может быть, но вдруг я и впрямь завел бы какую-либо тень. Но вы-то при
чем? Это было бы мое имущество. Или мой инструмент. Захотел бы, я ее-его
зарегистрировал бы. При себе. Не захотел бы - опять же мое дело. Вы-то
здесь с какого бока? Кстати, вы лишь учетчик и регистратор или у вас есть
и иное назначение в природе?
- Вас это не касается.
- В здешних подъездах меня все касается. И давайте разойдемся, - предложил
Шеврикука. - Я вас не трону.
Пятно чуть было не запламенело. Но сразу же и угасло. Возможно,
возмутилось. Или рассмеялось. А потом опечалилось.
- Я не могу не выполнить должностную обязанность.
- До чего же вы надоедливое, - проворчал Шеврикука. - Я и так неизвестно
почему терплю разговор с вами.
Но сам-то понимал почему. Чувствовал, что перед ним не пятно и не
регистратор, и по любознательности своей желал вызнать ответы на загадки.
К тому же стоило выяснить, не грозит ли явление визитера какой-либо
опасностью ему, Шеврикуке, и жильцам его подъездов. Хотя нынешний
собеседник произносил слова голосом подземного объявителя остановок, нечто
знакомое Шеврикука ощущал в иных оборотах речи, и в этом смутно знакомом,
но не угаданном звучало (или жило) беспокойство. Либо даже тревога и боль.
И сам визитер, похоже, мог привнести в Землескреб тревогу и боль.
- Примите вид, более способный выразить вашу сущность, - предложил
Шеврикука. - Если желаете, чтобы разговор был продолжен и из него вышел
толк.
- Вид у меня надлежащий распоряжениям, - вымолвило пятно.
- Зря упрямитесь, - сказал Шеврикука. - Зря валяете дурака... Или дуру...
Он тотчас и замолчал. Некая догадка проталкивалась к нему. "А почему бы и
нет?" - подумал Шеврикука. Он часто имел дело с бабами настырными,
упрямыми и авантюрными. Но вроде бы никому из них он не пробалтывался о
тени Фруктова и тем более не хвастался своими умениями. Но вдруг тень
Фруктова в минуты его, Шеврикуки, легкомыслий и невниманий все же
выбиралась из Землескреба и путешествовала на лыжную базу?
- А может, вы сами чья-то тень? - поинтересовался Шеврикука. - А что, если
вас потрясти? Вдруг из вас что-нибудь высыплется... Или прольется.
И Шеврикука шагнул к пятну.
Пятно стало нервно подскакивать, свечение, то резкое, то мгновенно
стихавшее, будто при переменах напряжения в сети, выражало, видимо,
возмущения и испуги визитера.
- Не подходите! - выкрикивало пятно. - Не протягивайте ко мне руки! Если
вы дотронетесь до меня, я вас...
Прорвалось! Вопль предупредительный был несомненно женский.
- Я полагаю, вы меня непременно исцарапаете или укусите! - рассмеялся
Шеврикука.
Но кто (или чья тень? или чье опережающе приложенное осуществление?) была
перед ним? Гликерия? Дуняша-Невзора? Увека Увечная, она же Векка Вечная?
Или пышнокосая Стиша из окружения Малохола?
Схваченное руками Шеврикуки, пятно не растаяло, не уплыло туманом, не
умялось, а было будто плотью, билось, дергалось, норовя высвободить себя.
Вскрикнуло снова, и теперь рассекретила себя Гликерия.
Шеврикука опустил руки.
- Гордыня помешала явиться вам просто так? - спросил он. - Или вы
готовитесь к зимнему маскараду в Оранжерее?
Ни звука в ответ.
- А может, вы посчитали выгодным напасть на меня, чтобы к чему-либо
вынудить?
Опять тишина.
- Гликерия Андреевна, - сказал Шеврикука, - будьте добры, воплотитесь в
саму себя. Позвольте поглядеть, какие на вас теперь наряды.
Наряды оказались вполне подходящими для нынешних деловых передвижений по
московским улицам, офисам и магазинам. Узкие, в обтяжку, брюки, фиалковая
блузка и бордовый пиджак. С плеча на ремне спускалась кожаная сумка,
возможно, с деньгами, косметикой, сигаретами и существенными бумагами.
Русые сегодня волосы Гликерии, ничем не украшенные, густо и ровно лились
на бордовые плечи. А на среднем пальце ее левой руки имелся перстень с
золотой монетой, или оболом, из приобретений Пэрста-Капсулы. Надо
полагать, что и вторую вещицу Пэрста-Капсулы - фибулу, или пряжку с
лошадиной мордой, Гликерия Андреевна не утратила. И не перстень ли, между
прочим, вызывал свечение пятна-регистратора?
- Шутки с тенью Фруктова, - спросил Шеврикука, - повод для вашего
появления в Землескребе?
- Отчасти да, - согласилась Гликерия. - Но и зарегистрировать тень мне
сегодня нужно.
- Чтобы оправдаться перед кем-то, - предположил Шеврикука. - Или, может
быть, необходимо алиби?
- Хотя бы и так, - кивнула Гликерия.
- Но от тени остались лишь обывательские домыслы и ложные видения.
- Важно, чтоб был подписан протокол об отсутствии или присутствии
привидения, - сказала Гликерия. - У меня есть бланк, а печать вы
поставите, приложив к нему большой палец.
- Послюнявив его? - поинтересовался Шеврикука. - Или окунув в крем для
бритья? Или в подсолнечное масло?
- Можете и в касторовое.
- Тогда опущу в гуталин, - решил Шеврикука. - Подавайте бланк.
Гликерия сняла с плеча сумку, произвела замками удивительно музыкальные
звуки, протянула Шеврикуке бумагу, расчерченную канцеляристами вдоль и
поперек. Пунктами опросного интереса были - "Год явления", "Место
явления", "Плотность формы, степени с 3-й по 8-ю", "Размытость формы,
степени с 9-й по 17-ю", "Способность к саморазвитию", "Благородность,
срединность, низость происхождения (имеющееся подчеркнуть)", "Степень
вредности (по шкале Блестючего)", "Особенности вида", "Способность к
выделениям" и прочая ерунда. "У нас Радлугин, - подумал Шеврикука, -
попытал бы вопросами куда увлекательнее и бдительнее". Но один пункт
опросного учета его все же насторожил: "Носит ли очки?"
- Этак неделю просидишь с вашими занудствами, - поморщился Шеврикука.
- Стало быть, есть привидение-то! - стремительно заявила Гликерия и словно
обрадовалась горестям Шеврикуки.
- Ну уж нет! - сказал Шеврикука. - Я лишь прочерки поставлю. За неимением
объекта.
Прилетевшей ручкой Шеврикука в пустотах бланка учета с удовольствием
провел черточки, расписался, не забыв укрепить имя должностью, и, не
пожелав отправиться за гуталином или касторовым маслом, послюнявил
рекомендованный палец и поставил печать.
- Время укажите, - хмуро сказала Гликерия. - Век, год, месяц, час, минута.
И ниже опять печать.
- Пожалуйста! - обрадовался Шеврикука. - Значит, есть нужда и в алиби!
- Это дело второстепенное, - не глядя на Шеврикуку, произнесла Гликерия.
- Я так и понял, - кивнул Шеврикука. - Иное привело вас в Землескреб. Но
зачем были нужны эти долговременные подходы и маскарады? Отчего нельзя
было выложить свои побуждения сразу? При ваших-то способностях брать быка
за рога?
Огонь был в глазах Гликерии, пламя могло опалить Шеврикуку.
- Конечно, вы вольны допускать сейчас насмешки и издевки, - сказала она. -
Вы сейчас при силе.
- При какой силе? - удивился Шеврикука.
- При доверенности.
- При какой доверенности?
- При генеральной.
- Вот тебе раз... - пробормотал Шеврикука. И слова более произнести не
смог. - Надо же... - сказал он наконец. - Неужели вы укротили гордыню и
явились сюда из-за нелепых слухов? Неужели так? Вы меня огорчили, Гликерия
Андреевна...
Гликерия промолчала.
- От кого и что вы узнали про доверенность? - спросил Шеврикука. - И что
это за сила, которую она якобы дает?
- О доверенности известно многим, - выговорила Гликерия, опять же не глядя
в глаза Шеврикуке. И сразу же уточнила: - Уже многим...
- Это как раз объяснимо, - сказал Шеврикука. - Слухами выстрелить
нетрудно, и даже можно предположить - с какими целями. Но вот что за
силы-то? Что вы о них слышали?
- Шеврикука, это лишнее...
- Я не фальшивлю, поверьте мне. Какие такие силы могли быть у мухомора
Петра Арсеньевича и отчего они не спасли его? Именно не спасли... Да и не
доверенность это вовсе, а...
- А... - Гликерия напряглась, будто бы прыгнуть желала к Шеврикуке с
намерением вытрясти из него секреты. - А что?!
- Не имеет значения, - сухо сказал Шеврикука. - Но не доверенность. Был бы
очень признателен, если бы вы посвятили меня в суть того, что известно
многим.
- Слышала, - Гликерия говорила уже холодно и высокомерно, - что вы
получили особенное наследство. Более ничего не ведаю. Как не ведаете, если
верить вам. и вы...
- Я вас не обманываю, - подтвердил Шеврикука. - Но я из-за дурноты своей
натуры, заранее прошу извинений, могу подумать, что именно слухи
подтолкнули вас к походу в Землескреб, либо - на разведку, а либо и с
надеждами, что некие силы, якобы доставшиеся мне, окажутся нелишними в
ваших предприятиях.
- Вы искажаете мои слова, - гордо заявила Гликерия. - И опять позволяете
себе насмешки и издевки. Никакого интереса к вашим силам у меня нет.
- В это, раз вы здесь, - сказал Шеврикука, - я не могу поверить.
- Хорошо, - не без колебаний согласилась Гликерия. - Интересы есть.
Думайте обо мне что хотите.
- Вы говорите так, будто сейчас происходит наше с вами знакомство, -
заметил Шеврикука. - Или передо мной сегодня совершенно новая Гликерия
Андреевна?
- Я всегда прежняя и всегда новая. Но что вы знаете и обо мне прежней-то?
- Ваши слова резонны. Но откройте мне ваши интересы. А я смогу
предположить, на какие силы вы желаете опереться и, стало быть, в чем
суть, пусть и частичная суть, бумаг Петра Арсеньевича.
- Мы с вами сейчас не на равных, - опечаленно произнесла Гликерия. - И вы
снова насмешничаете. Жаль. Это досадно.
- Гликерия Андреевна, но ведь я могу ощущать нынче и раздражения. Или
скажем мягче - недоумения. Вы получили бинокль?
- Получила, - сказала Гликерия.
- Значит, Дуняшины свидания со мной не секрет. И Дуняша, надо полагать,
выволочек от вас не претерпела. Неделями назад мысль об обращении ко мне с
просьбой о чем-либо была для вас отвратительна. И я могу вас понять. И
Дуняша действовала как бы против вашей воли, хотя и служила вашим
необходимостям. И это я тоже могу понять. Но сегодняшний ваш визит, да еще
с переодеваниями, да еще и сразу же после того, как я нечто открыл, а вы
будто за углом стояли, и вызвал мои... недоумения. Я нервен сейчас, и мои
слова вам придется вытерпеть.
- Что-то я вытерплю, - сказала Гликерия. - Но не все. А за углом я не
стояла.
- И на том спасибо. Но кто-то, выходит, стоял. И этот кто-то мог бы вас
известить, что как только я нечто открыл или отрыл, так тотчас же и зарыл.
И при мне ничего нет.
- Я ли вас не знаю, - грустно улыбнулась Гликерия. - Вчера вы зарыли, а
завтра отроете.
- Вы меня желаете раззадорить. Или даже разъярить... - тихо произнес
Шеврикука. - Я нервен сейчас, но благоразумен.
- Я вовсе не хочу разъярять вас. Какая мне от этого выгода? - Гликерия
снова улыбнулась, но теперь в ее улыбке было лукавство, а пожалуй, и
кураж. - Я хочу разбудить в вас игрока, каким вы были в удачливые дни.
- Ага. Игрока. Понятно. Но игра-то идет или будет идти ваша. А я-то в ней
при чем? Или при ком?
- У вас пойдет своя игра! - Гликерия будто рассердилась.
- Ваш интерес не с Пузырем связан? - спросил Шеврикука.
- Не с Пузырем! - отрезала Гликерия.
- Но паспорт-то вы наверняка выправили в связи с Пузырем, - предположил
Шеврикука.
- Паспорт? - смутилась Гликерия. - Что за паспорт?..
- Обыкновенный. Правда, старого образца. Без двуглавого. Еще предстоит
менять. Опять будут затруднения...
- Паспорт вас пускай не заботит... Это так, забава...
- Он меня и не заботит, - согласился Шеврикука. - Меня занимает одно.
Отчего местом прописки вы назначили себе Останкино, а не Покровку, как
того требовали бы обстоятельства вашей жизни? Впрочем, это домашнее и
мелочное любопытство. И ответ ваш не нужен. Я просто, опять же по дурноте
и мелочности натуры, подумал: а как же Пузырь, списки и прочее и прочее?
На Покровке нет Пузыря...
- Шеврикука, - Гликерия выглядела расстроенной, - вы вольны сегодня
прикидываться дурным и мелочным. Да, отчасти добытый паспорт связан с
Пузырем. Но отчасти. Да, вышла для меня и забава. Вы ведь небось и сами
выправили себе паспорт?
- Выправил, выправил! - закивал Шеврикука. - Оттого что глупый и
легкомысленный!
- Вот и я увлеклась, - призналась Гликерия. - Без разумной мысли...
"Вроде бы и умилиться нам сейчас следует, - подумал Шеврикука, - по поводу
сходства наших неразумностей, а потому и сходства наших натур и судеб, и
шагнуть друг другу навстречу, и... Но не выйдет... И не надо".
- Но, может быть, они и понадобятся. И мне, и вам, - сказала Гликерия чуть
ли не доверительно, чуть ли не душевному другу.
Этой якобы доверительности Шеврикука сразу же захотел установить цену.
- А если я вам сегодня не открою, - спросила Гликерия, - ради чего я желаю
опереться на ваши... на ваши возможности?
- Значит, все нынешние хлопоты пройдут без пользы для вас. Или уже прошли
без пользы.
- Но если я дам слово, что вы ни в чем не будете ущемлены, что вы не
подвергнетесь никаким неудобствам и уж тем более опасностям и ничего не
утеряете, а возможно, и приобретете, даже и тогда вы не согласитесь
оказать мне услугу?
- Гликерия Андреевна, Гликерия Андреевна... - вздохнул Шеврикука.
- Вы не верите моему слову?
- Своему ли слову, вашему ли слову... - развел руками Шеврикука.
- Опять вы не желаете говорить со мной всерьез! - осерчала Гликерия. Потом
все же осадила себя и продолжила: - Возможно, вам и вовсе не придется
заглядывать в свои сундуки и арсеналы. Скорее всего, дело обойдется и без
ваших подсобий. Но я хотела бы сегодня, теперь же знать, какие у меня
могут быть резервы и вспоможения. Оттого я и унижаюсь перед вами. Но,
похоже, мои унижения вам приятны. А я и предполагала, что они будут вам
приятны. И все же, глупая и безрассудная, явилась в Землескреб.
- Ваши унижения, если это и впрямь вынужденные унижения, - сказал
Шеврикука, - мне приятны и неприятны. Сами знаете почему. Относительно же
вашей безрассудности позвольте выразить сомнения.
- Вы хозяин положения, - сказала Гликерия.
- Как регистратор вы удовлетворены заполненным мною бланком? - спросил
Шеврикука.
- Как регистратор я не удовлетворена бланком, - сказала Гликерия. - В нем
- обман. Но тень Фруктова мало кого сейчас волнует. А слова ваши я должна
признать любезным пожеланием пойти вон, не так ли?
- Гликерия Андреевна, - сказал Шеврикука, - или вы открываете мне ваши
интересы и суть вашего свежего приключения, или говорить нам более не о
чем.
- Сегодня я не готова открыть вам... - твердо сказала Гликерия. Но слезы
появились в ее глазах.
- Дайте хоть намек... - начал было проявлять слабость Шеврикука.
- Шеврикука, - волнение Гликерии, казалось, было искренним, да и страсть,
разгорающуюся в ней, Шеврикука ощущал, - я бы на колени встала перед
тобой, но это не по мне, ты это знаешь... Ты говорил о дурной клятве и тем
меня обидел или даже оскорбил... Но сейчас есть случай освободить себя от
гнетущих обязательств. Навсегда. Или они погубят меня. И дадут
ненавистному и уродливому движение к делам мерзким и злым... Я ведь знаю,
каким ты бывал милосердным...
- Успокойся, успокойся, Гликерия! - взволновался и Шеврикука, шаг сделал к
Гликерии, но та взмахом руки повелела ему остаться на месте. - Если я в
силах сделать что-то, я сделаю...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг