язык не тянул. Про сому, из которой напиток бессмертия делают, я
тоже от тебя первого услышал.
- А ты, выходит, здесь ни при чем? Как Понтий Пилат?
- Нет, Юр, я только подтолкнул тебя чуточку дальше. Сориентировал на
камень и древо. Подработай мне эту часть, пожалуйста. - Люсин вырвал из
книжки листок, на котором были записаны названия растений. - А, Юрок?
На-ка, возьми.
- Что еще тебя интересует?
- Пока все. Уверен, что тебе будет интересно. Не зря время потратишь,
внакладе не останешься.
- Ну и хитер же ты, папочка! - Березовский спрятал листок в бумажник.
- Я сильно подозреваю, что ты подсунул эту амриту только затем, чтобы
заставить меня хорошенько попотеть. Это как охапка сена над головой осла.
Губами не дотянуться, вот и приходится бежать. Только ведь не догонишь.
Сено, понимаешь, на тележке к шесту привязали, а тележку осел тянет, не
догадывается.
- Ну, ты-то явно соображаешь. Только напрасны твои упреки и
подозрения. Я даже не знаю, что такое амрита.
- В это я могу поверить, - кивнул Березовский. - Но суть не меняется.
- Когда я покажу тебе кое-какие документы, Юр, познакомлю с
некоторыми вещественными доказательствами, тебе станет стыдно. Ты поймешь,
упрямый бич, что я пекусь только о твоих интересах. Очень мне нужно
заманивать тебя? Посуди сам? Может, конечно, ничего и не получится, голову
на плаху не положу. А если получится? Что тогда? Локти же кусать будешь, с
кулаками на меня накинешься, что такое дело проморгал. Разве нет?
- Будет тебе. Не трать лучших перлов красноречия, отец. Я уже
завербован, и дороги назад мне нет. С этого дня считай меня своим
подчиненным. Все архивы для тебя перекопаю, все библиотеки.
- Для начала скажи мне, что такое амрита.
- Тот самый напиток бессмертия, который, согласно Ригведе, варят из
сомы.
- Ригведа?
- Индийская священная книга.
- Очень хорошо! - Люсин нашел в своей книжечке нужное место. - Первое
попадание. Послушай теперь, что я вычитал в его архивах: <Ригведа
упоминает о многих драгоценных камнях. Особенно часто в ней говорится о
кристаллах красно-вишневой гаммы. По преданию, они являются каплями крови
борющихся в небе богов. Кровь стекала на горячий песок Ганга и, застывая,
превращалась в самоцветы. Другая легенда говорит о том, что драгоценные
камни - это капли амриты, дарующей бессмертие веддическим богам и героям.
Ревнивые боги не подпускали людей к священной чаше. Лишь случайно капли
амриты могли пролиться на землю, но, пока они долетали до нее,
божественная сущность успевала улетучиться. Люди находили лишь твердые
камни, утратившие волшебную силу. Но зато они были прекрасны>.
- Минуту назад ты спрашивал меня про амриту, - заметил Березовский,
когда Люсин захлопнул книжечку.
- Из тебя выйдет следователь, Юра. Ты умеешь слушать, сопоставлять и
хорошо запоминаешь услышанное.
- Ладно, все это пустяки! Главное - что дело действительно
вырисовывается увлекательное... Так ты сознательно нацеливаешь меня на
Индию?
- Ты сам решай, как лучше. Мое дело, как говорится, задание
сформулировать и не закрывать простор для личной инициативы. Но, по-моему,
Индия как раз то, что надо. Это вытекает из некоторых обстоятельств дела.
Оно, по-видимому, как-то связано с алмазами, а они, Юр, по крайней мере
все знаменитые бриллианты древности, происходят именно из Индии. В Южной
Африке и в Австралии их в новое время добывать стали, в наш век. Это я
недавно просветился, как раз в связи с делом... Про якутские кимберлитовые
трубки ты и сам, наверное, знаешь. Они начали разрабатываться уже после
войны. Так, методом исключения, мы прокладываем курс на Индию. Только она
и остается. Хочешь не хочешь, а стрелка указывает на Голконду. Но ты
действуй, как сам считаешь нужным, соображай.
Березовский хотел было что-то возразить, но не успел, потому что в
бар влетел Генрих Медведев с огромным саквояжем в руках.
- Ребятки! - радостно провозгласил он чуть ли не с порога. - Что я
принес! - Пробившись к столу, за которым сидели Березовский и Люсин, он,
позабыв даже поздороваться, стал выгребать из саквояжа воблу, нанизанную
на почерневшую от жира веревку. - Ну и не виделись же мы с тобой, старый
черт, бог знает сколько! - Он хлопнул Люсина по затылку и, садясь рядом с
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг