вооруженному незнакомцу. Потому что из-за спины Ганги выскочил всеми
позабытый пятилетний Гангея и, сверкая глазенками, дерзко осведомился:
- А ты кто такой, невежа?! Почему на дороге у нас стоишь? Может, ты
вовсе не добрый человек, а злой? Где копье взял? Украл? Ты кшатрий? Злой
кшатрий?
Этот бурный поток встречных вопросов явно сбил с толку стража тропы.
Однако последние слова мальчишки вдруг вызвали у него улыбку: будто
расщелина открылась под утесами высоких скул и прямым строгим носом.
"Темная, почти черная кожа и арийский нос? - отметил про себя Брихас.
- Вне сомнений, дитя смешения варн..."
Богиня же, в свою очередь, разволновалась не на шутку. Ткнет сейчас
ребенка копьем, с улыбочкой, или древком поперек спины огреет! Вдали от
своего земного русла Ганга была почти беспомощна перед грубым насилием.
Это Громовержцам хорошо или всяким Разрушителям, а мы себе течем тихонько,
никого не трогаем... Веселый разбойничек тоже ничем не мог повредить
богине - будь Ганга без сына! Зато проклятие бешеного мужа... Сама
потащила малыша на Поле Куру - значит, и ответ ей держать!
Одно утешало богиню: присутствие наставников. Только безумец рискнет
поднять руку на дваждырожденных - и то не всякий безумец! За убийство
брахмана новых воплощений не полагается...
И сквозь беспокойство нет-нет да и пробивалось удивление: личного
Жара-тапаса любого из стариков хватило бы, чтоб испепелить сотню бандитов
со всеми их ремнями и копьями.
Что ж они медлят, крохоборы?
Жадничают?!
- Злой кшатрий? - улыбаясь, страж прислонил копье к ближайшему кусту
и присел, намереваясь погладить мальчишку по голове.
Гангея хотел было отстраниться, но в последний момент почему-то
передумал.
- Злые кшатрии здесь больше не живут! - успокоил незнакомец ребенка.
- Теперь на Курукшетре живет добрый Рама-с-Топором!
- Вот к этому аскету, известному своим кротким нравом, мы и
направляемся, милейший, - немедленно вмешался Брихас. - Мы - двое
смиренных брахманов; и эта добродетельная женщина с малолетним сыном.
Страж тропы окинул наставников более благосклонным взглядом, узрел
наконец, что старики безоружны, а головы обоих давным-давно облысели, и
лишь на макушке у каждого, согласно традиции, сохранилось по длинной пряди
волос.
Ниже затылка свисает, сивый клок...
__________________________________________________________________________
* Варна - более точное название касты, сословия; досл. "окраска".
Имелось четыре варны: брахманы-жрецы, кшатрии-воины, вайшьи-землевладельцы
и шудры-работники. Чандалы считались внекастовым сословием, занимаясь
грязной и позорной работой: палачи, бальзамировщики, трупожоги, лесорубы и
т. п. Дети от смешанных браков образовывали собственно касты (межварновые
прослойки) от относительно почетных до презренных. И ничего не могло быть
презренней, чем ребенок от отца-чандалы и матери из семьи брахманов...
Происхождение же слова "каста" - португальское.
__________________________________________________________________________
- Я вижу, вы говорите правду, - заключил он, кусая длинный ус. -
Прошу прощения, что задержал вас, уважаемые! Следуйте спокойно своим путем
- здесь вас никто не тронет. И да пребудет с вами милость Синешеего Шивы!
Ушанас пробормотал в ответ что-то крайне благочестивое, и вскоре вся
процессия скрылась за поворотом тропы.
- Верно мыслишь, Юпакша, пусть себе идут, - громыхнул из гущи ююбы
утробный бас. - Коли они и впрямь те, за кого себя выдают, то
Рама-с-Топором будет рад встрече с собратьями по варне. А ежели старичье -
лазутчики проклятой кшатры, то божественному топорику без разницы, кого
рубить: деда, бабу или щенка длинноязыкого...
Юпакша согласно ухмыльнулся, еще раз посмотрел вслед скрывшимся
путникам и нырнул обратно в заросли, мгновенно растворясь в них.
- Дядя Ушанас, дядя Ушанас, а куда делись злые кшатрии? - маленький
Гангея тем временем дергал за одежду одного из наставников, прыгая вокруг
старика.
Ушанас не отвечал. Он предчувствовал, что мальчик и без того очень
скоро получит ответ на свой вопрос.
Скорее, чем хотелось бы.
Так и случилось.
4
Оглушительный грохот они услышали еще издалека: словно некий гигант
яростно рвал в клочья туго натянутую ткань небосвода.
Треск.
Затихающие раскаты.
Снова треск; но уже строенный, с крохотными запаздываниями между
сотрясениями - мечется в синеве, терзает слух...
- Прадарана, - прислушавшись, заключил Ушанас, после чего
многозначительно ткнул перстом куда-то на юго-запад.
Брихас только кивнул и ускорил шаг, пытаясь справиться с одышкой.
Одышка побеждала.
- Дядя Брихас, а что такое "Прадарана"? - тут же заинтересовался
неугомонный Гангея.
В ожидании ответа он скакал на одной ножке вокруг наставников и
громко цокал языком.
- Оружие такое, малыш, - нехотя пояснил Брихас, втайне завидуя юности
собеседника и его блаженному неведенью относительно темных сторон жизни. -
"Грохочущие стрелы".
- А почему они грохочут?
Мальчишка клещом вцепился в наставника - не отодрать!
- Почему стрелы? - вопросы сыпались градом. - Или притворяются
стрелами?!
- Потому что это... волшебное оружие, - Словоблуд чуть замялся,
прежде чем ответить, и вырвал из ноздри длинный седой волос.
Сморщившись при этом на манер сушеной фиги.
- Вроде перуна Индры?
- Да, вроде.
- Вроде трезубца Шивы?
- Да, вроде.
- Вроде...
- Угу.
- А мне на него можно будет посмотреть?
- Можно, можно, - криво усмехнулся Ушанас, и точное подобие его
усмешки отразилось на лице второго наставника. - Сейчас и посмотрим,
парень! Сдается мне, это наш Рама балует. Больше некому.
- Мама, мама! - радостно запрыгал Гангея вокруг
настороженно-молчаливой богини. - Ты слышала? Мамочка, мы идем к великому
Парашураме, чтобы он показал мне "Грохочущие стрелы"!
Нельзя сказать, чтобы Ганга пришла в восторг от подобного заявления.
Лишь плотнее сжала губы и двинулась дальше по тропинке.
Туда, где в страхе примолкли птицы и зверье, оцепенело застыли
деревья, внимая громовым раскатам: гневный Рама-с-Топором, любимец
Шивы-Разрушителя, рвал в клочья небо, обрушивая его на головы ненавистной
кшатры.
Глава третья
СКАЗАНИЕ О ДОБРЫХ ДЯДЯХ
1
Когда им навстречу из чащи выскочил человек, Ганга споткнулась и
вскрикнула.
Так и не привыкла, бедолага, что из этих дебрей люди объявляются
чаще, чем следовало бы...
Встречный был весь в крови: обильно сочась из рассеченного плеча, сок
жизни заворачивал несчастного в драгоценную кошениль. Искаженное смертным
ужасом лицо выглядело неестественно белым в сравнении с запекшимся
пурпуром - от страха? от потери крови? от того и другого одновременно?
Очень походило все это на закат в Гималаях: багрец солнца и белизна
снегов. Только страшнее. Рвань одеяний, некогда богатых, болталась рыжими
лохмотьями, единственный наруч на правой руке был помят и ближе к локтю
прорублен, а в кулаке беглец мертвой хваткой сжимал обломок лука.
Человек бросил безумный взгляд на четверых путников, как рыба,
открыл-закрыл рот - и сломя голову кинулся в кусты.
Вскоре треск веток и топот затихли в отдалении.
На сей раз промолчал даже Гангея. Лишь сморщил нос и тихонько
прицокнул языком, но совсем не так, как минуту назад, прыгая вокруг
наставников; и все четверо в напряженной тишине, оглушающей после былого
грохота, двинулись дальше.
Казалось, затих даже ветер.
Потом впереди из тишины возникли разом, будто родившись и мигом
заявив о себе: звон оружия, хриплые выкрики, глухие удары ног оземь - и
перед путниками открылась широкая поляна.
Еще совсем недавно она не могла похвастаться шириной и простором.
Так, не поляна - прогалина, каких двенадцать на дюжину. Но сейчас зелень
кустарника по краям пожухла и обуглилась, а о траве вообще можно было
забыть. Ближайшие деревья (не какие-нибудь там хилые плакши*, которые и
деревьями-то назвать стыдно, а матерые цари джунглей!) были выворочены из
земли и отброшены прочь, словно невиданной силы ураган позабавился здесь
всласть.
В результате чего поляна и приобрела свои теперешние размеры.
__________________________________________________________________________
* Плакша - разновидность фикуса.
__________________________________________________________________________
Чуть поодаль громоздились сами вывороченные стволы, топыря щупальца
корней, чернели обгорелые проплешины... И трупы. Вразброс, раскинув руки,
превращенные в уголь, изуродованные, бывшие люди жались к лесным
великанам, но те уже ничем и никому не могли помочь.
Даже себе.
Олень-барасинга - бурый красавец с ветвистым украшением на лбу -
валялся меж покойников с распоротым брюхом, и на морде зверя стыло
изумление.
"Я-то здесь при чем? - беззвучно спрашивал могучий самец, от которого
несло жареной требухой, уставясь в небо мутью глаз. - Скажите, что я вам
всем сделал?!"
Небо хмурилось и не отвечало.
Ганга закашлялась от чада, украдкой бросив взгляд на сына: что должен
был чувствовать пятилетний ребенок при виде побоища, где стошнило бы даже
чандалу-трупожога?! Но маленький Гангея не смотрел на убитых. Раскрыв рот,
он округлившимися глазами следил за тем, что творилось на самой поляне.
А там было на что посмотреть!
По поляне, вздымая тучи пепла, метался демон.
Был он почти голым, всю его одежду составлял кусок грубой дерюги,
обернутый вокруг бедер и схваченный узким ремешком. Жилистое тело
лоснилось от пота - струйки, чуть ли не дымясь, пропахивали светлые
дорожки в копоти, которая облепила демона с головы до ног. Подробнее было
трудно рассмотреть: демон стремительно перемещался в направлении всех
десяти сторон света одновременно, и ты видел его там, где уже давно никого
не было - глаза верили, а правда посмеивалась над легковерами в кулак.
Послушная хозяину, звенела колокольцами боевая секира на длинном
древке. И полулунное лезвие, светясь глубинной синевой, размывалось в
сплошной полукруг, когда демон в очередной раз обрушивал свое оружие на
врагов.
Врагов было семеро.
Шестеро.
Нет! - их было пятеро... уже пятеро.
Потому что юноша в кольчатом панцире качнулся, шлем его слетел с
головы, громыхнув о поваленный ствол - и все, больше никто не сумел бы
зачислить юношу во враги любого живого существа.
Мертвые не враги живым.
Алый фонтан взорвался около ключицы, ясно говоря: жить несчастному
оставалось мгновенье, не больше.
Обреченная пятерка безуспешно пыталась окружить демона. Но жилистая
фигура с топором, казалось, смеялась над уменьем бойцов: застывая лишь для
того, чтобы язвительно подчеркнуть очередной промах, беспощадный палач
вновь закручивал секиру в страшном танце. Воины прикрывались щитами,
норовили достать проклятого - кто копьем, кто мечом; но все усилия
пропадали втуне. Двое из пяти уже были ранены, и любой, понимающий толк в
сражениях, уверенно заявил бы: готовьте хворост для погребальных костров!
- Найрит, - уверенно заявил Ушанас, почесав лысину. - Дух хаоса и
разрушения. Интересно, что он тут забыл?
- Вот именно, - сомневаясь, качнул головой Словоблуд. - Найрит на
Поле Куру? Окстись, дорогой! Скорее уж Джамбхак, дух небесного оружия.
Вырвался на волю и шалит... Или Нишачар, Бродящий-в-ночи!
Ушанас хмыкнул с презрением.
- Какой Нишачар, братец?! День на дворе! А вот Джамбхак - это да;
или...
- Или-лили! - вмешался в мудрую беседу Гангея, завороженно следя за
схваткой. - Это добрый дядя Рама-с-Топором, вот кто!
Жаль, что Владыка Тридцати Трех и Бали-Праведник, князь асуров, не
видели сейчас выражения лиц своих родовых жрецов.
Идущих, так сказать, Впереди.
Презабавное зрелище...
2
В очередной раз изогнувшись вьюном, демон обернулся и сразу заметил
новых гостей. Остановился как вкопанный, не глядя отбил секирой удар
копья, направленный ему в живот, и лениво отошел к кромке деревьев.
Тех, что уцелели от "Грохочущих стрел" Прадараны.
Лицо у демона оказалось вполне человеческое: узкое, скуластое, с
жесткими складками у рта. На вид можно дать лет сорок-сорок пять; густые
черные волосы, едва тронутые изморозью седины, заплетены в длинную косу; в
глазах-бойницах медленно гаснут яростные угли - медленно, но все-таки
гаснут, оставляя за собой пепел боли и усталости.
Похожий на человека демон гулко вздохнул и опустил к ногам
окровавленную секиру.
Белый бык на лезвии, шедевр неведомого гравера, отряхнул кровь с
косматой холки и беззвучно замычал.
А пятеро воинов увидели свой единственный шанс.
- Уходим! - резко скомандовал самый старший (и явно наиболее опытный)
из кандидатов в покойники.
Повинуясь приказу, вся пятерка прикрылась щитами - и десятиногий рак
в панцире из дерева и металла, пятясь, отступил к противоположному краю
поляны.
Вскоре они скрылись в чаще.
Надо отдать кшатриям должное: отступали они в полном порядке,
слаженно, и удалились почти что с достоинством - насколько это вообще было
возможно в подобной ситуации.
- Надеюсь, зрелище не слишком оскорбило взор моих достойных братьев
по варне? - с кривой усмешкой, но вежливо осведомился демон, поведя
топором в сторону трупа юноши в кольчатом доспехе.
- Не слишком, достойный собрат, - проворчал Ушанас.
"А если бы я сказал - слишком? - ясно читалось на морщинистой
физиономии Асура-гуру. - Что бы это изменило?!"
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг