Мальчику было хорошо, тепло. Голос Гущина звучал в его ушах уже
нечленораздельно, лампа мигала, гасла... И Кнуд задремал, сидя за столом.
Хозяйке пришлось увести его в соседнюю комнату и уложить спать.
На следующее утро около сарая, в котором по распоряжению Миронова
поместили животных Таусена, толпилась кучка колхозников и колхозниц. Отто
и олень мирно сидели, наслаждаясь нещедрым солнечным теплом погожего
осеннего дня.
Юный сторож, которому Миронов поручил уход за животными, исполненный
чувства собственного достоинства, энергично отстранял любопытных
ребятишек, когда они слишком близко лезли к чудным животным.
- Чистый медведь, - говорила пожилая женщина, недоверчиво поглядывая на
Отто.
Девочка лет десяти, закутанная до пят в большую теплую шаль, смело
вышла из толпы и положила перед собакой сайку. Отто лениво разинул
гигантскую пасть - и сайка мигом исчезла. Пес облизнулся огромным красным
языком, завилял хвостом.
В толпе засмеялись:
- Ему не сайку, целую булочную подавай!
Впрочем, Отто, по-видимому, не был голоден. Около него валялось немало
разгрызенных крупных костей.
Олень-малютка, не обращая никакого внимания на любопытных, жевал ягель
в своей клетке.
Крошечный тюлень опять был на приволье в открытом тазу: он быстрыми
кругами носился в воде, потом выбрался на деревянную подставку и начал
умильно раскрывать рот.
Парнишка-сторож, сохраняя невозмутимо важное выражение лица, стал
кормить животное мелкими ломтиками свежей рыбы. Тюлень раскрывал рот и
ловко подхватывал брошенный кусочек, а затем опять просительно уставлялся
на парнишку.
- И зачем такую собаку вырастили? - сказал кто-то из колхозников. -
Собака и так хороша, а как она с медведя, ее не прокормишь.
- А оленей и тюленей зачем уменьшать? К чему это? - заметил другой.
В это время к толпе любопытных подошли Миронов, Гущин и Цветков. Гущин
вынул блокнот и начал что-то быстро записывать. Цветков с недоумением
спросил приятеля:
- В чем дело, Сурок?
- Столько интересного, а я еще ничего не записал! Мне редактор голову
оторвет, если не будет очерка!
- Какой там очерк! - возразил Цветков. - Ты же сам правильно сказал:
материала хватит на целый роман.
Миронов поглядел на забавных зверей, на собравшихся вокруг зрителей и
подумал: "Обязательно в рыболовецком городе зоопарк организуем".
Глава 18
Как оправдалась догадка Рашкова
В этот же день на железнодорожной станции неподалеку от колхоза с
поезда сошли два человека и направились к колхозу. Один из них, сухощавый,
крепкий мужчина лет пятидесяти, с черными живыми глазами, похожий на
цыгана, помог выйти из вагона своему спутнику, тучному, со странной,
шестиугольной формы головой и невероятно крупными чертами лица.
На улице они встретили Миронова. Вид у него был очень усталый:
колхозные дела не останавливались, а встреча островитян вызвала немало
дополнительных забот.
Но Миронова это не угнетало: кипучей его энергии хватило бы и на
большее.
Увидев новых людей, он подошел к ним и отрекомендовался:
- Председатель колхоза Миронов. А вы к кому?
- А вот как раз к вам, - обрадовался чернявый и представился: - Охотник
Якушев из Ильинска. Что, Цветков и Гущин еще у вас?
- Да, - ответил Миронов и с гордостью добавил: - Гостей у нас много,
еще и два академика - Таусен и Рашков... А у вас что же, дело к Цветкову и
Гущину?
- Да как сказать... - ответил Якушев. - Мы к Цветкову за советом, хоть
он и не доктор... Они вдвоем у меня в Ильинске были проездом. От меня и
направились лысых уток разыскивать, - улыбнулся охотник.
- Ну, ладно, - сказал Миронов. - Что же мы будем на улице стоять,
пойдемте-ка пока в правление.
И уже на ходу заметил:
- Они и тут насчет этих уток интересовались, и даже одна такая на них
налетела.
- Молодцы, - обрадовался Якушев, - все же добились своего! Добрались и
до Таусена. Люблю настойчивых! Я решил, узнав, что они у вас задержатся,
съездить поздравить их. Не знал я, конечно, долго ли они тут останутся,
ну, да риск невелик. И Таусена заодно повидать - очень, видно, любопытный
человек. А вот этот товарищ, - Якушев кивнул на спутника, который с трудом
поспевал за ними, хоть шли не быстро, - попросился со мной: "Хочу,
говорит, использовать случай, что Рашков и Таусен тут. Попрошу их
посмотреть на меня, - оба большие ученые, а Таусен еще и врач".
- Вы больной? - спросил Миронов, с участием глядя на неуклюжего
человека.
- Сло... новая болезнь, - ответил тот.
- Болезнь внутренней секреции, - объяснил Якушев, - как сказали наши
врачи.
Жалко товарища! Хороший человек, ценный работник. Бухгалтер по
специальности. Уже с полгода перешел на инвалидность. Михайлов его фамилия.
Миронов протянул руку новому знакомому, и тот слабо пожал ее, с трудом
подняв свою.
- И что же, трудно излечивается? - сочувственно спросил Миронов,
поднимаясь на крыльцо правления.
- Трудно, - сказал Якушев, - хоть врачи у нас хорошие...
Из-за угла вышли Гущин и Цветков - они возвращались с радиостанции.
Гущин издали увидел ильинских знакомых.
- Вот так встреча! - закричал он. - Как вы сюда попали, Сергей Иваныч?
- Вас повидать, - сказал охотник. - По правде сказать, не ожидал.
- Чего не ожидали? - не понял Гущин.
- Всего. Что достигнете насчет уток. Что спасетесь, как в шторм попали.
Что Таусена найдете. Да и сам не ожидал, что так захочу вас повидать -
сюда приеду.
Для председателя колхоза Миронова этот день был самый беспокойный.
Принять как следует такое количество гостей - не просто, а Миронов любил
угостить, принять.
За исключением больного Михайлова - он после дороги чувствовал себя
неважно, - все гости с интересом знакомились с работой
колхозников-поморов. Особенно любопытно было все Таусену и Кнуду. Мальчик
всюду ходил вместе с академиком, и тот неустанно переводил и объяснял ему.
Как раз в этот день в гавань колхоза вернулся с богатым уловом траулер.
Почти одновременно с ним прибыло несколько самолетов за рыбой для
Москвы и Ленинграда. Таусен долго смотрел, как автоматические краны
перегружали живую, бьющуюся рыбу в цистерны на самолетах. Груды блестящей
чешуи на мгновение мелькали в воздухе и с плеском опускались в воду. Через
час погрузка была закончена, и самолеты один за другим исчезли в облачном
небе.
И Таусен вспомнил с грустью свой остров, тяжелый, часто опасный
промысел, норландбот, которым недавно так гордился...
Он ходил по новым улицам поселка, осмотрел клуб с большой библиотекой и
вместительным зрительным залом.
- Здесь можно дать любой спектакль, но кто же здесь играет? - удивился
он.
- Приезжают артисты, часто из лучших театров столицы, - спокойно
ответил Миронов.
Таусен бросил на него недоверчивый взгляд.
- Ничего, академик, - сказал Цветков, - скоро вы перестанете удивляться
таким вещам.
А Миронов добавил:
- Только этим летом у нас были опера и балет Московского Большого
театра.
Таусен побывал и на консервном заводе. Он видел, как свежая рыба,
поданная на заводской конвейер, выходит в другом конце завода в банках,
балыками и другими копчеными изделиями. Он видел, как электрический ток
мгновенно сушит огромные партии рыбы, подготовляемой к отправке.
- У вас красиво распланированы улицы и площади, есть театр и завод, -
говорил Таусен. - Так что же это - деревня или город?
- Это, - сказал Гущин, - ваш первый наглядный урок, ваше первое
знакомство с нашей политикой: социализм уничтожает различие между городом
и деревней.
Вечером все приезжие собрались снова в доме Миронова.
- Хотя бы вкратце пока скажите, товарищи ученые, - расспрашивал Гущин,
- можете вы тут на месте помочь больному Михайлову и как?
- На месте помочь, конечно, нельзя, - ответил Рашков, - но вообще
помощь будет довольно скорая и ощутительная. Мы с академиком Таусеном
совещались и написали целое руководство для ильинских товарищей-врачей.
Это для их практики вообще будет полезно. Коротко объяснить трудно, но
попытаюсь.
Лечить акромегалию быстро и эффективно мы уже научились. Случай с
Михайловым довольно тяжелый, и лечить его придется комбинированно.
Во-первых, мы рекомендуем оперативное вмешательство: у него будет удалена
опухоль гипофиза. Затем, если спустя некоторое время его состояние не
улучшится достаточно, то в его организм будут вводить тропные... Простите,
тут присутствуют не специалисты... Ну, проще говоря, стимулирующие гормоны
гипофиза. Эти гормоны усиливают действие других желез внутренней секреции
и регулируют нормальный обмен веществ. Тут все дело в том, чтобы найти
нужную комбинацию гормонов с некоторыми лекарственными веществами. Мы
обследовали состояние Михайлова и, мне кажется, правильно определили для
него лечение.
- И он выздоровеет? - спросил Гущин.
- Думаю, что да, - ответил Рашков.
- И неужели он будет иначе выглядеть?
- Ну, - сказал Рашков, - таким, как до болезни, он, конечно, не будет.
Но несравнимо лучше, чем сейчас. А главное, развитие болезни остановится,
и самочувствие, надеюсь, быстро улучшится.
Лицо Таусена помрачнело.
- Да, - сказал он, - каждое научное открытие вы обращаете на пользу
человека, а я... я увлекался созданием курьезов: выводил гигантских собак,
миниатюрных оленей и тюленей...
И Таусен угрюмо замолчал.
Цветков постарался переменить тему разговора и обратился к Рашкову:
- Как видите, Николай Фомич, ваше предсказание оправдалось: на
неизвестном острове мы действительно нашли очень талантливого человека.
Хитро прищурившись в сторону Цветкова, Рашков сказал:
- Вот что, дорогой Таусен: ваши экспериментальные утки иногда улетали к
югу... Очевидно, их заносило ветром... Разрешите спросить: какими
способами вы добились линьки уток?
Цветков взглянул на Рашкова:
- Как? И это спрашиваете вы - тот, кто первый предложил метод кормления
птиц щитовидной железой для искусственной линьки?! - И вдруг спохватился:
- Конечно, одинаковых результатов можно достичь разными путями. Ведь то,
что у нас давно удавалось с гусями, до сих пор очень плохо получалось с
утками.
Значит...
- Значит, вы снова проявили непростительную рассеянность, - докончил за
него Рашков.
- Действительно! - с досадой сказал Цветков.
- Итак, - любезно обратился Рашков к Таусену, - вы разрешили задачу, с
которой мы еще до сих пор полностью не справились. Следовательно, я имел
полное основание допустить, что речь идет о неизвестном, безусловно
талантливом... (он чуть не сказал - чудаке), - и тут же перебил себя: -
Что же все-таки вы делали с этими утками?
- То же, что вы делали с гусями, - ответил Таусен. - У меня утки также
вначале не поддавались действию щитовидной железы. Уже на острове я
применил добавочное воздействие витаминами и вытяжками из печени, и мне
удалось разрешить эту теоретическую проблему.
- Напрасно вы считаете ее только теоретический, - возразил Рашков. -
Ведь теперь мы не только с гусей, но и с уток сможем собирать перо и пух
несколько раз в году. И не только с домашних уток. Мы заведем на полярных
островах громадные хозяйства и по пять раз в году будем собирать с живых
птиц драгоценный гагачий пух. Ведь гага тоже относится к породе уток, -
заметил он Гущину.
- Но это живой пух, - сказал Гущин, - а он жирен и тяжел, как нам
объяснил академик Таусен.
- Академик Таусен вам объяснил правильно, но так как мы будем собирать
пух примерно каждые два месяца, то он не успеет пропитаться жиром и
отяжелеть.
- Простите... - обратился Гущин к Таусену. - Если уж начали задавать
вам вопросы... Что это за лекарство вы нам давали, которое почти
моментально залечило все ушибы и ссадины? И как быстро зажили раны Ганса и
Отто!
- Наверное, витамин Е плюс... - заметил Рашков.
- Ну да, - подтвердил Таусен, - плюс еще другие витамины и гормоны из
печени трески.
- А почему, - спросил Гущин, - здесь печень играет такую важную роль?
- В печени, - объяснил Рашков, - резерв витаминов. В ней их
накапливается громадное количество. Кроме того, она великий дезинфектор
организма: она обезвреживает яды, разрушает их или переводит в эфирные
соединения. Наконец, печень накапливает большие количества гормонов и
других биологически активных веществ. Так что здоровая печень - весьма
животворный орган, потому и вытяжка из нее обладает целительными
свойствами.
Таусен задумался и замолчал. И все молчали, глядя на его серьезное,
сухое, почти без морщин лицо, на живые синие теплые глаза под выцветшими
бровями. О чем он думает? О своем сложном и трудном прошлом, о тех долгих
годах, когда он был оторван от мира без намерения когда-нибудь вернуться?
Или о том новом и необычайном, что ему еще предстоит узнать?
Глава 19
Бывший покойник
- Ну-ка, бывшая моя вдова, - обратился Миронов к своей жене, напряженно
следившей за беседой, - ты слушать-то слушай, а потчевать не забывай!
Таусен поднял брови:
- Оказывается, я совсем плохо знаю русский язык. Я думал... или это
опять какое-нибудь поморское выражение... Вдова - ведь это жена покойника?
- Совершенно верно, - сказал Миронов.
- А вы говорите: "бывшая моя вдова". Выходит, что вы бывший покойник?
- Выходит так, - подтвердил Миронов.
- Но ведь это невозможно! - сказал Таусен. - Или вы так странно шутите?
- Товарищ Миронов не шутит, - вмешался Рашков. - Он действительно умер
в госпитале во время Великой Отечественной войны.
- Тысяча восемьсот двенадцатого года? - уже окончательно растерявшись,
спросил Таусен.
- Вот что значит оторваться от жизни! - заметил Гущин. - Великой
Отечественной войной у нас называется война тысяча девятьсот сорок первого
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг