- Помнишь, когда Георгий Мартынович ездил последний раз в Карловы
Вары?
- Болел он после той поездки. Сначала ему полегчало, а после опять
прихватило от ихних солей. Уж я отпаивала его, отпаивала...
- Я про другое толкую. Этот рецепт или примерно такой он привез из
Чехословакии. В старинных книгах нашел. Ты по этому поводу ничего не
слыхала? Может, опыты ставил какие?..
- Опыты, как же... Терпеть не люблю колдунов этих черных! - Аглая
Степановна сердито сплюнула. - У них и сборы не такие, и заваривают они
по-своему. Я, бывало, Егору сколько раз про то говорила. И грех, и толку
никакого. Заваривать уметь надо!
- А настаивать? - улыбнулся Люсин, припомнив прежние уроки.
- И настаивать, - одобрительно кивнула Аглая Степановна. - Не поймал
еще того нелюдя?
- Ищут его, будь уверена, по всем городам и селам. Все приметы
известны, вплоть до наколок. Никуда он не денется.
- Как же, видела я его портрет - чистый изверг!
- Не скажи, Степановна, с виду вполне благообразно выглядит.
- Ничегошеньки ты не смыслишь, вот чего я скажу! Одно обличье в нем
человеческое, а души нет, мертвая в нем душа. Такой родную мать убьет - не
поморщится... Как же это его до сих пор не схватили? Ведь прямо на морде
написано!
- Будь спокойна. Этого я добуду из-под земли.
- Я тебе верю. - Она понимающе опустила изборожденные малиновыми
жилками веки. - Чаек-то мой пьешь? Помогает?
- Спасибо тебе за все, замечательный чай. Только им и спасаюсь, - не
сморгнув глазом, поблагодарил Люсин, хотя так и не удосужился испробовать
целительного зелья, всякий раз откладывая до более благоприятной поры.
- Врешь, поди... И чего вертишься, как на шиле? Никак, бежать уже
навострился?
- Пора, через сорок минут мой поезд.
- Ну, дак ступай, коли не терпится...
Проводив гостя, Аглая Степановна собралась на старую базарную площадь
возле пассажа, где по воскресеньям устраивались народные гулянья.
Подвязавшись штопаным оренбургским платком, старая женщина смахнула
повисшую на реснице слезинку, запахнула плюшевый жакетик и поспешила на
улицу. Она так и не поняла, зачем приезжал Люсин. Неужели только из-за
наследства? Но то, что он все-таки нашел ее и даже привез гостинцы, было
необыкновенно трогательно. Жизнь не очень-то баловала ее подобным
вниманием.
Заметив в подворотне бабу с мешком семечек, Степановна нерешительно
потянулась за истрепанным кошельком.
- Почем? - спросила она, зачерпнув на пробу.
- Тридцать копеек.
- Ишь ты! Чего так дорого?
- А попробуй вырасти! - крикливо отозвалась торговка.
- Дак каждую весну в огороде сажаю, - возразила Степановна и вдруг
осеклась. Грядкам и клумбам, а может, и веснам - кто знает? - пришел
конец. Она покорно вручила мелочь и, оттопырив кармашек, дала пересыпать
туда пыльный граненый стакан. Пусть все идет как идет. По крайней мере,
будет чем порадовать оголодавших синиц, которым приелось, поди, сухое
крошево да терпкая горечь рябины.
Не осознавала еще Аглая Степановна, что это распрямляется понемногу
ее зажатая в тисках душа. Пусть звал за собой затухающий стук колес, и с
новой болью вспоминалось все то, чему нигде и никогда не дано повториться,
уже тянулись робкие корешочки в необжитую пустоту.
Голову в меховой шапке, возвышавшуюся поверх других, Аглая Степановна
увидела издали, а узнала еще до того, как устремила прицельно сузившиеся
глаза. Ее словно толкнуло что-то, заставив съежиться, как от внезапной
рези. Краснолицый парень в распахнутом полушубке, присев на балюстраду
рядом с накрытым столом, неторопливо переливал в глотку вино. Стакан он
держал двумя пальцами, помахивая в такт глотанию надкусанным пирожком.
Она угадала безошибочно: тот самый. И медленно направилась к нему, не
выпуская из поля зрения и боясь спугнуть пристальным взглядом. Всем
существом своим, потрясенным до самых глубин, всей прожитой жизнью знала,
что ему не устоять перед ней. Не скрытая сила, о которой судачили
деревенские кумушки, но абсолютная убежденность, поработившая душу и тело,
несла Аглаю Степановну на кромке кипящей волны. Сбросив годы и немощи,
даже как будто бы потеряв вес, летела она над площадью, не касаясь
заледенелой земли.
Никто не видел этого стремительного полета. И она, проносясь сквозь
расступавшуюся толпу, не замечала других. Словно вокруг была заснеженная
пустыня, утопавшая в дымной полумгле.
То единственное лицо, чьи самые мелкие черточки различались с
удивительной четкостью, лишь отдаленно напоминало фотографию в милицейской
листовке, но ошибки быть не могло: она настигла врага. И знала, что сможет
сделать с ним все, что захочет, и сделает это, превратив в безвольный
манекен.
Все силы, которые еще оставались в ней, слила она в единый порыв.
__________________________________________________________________________
Парнов Е. И.
П18. Александрийская гемма: Роман. - М.: Моск. рабочий, 1992. -
384 с.
Тираж 76 000 экз. Цена 7 руб.
Сотрудники прокуратуры и уголовного розыска ведут расследование
таинственного исчезновения ученого-химика Солитова. Но как часто
бывает в романах Е. Парнова, современность и здесь тесно
переплетается с историей. Корни преступления ведут в далекое прошлое.
Вместе с героями романа читатели побывают при дворе императора
Рудольфа II, последуют за Наполеоном в Египет и на Мальту, окажутся в
Петербурге начала XIX века.
ИБ © 4986
ISBN 5-239-01331-4
Заведующая редакцией Н. Б у д е н н а я
Редактор С. Б е с с о н о в а
Художник А. П л а к с и н
Художественный редактор М. К у д р я в ц е в а
Технические редакторы О. Г л у ш к о в а, М. Г р е ч н е в а
Корректоры Т. Н а р в а, Г. П я т ы ш е в а
__________________________________________________________________________
Текст подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 07.12.2001
О найденных в тексте ошибках сообщать по почте: vgershov@chat.ru
Новые редакции текста можно получить на: http://vgershov.lib.ru/
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг