встретиться с таким дядей. С мечом я все еще не очень, а если хозяин
вызовет на поединок по всем правилам, то мне хана. В турнирной же схватке
меня сшибет и Буратино своим длинным носом, не то что рыцарь копьем.
Створку двери держали двое угрюмых и страшно лохматых слуг. Едва мы вошли,
слуги выпустили дверь, и та захлопнулась сама, словно ее притянуло
магнитом. Впрочем, хитроумные противовесы изобрел еще Архимед.
Зал блистал. Все свечи зажжены, под потолком огромная люстра, под стенами
с десяток статуй в рыцарских доспехах, кто с мечом, кто с топором, двое с
копьями, но все со щитами. В глазах зарябило от множества гербов. По обе
стороны двери, ведущей из этого зала дальше, огромные статуи из темного
камня, что-то вроде вставших на задние лапы фараонов. Сама дверь обита
широкими желтыми полосами, должно быть, медными, хотя сознание мне
почему-то нашептывало, что это могло быть и золото. В беспорядке блестят
крупные драгоценные камни. Ну, драгоценные, полудрагоценные или
четвертьдрагоценные - мне все едино, я в них не Копенгаген, для меня они
разнятся только по цвету, все-таки не дальтоник, да еще по размеру.
Две молодые женщины вышли навстречу, и снова мне бросилось в глаза
чрезмерное обилие блестящих камешков, словно здесь живут в постоянной
готовности к разводу по закону шариата.
- Доблестный сэр...
- Сэр Ричард, - подсказала леди Мирагунда. - Владетель Киряндии. Он
отдохнет у нас и побудет нашей защитой, пока вернется наш супруг и
повелитель...
Обе женщины расцвели улыбками, кланялись, смотрели заискивающе, стараясь
понравиться. Я тупо кланялся тоже, слова "наш супруг" говорят, что здесь
мужик живет круто, прямо фундаменталист, а эти женщины совсем не против
многоженства. Хотя, похоже, многоженством и не пахнет, жены всего три, а
ведь даже строгий ислам допускает четверых. Это князь Владимир да Соломон
были многоженцами, с нашей и исламовой точек зрения, но не точки зрения
Гиксоса Первого.
Меня раздели, правда, не жены, а две молоденькие и хорошенькие служанки.
Посадили в бочку с теплой водой, мыли, терли, чесали, поливали сверху, а
когда я выбрался, то в самом деле ощутил себя освеженным и даже
отдохнувшим.
Леди Мирагунда ждала в небольшой уютной комнате, тоже очень богатой, с
массивным столом и широкими креслами. Еще вдоль стены располагался
вместительный шкаф. Из-за толстого венецианского стекла смотрели кожаные
корешки книг.
Я остановился посредине, моя голова учтиво склонилась в поклоне. Леди
Мирагунда указала на кресло напротив.
- Располагайтесь, доблестный рыцарь. Сейчас принесут еду и напитки.
Я застыл, ибо прямо передо мной на стене висел поясной портрет крупного
мужчины с густыми бровями, могучими надбровными дугами и выступающей
нижней челюстью, похожей на сползающий в океан гренландский ледник. Глазки
маленькие, колючие, вид надменный, суровый, но где я видел этот
расплюснутый нос?
Мороз прошел по коже. Да, это именно он звал меня по имени, он изрубил мой
плащ и не дал выспаться. На портрете он в дорогих одеждах, скован обычаями
и приличиями, ведь он барон и владетель замка. Но по ночам позволял себе
расслабиться и по-балдеть вволю, оттянуться по полной, сбросить с себя всю
шелуху обрядов, культурки, обычаев, поповщины, быть самим собой.
- Это наш супруг, - сообщила леди Мирагунда с гордостью. - Он непобедим в
сражениях! Быстр, как леопард, как лев, а силен, как слон! Он всегда
возвращается с богатой добычей!
- А где он ее берет? - спросил я осторожно. Она удивилась:
- Как где? Оживленный тракт, мимо то и дело едут всякие... Он берет со
всех плату за топтание! Да-да, за топтание его земли, как принято.
- А если кто-то отказывается платить? Она довольно заулыбалась:
- Тогда он вправе взять все.
- Полагаю, - пробормотал я, - что он часто так и делал.
Леди Мирагунда кивнула с победоносным видом.
- Ведь он герой!
- Спасибо, - ответил я, - но мне надо... дальше. Была схватка. В которой я
потерял друзей. Кто-то, возможно, лежит, истекая кровью. Я мог бы помочь,
будь у меня конь. Не могли бы вы одолжить мне хотя бы лошадь? Возможно,
мои скромные усилия кому-то помогут, кого-то спасут...
Женщины смотрели обиженно. Леди Мирагунда сказала пылко:
- Вы просто обязаны остаться, доблестный сэр Ричард! Наш муж, вернувшись,
поблагодарит вас. И он одарит вас достойным конем! А вы к тому же как
можете оставить нас одних? Дождитесь его!
Я покачал головой. Как сказать красивше, не знал, брякнул в духе сержанта
ВДВ:
- Как же, дождешься его из ада!
Женщины ахнули в один красивый музыкальный голос. Леди Мирагунда ахнула
тоже, отшатнулась, из-за чего на блузке отлетел крючок, но я не опустил
взор, а она спросила непонимающе:
- Из ада? Вы хотите сказать, что он погиб?
- Как жук под лягушкой, - подтвердил я. - Больше ему не сражаться с
нечистью, не таскать ее добычу.
Женщины ахнули снова. Мирагунда спросила:
- Откуда вы знаете? Ах, вы сражались с ним? Я слишком поздно понял, что
"сражаться с ним" можно понять, как плечом к плечу супротив нечисти, что
смеет проезжать мимо на торговых повозках и даже носить на шее кресты, и
брякнул сразу, что характерно для нынешнего честного мира, но не для моего:
- Вот этим мечом и отправил его в... на встречу с его родней.
Женщины ахнули, но снова промолчали. Леди Мирагунда после паузы заговорила
медленно, но с каждым словом лицо ее озарялось:
- Значит... наш муж и господин... доблестно погиб... Он мог погибнуть
только доблестно, ибо рыцарь он был необыкновенный... дивной силы и
мужественности... Но мы не можем остаться без защиты, доблестный сэр! По
праву тетравленда, лишив крепости ее защитника, вы обязаны вступить во
владение ею, со всеми вытекающими из этого привилегиями и...
обязанностями! А для нас это значит, что теперь мы принадлежим вам,
доблестный и благородный сэр, чьи достоинства явно превосходят нашего
супруга, ибо вы сумели одолеть его в суровом поединке.
Обе женщины кивали, их лица снова чистые, без попыток собрать морщинки, на
лбу. Все по праву, все выяснилось, а женщины всегда должны принадлежать
мужчине. Красивые - те вообще переходят из рук в руки победителей, как
кубки футбольных клубов.
- Э... - сказал я ошалело. Подумал, снова сказал: - Э... э... э-э... Это
не совсем... да. Законы есть законы, их надо выполнять, а если недоволен,
то добиваться отмены, но не нарушать. Однако я сейчас в суровом квесте...
А должен ехать немедленно. Но да будет известно, что этот замок отныне
находится под защитой Ричарда. Ричарда Длинные Руки.
Леди Мирагунда быстро добавила:
- И принадлежит ему!
- И принадлежит, - согласился я кисло. Её глаза радостно заблестели, она с
явным облегчением перевела дыхание. Я сообразил запоздало, что наверняка
был способ отказаться, не принимать на себя эти обязанности. Меня провели,
как проводят обычно женщины мужчин, а я ведь еще больше, чем мужчины этого
мира, страшусь брать на себя какие-либо обязательства.
Все трое выбежали во двор, провожая меня. Леди Мирагунда привстала на
цыпочки, повесила мне на шею камушек размером с пряник. В середине
кровавым глазом горит крупный рубин, а вокруг идут руны. Раз непонятное,
значит - руны. С серебряным крестиком на цепочке, а теперь такой же цепью
из темного металла и этим камешком я показался себе похожим на байкера,
еще бы серьгу в ухо, а вторую - в ноздрю...
- Это ваш знак, - объяснила она. - Родовой знак баронства Ганслегеров! Эта
ветвь древних королей едва не прервалась. Только наш доблестный муж начал
возрождать славу угасающего рода, а теперь, мы уверены, вы сможете сделать
это еще достойнее, сэр Ричард!
- Сэр Ричард Длинные Руки, - поправила вторая с нажимом. - Прекрасное имя!
А третья метнулась в конюшню, слышно было, как гоняет там слуг, конюхов.
Вскоре вышла, одной рукой поддерживая повыше подол платья, якобы чтобы не
испачкать, а на самом деле открывая прелестную ножку, не знавшую жгучих
лучей солнца, а другой вела в поводу коня.
Я на этого чудовищного зверя смотрел с изумлением и опаской. Несмотря на
размеры, он выглядел изящным и хищным. Весь из толстых жил, под гладкой
белой кожей перекатываются тугие мускулы, ноги толстые, а копыта размером
с тарелки.
Я сделал осторожный шажок вперед. Конь повернул голову, умные красивые
глаза уставились с подозрением. По уздечке пробежали солнечные зайчики от
множества металлических бляшек. Поводья простые, слишком простые для
такого роскошного коня, но я вспомнил о суровой жизни на краю Тьмы,
смолчал.
- Какой красавец, - проговорил я, стараясь, чтобы голос не дрогнул. - Да,
это настоящий рыцарский конь!
- До свидания! - закричали женщины. - Возвращайтесь с победой!
Стремя широкое, удобное, нога не запутается, если вышибут из седла. Я
вставил ногу, ухватился за луку, оттолкнулся, но сумел с первой попытки
подняться в седло, хотя показалось, что я пытаюсь взлететь на крышу
двухэтажного дома.
Конь переступил с ноги на ногу. Я подобрал поводья, изобразил улыбку и
помахал рукой. Женщины улыбались, но, когда я поехал к воротам,
благоразумно убрались в дом, чтобы платочками махать из полной
безопасности.
Первое обязательство, которое мне навязали, думал я угрюмо, выезжая за
ворота дома-крепости. Мы, мужчины, трусливейший народ, обязательств перед
женщинами страшимся панически, для того и ввели эмансипацию, еще мы
наловчились отказывать в служении народу, мол, национализм и того хуже -
патриотизм, отказываем в служении Родине: избегаем службы в армии, а всю
оставшуюся жизнь прячемся от работы, нагрузок, думания, зато всячески
балдеем, расслабляемся, оттягиваемся, кайфуем, но только бы не думать, не
мыслить, не трудиться....
Замок темнел на фоне зелени, удалялся. В узких окнах дважды мелькнуло
белое, женщины все еще машут платочками. Я оглянулся. Мой замок... А ведь
не впал в панику, как должно. Подсознательно уже готов принимать на себя
какое-то бремя! Ведь что такое, как не принятие на себя обязательств без
всякого давления, когда почему-то решился встать на дороге погони, за
принцессой? А это, вынужденное вроде бы, принял без свинячьего визга и
воплей, что все люди свободны, и даже женщины имеют право решать свою
судьбу. Тех самых вроде бы очень благородных воплей, за которыми
скрывается обыкновенная мужская трусость и страх взять на себя
ответственность за других людей.
Глава 19
Солнце еще только карабкается наверх, огромный конь несет с легкостью, как
новенький внедорожник. Что-то в нем не от коня, слишком уж умно
поглядывает, как бы не оказался еще одним бароном, что умеет расслабляться
на полную катушку.
Я пробовал подавать ему команды взять правее или левее, конь
беспрекословно сдвигался, не оспаривая и не переспрашивая, зачем мне эта
дурь, если степь ровная, как коврик для мышки.
Галопом так галопом, по первому движению моего сапога он понесся так, что
ветер засвистел в ушах и в носу. Меня сразу продуло, грива трепещет по
ветру, как государственный флаг. Если еще чуть разогнаться, взлетим, как
дельтоплан. Или как крылатая ракета в поисках русских танков в Югославии.
Устремленный к небу замок выдвинулся из-за леса давно, но я слишком был
занят бешеной скачкой, опомнился лишь, когда стены выросли угрожающе
близко.
- Тихо, тихо, - сказал я коню. - Нам лучше мимо...
Конь сердито ржанул, грохнул в землю копытом. Я скосил глаза - не появился
ли родничок после такого местного землетрясения.
- Нет, - сказал я как можно тверже. - Давай так, старший - я. Не в таком
мы квесте, чтобы кто-то из наших стал колотиться в ворота, требуя ночлега.
А мы ищем своих...
Конь начал поворачиваться, но с такой неохотой, что на стене нас заметили,
там протрубил рог. С башенки над вратами раздался зычный окрик:
- Рыцарь!.. Твой герб не видно. Назови себя! Я подумал, что лучше бы от
греха проехать мимо, смерил взглядом расстояние, арбалетная стрела может
достать сдуру, выпрямился и ответил громко и четко, подражая Ланзероту:
- Ричард, владетель Киряндии! А также владетель замка Ганслегеров!
- Добро пожаловать в замок, сэр Ричард! - прокричал невидимый страж таким
могучим и непререкаемым голосом, что мой конь сам развернулся и пошел в
сторону ворот.
Массивные ворота поднялись быстро, без скрипа. В широком каменном проходе
рослые воины с пиками и арбалетами в руках. Когда я приблизился,
расступились, прижались к каменным стенам. Только крупный немолодой воин
остался на месте. Глаза его из-под круглого шлема всматривались пытливо.
- Я знавал барона Ганслегера, - заявил он. - Что-то вы, ваша милость, на
него не больно похожи.
- Если хочешь посмотреть на старого владельца, - сказал я, - посмотри на
мой седельный мешок. Там вполне бы поместилась голова прежнего барона.
Его глаза стали круглыми, сразу отступил, смотрел с уважением, потом
опомнился, прокричал:
- Дорогу новому барону Ганслегеру!.. Шнарк, бегом в покои госпожи!
Оповести!
Один воин унесся бегом, другой подбежал и взял коня под узды. Взял с
опаской, смотрел то на его морду с оскаленными зубами, то на меня. Я
понял, что надо спешиться, соскочил на землю, бросил поводья немолодому.
Тот помрачнел, но смолчал, ухватил, потом передал одному из воинов.
- Прошу в главные покои, - сказал он. А есть еще и неглавные, подумал я
хмуро. Неплохо живут в этой глуши.
Я вышагивал вслед за этим явно смотрителем замка, кастеляном, или как их
тут, перед каждой дверью он останавливался, пропуская меня вперед, стражи
распахивали по его знаку, я в самом деле переходил из зала в зал, пока не
вошел в помещение, которое и сам бы назвал главным. Яркий свет:
светильники на стенах, на маленьких столиках вдоль стен горят в массивных
подсвечниках толстые свечи, а над головой всеми огнями полыхает люстра в
сорок свечей.
В центре зала под люстрой расположился длинный стол из благородного
красного дерева. За столом красивый рыцарь, чьи движения и осанка просто
кричат о врожденном благородстве, а в трех шагах на роскошном ложе,
укрытом леопардовыми шкурами, лежит полуобнаженная женщина, самая красивая
из всех, каких мне приходилось видеть.
Я стоял несколько обалдело. Рыцарь хоть и с непокрытой головой, но в
полном рыцарском железе, даже меч справа на поясе, а слева длинный узкий
кинжал. Шлем с высоким плюмажем прямо на столе, чуть в сторонке, но в
пределах протянутой руки. Перед ним блюдо с ломтиками жареного мяса, в
пальцах рыцарь рассеянно вертит золотой кубок дивной работы.
Другая странность: женщина на ложе. Вообще-то даже в тесных хрущобах
столовая и спальня удалены одна от другой. А если квартира вообще
однокомнатная, то едят на кухне. Здесь же залов хватает...
Женщина улыбнулась мне зовуще и обворожительно. Я вздохнул и сделал вид,
что мир померк и отодвинулся к такой-то матери, я вижу только роскошное
ложе, и все мое тело при виде ее прекрасности сразу заныло, мышцы
застонали, я вот прямо щас ощутил сбитые ступни, разболелся бок,
смертельно захотелось стряхнуть с себя скорлупу доспехов и упасть к ней на
постель...
У изголовья ее ложа столик, ваза с фруктами, а еще один столик, чуть
побольше, на расстоянии вытянутой руки от ложа, там слабо поблескивают в
оранжевом свете свечей медные бока кувшинов, благородное золото кубков и
чаш.
Я тряхнул головой, вроде бы стряхивая наваждение, хотя какое там
наваждение - улыбается слишком профессионально, а я в свои двадцать с
хвостиком уже стреляный воробей.
- Меня звали Галахадом, - произнес рыцарь. Голос его был сильный,
мужественный, но хрипловатый, а печаль в нем звучала чересчур открыто. Он
не поднялся из-за стола, лишь вялым движением пригласил меня занять место
напротив. - А это... это леди Озерная фея. Она хозяйка этого замка.
Его огромные руки бессильно лежали на столе, пальцы все еще трогали
красивый золотой кубок изумительнейшей работы. Внизу по ободку идут
вмонтированные один к одному вплотную яркие рубины. Сам кубок победно
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг