удачи.
Напарник, глухо сопя, заглядывал через плечо.
- Гляди, и у этих такие же, - пробормотал он, пока первый
обстоятельно пробовал монету на зуб.
Суришара передернуло: вонзить зубы в изображение обладателя
священного фарра, отчеканенное на монете - это ли не варварство и
святотатство?! Однако юноша сдержался. В здешних горах явно свои законы
(небось, те, которые дуракам не писаны!); местные дикари, возможно, вообще
ничего не знают об истинном порядке вещей, как и упрямые горцы его родных
краев... Ничего, они узнают! И те, и другие!
Дайте только срок.
- Вкусно! - с уважением протянул левый заставщик, а правый отобрал у
него динар и сам стал прикусывать подачку, пофыркивая от удовольствия. -
Езжайте, люди добрые, дастарханом вам дорога...
И двинулся к странному приспособлению, состоявшему из деревянного
ворота с ручкой, цепи, толстой измочаленной веревки и еще каких-то
воротков поменьше. Зазвенела, натягиваясь, цепь, детина крякнул,
поднатужась, пустил обильные ветры - и суковатый ствол начал медленно
подниматься, освобождая путникам дорогу.
"Вишь ты: дикари, да не совсем," - честно признал юноша.
Уже проехав под поднятым стволом, он вдруг, повинуясь какому-то
наитию, обернулся и поинтересовался у заставщика:
- А скажи-ка, любезный, кто расплачивался с вами такой же монетой,
как мы? Не трое ли путников: долговязый старец с бородавкой под носом,
наглая девица и...
Рука шах-заде скользнула в развязанный кисет.
- ...И здоровый дядька! - возликовал мордоворот, умудрившись поймать
брошенный динар, ловко зажав его между плечом и щекой. - Одежа жеваная,
рваная, а глазищи хи-итрющие! На роже шрам, да и слепому видно: всласть
пожил... Пальцев на руке не хватает; и еще зубов.
- Зубов? На рука? - искренне изумился Джуха, но шах-заде мигом
перебил своего проводника:
- Давно они проехали?
- Да с третий час будет. Уже в городе, небось.
- Ниче, отыщем! И ты их зарезать, - утешил юношу Джуха, когда, уже в
сумерках, они проезжали под аркой городских ворот.
Суришар искренне надеялся, что горец окажется прав.
Глава четвертая,
где излагаются многие соображения относительно дурных
наклонностей золотых баранов, вспыльчивых юношей с усиками
чернее амбры, ночных гроз и невезучих собак, но так и не
раскрывается тайна ужасного воя в горах, хорошо известная
всякому чабану от перевала Баррах до вершины Тау-Кешт.
1
Постоялый хан со многими коновязями, верблюдовязями и даже одной
слоновязью располагался совсем близко от крепостной стены. Рыскать по
темным улицам в поисках бывших спутников не имело никакого смысла - те,
скорее всего, давно устроились где-нибудь на ночлег. "Возможно, прямо в
этом самом хане!" - мелькнула у Суришара мысль. Увы, надежду на скорую
месть не замедлил развеять бритоголовый ханщик, когда шах-заде набросился
на него с расспросами. Отведя Суришара в тень вековых карагачей, ханщик
подробнейшим образом выслушал юношу, особо замечательные эпизоды упросил
повторить, сочувственно хмыкнул, всплеснул руками, пересказал с десяток
подобных историй, где мститель благополучно настигал обидчика...
Ханщику очень хотелось поговорить со свежим человеком. И толку от его
сочувствия было чуть: поиски в любом случае откладывались до утра.
- Ниче, не уйти! - успокаивал юношу Джуха, налегая на заказанный его
спутником плов и вино. - Утром конь тебе купать. Красный конь купать,
быстрый. Потом враг найдешь. Зарежешь. И дом поедешь. Ай, хорошо!
Слова горца и уют хана малость успокоили Суришара. А вскоре
выяснилось, что здесь не только вкусно кормят: кельи оказались чистые, с
белеными стенами, с мягкими тюфяками; и без клопов или блох, что было
вообще удивительно.
Проснулся юноша ни свет ни заря - солнце еще только боком выползало
из-за горизонта, а шило в седалище успешно подняло Суришара на ноги. Он
растолкал ворчащего спросонья Джуху (постелью горец не воспользовался,
отдав предпочтение дорожному кожуху); и они отправились на базар.
Город не произвел на шах-заде особого впечатления: он-то ожидал
увидеть невесть что (что именно, он и сам не знал), а тут - смотри-моргай.
Кривые улочки, высокие дувалы закрывают дома, площадь вымощена
булыжником... Город был заметно меньше не только родного Кабира, но даже
Хины или Харзы, где Суришар успел побывать. Лишь общественные
хаузы-водоемы, аккуратно выложенные голубой плиткой и оттого на удивление
чистые, а также высоченные башни храмов были Суришару в диковинку. "С
хаузами они здорово придумали, - решил юноша. - Стану шахом, прикажу,
чтобы и в Кабире так было."
И через минуту их захлестнула базарная разноголосица.
- Ай, слава славная! - туманно возвестил горец, потирая ладоши. -
Пропустил, радость мой, вывел!.. ай, молодца...
И еле-еле успел вовремя ухватить своего спутника за локоть - иначе
шах-заде уже готов был купить у лишайного прохвоста двух красавиц,
подобных луне и вполне способных нянчить внучат. Прохвост был отогнан
взашей, обиженные красавицы воспеты, но не куплены; и Джуха, игнорируя
призывные вопли торговцев сластями и фруктами, лезущих под ноги попрошаек,
разноцветье тканей со всех концов света, оглушительный гомон и дурманы из
лавок, торгующих благовониями...
Короче, превратясь в каменного истукана, равнодушного к радостям
бытия, горец поволок обалделого Суришара прямиком к конному ряду.
Здесь уж настал черед шах-заде: уж в чем - в чем, а в лошадях юноша
разбирался. И теперь сам повлек Джуху мимо бородатых гуртовщиков - все,
как на подбор, в дерюжных халатах, подпоясанных веревками, с полами,
заправленными в холщовые штаны. Ведь ясно и без разглядывания: кони тут
продаются мужицкие - ширококостные, коренастые, с огромными копытами,
размером и твердостью напоминавшими головы продавцов. На таких ломовиках
только землю пахать или зерно на мельницу возить! Нет уж, Джуха, пошли,
пошли, кончай глазеть! - и вскоре тяжеловозы уступили место настоящим
бегунцам.
Разочаровав Джуху донельзя.
Суришар долго приглядывался к стройному гнедому трехлетке, чья грива
была заплетена в мелкие косички. Зашел сбоку и спереди, резко взмахнул
ладонью перед самой мордой: нет, не подслеповат скакун, отпрянул,
захрапел!.. ощупал бабки, суставы, понюхал копыта, проверил на шагу и
рыси. Всем хорош конь: стать лихая, легок на ногу, хотя сразу видать -
долгой скачки не вынесет. Но тут шах-заде спохватился, вспомнив старое
правило, усвоенное еще от дворцового конюшего: если сразу конь глянулся,
если глаз прикипел - бери, сколько бы ни стоил! Нет денег - в долг бери,
умоли, угони, укради, или душа соком изойдет! А ежели задумался,
прикидываешь, весы уравновешиваешь - отойди, брось маяться!
Не про тебя конь, не нужен он тебе.
Да и ты - ему.
Это правило всегда действовало безотказно, и юноша отправился дальше.
А потом он увидел.
Чалый красавец-скакун заговорщицки косил на него влажным лиловым
глазом, вскидывал узкую, щучью морду, чуть ли не подмигивал: бери, не
прогадаешь! Я - твой! Одного взгляда Суришару хватило, чтобы понять: конь
прав. Рождены друг для друга.
И юноша полез за пазуху: доставать кисет.
Торговаться шах-заде не умел в силу происхождения, но теперь настала
очередь верного Джухи. Спорили всласть: долго и упорно, ударяя шапками
оземь, призывая в свидетели всех и каждого - людей и богов, зверей и
демонов, купцов и прохожих, Дядь-Сарта и Горный Смерт - но в итоге ушлый
Джуха сбил-таки цену почти на треть.
Впридачу выдурив роскошный ковровый чепрак.
Солнце близилось к полудню, когда они вернулись в хан.
- Все, парня. Мне вертайся надо. Удачи!
Оставаться в незнакомом Городе и в одиночку пускаться на розыски
беглых хирбедов было тоскливо, но - ничего не попишешь. Джуха, совершенно
чужой ему человек, и так сделал больше, чем лучший друг или родной брат.
Пора и честь знать.
Суришар щедро расплатился с проводником, а также за аренду взятого
напрокат конька (цену двоюродный кровник Джухи заломил такую, что впору
было вернуться, согреть сердце традиционным способом горцев!). Но
возвращаться шах-заде не стал. И торговаться опять не стал. Лишь вздохнул
тихонько и долго смотрел вслед, пока кожух и папаха не скрылись за
поворотом.
А после, когда и топот копыт в переулке затих, юноша препоручил
своего чалого заботам ханщика и отправился на поиски.
2
Справедливо рассудив, что беглецы должны были где-то ночевать,
Суришар начал обход города с местных постоялых ханов. За скромную плату
хозяева охотно сообщали юноше, кто вчера останавливался у них на ночлег;
и, казалось, поиски вот-вот увенчаются успехом. Однако вскоре выяснилось,
что ханов в Городе - превеликое множество, и еще неизвестно, удастся ли
обойти их все до темноты.
Шах-заде приуныл. Огненная птица-солнце весело подмигивала юноше с
небосвода, щедро обрушивая на город слепящий жар своих перьев. Ханщики
утирали пот с бритых макушек, перечисляли постояльцев, Суришар вежливо
благодарил и шел дальше. Странное дело: поначалу Город глянулся шах-заде
совсем убогим - но раз за разом перед юношей открывались все новые
площади, улицы и переулки, крепостные стены норовили удрать подальше, и
когда солнце начало клониться к закату, Суришар окончательно укрепился во
мнении: Город этот если не Медный, то наверняка заколдованный, и
заколдован он исключительно с целью заморочить Суришару голову!
А может, и вовсе в сговоре с проклятыми хирбедами.
Изрядно проголодавшись за день, юноша решил наконец зайти в ближайшую
чайхану - перекусить. Он и предположить не мог, что в этом чадном и шумном
заведении удача наконец соизволит улыбнуться ему. Видимо, понравился удаче
молодой красавчик: хорошо сидел, хорошо жевал сочный беш-кебаб, вино
молодое глотал хорошо и ушки на макушке держать не забывал!
- Эй, Али-хозяин, что за гостя ты сегодня привечал? Уж не пророк ли
заезжий, или там святой-чудотворец?
- Шутишь? - хозяин подозрительно скосился на шумного болтуна,
облаченного поверх халата в кожаный фартук сапожника или скорняка.
Нет, скорее все-таки сапожника: у скорняков одежа вонючая...
Болтун прочистил горло, взлохматил черную, как смоль, шевелюру и
залпом осушил вместительную кружку.
- Ты, Марцелл, и сам у нас вроде чудотворца, - вмешался в разговор
купец средней руки, вытирая ладони о полы длинного казакина. - Еще отец
мой, бывало, едва завидит тебя в чайхане, и давай сразу вспоминать, как вы
об заклад бились в молодости - кто кого перепьет?! Только отец мой давно в
раю гурий за ляжки щупает, а ты все по канавам отсыпаешься... Не надоело?
- А, мало ли что дураки вспоминают! - небрежно отмахнулся чернявый
Марцелл. - Не лез бы твой родитель меня перепивать, глядишь, и по сей день
небо коптил бы помаленьку... На все воля Всевышнего! А вот когда впереди
человека в таверну входит золотой баран, сияя, как начищенный сапог - это
что-нибудь, да значит?!
- Какой-такой баран? - мало-помалу раздражался хозяин. - Баранов
всяких видел, включая тебя, но чтоб золотой... Ты это если платить не
хочешь, так сразу и говори, чтоб я тебя к судье за шкирку волок! Ишь,
удумал: баран...
- Кто из нас пьян? - хитро усмехнулся сапожник. - Ну, ежели тебе
скупердяйство зенки застит, и ты чудо из чудес не увидел, так хоть дядьку
того запомнил? Трепаный такой мужик, борода клоками, шрам на роже, и двух
пальцев на руке не хватает!
Суришар вздрогнул, напрягся и весь превратился в слух.
- Ну! - уверенно подтвердил хозяин, сообразив, что сапожник не
собирается увиливать от платы. - У него еще ухмылка щербатей твоего
гребня, и горло вроде как перерезано, сохрани нас всех Аллах от злой
участи! Небось, лиходей-заброда.
- Сам ты лиходей, - скривился купец, о котором успели забыть. -
Лиходеи сами берут, а не платят-заказывают. И старики с лиходеями не
ходят, почтенные такие старцы в плащах, и порядочные девицы с лиходеями за
одним столом не сидят! А с этим и ходили, и сидели. Старик - ладно, а
девица - очень даже ничего девица, прямо замечу! Персик, не девица! Пери,
не девица! Щечки розовые, глазки небом отсвечивают...
- Кому что, а Мурзе все глазки! - хохотнул кто-то. - Небось, уже и
разузнал, где остановилась, чтоб ночью наведаться! Авось, пустит Мурзового
осла в стойло!
- А то как же! - самодовольно подтвердил Мурза-купец. - В хане
хромого Кумара и остановилась. Старик еще две кельи взял: одну - красотке,
одну для мужчин.
Народ загомонил, смакуя любимую тему, и никто не расслышал, как
сапожник в фартуке произнес нараспев, глядя в пустую чашу:
- ...И Златой Овен будет следовать впереди того мужа, носителя
священного фарра...
Никто; включая Суришара, которого в чайхане уже не было.
Он услышал все, что хотел.
3
...Уже четвертый по счету прохожий охотно указывал Суришару дорогу к
хану хромого Кумара - каждый раз отправляя молодого шах-заде в
противоположную сторону; и каждый раз юноша неизменно возвращался в один и
тот же грязный переулок, зажатый между косыми дувалами, за одним из
которых при его появлении слышалось злорадное козье меканье.
Когда юноша оказался в переулке в четвертый раз, уже начало
смеркаться. Откуда-то налетел колючий, совсем не южный ветер, швырнул в
лицо пригоршню мелких дождевых капель. Капли были похожи на слезы, и
шах-заде, чуть не плача от бессилия, так и не понял: дождь ли это, или
глаза все-таки предали наследника престола?
А потом сомнения мигом улетучились: ветер ударил крылом, прошелся в
брачном танце, взбив пыль смерчиками, и следом хлынул такой ливень, что
юноша невольно втянул голову в плечи.
Укрыться от грозы в переулке было негде. Да теперь это и не имело
никакого смысла: в первые же мгновения Суришар вымок до нитки - не помог
ни плащ, ни высокая шапка-калансува с назатыльником.
Ливень же, словно куражась над молодым человеком, вскоре ослаб, но
прекращаться и не подумал: верно, решил посмотреть, что юноша станет
делать дальше.
Бродил вокруг, погромыхивал, молнии гонял туда-сюда: эй, человек, ну
спляши, что ли, - все веселее!.. и злорадствовала невидимая коза за
дувалом, чтоб ей сдохнуть, проклятой!
Окончательно пав духом и махнув на все рукой, шах-заде побрел прочь,
куда глаза глядят, поминутно оскальзываясь в грязном месиве... чтобы
минутой позже встать столбом, разом забыв про дождь и холод.
У выхода из переулка шел бой.
Не на жизнь, а на смерть.
Круторогий баран, чья шерсть неестественно блестела от осевшей на ней
влаги, сражался за свою баранью жизнь с голодным псом.
"Ну вот, где еще по улицам беглые бараны разгуливают?" - вяло
удивился шах-заде, но тем не менее остановился посмотреть, чем окончится
странный поединок.
Поначалу казалось, что пес обязательно возьмет верх: вот он вцепился
барану в шею, мощные челюсти сжались мертвой хваткой... Однако, вопреки
здравому смыслу, на его рогатого противника это не произвело особого
впечатления. Баран встряхнулся, весь в брызгах, легко сбросил с себя пса и
так наподдал ему вдогонку рогами, что зубастый любитель свежатины со всего
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг