- Зачем? - удивился Люсин. - Я слышал, что стоимость бриллиантов
растет в геометрической прогрессии от размера.
- До известных пределов. А <Кулинан> отличался неправильной формой, и
не имело смысла делать из него один большой бриллиант. Вырезали три, и все
они вошли в каталог наиболее замечательных драгоценностей мира. Самый
крупный бриллиант, в пятьсот тридцать каратов, был подарен английскому
королю Эдуарду Седьмому. Его назвали <Звездой Африки>... Обратите
внимание, что лучшие ювелиры того времени лишь приблизительно смогли
оценить каратность трех больших бриллиантов. Вес и количество мелких, а
тем более пыли вообще заранее никому неизвестны... Теперь представьте
себе, что в руки нечестного мастера попадает сравнительно заурядный, но
достаточно крупный алмаз...
- Кажется, я начинаю понимать: он тайно вырезает маленький камушек, а
недостачу сваливает на пыль. Вроде усушки-утруски?
- Очень хорошо, - одобрил Костров. - Только несколько примитивно.
Имейте в виду, что алмазная пыль - это тоже предмет строжайшей отчетности.
Ее тщательно улавливают и взвешивают. Причем поступают так не столько в
целях контроля, сколько из-за свойств самой пыли. Из нее делают, в
частности, алмазные пилы и шлифы, которые идут на обработку тех же
алмазов.
- Это из-за твердости?
- Ну конечно... Алмаз - самое твердое вещество в мире. Иначе чем
алмазом его не взять. Здесь тоже таится один из тех секретов, которые
делают ремесло огранщика алмазов столь таинственным и не подвластным
точному измерению. Кристаллы, как вы, наверное, знаете, отличаются
анизотропией; их физические свойства резко зависят от направления. Опытный
огранщик сразу видит, по каким осям симметрии легче обработать камень, где
его твердость будет минимальной. На этом и основан весь эффект обработки.
Ведь пыль - это хаос, статистически равновероятное распределение граней
различной твердости, в том числе, конечно, и самых твердых. Они-то и
делают свою работу. Способ обработки алмаза алмазом был известен на
Востоке уже в глубокой древности. В одной старинной книге на санскрите
сказано, что <фария не может царапать никакой драгоценный камень, - он
царапает все камни. Фарий царапает фария>. В этих строчках
сконцентрирована вся гранильная технология. Но технология технологией, а
искусство, простите за банальность, - это искусство. Если нет в человеке
божьей искры, хорошим ювелиром ему не стать. Небольшая ошибка, крохотное
отклонение от заданного угла - и камень запорот, из него уже не получится
первосортный бриллиант. Тут, как правило, вмешивается более опытный
товарищ и перешлифовывает алмаз. Но, как вы сами понимаете, каратность
продукции уже не та, а куда меньше. Большая часть камня уйдет на пыль.
- Понимаю. - Заметив, что гость докурил сигарету, Люсин совершенно
машинально вынул изо рта и свой мундштучок, задумчиво поиграл им и спрятал
в карман. - Усушка, утруска и прочие чудеса тут, разумеется, исключаются?
- Совершенно верно. Слишком дорогой продукт, сами понимаете. Все
отходы идут в дело. Алмазная пыль улавливается исключительно тщательно, с
помощью самых современных средств.
- Просветите, Вадим Николаевич! - попросил Люсин.
- Всему свой срок.
- Вес? - быстро спросил Люсин.
- Обычно дебет с кредитом сходится, - тонко улыбнулся Костров.
- В соответствии с мировым законом сохранения массы, - пошутил Люсин.
- Даже не знаешь, за что уцепиться. Если недостача пыли исключается...
- Исключается. В противном случае все было бы довольно просто. И
такое положение существует в алмазном деле с давних пор. Еще Бируни тысячу
лет назад писал, что <когда алмаз разбивают на мелкие куски или же
растирают, то следует приставить человека, который отгонял бы мух, так как
они могут унести крупинки алмаза>. - Костров улыбнулся. - Говорят, муха
втягивает их в свой хоботок и улетает с ними.
- Здорово! - восхитился Люсин. - Простите, Вадим Николаевич, у вас
какое образование?
- Высшее военное, - без особого воодушевления ответил Костров. -
Сведения по кристаллографии и смежным с ней областям приобрел как
любитель.
- Должен сказать, что принял вас за совершеннейшего профессионала,
хотя еще только вчера разговаривал с очень известными специалистами по
физике и химии кристаллов. Ваши познания куда более обширны.
- Это вам так кажется. Дилетантам обычно свойственны большая
убежденность и апломб, чем специалистам. Но я действительно в какой-то
мере специализировался на драгоценных камнях. Пятнадцать годочков
как-никак.
- Тогда откройте секрет двойной бухгалтерии по части адамантов, -
пошутил Люсин. - Самому мне этого не постичь.
- Да, - спокойно подтвердил Костров, - со стороны тут не разобраться.
Конечно, было бы весьма странно, если бы мы не знали всевозможных трюков
наших, так сказать, подопечных. Знаем, - он сдул с зеленого сукна комочки
пепла, - хотя, разумеется, не все. Чаще всего нам приходится сталкиваться
с различными вариантами подмены. - Костров взял листок бумаги, вынул
шариковую ручку и молниеносно начертил удивительно правильную окружность,
затем еще одну... - Допустим, это исходный алмаз, - сказал он, вписывая в
окружности многоугольники. - А это бриллиант в идеальном, так сказать,
варианте.
- Две проекции?
- Так точно... А теперь поглядите, что можно сделать... - точными и
уверенными штрихами он закончил схему. - Это один прием.
- Кажется, начинаю догадываться, - пробормотал Люсин, склоняясь над
рисунком. - Хитро придумано!
- А вот другой вариант, - продолжил Костров.
- Ловко вы чертите, - одобрил Люсин. - Без циркуля, без линейки.
Прямо заглядение.
- Но вам понятно?
- Да, Вадим Николаевич. Теперь, кажется, суть я себе уяснил.
- Что и требовалось. - Костров убрал ручку и поднял на Люсина глаза.
- Идеи есть?
- Пока нет, но непременно будут.
- Почему вы так уверены, Владимир Константинович? - вяло удивился
Костров. - Возникли какие-то ассоциации?
- Дело не в этом, - отмахнулся Люсин. - Просто я уверен в том, что
никакое знание не проходит бесследно.
- Я понимаю. - Костров кивнул на свою схему: - Все это кажется вам
слишком простым.
- Нет, совсем напротив, - серьезно ответил Люсин. - Это было бы
слишком просто, а в ювелирном деле, как я погляжу, и кражи ювелирные.
- Думаю, мы с вами сработаемся.
- А сорт пыли анализируется.
- Вот теперь вы глядите в корень! - Костров был явно доволен. -
Криминалисты нам постоянно твердят, что на свете нет двух абсолютно
одинаковых предметов. К алмазам это правило применимо вдвойне. Вы никогда
не спутаете камень из Южной Африки с индийским или наш якутский алмаз с
бразильским. Микропримеси и включения придают им не меньшую
индивидуальность, чем нам с вами кожный узор.
- Понятно. - Люсин решился блеснуть эрудицией. - Как отличны друг от
друга знаменитые <Регент> и <Орлов>, так не похожей будет и их пыль.
- В самую точку, Владимир Константинович, в самую точку! Но это опять
же в принципе. А на практике? Из-за какого-нибудь негодяя не станешь же
каждодневно делать анализы, так ведь? Или обыскивать при входе и выходе?
Это же не бутылку искать, а камни, которые, как говорили арабы, могут
скрываться в любой из девяти дыр, дарованных человеку аллахом!
- Когда есть уверенность, что дело нечисто, то ничего не попишешь -
надо.
- Так это когда уверенность! А если - рыбу ловить любите? -
поплавочек только зашевелился? Что тогда? Сразу подсекать?
- Нет, не сразу, - улыбнулся Люсин. - Пусть сперва притопит поплавок,
поведет.
- На том и договоримся. - Костров доверительно тронул Люсина за
плечо: - Мы примерно знаем своих заблудших овец. По крайней мере,
догадываемся о некоторых их художествах. Поверьте мне, что все было пущено
в ход, в том числе и меченые атомы. Но вот связи, - он досадливо ударил по
столу ладонью, - связи нам неизвестны.
- В этом вся тонкость, - согласился Люсин.
- Все же попробуем прояснить главное.
- Сырье?
- Да. Откуда они берут сырье?
- Не из НИИСКа, как я понимаю.
- Да знаю я! - Костров досадливо поморщился. - Знаю, что ювелирных
алмазов еще не делают, а если делают, то стоят они подороже природных.
Конечно же, алмазы плывут на завод не оттуда, со стороны. Но как и где
осуществляется подмена свойств, этого, хоть убей, не знаю,
- Простите, не понял.
- Видите ли, Владимир Константинович, профит в нашем деле можно
извлекать не только из того, что мы называем эффектом снежного кома.
Совсем не обязательно действовать по способам, изображенным на этом
листке. - Костров сделал вид, что шелестит денежками. - Вы понимаете?..
Можно сыграть и на индивидуальных свойствах камней. Окрашенные алмазы
зачастую ценятся дороже бесцветных. На первом месте стоят красноватые,
затем идут зеленые или голубые. А камни с желтоватой окраской, чайные,
напротив, проигрывают в цене, уступают бесцветным. Почему? Не знаю.
Возможно, специфика рынка или затянувшийся каприз моды. Для нас с вами
важен конечный вывод: красные и голубые бриллианты стоят дороже.
- Мне говорили, что в НИИСКе занимаются изменением окраски
кристаллов. Кажется, они делают это с помощью тяжелых ионов.
- Я знаю о таком методе. - Костров включил вентилятор. - Душновато
как-то. Давит.
- Циклон, - объяснил Люсин. - Резкое падение давления. На барометре
семьсот двадцать три.
- Вот оно что, - понимающе кивнул Костров. - Да, о тяжелых ионах я
читал. Но как раз с алмазами вопрос пока не очень ясен. Плохо получается,
короче говоря. Эксперты тоже легко отличают искусственно окрашенные
карбункулы от натуральных. Вообще до последнего времени мы почти исключали
подделку цветности в бриллиантах.
- Откуда тогда тревога?
- Как всегда, с так называемого черного рынка. Стали появляться
цветные камушки: голубые, зеленые, несколько реже бледно-розовые. И, как
на диво, все изумительно огранены. Почти сплошь одни <сердца> и
<принцессы>.
- Теперь понятно.
- Да. Вот мы и забили тревогу.
- Теперь понятно, - повторил Люсин. - Для меня это тоже новый и,
должен сказать, совершенно неожиданный поворот.
- На это-то я и надеялся.
- Но пока ничего не могу вам сказать. Не готов, Вадим Николаевич.
Абсолютно не готов.
- Понимаю.
- Буду искать. Не уверен, что найду, поскольку очень вероятно, что
ничего такого и нет. Но ваш вариант проверю. - Люсин был сугубо собран и
деловит. Он забыл про изжеванный костюм и мокрые носки, которые противно
скользили по кожаным стелькам. - Вы рассказали мне захватывающую историю,
честное слово! Спасибо.
- Не стоит благодарности. - Костров воспринял изъявление
признательности как намек и поднялся: - Если позволите, задержу вас еще на
две минутки.
- О чем говорить, Вадим Николаевич! Здесь командуете парадом вы.
- Ладно, коли так. - Костров сел и потянулся за сигаретой. - Я не
познакомил вас еще с одной тонкостью. Вы про оптические алмазы знаете?
- Что-то такое весьма неопределенно. - Люсин, припоминая, уставился в
потолок. - Мне рассказывали о применении кристаллов в радиоастрономии,
всевозможных лазерах, оптических компьютерах...
- Так вот, оптические алмазы совершенно незаменимы для некоторых
особо тонких отраслей новой техники. И хотя зачастую они особенно хороши в
ювелирном отношении, их пускают только по прямому назначению, не на
сережки. Внешне уникальные электромагнитные, теплопроводные и пьезо-
свойства оптических алмазов не выражаются. Но с помощью специальной
электросхемы их легко выявить. Все наши скупки, как и другие торговые
фирмы мира, нужным оборудованием располагают. Таким образом, каждый алмаз
при покупке обязательно проверяется. Карат оптического оценивают в
полторадва раза выше обычного.
- Еще один источник наживы?
- Да. Несколько изъятых нами камней оказались оптическими. А ведь это
очень редкое свойство! Наконец, все они были окрашены. Не думаю, чтобы
здесь имело место случайное совпадение. Вероятность его совершенно
ничтожна. Зато, если мы попробуем некоторые характеристики бриллиантов
рассмотреть во взаимосвязи, получается любопытная последовательность:
огранка <сердце>, голубая вода, оптика. Одни только эти три качества при
благоприятных сочетаниях позволяют повысить стоимость камня почти в десять
раз.
- На целый порядок!
- На целый порядок, - подтвердил Костров. - Хорошенький камушек в три
карата оценивается в шесть-семь тысяч долларов. Превратите его в голубое
оптическое <сердце>, и он потянет на все сорок, а то и пятьдесят. А если
бриллиант пятикаратный? Десяти? Представляете себе эскалацию?
- Где вы нашли ваши камни?
- Незаконные валютные операции, попытка нелегального вывоза из
страны.
- У перекупщиков, надо понимать?
- Заключительным звеном цепочки действительно были перекупщики, и все
они показали, что приобрели бриллианты у неизвестных лиц. По некоторым
деталям можно догадываться, что это были посредники, причем разные.
- Камни из мастерской?
- С большой долей уверенности можно предположить, что огранены они
именно там.
- Значит, у вас есть только два звена: начальное и конечное...
- А надо вытянуть всю цепь, все ее звенья, - досказал Костров.
- Будем работать, Вадим Николаевич. Обещаю всегда и везде помнить о
ваших интересах, - с шутливой торжественностью сказал Люсин.
- О наших общих интересах, - осторожно поправил его Костров.
- О наших общих интересах. - Люсин протянул ему руку. - Для начала
дайте мне ваших... как вы их назвали?.. заблудших овец. Попробуем
покумекать. Камушки тоже будет невредно поглядеть.
- Сегодня же вам будут присланы карточки, - пообещал Костров и
ответил крепким пожатием. - За камнями тоже дело не станет.
- Можно один вопрос, Вадим Николаевич? - Люсин задержал его руку в
своей. - Сугубо конфиденциальный.
- Конечно, пожалуйста! - с готовностью откликнулся Костров.
- Откуда вы знаете, чем теперь я занимаюсь?
- Как откуда? - Костров выказал удивление. - Товарищ генерал...
- Григорий Михайлович, естественно, в курсе, - вкрадчиво заметил
Люсин, - но как он вышел на вас?
- Точно не знаю, - подумав, сказал Костров. - Могу лишь предполагать.
- Очень интересно... - Люсин выжидательно замолк.
- С директором НИИСКа товарищ генерал связан?
- С Фомой Андреевичем? - Люсин задумался. - Едва ли, хотя какое-то
касательство имел... По моей просьбе.
- Видимо, от Фомы Андреевича все и проистекает. Я ведь обращался к
нему за консультацией.
- Вы? - удивился Люсин. - К Фоме?
- А что же тут особенного? - не понял его удивления Костров. - Вы же
у него смогли побывать? Куда еще обращаться, если не в НИИСК?
- Все правильно, Вадим Николаевич, это я так. - Люсин про себя
улыбнулся. - И какое впечатление произвел на вас Фома Андреевич?
- Среднее. Он, если сказать по правде, поторопился меня отшить. Не
любит, видно, нашего брата.
- Он вообще никого не любит. К тому же не корифей.
- Это уж точно, - улыбнулся Костров, заражаясь вполне невинным
желанием немного почесать язык на чужой счет. - Он из тех, для кого наука
остановилась в день защиты докторской диссертации.
- Кандидатской, - поддержал Люсин. - Или в день отъезда в ооновский
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг