втягивали головы в плечи, как черепахи в панцири. Я слушал спокойно, в
моем мире словечки, которые у Даля в нецензурных, уже в речи депутатов,
членов правительств, интеллигенции. Все чаще и чаще какая-нибудь милашка,
открывая хорошенький накрашенный ротик, выпускает такое, что бедные
тургеневские девушки пачками падали бы в обморок. ,
Я облетел стол с другой стороны. На середине столешницы хрустальный шар
размером с чашку для компота, прозрачный настолько, что я сперва видел
только горящий внутри огонек, чистый, оранжевый, словно на кончике спички.
Женщина резко протянула руки к шару, ее так и трясло от злости. Она снова
выругалась грязно, сцепила зубы, застыла, как статуя, но, когда
шевельнулась, полагая, что обрела над собой власть, ее снова скрутила
судорога бешенства.
- Вина! - крикнула она яростно.
Один из черных монахов выбежал, остальные еще ниже наклонили головы. Никто
не смел взглянуть другому в глаза, как и королеве. Толстяка трясло, словно
тонкое деревце в грозу, он обильно истекал потом.
Вбежал монах с кувшином и золотым кубком. Налил на бегу, женщина
выхватила, осушила, ей тут же наполнили снова, но она уже взяла себя в
руки.
- Агандал, - сказала она резко, - давай людей! На этот раз к двери
метнулся толстяк. Я слышал грохот сапог, крики. Двери распахнулись снова.
В зал вошел отряд особо рослых воинов. Остановились, застыли, преданно
глядя на повелительницу.
- Прекрасно, - произнесла она мрачно, - смотрятся неплохо. Вот этот...
этот... этот...
Воины, на которых она указывала, делали шаг вперед и снова застывали.
Пятеро, как отметил я, самые крупные, самые рослые. Остальные по знаку
толстяка попятились и как можно тише выскользнули за дверь.
Черные монахи тихонько переговаривались. Я видел, как во тьме под
капюшонами стеклянно поблескивали их глаза, словно от пола их лица
подсвечивали незримые лампы.
Колдунья прошлась перед избранными воинами, у одного пощупала плечи,
другого легонько толкнула в грудь. Все пятеро смотрят с преданностью. Сила
в каждом движении, а глаза горят отвагой и решимостью.
- Раздевайтесь, - велела она. - Час настал. Вскоре вся одежда лежала у их
ног. Она внимательно оглядела их нагие тела. В блеске факелов их мускулы
казались еще рельефнее, а руки - длинными и неимоверно сильными. Все
смотрели на нее с немым ожиданием.
- Друзья, - произнесла колдунья яростно, - настал час вашей охоты! Вы
уйдете в ночь и убьете наших врагов. Они пока что слабы, а уцелели до
этого времени лишь по воле случая. Идите и убейте! Разорвите в клочья!
Рвите сладкое мясо, пейте кровь. Пусть их сила перейдет в ваши мышцы.
Любой из вас сильнее их впятеро, а облик вы поменяете лишь затем, чтобы их
найти быстрее!
Она коснулась груди ближайшего воина колдовским жезлом. Он вздрогнул,
глаза расширились в радостном удивлении. Тело его начало быстро
покрываться густой шерстью.
Королева поочередно ткнула в каждого. Через минуту перед ней стояло пятеро
могучих исполинов со звериными мордами. Их спины постепенно выгибались,
вот один опустился на четвереньки, другой... Вскоре пятеро громадных
волков уставились друг на друга, потом повернулись в ожидании к королеве.
- Вы впервые в этом облике, - произнесла она. - Вы ощутите сладость и
великую свободу быть зверем! А когда отыщете врагов и разорвете,
возвращайтесь. Мы закатим пир в честь вашего возвращения. Каждый получит
по золотому кубку, доверху насыпанному драгоценными камнями, и по десять
новых рабынь для услады, утех и пыток. Идите же!
Волки один за другим выметнулись из зала. Толстяк поклонился и, пятясь
задом, вышел тоже. Один из черных монахов отделился от стены, подошел, я
увидел старое сморщенное лицо, очень бледное, словно пораженное гадкой
болезнью.
- Ты хорошо усвоила наши уроки, - произнес он скрипуче. - Ты права,
прибегая к таким крайним. мерам. Ибо еще сутки - и они покинут земли
Алексиса. А честь поимки этих людей достанется другим сторонникам нашего
Князя.
- Стараюсь, - ответила она. - Надеюсь, я достигла многого?
- Очень, - похвалил монах. - Но ты в самом деле собираешься дать им такую
великую награду? Она усмехнулась.
- Сын Тьмы, что ты говоришь? Я дала им заклятие, что увеличивает их силу,
но в человеческий облик им никогда уже не вернуться! Они полуоборотни, а
это значит, что им не годна пища как людей, так и волков. Рано или поздно
умрут от голода и жажды. Но раньше - о, для этого все и делалось! - они
убьют всех зоррян, разметают кости жалкого человека, с помощью которых эти
дураки надеются сдержать натиск моего Повелителя!
Колдун подумал, кивнул.
- Ты совершенствуешься быстро, дочь моя. Ложь - непременная составляющая
нашей жизни.
- Я знаю.
- Там, где живут умом, не может быть верности слову.
Утром я корбтко рассказал про обряд, но практичных воинов заинтересовали
только волки. Бернард начал расспрашивать, где этот странный замок, я
жалко мямлил что-то про темный лес, про звезды. Асмеру надоело слушать,
пошел готовить стрелы, а Ланзерот, морщась, распорядился доспехи не
снимать даже на привалах.
Так и ехали, обливаясь потом. Дорога чаще всего тянулась по ровной степи,
островки леса попадались совсем редко, да и то дорога шла по опушке совсем
не с той стороны, где на нее падает тень. Все выглядели свежесваренными
раками - красные, с лоснящимися лицами.
В полдень встретили ручей. Вокруг - десяток могучих деревьев, что от
солнца укрыли бы сто таких отрядов, но все равно доспехов снимать не
велело, бдим. Я тоже мучался, хотя на мне всего лишь кожаный колет с
нашитыми железками, со стыдом смотрел на раскаленные панцири Бернарда,
Рудольфа, Асмера, Лан-зерота не жаль, хоть у него и цельные доспехи,
каждый палец укрыт железом, но белое, как я слышал, отражает тепловые
лучи. Наверное, отражает, но я не хотел бы проверять в такую жару.
На измученных волов жалко смотреть, мы им почти не даем отдыха. Я чаще
других слезал с коня и без особой нужды помогал им тащить повозку. За
время путешествия привык к езде верхом, человек ко всему привыкает,
усталость уже не ломает тело. Во всяком случае, не так, как в первые дни.
Ланзерот подождал нас на одном из пригорков, сообщил, что впереди река,
перейдем вброд, а на том берегу и заночуем, время позднее.
Небо на западе медленно багровело. Солнце тоже распухло, стало похожим на
огромное сердце, что замучилось за долгий день обеспечивать кровью тела
идиотов, которые в такую жару тащат на себе по паре пудов железа.
Бернард начал уверять, что доберемся благополучно, как вдруг со стороны
дальней рощи раздался протяжный вой. Ланзерот выпрямился в седле, свет
заходящего солнца недобро кровавил его металлические плечи. Бернард
крикнул:
- Надо прорываться!
Ланзерот обернулся, я увидел белое пятно вместо лица.
- Нет, - сказал он резко. - К реке! К реке, они не пройдут...
- Не успеем!
- Здесь не отобьемся... Спеши!
Он развернул коня и остановился. Блистающий и красивый герой, что дает
возможность всем спастись, пока он будет задерживать погоню.
Рудольф мгновенно остановил коня, оставаясь с Ланзеротом. Принцесса
нахлестывала длинным кнутом волов, Асмер держался рядом с луком в руках.
Его немилосердно трясло, но он сосредоточенно высматривал цель. Ланзерот
помчался впереди, Бернард же, напротив, поехал за повозкой. Мне он крикнул
бешено:
- Что застыл, как пень? Двигай!
Я послал коня вскачь. И тут увидел, как далеко впереди прямо из земли
начал подниматься странный оранжевый туман. Сперва он показался
безобидным, я насмотрелся на эти подсвеченные цветными прожекторами клубы
у ног певцов, потом заблистали синеватые искорки. Туман выглядел густым,
как удушливый дым от сгорающих автопокрышек, и тяжелым, как расплавленное
золото, однако по земле не стлался, поднимался ровной стеной, словно тек
по стеклянной стене.
Волы неслись, как мустанги. Принцесса нещадно хлестала по широким спинам.
Сзади мчался Рудольф, прикрывая повозку огромным щитом и всем телом. Руки
Асмера мелькали с такой скоростью, что я едва сообразил, что он
выхватывает из колчана стрелу, натягивает тетиву и отпускает. А зная
Асмера, был уверен, что стреляет он прицельно.
Блистающая оранжевая стена приближалась чересчур быстро. Наконец я
сообразил, что не только мы несемся ей навстречу, но и она, подгоняемая
ветром или другой силой, о которой я старался не думать, надвигается Прямо
на нас.
Я на скаку оглянулся. Дальний хребет исчез, с той стороны мир перегородила
такая же оранжевая сверкающая стена тумана, больше похожего на дым. Я уже
видел, что она догоняет нас со скоростью скачущего табуна. Ланзерота
первым накрыла эта сверкающая стена, я задержал дыхание, почудилось, что
расшибет в лепешку, но он беззвучно исчез в ней - и почти сразу оттуда
послышался грохот, будто столкнулись два металлических подъемных крана.
Прежде чем стена надвинулась на меня, я услышал впереди лязг, звон
металла, звериный крик и конское ржание. Мой конь влетел в туман, я успел
на секунду раньше задержать дыхание, в руке меч... К моему удивлению, в
этом радостно - оранжевом тумане можно было видеть на расстоянии руки.
Я несся один, потом вдруг прямо успел увидеть мохнатое и оскаленное,
замахиваться поздно, но держал я меч настолько неумело, что зверь
напоролся на острое лезвие сам, а я, ничего не видя впереди, начал
судорожно размахивать во все стороны и раскачиваться, вдруг да в меня кто
вздумает целить из лука или метать ножи.
Дважды меч дергало, я едва не вываливался из седла. Рукоять стала мокрой,
с трудом удерживал в слабеющих пальцах. Меч потяжелее гантелей, к которым
я тоже никогда не притрагивался. Справа и слева удаляющиеся крики, лязг,
жуткий звериный вой. Однажды донесся звенящий голос Ланзерота. Я попытался
направить коня в ту сторону, кричал у него над ухом, отмахивался от жутких
харь...
Наконец обдало брызгами. Конь несся по воде, она хлюпала и взлетала. Я не
успел подумать, что река может оказаться глубокой, а волы прут, как
обезумевшие, и тут заметил только, что впереди покрытая красными сумерками
степь, еще дальше - плотный березняк и мир виден до темнеющего неба.
Оглянулся, стена оранжевого тумана обрывается прямо на реке, у самой
кромки воды. Теперь было видно, как оранжевые струи вырываются из мокрой
земли и стремительно уносятся вверх, словно пламя. Возможно, это и есть
пламя, колдовское пламя.
Раздался шум, зашлепала вода. Из оранжевой стены выбежали взмыленные волы.
Я едва дождался, пока показалась вся шестерка. Принцесса по-прежнему на
козлах, мне почудилось, что глаза ее плотно зажмурены. Рудольфа нет, но в
дверях Асмер. Уже без лука, в руке короткий меч, кровь на лице, кровь на
разодранной кольчуге, кровь на другой руке. Его качнуло, едва не выпал, я
сообразил, наконец, что Асмер держится за проем только плечом и ногами, а
вторая рука висит как плеть.
Принцесса остановила волов, едва те выбрались на другой берег. Ее лицо
было такое же белое, как у Ланзерота в тот миг, когда он услышал вой и,
наверное, сразу понял, что ему делать и что его ожидает. Страдальческие
глаза пробежали по нашим лицам.
- Ланзерот... Бернард?.. Даже верного Рудольфа нет?
Я тупо молчал, перед глазами мелькали те жуткие морды. Плечи осыпало
морозом, я ощутил запоздалый ужас. Если бы та оскаленная морда цапнула
меня за лицо, как и намеревалась... Зубы - как ножи, когти, словно крюки
альпенштока, которым Троцкому голову...
- Они еще могут отыскаться, ваша милость, - сказал Асмер. Он соскочил на
землю, скривился, зубами оторвал клок рубахи и начал перевязывать другую
руку. - Мы просто потерялись в тумане.
Принцесса бросилась к нему, я так же тупо смотрел, как ее ловкие быстрые
пальцы перевязывают ему рану, крови натекло и ей на пальцы. Земля дрогнула
и поплыла, я не сразу даже сообразил, что конь оказался умнее или
стыдливее меня и понес от позора вдоль реки.
Вдогонку донесся голос Асмера:
- Ты куда?
- Поищу их! - крикнул я, не оборачиваясь, чтобы они не видели, как к лицу
прилила кровь. - Нечисть реку не перейдет?
- Нет, - донесся слабый голос. - Если, конечно, не отыщут мостик...
Конь бодро трусил вдоль берега. Видимо, нечисть страшится воды, как
страшатся ее взбесившиеся собаки. У них это так и называется водобоязнью.
Но бешеная псина в состоянии перейти на другой берег ручья, к примеру, по
стволу упавшего дерева.
Оранжевый туман на глазах таял, в нем уже просвечивали дыры. В других
местах, напротив, чувствовались утолщения, словно туман там собирался в
тугие, тяжелые комья. Река шириной метра три-четыре. Деревцо средних
габаритов легко бы послужило мостиком, но, к счастью, справа берег зарос
короткой жесткой травой, ни единого кустика, а слева, куда мы выскочили, и
вовсе тусклый, как рыбья чешуя, песок. Ближайший лесок километрах в пяти.
Конечно, где-то деревья, как стадо лосей, подступают прямо к воде, а то и
сама речка внаглую через чащу, а там бобры, подгрызающие деревья для
обустройства своей малой родины, там вообще деревья норовят упасть именно
с берега на берег, словно слабенькая водичка ну прям как циркулярная пила
подрезает им могучие корни.
Оранжевая стена тумана медленно редела. Пустоты выглядели расширяющимися
дырами в голландском сыре, а в других местах, где тугие плотные комья,
цвет тумана менялся с радостно-оранжевого на угрожающе - багровый, под тон
заката, но мне он казался больше похожим на цвет пролитой крови. Теперь я
видел, как из земли стремительно выплескиваются оранжевые дымки,
стремительно уносятся к небу. Там, очень высоко, расплылось странное
плоское пятно оранжевого цвета. Похоже, поднимающийся дым наткнулся на
незримую преграду и стелется, как под крышей, выискивая щели.
Небо темнело быстро, над лесом поднялась чересчур огромная луна. Я не
знаток астрономии, но луна показалась чересчур огромной. Даже солнце
выглядит утром мельче, чем при заходе, тогда оно словно распухает, луна
тоже меняет цвет, размеры, но чтоб вот такой... да и пятна, то бишь лунные
моря, вроде бы раньше я видел в других местах диска... Хотя, конечно, кто
из нас луну видел не мельком?
Конь пошел по воде, я видел мелких рыбешек, потом странное чувство тревоги
погнало прочь от воды. Поехал по берегу и лишь случайно увидел, как в том
месте, где должен был только что проехать, песок вдруг начал утекать вниз,
вода завихрилась вместе с песком. В провал ухнул бы слон с магараджей, не
только всадник на усталом коне.
Глава 17
Жуткий вой еще долго доносился через ночь, но, когда я решился въехать в
темную рощу, уже слышал только шелест листвы да стук копыт по утоптанной
тропе. Уже почти успокоился, но едва выехал на открытое место, вой
раздался гораздо ближе.
Лунный свет делал привычный мир ненастоящим, пугающим. Я огляделся,
внезапно сообразил, что заблудился сразу же, едва удалился от повозки.
Дурацкий интеллигентский стыд погнал прочь, заставил хотя бы сделать вид,
что ищу остальных, кто-то, может быть, ранен, не в состоянии добраться без
посторонней помощи... Но они, даже раненые, живучее меня, мертвым же
помочь не смогу, и вот теперь дурак, идиот, тупица один в ночи, верхом на
коне, который ненамного умнее меня. Хотя, наверное, умнее.
Над головой все чаще проносились отвратительные тени, огромные и пугающие.
Однажды пахнуло нечистым теплом и смрадом. Я пригнулся, но крылатый зверь
уже пролетел, оставив исчезающую струю вони.
Справа в небе мелькнуло. Я вскинул голову и рассмотрел огромного крылатого
зверя размером с овцу и крыльями в размахе с крышу сарая. Зверь распахнул
пасть, я содрогнулся от жуткого визга. Пасть уже захлопнулась, зверь
пролетел и теперь далеко в небе разворачивался, но меня все еще трясло -
запомнил эту распахнутую пасть с тремя рядами блестящих в лунном свете
длинных зубов!
Еще один крылатый зверь снижался с востока. Я проследил взглядом по линии,
куда он нацелился длинным острым клювом, вздрогнул. Между камней,
пригибаясь, бежал обнаженный до пояса человек. Крылатая тварь бросилась,
человек вовремя нырнул в тень, и острые как бритвы когти пропороли воздух
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг