минуты..."
Он летел в самой гуще желтоватого эфемерного "прибоя". Неподалеку уже
начиналась зона затишья, а еще дальше открывались холодные глубины обычной
вселенной. Туда проникали лишь жалкие отзвуки энергетических страстей
Окна.
Краем глаза Илья заметил, что одна из амеб, замыкающая, вдруг резко
ускорила ход. Черные полотнища псевдоподий начали загибаться, чтобы
схлопнуться затем над жертвой.
И тут Илью осенило. Маловероятная, смехотворная догадка, но это было
уже хоть что-то. Это был шанс выиграть смертельный марафон. Ефремов убрал
защитное поле до нуля, а когда черные полотнища ринулись на него сразу со
всех сторон, резко включил - на полную мощность.
Псевдоподии отпрянули. Амеба, оглушенная внезапным силовым ударом,
поотстала.
- Не нравится?! - захохотал Илья.
Это была неожиданная, пьянящая удача. Ну кто мог предположить, что
чудовища, не обращающие внимания даже на стационарные защитные поля
космоботов, так болезненно реагируют на силовые удары? Это была удача и на
случай неудачи. Потому что где-то рядом летело металлическое "яблоко"
зонда, послушно повторяя все виражи Ильи, и до мельчайших подробностей
фиксировало погоню. На Станции, конечно, разберутся что к чему.
- Начинаю торможение, - сообщил наконец Помощник. - Мы находимся в
обычном мире. В случае атаки... - Помощник помедлил, - буду маневрировать
и применять силовые удары.
- Можно еще успеть помолиться господу богу, - машинально заметил Илья.
- Не понял вас, - отозвался логический блок.
"Я тоже не все понимаю, - подумал Илья. С какой-то холодной
беспечностью он наблюдал, как приближаются черные полотнища. За спиной его
уже" сияли звезды, желтой дымки вокруг не было, только впереди кипело ее
безбрежное варево. - Я тоже не понимаю... По всем расчетам получалось, что
наш мир "аллергичен" для Окна. Этому подтверждение - смехотворная толщина
переходного слоя. А на деле амебы сейчас легонько позавтракают и умчатся
дальше... И Полина Лоран на деле не моя, и плакать, конечно, не станет".
В глаза ему словно плеснули кипятком, и он зажмурил их от нестерпимой
боли: "Тот же симптом, о котором успел сообщить Марков... Это конец!"
И тут боль отступила.
Илья попробовал протереть глаза: руки скользнули по колпаку шлема, но
он все же кое-что разглядел - мельком, преодолевая резкое жжение, - и
понял: экспансии не будет.
Амебы остановились.
Они вяло болтались в эфемерных волнах туманности. Псевдоподии их
прятались в "тела". Простейшие сейчас выглядели, будто усталые, но
довольные собой воины, только что изгнавшие врага.
"Какая дикая аналогия, - подумал Илья. - Мы же им не враги. Хотя, если
они запрограммированы как стражи..."
- После силового удара я зарегистрировал слабое электромагнитное эхо, -
сообщил Помощник. - Это значит, что появилась возможность локации
простейших. Приступаю к ее реализации.
Амебы уходили. Черные полотнища быстро погружались в туманность,
растворялись в желтом блеске. Через несколько секунд они исчезли.
- Ты у меня умница, - ласково ответил Илья логическому блоку.
Он подлетел к Станции, совершенно очистившись от разных глупых мыслей,
беспочвенных переживаний, душевной смуты и суеты. Это было несложно -
каскад давным-давно отработанных аутогенных приемов плюс непреходящее
чувство успеха быстро помогли сознанию освободиться от всего наносного и
ненужного. После этого Илья еще покопался в камнепаде последних стрессов и
отобрал полезные; полезные стрессы - великолепный строительный материал
для здания душевной гармонии.
Шлюз принял его, напоил озоном, обдал ионным душем.
Илья выключил костюм-скафандр, и тот буквально на глазах стал оседать.
Вспомогательные блоки и устройства, выращенные механическими генами,
тотчас рассосались, активное вещество вернулось в ячейки подкладки.
Теперь, на обратном пути, ему казалось, что дверей на Станции стало
гораздо меньше. Да и открывались они как-то быстрее.
Он влетел в сумрачный и оттого бездонный зал прогулочных уровней и
резко затормозил. Из горловины центрального коридора, обозначенного
голубыми бусинками плафонов, навстречу ему стремглав летел человек в
белом.
- Ты?! - удивился Илья. - Что ты делаешь здесь, Поль?
Она молча и сильно рванула его к себе. Ее бледное лицо, застывшие
зеленые глаза приблизились и растворились у его лица, а дальше случилось и
вовсе невероятное. Илья почувствовал, что тело Полины бессильно сползает
вниз (разве тут есть низ, разве тут, черт побери, есть куда падать!),
подхватил ее - растрепанную, измученную, в каком-то нелепом халате или
рубашке, и услышал ее шепот. Жаркий, бессвязный, сквозь слезы:
- Как ты мог? Ненаглядный мой, мучитель... Я будто чувствовала... Ну
как же ты мог так, любимый! У меня сердце весь вечер ныло, ныло... Жив!
Ох, люди, милые, жив он! - Полина уже смеялась, и это тоже было
непостижимо: как можно одновременно плакать, смеяться и говорить. - Я
потом не выдержала... Прилетела в каюту, ничего не понимаю, а там это
письмо... Такое глупое и страшное письмо... Ну что же ты молчишь,
душегуб?.. Я тогда в рубку. Чтоб ходовые запустить. Может, думаю,
успеем... - Полина постепенно затихала. - Лечу, лечу, а тут ты
навстречу... Ну что ты молчишь, окаянный?!
Лицо Полины было соленым от слез. И губы тоже. И даже жилка на шее.
Они давно потеряли ориентацию и теперь плыли во тьме, задевая мокрые от
росы листья деревьев. С шумом взлетела сонная птица, треснула какая-то
ветка, но ни Илья, ни Полина не заметили этого.
Они падали вверх.
Ее тело обжигало Илью. Оно было доверчивым и требовательным, и он
задыхался от внезапного зноя, обрушившегося на сонный сад. Казалось,
сейчас остановится сердце. Вздрогнет еще раз - и остановится...
Ее отчаянная щедрость вконец ошеломила Илью.
ЗНАКОМЫЙ СИМПТОМ
Он долго и крепко спал. Проснулся в четверть десятого и, решив, что
весь день будет отдыхать, отправился в сад.
В кафе, несмотря на поздний час, было многолюдно.
- Брат Илья, - окликнули его с крайнего столика. - Садись к нам.
Он узнал Драгнева и обрадовался. Как-то так получилось, что после
прибытия на Станцию Илья с болгарином ни разу больше не встречался.
- Здравствуй, Калчо.
За одним столом с Драгневым сидел Крайнев. Федор Иванович был хмур.
Возле его бокала лежала "пуговица" проектора, над ней дрожал и переливался
перламутровый шар голографического объема. "Запись кончилась, а он даже не
замечает", - подумал Илья.
- Редкое зрелище сейчас будет, - лукаво прищурился капитан "Бруно". -
Бой титанов, сражение былинных богатырей... Или же новейший вариант
"Преступления и наказания". Учтите, Илья, у руководителя Станции тоже
солидные полномочия.
- Достоевщина отменяется, Калчо. - Илья наугад нажал несколько клавиш
синтезатора. Он понял, что на Станции уже каким-то образом узнали о ночном
эксперименте. - Будет дружеский завтрак и краткое объяснение.
- Я отказываюсь вас понимать, - не выдержал Крайнев. Лицо его
побагровело от сдерживаемого гнева. - Вы проповедуете благоразумие и
осторожность. Вы требуете их от нас, а сами... Тайком! Какие-то гонки с
амебами... Да вы хоть представляете, чем это могло кончиться? Для вас, для
всех нас. Ну что это за цирк?!
Крайнев сердито ткнул "пуговицу". В объеме изображения закипело
знакомое желтое варево, и три зловещие черные тени начали смыкать кольцо
вокруг крошечной фигурки в скафандре.
- Это не гонки, Федор Иванович, - негромко, но твердо сказал Илья. -
Какие могут быть гонки? Да мне на этих тварей глядеть тошно. А вот что
тайком - виноват. Дело, сами понимаете, рискованное. Не хотелось мне да и
не мог я ни с кем из вас делить ответственность. И ожидать две недели тоже
не мог. Слишком уж активизировались амебы.
- Ничегошеньки не понимаю, - Крайнев помотал головой, выключил
"пуговицу".
- Остальные, наверное, тоже? - спросил Илья и протянул руку. - Федор
Иванович, позвольте ваш браслет связи. Я объясню сразу всем.
Кратко и четко он изложил цель эксперимента, упомянул о своем
"завещании" с приказом об эвакуации на случай выхода амеб в открытый
космос, а в конце сообщения заметил:
- Только не обвиняйте себя в беспечности, друзья. Каждый из нас делает
свое дело. Повторяю: Службу Солнца интересует не только гармония личности,
но и, прежде всего, гармония общества. А в данном случае и того больше -
безопасность его. Вы изучаете Окно как явление, в целом. Меня же
интересует одна деталь. Насколько оно опасно для людей.
За столом воцарилась тишина.
- Это серьезно... - пробормотал наконец Драгнев и поднялся. - И
неожиданно. Никогда даже не задумывался...
Он ушел. Крайнев упрямо покачал головой:
- И все же так нельзя, Илья. Нельзя одному! Мы бы обязательно
что-нибудь придумали. Эх, пора Службе Солнца тобой заняться, пора.
Чуть легче стало. Самую малость. Боль вытекает из меня тонким ручейком,
а внутри ее море бездонное, просторы немерянные... Мама, ты пришла?
Спасибо, мамочка. Посиди возле меня. Нет, нет, только не прикасайся ко
мне. А то вдруг и на тебя выплеснется эта проклятая, тоскливая боль. В ней
можно утонуть, мама... Четвертый раз, четвертый раз я выплываю,
выкарабкиваюсь, выживаю. Это так страшно, что я каждый раз схожу с ума. Не
потому, что боль такая острая, нет. И даже не потому, что она безбрежная.
Да, да, она не вмещается в моем маленьком теле, ей не хватает клеток, она
разливается так широко... Теперь я понимаю, почему о ней иногда говорят -
беспредельная. Нет ей предела, мама, понимаешь? Но я не потому схожу с
ума. Все, что можно описать словами, можно пережить. Меня убивает то, что
эта боль качественно иная - _чужая_. Я чувствую это ежесекундно, всеми
аксонами и дендритами, всей нервной тканью. Бедная нервная ткань! Она не
признает, не принимает, она несовместима с тем, что обрушивает на меня
Окно. Это _нечеловеческая_ боль, мама! _Не от человека_!
...Еще отпустило.
Красный свет каюты напоминает кровь, которую сердце как-то умудряется
проталкивать в спазматически сузившиеся сосуды. Не хватает только, чтобы
главный врач Станции умер от кровоизлияния в мозг... Ты уже уходишь, мама?
Ладно. Значит, мне в самом деле лучше... Илюшенька, ангел мой, хранитель!
Где же твои большие и добрые руки, которые умеют снимать боль?
Глупая я, глупая! Господи, до чего же глупыми бывают женщины в третьем
тысячелетии. Почему я так боялась тебя, милый? Почему? Неужто только из
боязни, что ты, узнав правду, отправишь меня с "Бруно" на Землю? Или я
боялась другого? Того неизбежного вопроса, который возникнет, расскажи я
всю правду: "А какая, собственно, связь между хаотической информацией Окна
и чужой болью?.." Все! Дальше молчать нельзя. Не могу! Я не знаю, какая
может быть связь, здесь все так странно, ответов на этот вопрос тысячи, но
у меня нет больше сил... Нет их. Кончились. Будь проклято это Окно и его
Боль!
Полина с трудом поднялась.
Ее мутило, перед глазами все колебалось и плыло. Неуверенно ступила
раз, другой. Затем, догадавшись, выключила поле гравитации и неуклюже
выплыла в коридор. Несколько минут безжизненно висела в воздухе,
соображая, где же искать Илью.
"Командная рубка... - подумала наконец. - Если не он... Там всегда есть
люди".
Она вошла так тихо, что ее даже не заметили. За бортом Станции стоял
полный штиль - в желтой мгле центрального экрана плавало всего несколько
амеб. Однако исследователи, расположившись в креслах, разговаривали именно
о Простейших. Крайнев увлеченно доказывал, что, узнав сущность амеб, они
фактически определят роль Питателя в этой энергетической системе, а отсюда
вытекает...
"Боль вытекает, как вы не понимаете этого", - сцепив зубы, подумала
Лоран. Она покачнулась от усталости и боли, тихо позвала:
- Брат Садовник!
Илья обернулся первым, остальные - за ним.
- Что с вами? - вскочил встревоженный Крайнев. Полина жестом остановила
его.
- У меня заявление для представителя Службы Солнца. - Она поискала
точку опоры, но не нашла и решила сказать все быстро, очень быстро. - Три
моих прежних отчета о сеансах приема хаотической информации полностью
выдуманы. Каждый раз я чувствовала боль. Огромную, ни с чем не сравнимую,
чужую нечеловеческую боль! Если можете, простите мой обман...
Она почувствовала, что падает, но в последний миг Илья подхватил ее на
руки. И боль, будто ей, наконец, открыли шлюзы, выплеснулась, ушла в эти
огромные сильные руки.
Это было нечто совершенно новое - боль в Окне. Признание Полины
ошеломило всех. Как грибы после дождя, стали множиться догадки и
предположения - робкие, туманные, ибо все усложнилось до таких пределов,
что даже никогда не унывающий Крайнев в сердцах сказал Илье:
- Мы стремительно проваливаемся в болото противоречивых фактов. Мы их
систематизируем, а осознать, как говорит ваш Дангулов, не можем... Кстати,
что с Лоран?
- Ничего опасного, - ответил Илья. - Небольшое нервное истощение. Ввожу
ей нужные препараты и заставляю отсыпаться.
Он вспомнил, как не хотела вчера Поль отпускать его, как прижималась к
нему маленьким телом и вздрагивала, вздрагивала. А вот собственных слов не
помнил. Знал только, что были они нелепые и почему-то веселые: "Это
ерунда, боль. Вот мы..." Они совершенно не соответствовали моменту, и,
может, поэтому Полине стало чуточку легче и она согласилась на гипносон.
- Это хорошо, - порадовался Крайнев и, скупо улыбнувшись, добавил: - Вы
и потом ее жалейте, ладно?
Илья хотел отшутиться, но передумал.
- Федор Иванович, - спросил он. - Где сейчас может находиться
кибернетик?
Хозяйство Антона размещалось в двадцать-первом коридоре - подальше от
всевозможных вибраций и полей лабораторных отсеков. Здесь было тихо, в
многочисленных иллюминаторах лениво плескался сбитый желток
псевдотуманности.
Антон рисовал на магнитном экране синтезатора какие-то схемы.
Синтезатор сердито гудел, выбрасывая одну за другой пластинки модулей -
одинаковые, как две капли воды, и все же разные" Антон беспрестанно что-то
вычеркивал, добавлял.
- Вы его замучаете, - кивнул Илья на синтезатор. - У него, по-моему,
воспроизведение запрограммировано только с уже отработанных схем. Не так
ли?
- А я нарочно, - глаза у Антона оказались серыми и прохладными, будто
осеннее утро. - Пусть умнеет. Программа-то у него не жесткая, а целевая,
страх не люблю жестких программ.
- И в жизни тоже? - поинтересовался Илья.
- О-о-о! - Антон воздел руки к потолку. - Я обязательный через
необязательность. Друзья это знают. И чем срочнее что-либо нужно, тем
небрежнее и вскользь меня об этом просят... Что за человек этот Антон? -
удивился кибернетик самому себе. Получилось смешно и непосредственно.
- Кстати, - как бы невзначай заметил Илья. - Ходят упорные слухи, что
логический блок Станции дает... сбои.
- Слухи! - взвился Антон. - Да это чудовищная ложь! У нас не блок, у
нас, запомните, мозг! Прекрасный мозг!
- А постоянные перепланировки Станции? - возразил Илья. - Уж очень
смахивает на пунктик.
Кибернетик скис.
- Это есть, - пробормотал он, присаживаясь на какую-то коробку, - тут
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг