Временами Равана удивлялся сам себе: почему он не ревет бешеным
зверем, не сопротивляется, не пытается вырваться и растерзать палачей?
"Сломался, Ревун?" - думалось иногда, но в глубине души ракшас
понимал: вряд ли.
Дело не в этом.
Теперь у него было много времени. И хотя пытки плохо располагают к
размышлениям, Равана все же находил в себе силы отрешиться от сиюминутных
страданий, заново перебирая четки навсегда потерянной жизни: бусина,
другая, третья... Былые подвиги или преступления, пустяки или события
сейчас представали перед измученным ракшасом в совершенно ином свете: не
царь, но прах, не триумфатор, но последний из грешников, не богоравный
герой, а убийца и насильник...
И, как венец любых дум - удавка Князя Преисподней, когда Равану,
подобно жертвенному козлу, вели вглубь Нараки.
Вели на убой, а он ничего не мог с этим поделать.
Чем же были все его блистательные победы над
Локапалами-Миродержцами?! Майей, иллюзией? Милостыней Брахмы?
Ведь Созидатель, даровавший ему неуязвимость от богов в обмен на плод
чудовищной аскезы, возникал рядом не раз. Тогда-то Равана гордо думал, что
Брахма является смиренным послом: просить его, могучего Равану, пощадить
очередного бога-сура - и милостиво соглашался, считая себя равным
Созидателю.
Победив, он мог позволить себе великодушие!
Но из бездны ада все выглядело по-иному. Сурья-Солнце просто выслал
навстречу Десятиглавцу привратника, разрешив последнему сдаваться или
сражаться по собственному усмотрению - и продолжил играть с Варуной,
Миродержцем Запада, в "Смерть раджи". Триумф? - или пощечина?! Если петля
Ямы влекла Равану без усилий, то многое ли ракшас мог бы противопоставить
Молоту Подземного Мира, когда Петлерукий в гневе уже был готов пустить
оружие в ход?! Устоял бы он против громовой ваджры Индры-Стогневного,
разгневайся его соперник всерьез?! Ведь даже Валин-Волосач, сын
Громовержца - обезьяна, не бог! - таскал Равану в поднебесье, как орел
кролика!
А Тысячерукий Картавирья - человек, всего лишь человек! - скрутил
непобедимого ракшаса и заточил в темницу только за то, что Равана помешал
Тысячерукому забавляться в реке с женами...
Тогда, обуянный гордыней и тщеславием, Равана после очередного
унижения кидался отыгрываться на Локапалах, вновь и вновь терзая всю
Свастику; но сейчас, расплачиваясь в царстве Ямы за прошлые прегрешения,
он передумал и понял многое.
И Брахма-Созидатель был не послом, а нянькой, боясь за основы
Вселенной, а не за Миродержцев или за неуязвимого глупца...
Бывший Бич Трехмирья корчился от стыда, и пытки казались избавлением.
А еще Равана иногда находил в себе силы удивляться, наблюдая за
мучителями-киннарами.
Царь ракшасов вспоминал, как у себя дома, на Ланке, издевался над
пленниками - унижение героев забавляло, ощущение собственного могущества
хмелем кружило единственную голову, возможность казнить и миловать
доставляла райское блаженство... И это было правильно - иначе зачем нужны
богатство, власть, воинские победы?!
Но ад жил по другим законам. Исподтишка наблюдая за слугами Ямы,
Ревун ни разу не заметил на их физиономиях злорадных ухмылок или
раздражения, когда он, дергаясь на колу, выкрикивал проклятия и
оскорбления (впрочем, это хоть как-то спасало лишь поначалу). Чувство
превосходства, сострадание, наслаждение чужими муками - ровным счетом
ничего не отражалось на бледных лицах киннаров.
Любая пытка, любое поведение пытуемого - равнодушные палачи словно
были частью мучений!
Равана уже готов был счесть киннаров бесчувственными, неполноценными
существами, тупыми исполнителями чужой воли. Но однажды случайно заметил,
как двое сменившихся киннаров, отойдя в сторону, разговорились о чем-то
между собой. Его мучителей словно подменили! Один оживленно жестикулировал
во время рассказа; второй внимательно слушал, потом брякнул два слова,
взлохматил красную шевелюру - и оба от души расхохотались! Хлопая друг
друга по плечам и утирая слезы, выступившие от смеха, киннары направились
прочь, а Равана еще долго смотрел им вслед.
С высоты кола.
Этот случай подсказал бывшему Десятиглавцу убедительней целой своры
мудрецов-наставников: то, что для ракшаса некогда было развлечением и
утверждением собственной власти, для киннаров являлось работой. Буднями,
повседневностью, монотонным трудом, который адские служители прилежно
выполняли тысячелетие за тысячелетием. Они были выше ненависти,
наслаждения или сострадания. Просто каждый грешник обязан получить свое и
уйти на новое перерождение. А на его место придет другой. Киннары должны
мучить, а грешники - мучаться.
Таков порядок.
Таков Закон.
Недаром вторая ипостась Петлерукого Ямы - тот же самый Закон-Дхарма;
и недаром Князя Преисподней зовут Дхарма-раджей, Царем
Смерти-и-Справедливости.
Поняв это, Ревун смирился окончательно. Никто не издевался над ним,
не желал ему зла - и стало быть, некого было ненавидеть или молить о
снисхождении.
Таков Закон,
Теперь Равана все чаще вспоминал годы своего беспримерного
подвижничества, и иногда ему казалось, что сейчас он снова предается
аскезе и истязанию плоти. Нет вокруг мучителей-киннаров, нет адских тварей
и огненных дождей - все эти муки причиняет и принимает он сам.
Добровольно.
Странное дело: когда нынешнее положение представлялось великому
ракшасу в таком свете, боль от пыток слабела.
Таков Закон?..
Время червем рыло норы в стенах Преисподней. Равана давно потерял
счет дням, месяцам и годам, а спрашивать у киннаров не хотелось - да и
собственно, какая разница?
Его стали чаще оставлять в покое. "С чего бы это? - гадал про себя
ракшас. - Может быть, я уже искупил большую часть своих грехов?"
Далек ли он был от истины или приблизился к ней вплотную? - так или
иначе, вскоре к нему явился посланец!
Вернее, посланец Вишну-Опекуна приходил не к Раване, а к Князю
Преисподней, но на обратном пути небесный гость завернул и к закованному в
цепи ракшасу. Сейчас бывший Десятиглавец страдал многодневным мутным
похмельем, непонятно чем вызванным. Вернее, как раз понятно чем - просто
пришло время для очередной пытки. Самым обидным было то, что хмельного
Раване никто не давал целую вечность! Зато похмелье выглядело подлинным до
мелочей: с головной болью, рвотными позывами, слабостью во всем теле...
Ракшас уже начал задумываться: не лучше ли было бы вернуться к иголкам под
ногти? Впрочем, его мнения никто не спрашивал.
Вот в этом-то состоянии грешника и застал посланец Вишну.
- Радуйся, ракшас! - громогласно возвестил гость; и Равана заскрипел
зубами, морщась от очередного приступа головной боли. - В несказанной
милости своей Опекун Мира переводит тебя, грешника, на службу в свою
обитель Вайкунтху! Недолго осталось тебе стенать во мраке Нараки...
- Уйди, кошмар-искуситель! - простенал Равана, борясь с желудочными
спазмами. - И без тебя тошно!
Посланец Вишну обиженно пожал плечами и исчез.
А примерно через месяц за Раваной действительно пришли...
3
Равана замолчал и машинально опрокинул в глотку чашу с сомой.
Мою.
Вздрогнул, непонимающе уставился на опустошенный сосуд и осторожно
поставил его на стол.
- Это я случайно... - в смущении пробормотал ракшас, горбясь. - О чем
мы?..
- Через месяц за тобой пришли, - напомнил ему Гаруда, все это время,
как и я, внимавший рассказу ракшаса.
Напрашивался вывод: Лучший из пернатых слышит историю Десятиглавца
впервые.
- Пришли, - подтвердил Ревун. - Я сперва не поверил, но меня
действительно расковали и повели к выходу из Преисподней. Иду, все вокруг
как в тумане - и не верю! Не бывает! Только когда миновали то место, где
меня швыряло... Чувствую: идти тяжело, но можно; и тут меня как обухом -
поверил! А снаружи уже колесница ждет...
Он снова замолчал, уставясь в одну точку.
- Вот так я и попал сюда, - закончил бывший Десятиглавец. - Сам
Опекун у ворот встретил, рассказывал: он, мол, когда Рамой-аватарой был и
меня убивал - зарок дал, что теперь, значит, за меня в ответе! Дождался,
пока положенное отмучаюсь, и к себе, в Вайкунтху, забрал. Верховодить над
всеми, кого Опекун за это время в ад спровадил: потому как помнит, что я -
царского рода...
Равана тяжко вздохнул, вспоминая тот разговор.
- А я его слушаю - и чувствую: плохо мне! В раю плохо! Руки-ноги
крутит, в голове звон, все тело огнем горит - и словно тянет меня куда-то,
прочь отсюда! Опекун, видать, тоже заметил. Запнулся, а потом и говорит:
"Вижу, все вижу, непутевый ты ракшас... Значит, не добела ты у Ямы
очистился, отторгает тебя моя Вайкунтха! Даже под моей Опекой... Но это
дело поправимое - есть тут у меня под боком одно местечко..." Оказалось -
и правда есть! Вроде ада, только маленького. Душ на сто-сто пятьдесят.
Вон, Гаруда знает...
- Знаю, - мрачно кивнул Лучший из пернатых, чуть не пробив клювом
столешницу. - Глаза б мои его не видели!
И непоследовательно добавил:
- Индра, хочешь - покажу?
- Как-нибудь в другой раз, - отклонил я предложение Гаруды, которое
почему-то не показалось мне особо заманчивым. - Лучше я Равану послушаю.
Сколько лет, понимаешь, не виделись! А исподнее... в смысле, преисподнюю
братца-Вишну я потом посмотрю...
- Да что там смотреть! - досадливо махнул ракшас волосатой ручищей. -
У Ямы-дружка, небось, бывал?
- Бывал.
- Так вот, у Ямы лучше. То есть хуже. То есть... Тьфу, пропасть,
совсем запутался! Короче, дело у Ямы куда правильней поставлено! А тут не
палачи, а недотепы! Хорошо хоть Вьяса-Расчленитель иногда заходит - уж
он-то им мозги вправляет будь здоров! Любо-дорого посмотреть!
Вьяса?! Черный Островитянин, сын Сатьявати и Гангеи Грозного, одна из
смертных аватар Опекуна?! Оч-чень интересно! Значит, он здесь? Или БЫВАЕТ
здесь? Или ИНОГДА ЗАХОДИТ?! Ладно, отложим. Вопросов пока задавать не
будем - пусть Ревун рассказывает.
- ...Ну, мы их кой-чему подучили, теперь уже справляются. Не как
киннары, иногда сознание теряют, палачи-крылачи, откачивать приходится -
но худо-бедно... Так и живем: сутки-двое... ну, да я тебе уже говорил. Все
легче, чем в Нараке. И служба-то непыльная - прав Гаруда! Бездельничаем
больше. Хотя грех жаловаться - Опекуну виднее...
И Равана подмигнул Лучшему из пернатых.
- А кого охраняете-то? И от кого?
Может, спрашивать и не стоило, но слова сами сорвались с языка.
Однако ни Равана, ни Гаруда ничего не заподозрили. И то правда: любому
интересно, кого и от кого в Вайкунтхе охранять понадобилось?!
- Да мудрецов всяких, подвижников... а вот от кого - понятия не имею!
Велено сторожить - мы и сторожим. Только покамест без толку! Эх, если б
мне кто раньше сказал, что я, Равана-Непобедимый, царь ракшасов, буду у
Вишну в саду плешивых мудрецов пасти - я б тому пророку... - Ревун
безнадежно понурил голову. - Видать, и впрямь не добела отмылся. И
Вайкунтха нас не любит: в аду очищаться приходится, чтоб приняла хоть на
окраине! Правда, теперь пореже: раньше словно понос - через день бегали!
Как мыслишь, Индра? - служба эта дурацкая, может, она тоже вроде
искупления? Эх, искуплю до конца - и на новое перерождение! Засиделся я в
мертвецах, надоело - во! (Равана выразительно провел ребром корявой ладони
себе по горлу). А так - ничего. Не совсем рай, конечно, но иногда и апсару
какую-никакую подцепишь, и поговорить есть с кем - жить можно. Хотя я бы,
дай мне волю...
4
Что бы сделал Ревун, если б ему дали волю, нам с Гарудой узнать было
не суждено. Издалека послышались возбужденные крики, знакомое ржание - и
тут же все это перекрыл трубный глас, который мудрено было не узнать:
- Владыка Индра! Яви лик! Меня прислал за тобой Брихас!
Владыка-а-а!!!
Когда надо, звонкий голос Матали мог поднять на ноги мертвых. И
уморить живых. Помню, на день рождения десяток остроумных мудрецов
скинулись и поднесли Матали в складчину такой дар. Только пользовался им
мой сута редко.
Что ж стряслось у Тридцати Трех, если он так орет?!
- Матали, я здесь! - заорал я в ответ, и вышло совсем неплохо: Равана
поспешно зажал уши, а Гаруда втянул клювастую голову в покрытые перьями
плечи.
- Сейчас разберемся, - бросил я им уже нормальным тоном. И, наплевав
на все правила этикета (мне - можно!), как ужаленный, вылетел из
трапезного павильона.
Джайтра, колесница моя золотая, сама рванулась ко мне от решеток, и
буквально через несколько мгновений Матали резко осадил коней в двух
саженях от меня.
- Приветствую тебя, Владыка, - скороговоркой протараторил возница. -
Брихас... Брихас... меня... за тобой! Там, на Поле Куру... Владыка, это
Пралая! Конец света!
Я даже не успел спросить, откуда Словоблуд узнал, где меня искать -
задыхающийся голос Матали разом уплыл в сторону, продолжая бубнить
несуразицу на самом краю сознания, а я ощутил знакомое тепло.
Жар!
Миродержцы пытались связаться со мной через Свастику Локапал!
И руки мои сами раскинулись крестом.
[.....................................................................]
Книга вторая
НАСТАВНИК ДРОНА
ПО ПРОЗВИЩУ
БРАХМАН-ИЗ-ЛАРЦА
Якша спросил:
- Что есть святыня для брахманов? В чем их
Закон, как и других праведников? Что им
свойственно, как и прочим людям? Что равняет их с
нечестивыми?
Царь справедливости ответил:
- Чтение Вед - их святыня, подвижничество - их
Закон, как и других праведников. Смертны они, как
и прочие люди. Злословие равняет их с нечестивыми.
Махабхарата, Книга Лесная,
Сказание о дощечках шами, шлоки 30-31
Часть первая
ДИТЯ
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг