Дождавшись, когда они закончили, я поднялась с досок и подошла к ним
поближе. Гравитация отняла у меня много сил.
Ральф поднимался наверх, на лице у него было виноватое выражение. Но
только он собрался шагнуть на причал, как я, ухватившись обеими руками за
выступавшую часть лестницы, уперлась ему сандалией в живот и толкнула изо
всех сил. Ральф выпустил поручни, взмахнул руками, но, поняв, что не
сумеет удержаться, крутанулся на месте, чтобы скорректировать падение, и
полетел вниз, плавно войдя в воду рядом со своей лодкой. Я понаблюдала,
как он выплывает, потом перевела взгляд на Хельгу.
Она замотала головой.
- Я ничего тебе не сделала...
Ральф ухватился за корму "Гуакамоля" и забрался на нее, с бешенством
глядя на меня.
- Я великолепно провела с вами время, - сказала я. - Вы обязательно
должны побывать на Корабле, я обязательно покажу вам наши
достопримечательности...
И, развернувшись, пошла прочь, оставляя за собой мокрые следы. Я не
оглядывалась назад, пусть они сами решают свои проблемы.
Откинув со лба мокрые волосы, выжав воду из рукавов и отряхнувшись
как можно тщательнее, я двинулась вверх по той улице, по которой мы
спускались к морю. Прохожие провожали меня взглядами - надо полагать, я
представляла собой сногсшибательное зрелище: странная девочка в дурацкой
одежде, с которой ручьями течет вода... Я понятия не имела, куда идти, где
находится разведкорабль, но, как оказалось, это было неважно. Не успев
подняться на вершину холма, я наткнулась на этого монстра, этого динозавра
Джорджа Фахонина. Он разыскивал меня, и, удивительное дело, я была почти
рада его видеть.
- Что с тобой случилось? - спросил он.
К тому времени вода с меня уже не капала, но я была уверена, что
выгляжу как выуженный из лужи, наполовину утонувший котенок. Причем
основательно перепачканный.
- Мы ходили на море купаться, - соврала я.
- А. Ну, пошли на Корабль, там мы тебя высушим.
Я зашагала с ним рядом, стараясь попасть в ногу. Несколько минут мы
шли молча, потом Джордж сказал:
- Знаешь, я действительно не хотел тебя смущать тогда. Я не стал бы
делать так нарочно.
- Теперь это не имеет значения, - ответила я. - В следующий раз
только, пожалуйста, убедись, что выключил все, что нужно.
- Договорились, Миа. - Джордж улыбнулся.
Мы вернулись на Корабль, и я сразу отправилась в туалет и включила
подачу горячего воздуха в сушилке. Через пару минут я уже полностью
высохла. С аппетитом поев - несмотря на морскую болезнь, я здорово
проголодалась, - я почувствовала себя гораздо лучше. Ничто не может
сравниться с ощущением сытого желудка.
Когда вернулся Папа, снаружи была уже ночь, хотя по корабельному
времени недавно пробило полдень. С наступлением темноты постоянно
пополнявшаяся толпа зевак разошлась по домам, как я полагаю, поужинать.
Папино возвращение прошло без оркестра.
Заслышав стук копыт, я вышла из Корабля, остановившись на верхней
ступеньке трапа. Один из членов экипажа спустился вниз, и Папа с мистером
Табменом передали ему лошадей. Затем они повернулись к сопровождавшему их
мистеру Дженнаро. Меня они так и не заметили.
- Вы обещаете, что это несчастье не повлечет никаких изменений в
нашем соглашении? - спросил Дженнаро обеспокоенным голосом.
- Даю слово, - улыбнулся Папа. - Вы принесли извинения, и я
совершенно уверен, что моя дочь уже получила свое удовлетворение, столкнув
вашего мальчика в воду. И давайте забудем обо всем этом. Наш грузовик
прибудет за рудой на следующей неделе...
Я не стала дослушивать до конца, повернулась и ушла на Корабль. На
душе у меня потеплело: Папа не сердился на меня.
- Чего ты ухмыляешься? - спросил Джордж.
- Так, ничего, - ответила я.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ВНУТРИ РОДНОГО МИРА
Мы взлетели с Грайнау почти сразу, как Папа поднялся на борт
разведкорабля. Он, мистер Табмен и я сидели в креслах в центре нижнего
отсека. Трое членов экипажа играли в карты, а Джордж Фахонин был наверху и
вел Корабль.
Я испытывала тихое довольство собой. С одной стороны, конечно, мое
поведение на Грайнау было одной сплошной ошибкой, но мне не хотелось
смотреть с этой стороны. Пусть я допустила кучу промахов по части такта и
здравого смысла, но в стратегическом плане, так сказать, это не имело
никакого значения.
Наверно, я заслуженно пребывала в хорошем настроении. Меня просто
переполняла радость открытия: я могу встретиться с грязеедами на их
собственной территории и, если уж не поведу себя самым лучшим образом, то
хоть не попаду в дурацкое положение.
Словно та девочка, которая впервые узнала о том, как развести костер,
что такое принцип рычага и впервые же осмелилась попробовать заплесневелый
козий сыр, обнаружив, что это "рокфор", я открыла для себя нечто абсолютно
новое в мире - уверенность в себе.
Да, я совершила ошибки. _У_ж_е_ совершила. И если бы Папа стал мне за
них выговаривать сейчас, я бы все равно не смогла их исправить. Но
уверенность в себе оказалась бы мертворожденной.
Но Папа только курил и улыбался.
Меня же мучило любопытство, и я решила расспросить его, что он думает
о Ральфе Дженнаро и его высказываниях.
- Мой тебе совет, не беспокойся об этом, - сказал Папа.
- Даже слушать грязееда не стоит труда, - вставил мистер Табмен. - У
них нет никакой перспективы. Живут себе в своих ограниченных мирках, а что
происходит на свете - не понимают.
- Я бы хотел, чтобы ты не употреблял этого слова, Генри, - сказал
Папа. - Оно такое же бессмысленное, как и то глупое слово, которое
подцепила Миа. Как сказал тот мальчик?
- Хапуги.
- М-м-м, да. Оно самое. Для обмена оскорблениями нет причин. У нас
свой образ жизни, у них - свой. Я бы не стал жить, как они, но не уважать
людей только из-за этого мне кажется непорядочным. Я уверен, среди них
есть и хорошие люди.
- Это все потому, что у них нет будущего, - повторил мистер Табмен. -
Держу пари, именно сейчас Дженнаро жалуется своим, что ты его надул.
- Может быть, - согласился Папа.
- Но ты ведь не обманывал его, Папа? Он же был счастлив, что вы
готовы заключить с ним сделку.
- Откуда ты знаешь?
- Услышала, когда вы приехали.
- Отсутствие перспективы, - опять сказал мистер Табмен. - Он
отвратительно торгуется, и испугался, что твой отец разозлится из-за
твоего приключения. Дженнаро сдался раньше, чем должен был. Тогда-то он
был счастлив, но сейчас уже жалеет, что продешевил.
Папа кивнул и снова набил трубку.
- Не вижу никаких причин беспокоиться за него о его интересах. Моя
точка зрения - чем меньше мы делаем для колонистов, тем быстрее они
научатся следить за собой сами. И это будет для них наилучшим выходом. Тут
у меня разногласия с мистером Мбеле. Он верит в исключения из правил, он
хочет, чтобы мы относились к колонистам лучше, чем к себе. Я этого не могу
принять.
- Должен признаться, Майлс, я научился торговать, наблюдая за тобой,
- заметил мистер Табмен.
- Спасибо, Генри. Но ты станешь плохим торговцем, если будешь
недооценивать людей, с которыми имеешь дело. И ты, Миа, допустишь ошибку,
если недооценишь такого человека, как мистер Мбеле. Его принципы светлы,
но часто он видит лишь один путь к цели.
Мистер Табмен через несколько минут отошел и подсел к игрокам в
карты. Я решила пойти наверх.
Я встала, и Папа, вынув изо рта трубку, взглянул на меня. Трубка
погасла, но он этого не замечал.
- Идешь послушать еще одну сказку?
- Не знаю... Может быть, - ответила я и, поднявшись в купол,
оставшуюся часть перелета провела с Джорджем.
Итак, я вернулась домой, в Гео-Куод. Обдумав со временем происшедшее,
я поняла, в чем заключались, по крайней мере, некоторые из моих ошибок. Но
не почувствовала стыда.
Я сидела в неудобной позе в большом и мягком кресле и ждала Джимми
Дентремонта. Я особенно не волновалась, испытывая лишь некоторую
неловкость. Гостиная инта Гео-Куода, в которой я сидела, была очень похожа
на гостиную моего собственного бывшего интерната. Сходство не раздражало,
но я была тут посторонней - и оттого чувствовала себя скованно. Если вы не
поняли этого до сих пор, то я должна сказать, вернее, напомнить, что
всегда предпочитаю быть хозяйкой положения.
Комната была обставлена неплохо, но как-то безлико. Индивидуальность
помещения возникает обычно вследствие личной привязанности к нему хозяина,
его заботы, его интереса, и в чем большей степени комната является общей,
тем менее она индивидуальна. Моя собственная комната у нас в доме гораздо
индивидуальней нашей гостиной, а та, в свою очередь, индивидуальней, чем
спальня в этом инте (я, правда, их не видела, но отлично помнила, как
выглядят спальни в интернате) и тем более чем комната, в которой я сидела
сейчас. А если вы находитесь в казенных до отвращения четырех стенах, в
которых к тому же присутствуют знакомые друг с другом, но совершенно
посторонние для вас люди, то чувство отчужденности усиливается во много
раз.
Войдя и оглядевшись, я остановила какую-то малолетку, девочку лет
восьми, из местных.
- Где тут Джимми Дентремонт?
- Должен быть наверху, - ответила она.
Неподалеку от двери находился щит связи - специально для посетителей,
вроде меня. Отыскав имя и фамилию Джимми в списке, я дала два длинных
звонка и один короткий.
Обычно именно Джимми заходил за мной по пути к мистеру Мбеле - ему
было почти по дороге. Но сегодня я сама зашла за ним - я хотела с ним кое
о чем поговорить.
- А, привет, Миа, - сказал Джимми, появившись на экране щита.
- Привет, - ответила я.
- Что ты здесь делаешь?
- Хочу с тобой поговорить. Давай одевайся и спускайся вниз.
- Ладно, только погоди немного, я что-нибудь на себя наброшу. -
Джимми отключился, и его изображение растаяло.
Вот тогда-то я выбрала кресло и стала ждать.
В инте Джимми жил недолго, всего год с чем-то. Его рождение было
спланировано Корабельным Евгеником - родители Джимми почти не знали друг
друга. Потом он жил с матерью - до одиннадцати лет, когда она вдруг решила
выйти замуж, и тогда Джимми по собственному желанию перебрался в интернат.
- Не хотел путаться под ногами, - объяснил он мне. - Я иногда захожу
туда по вечерам. И с отцом тоже вижусь, время от времени.
Наверное, только потому, что Джимми мог вернуться к матери, если бы
захотел, он и не находил жизнь в интернате угнетающей. На интернат он
смотрел как на временное пристанище, в котором можно пожить, пока не
вернешься с Испытания и не поселишься в собственной квартире. Но в
разговорах с ним я старалась не углубляться в эту тему - не потому, что
боялась задеть его, а потому, что это было неприятно мне самой.
Дети в гостиной играли в какую-то настольную игру, а я сидела в своем
кресле и наблюдала за теми, кто играл, и за теми, кто следил за игрой, и
за теми, кто просто проходил мимо. Но за мной не наблюдал никто.
Джимми спустился через несколько минут, и я встала с кресла, готовая
сразу отсюда исчезнуть. И уже на ходу спросила:
- Джимми, не хочешь ли ты отправиться со мной в пятницу? Это очень
важно.
- Куда отправиться?
- Что значит "куда"?
- Миа, ты же знаешь, - сказал Джимми, - я поеду с тобой, куда бы ты
ни предложила. Просто назови место и скажи, как туда добраться.
- Счастье твое, - ответила я, - что я слабее тебя. Было б у меня сил
побольше, я бы тебе врезала. Нечего умничать.
- Ладно. Так куда ты все-таки собираешься?
- Ты разве не знаешь, о чем я говорю?
- Нет. - Джимми покачал головой.
Достав пришедшую вчера повестку, я развернула ее и протянула ему. В
повестке значилось, что в среду мне предстоит медосмотр, а в пятницу -
надлежит вместе с другими ребятами явиться на первую встречу класса
выживания у Пятых Ворот, Третий Уровень.
Эта первая встреча моего класса выживания приходилась на 3 июня 2198
года. Физическая подготовка продлится ровно полтора года, и только потом
нас высадят на какую-нибудь из планет-колоний на Испытание. Ни в одном
законе не говорится, что ребенок обязан посещать занятия в классе
выживания, но практически все пользуются преимуществом, даваемым
тренировкой. В жизни очень редко удается выбрать наилучший курс - и это
один из тех случаев, когда сомнения излишни. Вас не просто выбрасывают
погибать на планете, сначала вас полтора года муштруют, и Испытание лишь
показывает, какую пользу принесла вам эта муштра.
Новые классы формируются каждые три-четыре месяца, последний
образовался в марте, так что повестка не была для меня неожиданностью.
Поскольку Джимми тоже родился в ноябре, как он поспешно сообщил мне при
первой нашей встрече, то я ожидала, что мы с ним окажемся в одном классе
выживания. И, если уж до конца быть честной, мне не хотелось идти туда в
пятницу одной.
- Я ничего не знал, - удивился Джимми. - Мне, значит, тоже должна
была прийти повестка. Когда ты ее получила?
- Вчера. Я думала, что ты позвонишь мне насчет своей, но ты не
позвонил.
- Подожди здесь, я сейчас все узнаю, - сказал он и пошел искать
воспитательницу.
Он вернулся через несколько минут, держа в руке повестку - точную
копию моей.
- Вот. Я просто ее не искал, а воспитательница и не подумала мне
сказать.
Было в Джимми одно качество, которое меня ужасно раздражало, но
которым я одновременно восхищалась. По крайней мере дважды я звонила
Джимми и оставляла ему сообщения. Один раз я просила его позвонить мне,
когда он вернется, в другой - чтобы он передал мистеру Мбеле, что я не
смогу прийти на встречу. Но ни разу Джимми не выполнил моих просьб, он
просто не поинтересовался - есть ли для него что-нибудь. Это возмутительно
и вместе с тем странно привлекательно - как беззаботно человек может
относиться к чужим просьбам: Джимми просто заявил, что был занят, и
недосуг ему было утруждать себя подобными вещами.
Моя идея отправиться в пятницу вместе на Третий Уровень Джимми
понравилась. К этому времени мы еще не стали близкими друзьями - был
элемент антагонизма, - но мы уже хорошо знали друг друга, учились у одного
наставника, мистера Мбеле, и я не имела ничего против, чтобы мы с Джимми
встретили новую ситуацию вместе.
- Ты помнишь, как после Грайнау я рассказывала вам с мистером Мбеле о
том мальчике и его сестре? - спросила я, когда мы шли по коридору к
квартире мистера Мбеле.
- Это у которых дурацкие о нас представления?
- Да. Он, например, утверждал, что мы на Корабле все время
разгуливаем голыми. Я возражала, конечно. Я вообще на все возражала... Но
что бы сказала, если бы они оказались здесь и увидели бы тебя по видику
даже без носок?..
- Тогда они, наверное, подумали бы, что совершенно правы, -
рассудительно заметил Джимми.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг