- Но они же не правы!
- Не знаю. Я же был голым.
- Ну и что! Ты был в своей комнате. Я дома тоже хожу голая. Но они-то
говорили, что мы вообще не носим одежды.
- Так ведь, - Джимми усмехнулся, - если нам хочется ходить голыми,
почему нам этого не делать? - Он начал стаскивать через голову рубашку. -
Я считаю, что мы можем себе позволить быть такими, какими нам хочется
быть. И от того, что они о нас думают, мы не становимся хуже. Разве не
так?
- Не извращай, - сказала я.
- Ходить голым - это извращение?
- Дурацкое твое упрямство! Ты собираешься есть землю только потому,
что они думают, будто мы ее едим? Зря я вообще завела с тобой этот
разговор. Просто мне показалось, что тут есть какое-то несоответствие.
- Несоответствие, - поправил Джимми, ставя ударение на тот слог, где
ему полагалось быть.
- Какая разница, - огрызнулась я.
Иногда я действительно по-глупому ошибаюсь, употребляя слова, которые
где-то читала, но никогда не слышала, как правильно их произносить. Так
бывает еще и потому, что разговаривать приходится не с теми людьми - и не
о том. И наверное, вернувшись домой с Грайнау, я сделала очередную ошибку,
сразу же рассказав Джимми и мистеру Мбеле, что я на самом деле думаю о
грязеедах.
- Они действительно воняют? - спросил мистер Мбеле.
Мы с Джимми сидели на кушетке в его квартире. В руках у меня была
записная книжка с пометками о темах и книгах, которые я хотела бы
обсудить. Сообразив, что вряд ли я смогу по-настоящему доказать правоту
своих слов, я дала задний ход:
- Не знаю. Но все говорят, что они воняют. И мне не понравилось то,
что я там увидела.
- Почему же? - спросил Джимми.
- Это серьезный вопрос или ты просто меня подначиваешь?
- Мне тоже интересно, Миа, - сказал мистер Мбеле. Тут-то я точно
знала, что вопрос задан всерьез. Мистер Мбеле никогда не натравливал нас
друг на друга.
- Не знаю, - сказала я. - Мы просто не поладили. У меня должна быть
более веская причина для неприязни?
- Конечно, - заявил Джимми.
- Ну, если ты так считаешь, - сказала я, - то давай назови мне хоть
одну такую вескую причину. А я послушаю.
Джимми пожал плечами, вид у него был смущенный.
- У тебя их нет, - заявила я. - Просто я сказала то, что ты не
приемлешь. А я просто не переношу грязеедов. И если я захочу, то мне никто
не запретит сказать, что от них смердит.
- Может, ты и права, - неохотно согласился Джимми.
- Гм-м, - произнес мистер Мбеле. - Миа, а что, если в твоих словах
истины нет? Что, если твои слова причиняют боль другому человеку? Что,
если ты просто возвеличиваешь себя, унижая других?
Я промолчала.
- Ты согласна, что это было бы не лучшей политикой?
- Надо полагать.
- Так вот, запомни, - сказал мистер Мбеле. - Заявлять, что колонисты
воняют, - просто самооправдательный миф, изобретенный для того, чтобы дать
нам возможность чувствовать моральное превосходство и свою абсолютную
правоту. Коей нет. Твое заявление помешает мне теперь выслушать
действительно веские аргументы, которые ты могла бы привести. И это не
принесет тебе пользы.
Джимми следил за нашим спором.
- Понятно, - сказал он. - Я могу не любить людей, но зачем же их
оскорблять?.. Я не обязан оправдывать свою неприязнь к ним, но обязан
оправдывать свою сварливость. Так?
- Это немного упрощенно, - заметил мистер Мбеле.
На мгновение я сорвалась с крючка, и поскольку меня осенила одна
мысль, я тут же ее выложила:
- А как быть с людьми, которых тебе следовало бы любить, но ты их не
любишь и, наоборот, с людьми, которых ты любишь, хотя их вовсе не за что
любить?
- Не понял, - сказал Джимми.
- Ну, например, мы с тобой во всем согласны, и я тебя уважаю, и ты
мне никогда не делал гадостей и не злословил за моей спиной без причин - и
все же я тебя не выношу. Или, скажем, есть некто, полная противоположность
- натуральная сволочь, крыса, человек, который любую подлость сделает,
если увидит в этом свою выгоду, - но все равно он мне нравится. Можно ли
отделять приязнь от поступков человека?
Мистер Мбеле улыбнулся, словно его забавляло направление, в котором
шел разговор.
- А ты сама их разделяешь?
- Думаю, да, - ответила я.
- Джимми?
Джимми с минуту помолчал, размышляя, но я уже знала его ответ, ибо
только что нашла его сама. Все разделяют. Иначе не было бы в мире
очаровательных, принимаемых обществом негодяев.
- Да, наверное, - ответил Джимми.
Я указала им на ошибку:
- По-моему, вопрос был - нужно ли их разделять?
- Есть ли здесь какая-то разница? - спросил мистер Мбеле.
- Вы имеете в виду, что с этим все равно ничего не поделаешь?
- Нет, - пояснил мистер Мбеле. - Речь о том, влияют ли твои чувства
на твои суждения о людях...
- Алисия Макриди?! - догадался Джимми. - Говорят, ее все любят и
жалеют. Повлияет ли это на решение Ассамблеи?
Алисия Макриди была женщиной, носившей незаконного ребенка. Совет
долго решал, что предпринять в этом случае, но Макриди явно рассчитывала
на более снисходительное к себе отношение, если дело будет рассматривать
не Совет, а Корабельная Ассамблея. Совет на это согласился, он должен был
так поступать в особо трудных и важных делах.
Корабельная Ассамблея - общее собрание всего взрослого населения
Корабля, которое собирается в амфитеатре на Втором Уровне. Там проходит
общее голосование. Поскольку Макриди была известной особой - хотя я о ней
даже не слышала до всего этого дела, - она хотела встретиться лицом к лицу
с Ассамблеей, надеясь, что там с ее популярностью посчитаются больше, чем
посчитались бы в Совете.
- Хороший пример, - согласился мистер Мбеле. - Я не знаю, чем это
кончится. И раз вы не можете пока присутствовать на Ассамблее, я бы
посоветовал вам следить за происходящим по видео. Тогда мы сможем в
следующий раз обсудить ее решение. Но это лишь часть гораздо более
серьезной проблемы: что является основой человеческого поведения? То есть
этики. Это то, с чем ординологу, - кивок в сторону Джимми, - или
синтезатору, - кивок мне, - следует основательно познакомиться. Для начала
я вам дам названия книг. Уделите им время, а когда решите, что готовы
поговорить, дайте мне знать.
Мистер Мбеле подошел к книжной полке и стал называть нам книги и
авторов - эпикурейцев, утилитаристов, стоиков, философов силы и прочих, не
считая гуманистов нескольких направлений и всевозможных религиозных
этических систем. Если бы я знала, что все это станет результатом
одного-единственного моего необдуманного замечания, я никогда не раскрыла
бы рта. Может быть, в том и заключался урок, но если даже так, я все равно
его не усвоила. Я по-прежнему склонна открывать рот, где не надо, и
втравливать себя в неприятности.
Первого июня, в среду, я отправилась к доктору Джерему. Сколько я
себя помню, раз или два в году я посещала его кабинет обязательно.
Он был среднего роста, склонный к полноте, и, как и большинство
докторов, носил бороду. Борода была черная. Однажды, еще совсем маленькой,
я спросила у доктора Джерема - зачем он носит бороду, и он ответил:
- Затем, чтобы мои пациенты чувствовали себя увереннее. Или,
наоборот, чтобы я чувствовал себя увереннее с ними. Я даже затрудняюсь
сказать, кому она больше нужна.
Обследуя меня, он, как всегда, болтал, извергая ровным басом поток
острот, направленных наполовину в меня, наполовину в себя. Наверное, он
делал это специально - пациенты успокаивались, как успокаивается
норовистый жеребенок от голоса всадника. Такова была профессиональная
манера доктора Джерема.
- Великолепно! Отлично! Ты здорова. В хорошей форме. Вдохни. Теперь
выдохни. Хорошо. Хм-гм. Да, замечательно...
Иногда возникает вопрос: насколько можно доверять словам докторов? У
них есть свои этические правила - сколь много о вашем состоянии они имеют
право вам сообщить. Но у меня не было причин не верить доктору Джерему, я
действительно чувствовала, что абсолютно здорова и нахожусь в отличной
форме. И перед классом выживания мне не нужно никакого лечения. Что
называется - полная кондиция.
- Всегда приятно с тобой встретиться, Миа, - сказал доктор Джерем. -
Хотел бы я, чтобы все мои пациенты приходили ко мне в таком добром
здравии. У меня тогда было бы немного больше свободного времени.
Он сообщил мне еще одну вещь. Измерив мой рост, он сказал:
- Ты подросла на три дюйма с тех пор, когда была здесь в последний
раз. Молодец!
Три дюйма.
Я не знала, чьих рук это дело - Папы или Природы, но услышать это мне
было приятно.
К Входным Воротам N_5 на Третьем Уровне мы с Джимми прибыли минут за
десять до назначенного времени. Дверь челнока скользнула в сторону, мы
вышли из кабины, и она, словно лифт, ушла, вызванная с другого Уровня.
Рядом с нами в ожидании вызова стояли кабины горизонтального сообщения.
Двустворчатые двери станции были раскрыты. Надпись над ними гласила:
ВХОДНЫЕ ВОРОТА N_5, ТРЕТИЙ УРОВЕНЬ, ПАРК. Через открытые двери видна была
освещенная искусственным светом трава, а за воротами толпились ребята
примерно моего возраста.
- Вот они, - сказал Джимми.
Третий Уровень разделен на три различных зоны. В первой, культурной
зоне, производится пища, кислород и корм для скота. Говядина -
единственное наше натуральное мясо; искусственное выращивается от культур
в баках, которые находятся тут же, на Третьем Уровне.
Вторая зона - это парк. Здесь есть деревья, озеро, цветы, степь,
места для пикников, для прогулок пешком и верхом - то, чего можно было бы
пожелать на любой планете.
Последняя зона - дикая местность. Во многом она похожа на парк - но
гораздо опасней. Как значилось на картах, здесь водились дикие звери, а за
растениями никто не ухаживал, и они росли, как им заблагорассудится. Эта
зона предназначалась для охоты, для испытания риском и обучения подростков
- местность таила в себе множество всевозможных неожиданностей.
Я еще ни разу там не бывала, только в аграрной зоне и в парке.
- Пошли? - предложила я.
Мы прошли сквозь дверной проем, затем через короткий десятифутовый
туннель; прозрачные ворота раскрылись - и перед нами предстал лес,
конюшни, кораль среди деревьев и домик с приподнятой двухскатной крышей -
в нем находились раздевалки и душевые.
Только здесь, на Третьем Уровне, можно было по достоинству оценить
размеры Корабля. В других местах повсюду вас окружают стены, здесь же
ничто не ограничивало поля зрения. До ближайшей точки, где потолок и почва
упирались в борт Корабля, пролегали от нас целые мили. Потолок находился
футах в трехстах над головой, и нужен был острый глаз, чтобы разглядеть
разбрызгиватели и прочие детали оборудования.
Труба челнока поднималась за нашими спинами со станции, исчезая в
потолке высоко вверху. Горизонтальная линия челнока была не видна, она
проходила глубоко под землей.
Двух часов еще не было, и ребята, которые прибыли сюда раньше нас,
столпились у кораля, наблюдая за лошадьми. Среди них я узнала Вени Морлок,
но не удивилась - она была лишь на месяц старше меня, и я ожидала, что на
Испытание мы полетим в одной группе.
Со станции челнока стали появляться и другие ребята. Мы с Джимми
прошли вперед, присоединившись к тем, кто разглядывал лошадей. В юном
возрасте я не научилась ездить верхом, как когда-то научилась плавать,
почему-то не возникло в том особой нужды. Но у меня не было перед лошадьми
панического страха, я их просто остерегалась, предпочитая обходить
стороной.
И сейчас тоже смотрела на них издали. Но была в группе девочка,
которая, нисколько не боясь, протянув руку через ограду, поглаживала одну
светло-чалую кобылу. Было видно, что это нравится им обеим.
Высокий, крепко сбитый парень, стоявший неподалеку от нас, посмотрел
на нее и сказал:
- Терпеть не могу таких молокососов, как эта Дебби.
Мгновение спустя раздался металлический звук - словно кто-то дунул в
свисток. Я глянула на свои часы - ровно два.
На единственной ступеньке домика раздевалок появились двое мужчин.
Один из них, который был помоложе, лет сорока пяти, в руке держал свисток.
- Сюда! - раздраженно позвал он. - Идите сюда!
Он был среднего роста, темноволосый, с гладким лицом. В другой руке
он сжимал какой-то список. Он очень походил на человека, который всю жизнь
тратит на всякие списки. Есть, знаете, такие люди, они не получают от
жизни никакого удовольствия, если не могут все спланировать наперед, а
потом ставить галочки, когда выполнен очередной пункт.
Мы собрались вокруг, и он зашуршал своей бумагой.
Второй мужчина выглядел и вел себя гораздо спокойнее. Он тоже был
среднего роста, но стройнее, на лице его было больше морщин, а в одежде -
куда меньше официальности.
- Отвечайте, когда назовут вашу фамилию, - велел тот, что был
помоложе, и начал зачитывать свой список, составленный по алфавиту - от
Аллена до Юнга. Рослый парень, который не испытывал энтузиазма по
отношению к молокососам, оказался Робертом. Всего в списке было примерно
тридцать имен.
- Двое отсутствуют, - сказал он пожилому, когда закончил. - Отправь
им вторичное уведомление. - Затем он повернулся к нам. - Моя фамилия
Фоснайт. Я возглавляю отдел координации всех испытательных и
предиспытательных программ. В том числе и классы выживания. В настоящее
время шесть классов, проходящих тренировку, включая и ваш, собираются в
различных районах Третьего Уровня. Ваш класс, согласно расписанию, отныне
должен собираться здесь, у Ворот N_5, по понедельникам, средам и пятницам
в двенадцать тридцать дня. Третий класс собирается здесь же по вторникам,
четвергам и субботам. Если время сборов пересекается со школой, занятиями
с учителями или еще чем-нибудь, вам придется искать выход. Наверное,
придется изменить расписание. Другое, конечно, а не это. Или что-нибудь
пропускать. Все полностью на ваше усмотрение. И только вы сами решаете -
посещать ли вам тренировки. Но я могу обещать вам, что у вас окажется
больше шансов вернуться с Испытания живыми, если вы будете их посещать.
Ваша группа несколько меньше, чем обычно, так что обучаться вам будет
легче. Вам также повезло, что вашим инструктором будет мистер Марешаль -
он один из лучших наших шеф-инструкторов. - Мистер Фоснайт улыбнулся
своему каламбуру [marechal - здесь: начальник, шеф (фр.)].
Манеры у мистера Фоснайта были проворными и деловитыми, словно он
действительно проставлял галочки на каждое свое слово. Повернувшись к
Марешалю, он вручил ему свисток.
- Свисток, - произнес он и затем снова повернулся к нам, стоящим
перед ним тесной кучкой. - Любые вопросы.
Но все только хлопали глазами - мистер Фоснайт был слишком
стремителен. Никто ничего не спросил.
- Хорошо. Тогда до свидания. - И мистер Фоснайт направился к станции
челнока с таким видом, словно последняя галочка к полному его
удовлетворению - поставлена, и еще одна скучная, но необходимая
обязанность - выполнена.
Мистер Марешаль посмотрел сначала на свисток в своей руке, потом
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг