деревья слишком толстые, узловатые, на стволах наплывы, грибы, толстый
слой мха, чернеют дупла, быстро - быстро сверкают желтые глаза и тут же
исчезают. Даже орешник, боярышник, терновник - все злое, дикое,
растопыристое, а где и есть просветы между деревьями, то либо до самой
земли свисают зеленые космы мха, либо перекрыто тугой паутиной - толстой,
как тетивы большого лука, а пауки громадные, как воробьи.
Наверху мелькнул красный огонь, стремительно перескочил с одного дерева на
другое. Я едва не метнул молот - всего лишь белка, хоть и слишком большая.
А с толстой коры нас провожали угрюмыми блестящими глазами крупные, как
черепахи, жуки в панцирях с металлическим отливом. На головах зазубренные
рога - палец перекусят с легкостью.
Ветви то и дело закрывали звездное небо. Меня несло через темноту, сердце
сжалось. Я пригибался, укрывался за конской гривой, но чувствовал себя
беззащитным, как улитка без панциря. Это не в коробке автомобиля, скорее
на мотоцикле через лес с завязанными глазами: колени торчат, а
железобетонные стволы проносятся в миллиметре от моих коленных чашечек.
Впереди между конских ушей иногда возникал серебристый волшебный мир.
Навстречу неслась высокая сочная трава, на стебельках блестящие кузнечики
и жучки, все залито лунным светом, в воздухе пляшут крохотные человечки с
прозрачными крылышками, но я не успевал ахнуть, как конь с грохотом
вламывался в черноту, дальше стук копыт в ночи, треск сучьев, в плечи и по
ногам то и дело больно бьют, хватают, пытаясь выбросить из седла.
Бешеная гонка длилась вечность. Конь уже начал хрипеть и пошатываться,
задевал мною за все деревья. Я сцепил зубы, теперь у меня, как у Марадоны,
разбиты колени, а голени покрыты могучими кровоподтеками. Наконец далеко -
далеко впереди послышался слабый крик:
- Я вижу... Зорр!
Конь мой, как будто хлебнул волшебного эликсира всей бегемотьей пастью,
прибавил ходу. В черноте возникло слабое пятно, разрослось. Я увидел
чернеющие стволы могучих деревьев, а за ними расстилалась залитая ровным
колдовским светом ущербной луны широкая долина.
Глаза мои различили слабый блеск доспехов. Рудольф сидел на коне ближе
всех, я видел, как он в страхе взглянул в небо, но луна уже перешла в три
четверти. Это значит, что удержаться сможет, но вот способность оборотней
быстро заживлять раны ослабла тоже на четверть.
Ланзерот и Бернард спешились, оглаживали коней. Я услышал, как Бернард
сказал озабоченно:
- За нами идут. Я бы не хотел оказаться между молотом и наковальней.
- Ты прав, - ответил Ланзерот. - Ударим с ходу. Что скажете, ваше
высочество?
Из темноты донесся приглушенный голосок принцессы:
- Я вижу Зорр! Что нам еще? Голос священника прозвучал со сдавленной
яростью:
- С божьей помощью да расточатся врази! Вблизи из темноты вынырнул Асмер,
за ним двигалась темная громада коня. Асмер, хмыкнув громко, сказал
Рудольфу:
- Я ж говорил, если атака удалась, то мы уже в засаде!
Ланзерот легко поднялся в седло. Меч с тихим радостным звоном покинул
ножны. Бернард, Асмер взяли топоры, лунный свет блистал на широких лезвиях
пугающе и мрачно. Рудольф с широким мечом встал с другой стороны от
принцессы, священник оказался в середке.
- С богом, - сказал Ланзерот ясным голосом.
Он пустил коня легким шагом, а когда тот вышел на открытое пространство,
взмахнул мечом и погнал галопом. Все ринулись следом, а я ахнул во все
воронье горло, только сейчас сообразив, что по ту сторону леса на голой
земле лежат воины. В доспехах, с оружием в руках. Ни одного костра, никто
не ходит, не шутит, не затевает свар...
Но едва конь Ланзерота вырвался на простор, все начали подниматься. Снова
я не услышал привычных окриков офицеров, что выстраивали бы ряды для
правильной обороны. Зазвенела сталь, Бернард и Рудольф ломились, как
озверевшие слоны через волчью стаю. Я швырнул молот, увидел обращенные в
мою сторону лица, мороз пошел по всему телу.
Этих не остановить, мелькнула паническая мысль, не испугать. Даже не
замечают чудодейственного молота, что прорубает целые просеки в их рядах.
Прут, как загипнотизированные, словно это не люди, а нелюди...
Я поймал молот, задержал в занесенной для броска руке. Из-за спин
молчаливых воинов в нашу сторону энергично пробивались огры. В полтора
человеческих роста, широкие, все в кожаных доспехах, с блестящими в лунном
свете шлемами на головах. Каждый размахивает огромной дубиной. Особенно
жутким показалось, что двигаются огры без привычной неуклюжести
тяжеловесов.
Я всхлипнул, сделал взмах. Молот исчез из ладони, а ближайший ко мне
великан вздрогнул, как фонарный столб, в который врезался на "мерее"
"новый русский". Я не видел, как подломились у него колени, но он осел в
толпу воинов, как будто ему отрубили ноги. Я швырял и швырял, потом волна
молчаливых нахлынула, я начал пятиться, торопливо рубил, по мне стучали
топорами, мечами, остриями алебард и копий, я еще пару раз ухитрился
швырнуть молот прямо в застывшие морды, а потом уже остервенело бил обеими
руками мечом.
А потом передо мной выросла огромная туша. Толстые, как бревна, руки -
голые, для защиты хватает шерсти, а могучий торс закрыт кожаным панцирем.
Я ударил мечом так, как сносил головы простым ратникам. Меч прорубил
первый слой кожаного панциря на середине груди. Я чувствовал, что там еще
слоя три-четыре кож, по прочности круче стального рыцарского доспеха,
левая рука поднялась для замаха...
Страшный удар снес меня с коня, словно жестянку из-под пива. Я
перевернулся в воздухе, с такой силой ударился спиной о землю, что изо рта
вырвался свинячий всхлип. Меч я еще удержал, а рукоять молота выскользнула
из ватных пальцев. Огр зарычал, я смотрел в жуткую звериную морду, и мир
застыл, как на стоп-кадре. В трех шагах остановился с красиво поднятым
мечом красавец Ланзерот, чуть дальше Бернард превратился в статую, перед
ним стоит, отшатнувшись, могучий огр, Рудольф и вовсе повис в прыжке,
пропуская удар меча под подошвами. Затем все пришло в движение, Ланзерот
весело и яростно рубил во все четыре стороны, Бернард на равных теснил
едва ли не самого толстого из огров, Рудольф в прыжке ухитрился срубить
голову огромной твари. Ланзерот видел мое отчаянное положение, но мне
показалось, что слишком уж помедлил, прежде чем повернуться в нашу
сторону. Второй удар огра едва не пробил в земной коре ущелье, я
остановившимися глазами смотрел на гиганта, как он со злобной радостью
заносит дубину снова. Я пытался увернуться, откатиться, как делают это в
кинофильмах, однако справа и слева трупы, ползающие воины, руки, колени,
копошащиеся тела... Дубина обрушилась, как мне показалось, круша и ломая
ребра. Я вскрикнул от острой боли.
Гигант занес дубину для последнего удара, взревел:
- Я обещал тебя оставить для Улафа! Я все же сумел отодвинуться, прокричал:
- Ну так и оставь! Я что, против? Гигант шагнул за мной и снова начал
поднимать дубину. Широкая пасть распахнулась в злорадном смехе:
- Не могу... утерпеть... Улаф простит... Ланзерот обернулся как ужаленный.
Не поднимая забрала, закричал страшным голосом:
- Кто там говорит про Улафа? Он мой! Он, прыгнул к нам через груду трупов,
быстрый, сверкающий, похожий на киборга из живого металла. Гигант
развернулся в его сторону, взревел, но блистающий рыцарь уклонился от
удара, а его меч зашелестел, растворяясь в туманной полосе. Гигант еще
стоял, а Ланзерот с мечом в руке красиво отвернулся и шагнул дальше, не
обращая внимания ни на меня, ни на гиганта. И тогда лишь гигант вздрогнул
всем телом, голова скатилась с плеч, подпрыгнула и, разбрызгивая горячие
красные струи, подкатилась и уперлась подбородком мне в раненый бок.
Я посмотрел в жутко вытаращенные глаза, еще живые, оскаленный рот, меня
едва не стошнило.
- В бой! - кричал Ланзерот. - Мы прорвемся! Прорвемся в Зорр!
Черта с два, мелькнуло у меня в голове. Конь топтал несчастных, что
пытались его поймать за узду, я засвистел, он пробрался ко мне через
трупы. Чьи-то руки помогли влезть в седло, я трясущимися ладонями стер
красную пелену с глаз. Бернард. Волосы у него слиплись, словно попал под
дождь, торчат неопрятными лохмами, свисают грязными сосульками. Кровь
выступила из порезов на лбу, скуле, подбородке, но он смахивал только с
правой брови, чтобы не затекло в глаз, хрипло ревел, ругался, голос его
звучал в моих ушах, как раскаты грома. Доспехи на нем иссекли так, что он
сбросил остатки, будто скорлупу. Могучее тело обтягивала тонкая кольчуга,
но и в ней две дыры, а рубашка пропиталась кровью.
Блистающие доспехи Ланзерота выглядели, как колода мясника после года
работы. Глубокие зарубки превратили гладкую поверхность во что-то вроде
терки, а кое-где прорубили насквозь. Лицо рыцаря было бледным, глаза
запали, а каждое слово он выговаривал с усилием.
Рудольф сказал хрипло:
- Что-то пошло не так, верно? А какой был план...
- Ни один план, - сказал Асмер наставительно, - не переживает первой же
стычки с противником. Что делать будем?
Он смотрел, как и остальные, вслед убегающим ограм. У них хватило мозгов
не лезть дуром, а побежать за помощью. Но я увидел, как побледнел Бернард,
взглянул снова. С той стороны к нам двигались огромные темные твари, мне
почудилось, что под солнечным светом они выглядели бы пурпурно-красными, в
руках у всех трезубцы, с такими изображают Нептуна. На массивных головах
тускло блестят короткие толстые рога.
- Ого, - проговорил Бернард чужим голосом, - такого я не ждал.
- Не иначе оборотники помогают Карлу.
Бернард сказал с сомнением:
- Да вроде бы оборотники Тьме не помогают.
Последний из убегающих огров прошмыгнул мимо этих тварей, я не поверил
глазам: великан-огр показался рядом заморышем. Ланзерот пробормотал
молитву, вытащил меч. Уже все на конях, только священник вдруг сорвал с
шеи крест и быстро-быстро пошел навстречу.
Его трясло то ли от страха, то ли от бешенства. В воздетой руке блистал
крест, священник что-то выкрикивал. Я видел его выпученные глаза,
разинутый рот, а когда ветер переменил направление, услышал "... Лау-детор
Езус Кристос..."
Между ним и надвигающимися чудовищами оставалось не больше десятка шагов.
Я наконец-то рассмотрел, что на ногах чудищ копыта, что намного удобнее,
чем наши обезьяньи лапы, все еще пригодные больше для лазания по деревьям,
чем вот так, по земле. И за каждым чудищем тащится длинный мускулистый
хвост, наподобие львиного.
- Да воскреснет бог! - закричал священник. - Да расточатся врази его! Да
исчезнут яко дым...
Прямо на священника пер огромный бес, вдвое выше и впятеро толще. Он
взревел так, что мощная звуковая волна сдвинула нас с мест, пропахав
конскими копытами борозды, заставила траву лечь, как скошенную. У меня
зазвенело в голове, я был на грани обморока.
- Да сгинут ненавидящие Его! - прокричал священник.
Я не успел стронуться с места, как бес одним прыжком оказался перед
священником. Огромные руки, способные поднять танк, занесли трезубец для
смертельного удара. Я закричал, ринулся на помощь, хотя видел, что не
успеваю. Священник выставил перед собой крест, ветер донес обрывок молитвы
на звучной латыни.
Трезубец столкнулся с крестом. Рука священника даже не дрогнула, а
трезубец разлетелся в щепки. Щепки превратились в струйки черного дыма,
тут же рассеялись. Бес вскрикнул неожиданно тонким голосом, из него
тонкими струйками брызнул дым.
Бернард рядом со мной громко помянул имя божье. На месте громадного как
гора беса осталась кучка серой золы. Священник поднял крест выше,
прокричал зычно:
- Именем Того, кто дал нам душу! Да расточатся врази Его, да исчезнет
перед ликом Его всякий нечистый, яко дым...
В черном звездном небе прогрохотал гром. Среди наступающих тварей раздался
многоголосый крик. Вспыхнули языки пламени, запахло серой, паленой
шерстью, горелой землей.
Я ошалело таращил глаза. Все бесы исчезли, как и огры за их спинами, даже
воины в кожаных и металлических латах пропали. На темной земле корчились
полуголые растерянные люди. У многих в руках были боевые топоры и молоты,
но в глазах страх и непонимание.
По всему полю рассеивались черные и сизые дымки. Ветер бросал в лицо
пепел. Мелькали хлопья, я успел подумать, что нечисти было, наверное,
много - пепла здесь, как будто Везувий рядом...
Священник все еще вздымал над головой крест. Его неприятный визгливый
голос прорезал зловещую тишину, как молния грозовую ночь:
- Идите и не грешите!
Рудольф отер кровь со лба, сказал со злобой:
- Преподобный, спасибо за помощь, но дальше уже наше дело решать, кому
идти, а кому и ответ держать.
- Да, падре, - сказал Асмер. - Им не уйти без расплаты. На колени, твари!
Люди молча опускались на колени. Явидел, как один подхватил с земли
короткий меч и вонзил себе в грудь. Священник вскрикнул:
- Несчастный! Что ты творишь? Самоубийцы идут в ад!
Смертельно раненный прохрипел:
- Я его заслужил...
Он повалился на бок, ноги дернулись, затем все тело выпрямилось и застыло.
Люди стояли на коленях, смиренно опустив головы, глаза уставились в землю.
Рудольф и Асмер с длинными ножами в руках направились к пленным. Я поднял
меч, все тело ныло, но что-то противилось, не принимало такой покорной
жертвы.
Священник вскинул крест, голос стал еще визгливее:
- Именем господа! Проклинаю тех, кто посмеет сейчас обидеть этих
несчастных! И обрекаю их на вечные адские муки!
Рудольф остановился, будто ударился о стену. Асмер сделал пару шагов,
топор уже поднялся для удара по покорно склоненной шее. Я увидел
расширенные в недоумении глаза.
_ - Святой отец, - упрекнул Рудольф обиженно, - это же враги!
- Уже нет, - ответил священник.
- Но вот этот разрубил на мне кольчугу и ранил Бернарда! Я сам видел! Он
дрался, как дьявол! Священник повысил голос:
- Он был одержим дьяволом! И за это понесет наказание. Но это наказание
будет не от тебя, ублюдка, а от матери-церкви. Ты разве не зришь, червь,
что он уже мучим больше, чем ты можешь вообразить своим жалким умишком? А
твой удар меча только даст ему избавление!
Асмер заколебался, он все еще стоял с поднятым топором над покорно
склонившимся человеком. Я видел страшное отчаяние на бледном лице
бородатого мужчины. Даже не понимает, где он находится, губы непрестанно
шевелятся, и вряд ли он сейчас призывает на помощь дьявола.
Бернард крикнул:
- Рудольф, Асмер! Оставьте... Если сумеют пробраться на свои земли, пусть
идут. Ты знаешь, не везде с церковью считаются, как у нас в Зорре. Где-то
их попросту вздернут.
Священник, не обращая внимания на слова Бернарда, простер руки:
- Несчастные! Сила слова господня сняла с вас чары дьявола. Возблагодарите
за то его всем сердцем и душой! А теперь отправляйтесь в свои земли, ищите
церковь, исповедуйтесь и примите заслуженное покаяние. Господь милостив, у
каждого есть надежда на спасение!
Рудольф заворчал, лицо пошло багровыми пятнами. Люди медленно поднимались
с колен и, не обращая внимания на обнаженные мечи уцелевших воинов,
потянулись в сторону замка. Ланзерот подал знак, мы успокоили коней и
рысью двинулись в сторону юга. Там, на дальнем холме, поблескивало, будто
нас рассматривали в телескоп. Но я там уже побывал во сне, помню эти
цветные стекла в высоких башнях.
Асмер рассерженно плюнул вдогонку уходящим людям. Бернард сказал с угрюмой
рассудительностью:
- Ну чего тебе не так? Зато не вести под охраной, сами идут к виселице.
Дик, ты как, цел?
- Почти, - промямлил я. - Но уж не думал, что спасение может прийти так
странно!
- От священника? - хмыкнул Бернард. - Можно считать, повезло. Но странного
нет.
- Нет?
Теперь удивился Бернард.
- Конечно. А кому как не священнику снять эти колдовские чары?
- Да, но...
- А нас, как ни странно, хранила верность или видимость верности святым
идеалам. Если бы мы не посетили святое причастие перед выездом, то, может
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг