Леонид Панасенко.
Садовники Солнца
-----------------------------------------------------------------------
Авт.сб. "Садовники Солнца". Днепропетровск, "Проминь", 1981.
OCR spellcheck by HarryFan, 30 November 2000
-----------------------------------------------------------------------
И будущее в нас дрожит светло и страстно:
В нас брезжит человек из завтрашнего дня!
Верхарн
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПРОСТО ЖИТЬ
ЗАГАДКА ЮДЖИНА
- Ну? - Юджин Гарт поощрительно улыбнулся. - Как наш "ящик"?
Четверка друзей сидела на серой с красными прожилками глыбе камня и
угрюмо молчала. Это и был злополучный "черный ящик", или, как назвал его
Илья Ефремов, "камень, в котором что-то есть".
- Понимаю, - в улыбке руководителя Школы мелькнула тень удивления. -
Что, никаких предположений?
- Никаких, - подтвердил Егор.
- Может, догадки, эмоции? - упорствовал Юджин. - Все-таки четыре почти
сформированных Садовника и элементарный "черный ящик", вещь со скрытым
смыслом. Слава, ты защищал реферат о пользе коллективного мышления. Где же
плоды теории?
- Внутри камня что-то стучит, - сказал Славик. - Ритмично.
- А что подсказывает интуиция? - Юджин обвел друзей насмешливым
взглядом. - Какое настроение вызывает у вас "ящик"? Может, есть какие
ассоциации?
- Глушь, мрак, тупик и могила, - тут же выдал Славик.
- Чересчур отвлеченно, - поморщился Юджин.
- Музыкальная шкатулка, - буркнул Илья.
- Понимаю, - руководитель Школы покачал головой. - И это лучшая группа!
Смех и грех!
Илья, как он хвастался на занятиях по физиогномике [учение о выражении
человека в чертах лица и формах тела], различал двадцать шесть оттенков
юджинской улыбки. Это была, пожалуй, двадцать седьмая ее разновидность -
на лице Гарта одновременно отразились недоумение и насмешка.
- Тогда так, - сказал он. - Раз не можете постичь секрет, похороните
свой "черный ящик". Заройте в землю, бросьте в озеро. Что угодно... Вы
сегодня разъезжаетесь, а хранить его негде да и незачем. Будем считать
процедуру захоронения "черных ящиков" новым обрядом. Для таких могучих
групп, как ваша. Ступайте. Но только без штучек. Чтоб никакой там
гравитации. Ручками все, ручками. Как говорится в древней книге, - в поте
лица своего.
- Мне на комиссию, - напомнил Антуан. - За назначением.
- Обойдемся и втроем, - хмуро бросил Илья. - Пошли, ребята.
"Черный ящик", то есть загадка, или, как еще говорят, система,
конструкция и принципы работы которой неизвестны, полагался по традиции.
Каждой группе за неделю до отъезда из Школы вручали "нечто". Это был
шуточный неофициальный экзамен: будущим Садовникам предлагалось узнать,
что в "ящике" заключено.
Девятой группе удача на сей раз изменила. Их "нечто" оказалось обычной
глыбой камня. Друзья всячески исследовали свой "черный ящик", но, кроме
тихих ритмичных толчков, исходивших из толщи камня, других поводов к
размышлениям не нашли. Содержимое глыбы оставалось тайной.
- "Черные ящики" тоже надо снабжать ручками, - недовольно проворчал
Егор, когда они свернули с широкой аллеи парка на тропинку, ведущую к
озеру. - Из рук выскальзывает, чертова каменюка.
- Опозорились мы, братцы, - вздохнул Славик. И тут же предложил: -
Давайте передохнем, сил нет.
- Раз, два, бросили! - скомандовал Егор. Двухсоткилограммовая глыба
глухо долбанулась о землю.
Илья на всякий случай наклонился, приник ухом к шершавому камню. Звук
то пропадал, то возвращался. Глухой, ритмичный, неистребимый.
- Не вижу смысла, - сказал Илья. - Мы любим традиции, обряды. Охотно
создаем их... Но к чему нагромождение загадок? Мало того, что сдаем
сложнейшие экзамены, так еще ломай голову над "черными ящиками".
- Ломать голову еще можно, - возразил Егор. - Хоронить их тяжело. Тебе
что, ты здоровый. Культурист. А я щуплый.
Илья засмеялся.
- С глаз долой, из сердца вон! - решительно заявил он. - Потащили!
Озеро предстало таким, как всегда: неухоженным, с топкими берегами и
широким кольцом камыша, охранявшим проталину воды. Над высокой травой то и
дело зависали стрекозы, а под зыбким слоем дерна вызревал торф, пахнущий
тиной и лепехой. Мостик для купания и скамейки на берегу были
угловато-древние, деревянные, хотя дотошный Антуан как-то уверял друзей,
что это пластиковая имитация.
Девятая группа молча втащила свою "вещь со смыслом" на мостик,
поднатужилась.
"Черный ящик" безропотно плюхнулся в воду.
- И волны скрыли тайны лик, - продекламировал Егор.
Ребята вымыли руки, вернулись на берег и стали поджидать Антуана.
- Вы когда улетаете? - спросил Илья у Егора и Славика. Он знал, что
друзья получили направление в одну экспериментальную лабораторию, в
Днепропетровск.
- После обеда, - Егор свел белесые брови и посмотрел на товарища так,
будто и в самом деле был виновен, что они со Славиком улетают, а Илья
остается.
- Чудак-человек, - проворчал тот и опустился на зеленый ковер травы. -
Что вы меня жалеете? Без экзамена из Школы не выпустят, а чем плохо
позагорать пару лишних денечков?
И в это время на них обрушился торжествующий крик:
- Р-ре-бята! Мне спорить с богами... Я - Зевс, я - Громовержец!
Антуан прилетел на гравипоясе. Он лихо спикировал на середину озерца,
помчался к друзьям, вздымая тучи брызг, но, по-видимому, слишком рано
выключил поле и ухнул в десяти шагах от берега в предательскую трясину.
Ухнул хорошо, чуть ли не по уши. Тут же, под дружный хохот, взлетел опять
и через мгновение уже отряхивался, срывая с себя зеленые космы тины.
- Ну и Громовержец, ну и учудил, - смеялся Славик. Его широкое смуглое
лицо с чуть раскосыми глазами выражало такое веселье, что Антуан тоже
заулыбался.
- Какой ты Зевс, - сказал Егор, деловито снимая с его плеч мокрые путы.
- Болотный леший - еще куда ни шло.
- С богоподобными... - защищался Антуан.
- Лети лучше выкупайся, - посоветовал Илья, не поднимая головы. Узкие
листики травы щекотали ему лицо. Непонятно - то ли плакать хочется, то ли
дальше дурачиться.
- Нет, я серьезно, ребята, - Антуану, по-видимому, не терпелось
поделиться своей радостью. - Мне поручили проверить состоятельность
протеста Парандовского.
- Ого! - воскликнул Егор. - Чему же ты радуешься? Спорить с таким
философом...
- Почему обязательно спорить? - удивился Илья, приглядываясь к большой
стрекозе, сновавшей рядом с людьми. - Возможно, Парандовский прав. Скорее
всего, прав.
- Не знаю, - Антуан развел руками. - Честно говоря, ничего не знаю.
Протест не публиковался... А то, что он связан с изучением Геи, вам
известно не хуже меня.
Илья вдруг вскочил.
- Братцы, подождите. Чуть не забыл. У меня для вас сюрприз.
Он достал из куртки бумажный свиток, развернул его. С левого угла
плотного листа на красном шнуре свисала сургучная печать.
- Все по закону, - сказал Ефремов, заметив, что друзья смотрят на
печать. - Юджин приложился. Знак Солнца, как и полагается. Слушайте!
Полдня вчера сочинял...
Он откашлялся и уже вполне серьезно продолжил:
- Кодекс Садовников... Получив в свое распоряжение все земные блага,
достигнув полного изобилия, объединенное человечество не имеет теперь
более высокой цели, чем забота о счастье и духовной гармонии каждого.
Служба Солнца - это союз добротворцев и сеятелей положительных эмоций,
союз хранителей коллективной морали общества... Помни, Садовник: нет краше
сада, чем сад души, и пусть всегда в нем будет солнечно... Все для
духовного блага человека, все во имя его... В мире нет чужой боли!.. Свято
чти третью заповедь, но бойся оказаться назойливым... Всякое истинно
доброе желание достойно того, чтобы быть исполненным... Будь бережен.
Звание Садовника человеческих душ навсегда отнимает у тебя право на
ошибку... Помни, наконец, главную заповедь: счастье должно стать
неизбежностью.
- Здорово! - Егор пожал Илье руку. - Настоящий меморандум. Однако меня
смущает последняя заповедь. Чересчур категорично. Счастье нельзя
навязывать, Илья. Ты обрекаешь людей на неизбежное счастье. Мне видится
здесь принуждение, а посему эта заповедь имеет крупный заряд дискуссионной
энергии.
- Кодекс - не догма, - вступился Антуан. - Объясни там, Илья, что мы не
заставляем, а учим человека быть счастливым.
- А я бы еще добавил к определению Службы Солнца, - Славик на миг
запнулся. - Словом, что это организация, которая приумножает сумму
человеческого счастья в коммунистическом мире.
- Все это хорошо, даже замечательно. - "Егор опять свел брови, подумал.
- Но не для нас, горемык от науки. То есть, я хотел сказать, что Кодекс
Ильи глобален. Пусть он отдаст его Юджину или даже в совет Мира...
Егор взглянул на друзей, на тихую заводь лесного озера.
- А нам, ребята, нужно что-то свое... Сегодня день Прощания. Нам нужно
что-то маленькое, но обязательно свое. Для четырех. Как знак, как
уговор... Что-нибудь такое... Например...
Тут он вдруг ловко подпрыгнул - вперед и в сторону, взмахнул рукой.
- Какая красавица, - прошептал Егор, осторожно придерживая стрекозу за
брюшко. Та свела прозрачные лепестки крылышек, и в них зажглись радужные
разводы, затеплились искорки света. - Это и будет наш знак, ребята. Знак
Стрекозы! Нас четверо... И судьбы наши соединены так же естественно, как
крылья этого маленького создания... Жизнь, конечно, разбросает нас. Но в
горе и в радости - Знак Стрекозы!
- В горе и в радости! - повторили друзья.
ЭКЗАМЕН
Метров через триста лето кончилось. Исчезла зелень, меньше стало птиц.
Среди камней лежали пласты подтаявшего снега. Еще через десять минут
быстрой ходьбы Илья стал проваливаться в белое зыбучее крошево выше колен.
Вот он - заповедник Зимы.
"Пора", - решил Ефремов.
Он попробовал сломать лыжу о колено. Упругое дерево гнулось, пружинило.
Тогда Илья примерился и изо всей силы ударил лыжей по стволу ближайшей
сосны. Сверкнуло бело и холодно, сбило с ног. Смеясь, Илья выбрался из
снежного сугроба, который откуда-то из поднебесья сбросило на него дерево.
Отфыркался. Лыжа, как и следовало ожидать, треснула пополам.
"Отлично, - подумал Илья. - Теперь еще надо выбросить браслет связи.
Где это видано, чтобы настоящий турист брал с собой браслет связи? Что
еще? Ага, рванем здесь куртку - для пущей убедительности. Раз лыжу сломал,
значит, падал. Готово. Сейчас будем напрашиваться в гости..."
Горы и сосны. Они стояли вокруг торжественные, занесенные нетронутыми
снегами. Над дальним ельником падало вечернее солнце и никак не могло
упасть. Оно расцветило снег - румяный наст полян чередовался с четкими
голубыми тенями деревьев и скал.
"Какой великолепный пейзаж с соснами, - подумал Илья, оглядываясь. -
Жаль, что я уже сделал фильм о соснах. А ради двух-трех кадров нарушать
сюжет не стоит. Тем более летний сюжет - пыльца, живица, золотистый свет,
отсвет, отзвук... Эх..."
Вот и коттедж Анатоля. Стандартный двухкомнатный модуль с красной
башенкой энергоприемника. Ничего необычного, правда, вон поленница возле
стены. Энергоприемник и дрова?.. Интересно, чем сейчас занят отшельник?
Илья вспомнил автопортрет Анатоля. Узкое лицо, шишковатый лоб. Рот
улыбчивый, а глаза грустные. Как у больного щенка... Мальчишка, словом.
- Эй! - крикнул Илья, выйдя на тропинку. - Есть кто живой?
Анатоль на самом деле оказался крепче, чем тот парнишка, который на
холсте выглядывал из усеянного дождинками окна. Рослый, загорелый, в
коричневом свитере. "Мне бы так повольничать, - подумал Илья, когда
знакомились. - Карпаты. Вечные снега. Климатологи постоянно поддерживают
минус семь. Тишина... О чем я, чудак? Да от такой тишины и глохнут
сердца".
На лыжу Анатоль даже не глянул.
- Пустяк. У меня такого добра...
В доме пахло сушеными травами, в камине теплился огонь. На полках
какие-то черные, замысловатой формы корни, потешные фигурки зверей, камни.
Во второй комнате мольберт, несколько подрамников, кисти. Не орудия
вдохновенного труда, а просто вещи - сразу видно, что ими давно не
пользовались.
- Вы кстати сломали лыжу, - Анатоль методично собирал на стол. - А то я
здесь немного одичал. Года два назад приглянулось это местечко. Написал
несколько этюдов, дом заказал - привезли. А потом застопорило... Уезжать
не хочется - не тянет в город, и одиночество заедает... Странная ситуация.
"Это хорошо, если заедает, - отметил про себя Илья. - Очень даже
хорошо".
Он присел на пень, приспособленный под стул, и на минуту вернулся в
день вчерашний.
Ефремов с утра маялся. Все однокашники давно получили экзаменационные
задания, их уже с полным правом можно называть Садовниками, а он слоняется
по Школе и нет никому до него дела. Вон Егор со Славиком почти месяц на
своей станции работают, Антуан "и того раньше - за три дня решил судьбу
протеста Парандовского, а он...
Чтобы не бередить душу, Илья забрался в бассейн. Отрабатывал "форсаж" -
так кто-то назвал способ скоростного плаванья, когда за тобой, словно за
мощным катером, вскипает бурунный след, когда кажется, что ты не плывешь,
а бежишь по воде. Здесь и нашел его наставник.
- Вот тебе еще один "черный ящик". Еле уговорил комиссию, чтобы
поручили. - Иван Антонович постучал в прозрачную стенку сушилки карточкой
экзаменационного задания, и Илья буквально обмер от радости: карточку
пересекала красная полоса - "угроза для жизни".
- Иван Антонович... - Илья не находил слов. - Как же так? Жизнь
охраняют только опытные Садовники.
- Не радуйся особенно, - сказал наставник, - это сложное дело. А
опыт... Кто знает его истинную цену? Да еще в нашей работе. Садовником
родиться надо... Читай.
Илья мгновенно пробежал глазами скупой текст экзаменационного задания:
"Анатоль Жданов. Живописец, спортсмен. Поражен депрессией без ярко
выраженных причин. Пассивен, чуждается людей. Продолжительность аномалии
десять-одиннадцать месяцев. Творчеством все это время не занят. Живет в
Карпатах, в климатическом заповеднике Зимы. Один..."
- Кстати, Жданов недавно пытался покончить с собой, - взгляд наставника
стал строгим. - Возвращался домой на гравилете и вывел из строя автопилот.
Естественно, сработали перехватчики, а он потом все твердил, что ненарочно
вышло. Мол, аппарат толкнуло, и он, ухватившись за пульт, случайно
отключил автопилот... Ложь, причем довольно неуклюжая.
- И я должен... - начал Илья, не понимая до конца, в чем будет
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг