- Это совершенно бессмысленно. Тебя вытянут только поручни. Я оценил
ситуацию. Она была уже далеко и рукой до нее было не достать.
- Тогда, по крайней мере, помоги мне выйти из раскорячки. Ирина на это
только рассмеялась и, махнув рукой, пошла в свою сторону.
51.
Ее полуприкрытые глаза, ее слегка опущенная голова редко обращались в
мою сторону. Но я все-таки нашел причину к ней приблизиться. Я подобрал с
пола первую попавшуюся булавку и радостно подошел к ней.
- Это ваша? - спросил я, ловя ее взгляд.
- Что? - Ее длинные губы сложились в трубочку.
- Да не чо, - отозвался я. - Булавка выскользнула! Ирина недовольно
отвернулась, и булавка вошла ей как раз под ребро.
52.
Вода плескалась, я шел грудью, прокладывая себе путь между столов с
пустым подносом в руках. Вдалеке показалась фигура Лацмана. Она начала вдруг
быстро приближаться, пока мы не встали накоротке - нос к носу.
- Что? - спросил он в замешательстве и дунул в беломорину.
- Извини, - ответил я. - Я не знал, что мы так быстро встретимся.
- Ты правда этого не знал? - произнес он, заглядывая мне в глаза.
- Нет, - ответил я и осторожно отложил поднос в сторону, а сам подумал:
"Что-то он темнит. Попытаюсь это понять". И испепеляюще поглядел ему в
глаза. Лацман весь как-то вдруг затрепетал, губы задрожали, беломорина
заходила ходуном между пальцами.
- Транспортер, - проговорил он неровным голосом.
- Что? - спросил я жестко.
- Транспортер, - повторил он и часто-часто заморгал. - Ты случайно
встал на транспортер для грязной посуды. Мы его смонтировали только сегодня.
Я смутился, конфузливо хихикнул и, закрываясь подносом, попятился к выходу.
53.
Я слыл - между нами девочками говоря - забулдыгой. А имел ли я хоть
какие-нибудь шансы на похмелье (послеобеденное морство)? Нет. Не имел.
Калдыбу свою я забросил, запросил светлого вместо черного. И с изнанки
вывел: "Летгов. Капризный, плагиотропный, следующий за кем? Ни за кем не
следующий". Слово пущенное вязко - та же загадка, с той лишь разницей, что
загадка уже вынырнула, а разгадка - не вынырнула еще.
54.
Я потерялся в каком-то дворе и тут увидел девушку, спускающуюся по
пожарной лестнице. Я стоял неподвижно, пока она двигалась, поочередно
опуская длинные ноги и зависая на длинных тонких руках. Она делала это
несколько несвободно - боялась упасть. Я тем временем тихонько подбежал
сзади и перед последним шагом безрассудно ухватил ее за задницу. Она громко
засмеялась, но, увидев меня, отпрянула. Лестница, плохо закрепленная внизу,
раскачивалась вместе с ней, и она недоуменно поглядывала на меня. В этом ее
положении и заключалась моя находчивость. То есть ее власть надо мной была
самой призрачной.
- Ты поломала бы ноги, взгляни на свои лодыжки, - смело заметил я.
Она посмотрела на меня и ответила как ни в чем не бывало:
- Это все, что ты заметил? Я подступил на один шаг и предложил ей руку
для спуска. Она приняла помощь и тут до меня дошло, что она, верно, ждала
кого-то другого. И этот другой мог находиться совсем близко, за ближайшим
мусорным контейнером, иначе она бы не чувствовала себя так уверенно. Она
сказала:
- Будь ты хоть чуть-чуть другого вида, я бы обязательно набила тебе
морду. Этот неожиданный комплимент вызвал у меня смущение.
- Наверное, ты бы отнеслась к этому еще хуже, если бы я это сделал,
когда ты только начала спускаться? - спросил я.
- Ну уж нет, - ответила она, - там наверху я бы не дала от себя
отлипнуть. Я легко рассмеялся, она тоже.
- Представляешь, я бы пристроился к тебе прямо на той площадке, -
проговорил я, показывая наверх и давясь от смеха.
- Представляю, - ответила она. - Я бы орала на весь двор. И мимо
мусорных баков, развешенного белья, обнявшись, мы пошли к выходу.
55.
Запустив два пальца в эту расщелину, я подумал, что она в принципе
могла бы быть и глубже, если бы немного не выдавалась наружу. А я хотел
самого определенного проникновения. Сзади меня кто-то поджимал, поддавливал.
Хотя, нет, я сам, наверное, опрокидывался с каждой секундой все больше и
больше. Кто-то заглядывал мне через плечо, и я решил не обнаруживать своего
недоумения, а продолжать склоняться как ни в чем не бывало. В конце концов
все это приобрело критический наклон, я первым закричал, чтобы они там
подумали, как им отойти в сторону, однако ноги наши уже крепко накрепко
сцепились и, когда началось падение, я без всякого сожаления упал в
совокупности. Мы очнулись на желтом углу с пестрыми мазковидными
вкраплениями красного и синего. И стоило бы посмотреть по сторонам и вперед,
чтобы обнаружить, что мы как бы уже приехали, и что это поле (луг) нас
принял бы и без этих страстных попыток устоять. Короче говоря, мы пришли
вовремя.
56.
Я склоняю голову ниже широко раздвинутых колен и жду тяжести и
затекания. Почти сразу приходит успокоение или обычная забывчивость
(кратковременная), но все-таки это пойманное мною мгновение, чем-то
неуловимо застревает во мне. Я берусь за плечи, сложив руки на груди, словно
совершая молебен, и понимаю, что так я, наверное, исполняю положенное мне и
возложенное на меня. Простым этим движением, изгибом тела. Я берусь за
одежду, стискиваю ее в кулаках и намереваюсь стряхнуть с себя это тягостное
наваждение. Меня призывает нечто большее, чем я сам, и чем я руководствуюсь,
совершая некоторые поступки и большинство жестов. Я сын своих родителей и
поэтому обращен к прошлому. Мне гораздо легче понимать это, чем петлять в
сугубой неясности, основанной на умозрительных теориях или позитивистских
убеждениях и опыте. Мое априори куда глубже! И я понимаю это некими
памятующими участками своего сознания, а не умом и сердцем, как принято
выражаться у доктринеров. Я плачевно далек от этого и мне легко быть таким,
каким я себя ощущаю. В этом - моя ложность, хотя я не берусь направленно
кого-то обманывать. Так я заключил. В этом и предназначение.
57.
Я крепко вытянул ногу, и Лацман грузно упал на локти прямо за стулом.
Возникло некое недоумение. Я присел рядом с ним, как рефери, пытаясь
заметить: опустится он на пол или нет, и он, конечно же рухнул, как сто
табуреток. Я выдернул ногу из под его тела и налил из графина воды. Погода
обещала быть вот-вот, над самым моим домом. Я проследил взглядом синюю
полосу над затеняющим двор зданием и обратился к Лацману с интонацией
хорошего врача:
- Эл, почти нельзя угадать, когда ты поднимешься. Я словно бы вижу тебя
распластанным, хотя, вероятно, мне этого не стоит видеть. Лацман едва слышно
захрипел. Я прислушался, и он снова стал тихим.
- Видимо, - произнес я, отпив полстакана, - тебя надо осторожно
укладывать и не делать больно. Лацман лежал неподвижно, и я подумал, что он
вряд ли слышит то, что я ему говорю. Я приблизился к нему со стаканом воды и
посмотрел на его плоскую голову. "Здесь даже рукоятка соскользнет", -
подумал я и в задумчивости отошел в угол комнаты. Там я нашел несколько
неярких литографий, развешанных чуть ли не от самого пола.
- Кибрик? - удивленно воскликнул я, но тут же вспомнил, что крики мои
напрасны.
58.
Дверцы шкафа. Когда они открываются сами по себе, я невольно отступаю
назад. Нет, я не боюсь того, что меня там ожидает, и даже о чем страшно было
бы вообразить. Просто весь этот шкаф такой старый, такой доплатоновский, что
я просто схожу с ума от одной этой мысли. Он со всей своей сухостью,
покоробленностью и ветхостью звучит мне укором на всю комнату. А это
единственная комната, где я могу укрыться, побыть один на один с собой и
напрочь откинуть от себя то, что так неприятно замутняет мою душу.
Следовательно, как только я сюда захожу, на меня сразу сваливается какой-
нибудь рулон ватмана или отодранный плинтус с полки... Да, я оказываюсь
здесь словно в мышеловке. Поэтому никогда не закрываю дверь. Жертвую интимом
ради собственного же здравого рассудка. Выкуриваю сигарету и быстро ухожу,
почти ничего не успев обдумать. Не назначив себе какого- нибудь дела, жизнь
катится под откос. Порог - только условно его можно назвать порогом -
никогда мне не мешал, косяк и притолока - тоже. Я знаю, что это выглядит
глупо и звучит дико, но эта комната сама себя устраивает. Так мне кажется.
Здесь даже не надо убираться. Собственно, здесь никто и не убирается.
Этим-то эта комната нас всех и устраивает.
59.
Жалкий пигмей, Лукин не удосужился даже выполоскать носки, перед тем,
как их надеть. Инна по привычке натянула кофту на голое тело и пошла гулять.
Я любил их, эти ничтожные предметы (обожаю его носки и ее кофточку) моего
присутствия. Я находился между ними, и этим они мне были дороги. Наконец, я
выпростал из кармана свежий листок и зачитал воззвание: "Дети мои. Вам я
доверяю упрятанное мной. Вам я оставляю молоко и крупу. Даже теперь, здесь,
с освобожденными износами я не осознаю еще, вполне ли посчитался с вами?
Если нет, то скажите об этом, и я принесу еще. Если довольно, то мне хватит
здесь стоять. Поскольку это и без того меня утомило..." Очень мило.
60.
Я нес свое тело между кустарников. Оно было легким и немного
задиристым. Трава едва слышно шуршала под ногами. Но это шуршание то
возрастало, то стихало до полного молчания. И я видел свой путь, извилисто и
прихотливо обходящий естественные препятствия. Это было тайное наблюдение за
собственным маршрутом. Рельеф местности поминутно менялся: я то уходил вниз,
то поднимался. Наконец стена деревьев оказалась такой плотной, что нельзя
уже было двигаться дальше. Я снял ботинки и тут же погрузился во влажную
траву. Почва была очень мягкой, я почти не чувствовал ног, когда делал
первые десять шагов.
- Дальше - глубокий ров, - предупредил меня незнакомый голос. Я пошарил
впереди палкой и вправду обнаружил провал.
- Кто здесь? - спросил я.
- Ни кто, а что, - ответил голос. Я встал с опорой на обе ноги, держась
руками за ветви, и покрутил головой.
- Меня здесь нет, - игриво пропел незнакомец. Тогда я иначе настроился:
освободил руки, а ноги согнул в коленях. Моя голова оказалась на уровне
стволов, и тут я увидел его. Возможно, это был только цветной рефлекс от
какой-нибудь масляной лужи.
- Может показаться, что это небольшая импровизация, - проговорил я. -
Или вскрывшаяся жила цветных металлов. Я прикрыл ладонью глаза и еще раз
взглянул на это явление. То ли от напряжения, то ли от неудобной позы ноги
мои задрожали и вскоре это стало внутренним содроганием. Я прислушался к
биению своего сердца, отметил ломоту в затылочной области и перешел к
детальному наружному обследованию. На полпути я принял другое соображение:
меня кто-то ловко водит за нос, и если это не одно и то же лицо, то я просто
спятил... Тут я почувствовал приближение. Хрустнула ветка, другая. Я весь
сосредоточился, боясь вздохнуть поглубже. Это был М.(М. Лукин). Он стоял в
этот момент на значительном возвышении и с интересом, и немного надменно
меня разглядывал. Когда мы встретились глазами, я сказал:
- Здесь глубокая яма. Ты не знаешь, как перебраться на ту сторону? М.
нагло хмыкнул и с заметным дефектом проговорил:
- А зачем тебе на ту сторону? Здесь тоже можно поваляться на траве и
воспользоваться естественным уклоном для облегченного бега. Мишка Лукин был
настоящим долбанным альпинистом. Он знал, как обогнуть по цоколю угол
винного магазина с рюкзаком на спине и не упасть. Я сильно растерялся в этот
момент. "Значит, не он?" - подумал я и подкинул ему для проверки еще пару
вопросов:
- Так ты говоришь - на дне оврага вода? А сам подойти поближе не
хочешь? Он так весь и закипел от негодования, но сдержался. Подозревать
такого человека - бессмысленно... СубЦект моего удержания был все время
рядом.
61.
Следуя по пояс в воде, с обмоченными чреслами, увязая в иле и песке, я
очень скоро добрался до середины реки. Она была столь же неглубока, как и у
ее истока. Я остановился, посмотрел сквозь мутную воду и увидел чье-то
отражение, свисавшие над моим. Однако оторопело приглядевшись и как следует
настроив свое зрение, я обнаружил, что этот предмет находится в воде, то
есть довольно глубоко в воде, чтобы я мог так запросто дотянуться до него
рукой.
62.
Я упирался широким веслом в жесткое покрытие. Стоять было нелегко, но я
подумал, что от этого небольшого преодоления мне будет только лучше. И еще
сильнее повис на руках... Когда подошла Анжела, я через плечо прикидывал
положенную дистанцию до пола и уже собирался представить это в дробях,
Анжела встала между мной и полом и назначенным голосом кинула:
- Я вижу вы здесь развлекаетесь?
- Нет, нет, - ответил я торопливо и серьезно, быстро повернув к ней
голову.
- Ничего, я буду за этим следить, чтобы вы не сбились. По-моему, она
была крайне изумлена моим намерением заниматься именно этим. Я выставил одну
ногу вперед, делая нарочитую балансировку, чем поверг ее в страшное
замешательство. Анжела выбросила вперед красную тряпку, и мы примирились.
- Погоди, так я не понял, ты ко мне, что ли пришла? - воскликнул я,
хлопнув ладонью по лбу. Она не поняла вопроса и буркнула в ответ:
- Не знаешь, в какую сторону и двигаться.
63.
Во впадинке между грудями заблестела капелька росы. Я собрался. Было
раннее утро. Я вышел из шалаша и посмотрел на то, что творилось вокруг. А
вокруг творились спокойная тишина и туман. Я мысленно перенесся в родные
места, где все было благоустроено, где вставать можно было с мягкой постели
на теплый, покрытый ворсистым ковром, пол. Я вспомнил об этом. Что-то меня
настраивало против себя, но что - я не мог вникнуть. Я собирался с мыслями,
приседал к земле от сосредоточенного размышления, и верная отгадка все время
ускользала от меня. Я знал, что это где-то рядом, стоит дотянуться... Придя
в себя от долгого и мучительного обдумывания, я оглядел внутренность палатки
целиком. Оранжевая просвечивающаяся крыша свисала от основной оси и только
здесь можно было встать в полный рост. Мои спутницы спали. Я тщательно
разглядел их лица, положение тел, рук и ног. Я пытался что-то выискать
именно в этом неопределенном образе. Что это было? Спящие люди? Нет. Это
было что-то совсем другое. "Дети солнца", - решил я про себя, после короткой
мозговой атаки. Но другой вариант тоже напрашивался. Вернее, мне хотелось им
воспользоваться. Эти два тела были также похожи на два куска говяжьей
колбасы. Но при точечном рассмотрении я уточнил вердикт: то были девушки,
девушки Ренессанса, это их сопровождают сочные плоды, миртовые ветви,
виноградные гроздья. Эти были такими же. Да и запах был подходящий. Я достал
из своей сумки пачку сигарет и вышел на природу.
* III часть *
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг