- Какой Улаф? - переспросил он резко. - О ком ты говоришь?
- Просто Улаф, - пробормотал я, голос Бернарда показался чересчур злым. -
Морда у него только не очень-то человеческая. Можно даже сказать, звериная.
Бернард обернулся, взгляд протыкал насквозь, как острия ножей лист
чертополоха.
- Откуда знаешь про Улафа? Я пробормотал:
- Снился...
- Снился? Разве может сниться то, чего никогда не видел?
Асмер прислушался к разговору, вставил со знанием дела:
- Может. Только это зовется видениями. Бернард не отрывал острого взгляда
от моего лица.
- Видения посещают отшельников, - отрезал он. - Да еще всяких аскетов, что
сидят без мяса, умерщвляют... А с твоей мордой да видения?
Асмер возразил мирно:
- Ты чего на парня кинулся? Когда меня снежная буря в горах с дороги сбила
и я две недели скитался, не жравши, меня еще не такие видения посещали!
- Здесь нет бури, - отрезал Бернард. - А мы в походе.
Асмер посмотрел на Бернарда, на меня, хмыкнул, сказал весело:
- А вдруг он избранный, кто знает? И ему надо было в священники, а ты
насильно его то в воины, то в землепашцы? Вдруг его оружие - крест, а не
плуг или меч?
Оба захохотали, довольные. Я представил себя в монашеской рясе и с Библией
в руках. Губы поползли в стороны. Знали бы они, каким "почетом" пользуются
попы в моем обществе!
Ланзерот спустился вниз последним, сказал повелительно:
- Быстро всем завтракать, выступаем! В мою сторону посмотрел с
недоумением, почему я все еще здесь, но я опустил голову, жевал мясо
быстро и сосредоточенно, как делают все, смотрел по сторонам, слышал
фырканье коней за окном. Я останусь в этом городке? На всю оставшуюся
жизнь, которая в средневековье и так коротка? И потеряю шанс попасть в те
странные королевства, где живут умом? Только там у меня есть шанс найти
дорогу обратно в свой мир...
Оставались последние минуты перед расставанием, мужчины уже пошли седлать
коней. Я осторожно приблизился к принцессе. Она повернула голову в мою
сторону. Я увидел нежное лицо, чистые строгие глаза, тонко очерченные
брови, и волна непривычной нежности ударила в грудь, заполнила, поднялась
в мозг.
Колени мои подогнулись, глаза оказались на уровне ее глаз, не по возрасту
строгих, вопрошающих.
- Госпожа, - сказал я и ощутил, что мой голос звучит страстно, с хриплыми
нотками, слово в самом деле идет из самой глубины сердца, хотя сердце
всего лишь мышца для перекачивания крови. - Госпожа!.. Я старался
послужить тебе... но мне просто не доводилось, не выпадало случая!.. И
никогда не обращался с просьбами. Но вот теперь... теперь умоляю!
Краем сознания отметил, что говорю тем высоким штилем, каким уже не
говорят мои современники. Высокие и сильные слова забыты, осмеяны, а все
отделываются шуточками, но сейчас я говорил и чувствовал, что говорю
именно я, тоже привыкший прятаться за щитом анекдотов и шуточек над всем и
вся.
Она произнесла с холодноватым участием:
- Говори, Дик. Ты спас меня, благодарность никогда не уйдет из моего
сердца.
Ланзерот и Бернард, нахмурясь, наблюдали за этой сценой.
- Умоляю, - сказал я и ощутил, что говорю именно я, который никогда не
произносил таких слов, чтобы "не уронить себя", - умоляю, позволь
оставаться твоим слугой и дальше!.. Позволь ехать в твои края, чтобы
служить тебе и там.
Принцесса покачала головой. Глаза ее стали печальными.
- Нет, Дик, - произнесла она тихо. - Ты даже не представляешь, насколько
опасен наш мир. А в этих Срединных землях люди счастливы! Они живут, не
зная злобы, ненависти, страха... Здесь тот мир, который будет и там, у
нас, когда мы... если мы... победим. Если устоим перед натиском Тьмы.
Ланзерот морщился. Похоже, он полагал, что нельзя такие слова говорить
мужчине, даже простолюдину. Особенно - молодому. Да еще, когда такое
говорит молодая женщина.
- Ваше высочество, - вмешался он. - Оставьте это нам. Мы уж излечим
этого... хорошего парня от его дури. Дик, помоги Асмеру запрячь волов!
Голос рыцаря, как я ощутил сразу, холодноват и недружелюбен, даже
враждебен. Бернард вовсе отвернулся и седлает своего вороного. Принцесса
окинула меня ласковым взглядом, от которого сразу воспламенилось сердце,
ушла в повозку.
Когда запрягали волов, Асмер сказал покровительственно:
- Дурень, тут такие девушки... Я разглядел, у меня глаза самые острые.
- Как у орла? - пробормотал я.
- Дурень, орел передо мною - слепой крот. Так Что я скажу тебе: оставайся,
будешь как сыр в масле. Парней тут совсем маловато, да и те хлипкие... А
ты вон какой удался!
Я пробормотал:
- Просто наш... край не голодал.
- Это заметно. ,
- Асмер, я не знаю, как объяснить... Я жил в самом деле, не зная хлопот! И
беспечно. Все так жили, и я жил. У нас все так живут. Все как все.
Понимаешь? Да теперь и я не совсем понимаю. Но вы... вы по-другому. - Я с
вами две недели, но я живу и чувствую себя немножко по-другому. Может
быть, сейчас я даже более правильный, чем тот, который жил в моем
благополучном крае.
Он слушал внимательно, в темных глазах я видел понимание, хотя я говорил
непонятно даже для самого себя, ибо по-прежнему врал, темнил, не говорил и
половины правды, да и нельзя сейчас правду.
- Гм, - сказал он наконец. - Гм... а ты не совсем простолюдин. Скажи, ты
скрываешься под шкурой простолюдина от опасных врагов? Может быть, ты -
рыцарь, который дал какой-то обет? Или сын короля Руперта, который исчез,
говорят, сразу после рождения?
Изморозь прошла по моему телу. Я поспешно потряс головой.
- Рыцарь? Да ты что? Разве я похож на рыцаря? Он скупо усмехнулся.
- Вот-вот. Ты даже не заметил, что отказываешься от рыцарства с таким
видом, словно я предложил слишком мало. Ладно, я не знаю твоих обетов. Но
и другие замечают, что в тебе нет почтения к благородным. Мы в опасном
походе, не до манер, понимаешь? Но в замке ты бы за прямой взгляд или
грубое слово висел бы уже на городских воротах.
Я сглотнул ком в горле.
- Учту. Спасибо, Асмер.
- Не за что, - ответил он ровным голосом. - Да поможет господь тебе в
твоем квесте.
Глава 9
Они запрягли волов, я обреченно ждал, что Ланзерот даст приказ всем
двигаться, а мне остаться, но неожиданно уже на коне подъехал Бернард.
Заново внимательно Осмотрел меня с ног до головы, смерил взглядом ширину
плеч, выпуклую грудь, но с особым, каким-то странным напряжением
всмотрелся в мое лицо.
- Ланзерот, - сказал он хмуро. - Тебе что, не нужен лишний носильщик? Даже
если погибнет в первый же день, зато будет кому смотреть в дороге за
животными.
Ланзерот бросил в мою сторону быстрый взгляд. Впервые я уловил на его
бесстрастном лице признаки не свойственного рыцарю колебания.
- Зачем он нам?
- Ланзерот!
В голосе Бернарда я уловил намекающие на что-то нотки. Ланзерот возразил:
- Он сгинет на полдороге к перевалу.
- Его смерть будет на моей совести, - заявил Бернард.
- Ну да, - сказал Ланзерот, - одной больше, одной меньше... А что ответишь
господу на Страшном суде?
- Отбрешусь, - отмахнулся Бернард. - Зато с паршивой овцы хоть шерсти
клок. Если он по доброй воле, его кровь не запятнает наши руки. А
предупредить... уже предупредили.
Ланзерот поморщился:
- Предупредили? Этот олух хоть представляет, куда мы едем? Хорошо, еще
сутки! Расскажи ему о нашем королевстве. Но только правду! Он сам сбежит.
Мое сердце колотилось так, что мир шатался, а в седло удалось взобраться
только с третьей попытки. Я подумал, с чего это так счастлив, если там
обещают жуткую смерть в первый же день, но беспричинное ликование
раздувало грудь, как труха распирает перезревший гриб.
Асмер подмигнул:
- А знаешь, почему Ланзерот позволил тебе ехать еще сутки?
- Почему?
- Ты что-то брякнул про Улафа. Ты что о нем знаешь?
Я вспомнил страшный сон, поежился. Все тело опахнул странный холод, словно
по голой коже посыпался мелкий злой снежок.
- Да ничего. Просто его видел.
- Какой он?
Я как мог описал Улафа. Асмер кивнул.
- Да, это он. Улаф - один из сильнейших рыцарей короля Карла. Говорят, он
продал душу дьяволу, тот его сделал сильнейшим на земле, но как своим
знаком наделил звериной мордой. Они с Ланзеротом сшибались дважды. Гром и
треск окрестный люд слышал за милю! И зарница на полнеба... Теперь оба
рыщут в поисках третьей, последней схватки. И Ланзерот, возможно,
надеется, что ты можешь подсказать, где этот Улаф.
Я спросил тревожно:
- А что мне надо узнать о вашем королевстве? Асмер помрачнел, ехал молча.
Я хотел повторить вопрос, Асмер внезапно выбросил руку в сторону. Я
проследил за указующим перстом. Почти у края земли едва заметные домики,
ровные квадраты полей, темная зелень садов.
- В той деревне и не представляют, - сказал Асмер непривычно жестко, его
обычно чистый музыкальный голос стал хриплым, - что за жизнь в Пограничных
землях! У вас здесь если кто-то кому морду набьет - это разговоров на
месяц, свинья опоросилась - неделю судачат.
- А у вас?
- У нас то одна деревня, - сказал Асмер, - то другая... просто исчезают
ночью. Из тех, кто выдвинулся дальше других... В лучшем случае находим
обглоданные кости.
- Звери?
- Хуже. Люди.
Я ощутил, как по спине снова пробежал липкий холодок страха.
- Люди?
- Люди хуже зверей, - объяснил Асмер так обыденно, что я с ужасом понял,
что для Асмера это так же понятно и привычно, как то, что вслед за летом
приходит осень, а потом - зима.
- Но люди ж не едят людей...
- Еще как, - ответил Асмер мрачно. - И вовсе не из-за голода, понимаешь? Я
прошептал:
- Нет...
Асмер снова надолго замолчал. Я настолько свыкся с седлом и конем, что
иногда казалось, что я стою на месте, а навстречу сами плывут деревья,
обходят справа и слева, над головой проплывают зеленые ветви. Подъехал
Бернард, взглянул раздраженно на Асмера.
- Знакомишь с Зорром? Расскажи, расскажи... Нет, я сам скажу этому
молодому дурню. Он не понимает, что в наших землях не прожить и дня
жителю... ну, из теплых нор. Не говоря уже о землях Тьмы, куда не решаются
уходить даже самые отважные, но даже в самой простой и мирной деревне
королевства Зорр надо постоянно быть готовым к бою.
Я спросил невольно:
- Почему?
- Эх... - сказал Бернард, в суровом голосе прозвучала смертельная
усталость и насмешка. - Ты можешь себе представить, что дерево может
прыгать с места на место? Не часто, конечно, неделями готовится,
вытягивает корни, но зато разом прыгает шагов на пять, а то и больше. И
если ты не был в какой части леса с месяц, то у тебя уже нет ориентиров.
Всякий раз по новому лесу! Трава другая, листья то острые, как бритва, то
с острыми, как крючки для ловли рыбы, шипами. Постоянно дерутся друг с
другом, топчут, захватывают земли, и с каждым годом лес все
смертоноснее... Да что там лес! Я ж говорил, даже в родной деревне мужчины
круглые сутки несут охрану. У нас заборы не только вокруг городов, но даже
деревни мужики ограждают, а сами дежурят на вышках! И все равно каждый
крестьянин, даже крестьянский ребенок, знает, что делать, когда по земле
скользнет крылатая тень, когда ветер донесет волчий запах...
Асмер коротко хохотнул, перебил:
- А помнишь, к нам как-то приехал один знатный рыцарь с оруженосцами? В
первую же ночь сожрали всех его слуг, а когда он все увидел, ужаснулся и
хотел уехать, какая-то крылатая тварь подхватила его за воротами вместе с
конем...
- Рыцаря? - спросил я. Бернард двинул плечами.
- Наверное, позарилась на блестящие доспехи. Все крылатые любят блестящее.
А жаль. Доспехи бы пригодились. У него добротные доспехи... были. Из
хорошей закаленной стали. Так что всякий, кто приезжает к нам из ваших
избалованных земель, может сразу рыть себе могилу.
Долгое время ехали молча. Я пытался представить себе жизнь в Пограничных
землях, но выходило что-то вроде линии, где Россия соприкоснулась с
мусульманским миром. Оттуда надвигается нечто непонятное, злое,
истребляющее наш мир, а мы только слабо отбиваемся, ропщем, мечтаем как-то
уцелеть, обойтись без драки, сами увиливаем от стычек и детей отмазываем
от армии.
Конь под Бернардом тревожно фыркал, прижимал уши, будто увидел огромного
волка, храпел. Я посмотрел на Бернарда и ужаснулся. Лицо старого воина
потемнело от внезапного гнева, глаза засверкали, а верхняя губа
приподнялась, показывая крупные желтые зубы, уже основательно стертые, но
все еще ровные и крепкие.
- Мразь... Мерзавцы!.. Хуже даже не Тьма, с которой сражаемся. Там все
понятно. Но когда удар в спину!
Он задохнулся, каменное лицо изломала гримаса. Мне почудилось, что трещины
вот-вот пойдут глубже, раздастся треск, посыплются гранитные осколки.
Бернард злыми глазами смотрел прямо перед собой, вдруг вздрогнул, потер
рукой в железной перчатке грудь.
Асмер сказал мне негромко:
- Это он о королевстве Мордант.
- А что это?
- Соседи. В прошлом ими правили знатные рыцари. Хороший рыцарский род...
Конечно, мы всегда соперничали, набирая силу. Мы начали одновременно
строить замки, крепости, плечом к плечу дрались с нечистью. Ну, не мы
сами, а наши прадеды-переселенцы. А потом, когда оттеснили нечисть, то,
понятно... Понятно?
- Нет, - признался я.
- Начали воевать друг с другом, - объяснил Ас-мер. - А как же иначе?
Сперва в торговле, на турнирах, а потом и потихоньку баловались
набегами... Но если мы все в рамках рыцарства, даже в набегах то они,
надеясь с нами покончить, вступили в союз с Темными силами!
Я ахнул.
- Да как они... могли?
- Человеческое тщеславие - страшная вещь. Но сейчас у нас мощи святого
Тертуллиана, к тому же... не знаю, можно ли тебе это сообщать, но мы везем
доспехи и оружие, скованные лучшими оружейниками империи!.. Мы разобьем
Мордант, разрушим их замки и крепости, а на том месте заставим вспахать
землю и засеять рожью!
Асмер задохнулся от ярости, как до этого Бернард. Похоже, везде соседа
ненавидят больше, чем дальнего врага. Я слышал его шумное дыхание, потом
Асмер сказал отрывисто:
- Что-то повозка отстает... Подожду.
Бернард кивнул. Дальше мы ехали некоторое время молча стремя в стремя.
Дважды Бернард задирал голову, глаза обыскивали небо, но и тогда лицо
оставалось злым и суровым, словно он смотрел в наполненную гадами пропасть.
Я с сочувствием глядел в немолодое лицо. Скала скалой, но все же прошлые
схватки, битвы, сражения, просто тяжелые походы и ночевки у костра
оставили свой след. Как на лице, так, возможно, и на сердце. А сердце -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг