- Но не делает!
- Мне про это ничего неизвестно. Думаю, что тебе тоже.
- Но хотя бы бомбардировки ты прекратить можешь?
- Я могу кое в чем помочь. Но не сразу. На это потребуется особое
разрешение. Считай, что время пошло. А над временем я не властен.
- Ты не властен над временем?
- Нет. Никто не властен над ничто. Нельзя быть властелином того, чего
нет. Время - ничто.
- Как же оно пошло, - ехидно спросил Джинн, - если его нет? - Он
почему-то был рад, что Хоттабыч стеснялся признать слабость своей мощи.
- Само в себе. Внутри самого себя. Из ниоткуда в никуда. Как обычно.
Время - как незажженное пламя погасшей лампы. Что еще?
Джинн попытался представить себя незажженное пламя погасшей лампы,
потому что не мог вспомнить, чтобы ему приходилось когда-либо видеть
подобное. Не получилось. Тогда он попытался представить себе время, идущее
из ниоткуда в никуда. Но не то что идущего - никакого времени он себе
представить тоже не смог. Поломав над этим голову, он переключился на
желания'
- СПИД можешь отменить?
- Могу, конечно. Только не буду.
- Как это?
- Представляешь ли ты себе настоящие последствия такого необдуманного
шага?
Джинн представил себе последствия, но ничего плохого не получилось.
- И что?
- А то, что в мире все на своем месте. Всегда необходимо иметь некое
количество смерти в болезнях. Когда соотношение нарушается, на смену одной
утраченной смерти приходит другая. Больше и сильнее. Болезни смерти несут
воины особого рода - это существа неживые и немертвые и одновременно
мертвые и живые - живая нежить. Смерть такой живой нежити дает многократную
силу жизни смерти, а потому уничтожать нежить нельзя, потому что ее нельзя
уничтожить. Такова суть нежити. Твое желание во зло. Проси добра.
- Э-э. Ну тогда... улучшить криминальную ситуацию, что ли...
- Уже улучшил.
Джинн огляделся по сторонам:
- Как это?
- Разве ты не видел? - удивился Хоттабыч. - По-моему, это
происходило при тебе.
- А-а. Нет, я имею в виду в целом...
- О благородный, ты все время просишь меня о вещах, которые, при всей
моей сверхъестественной власти, находятся в руках высших сил, противостоящих
друг другу в каждом из вас. Чтобы выполнить твою просьбу, я должен работать
с вашим каждым отдельно. Даже если это отнимет у меня по мгновению на
человека, я буду занят этим столько, сколько существую, потому что постоянно
кто-то новый появляется на этот свет. Разве справедливо, чтобы за свою
свободу я стал рабом постоянной работы? Проси что-нибудь для себя!
- Для себя, - вздохнул Джинн. Вместо того чтобы исполнять его
прихоти, Хоттабыч заставлял его придумывать желания, чтобы дать ему,
Хоттабычу, возможность расплатиться. Да еще и нотации читал.
Джинн совершенно перестал понимать, кто из них кому обязан и кто,
выражаясь вероятным языком Хоттабыча, господин и кто слуга. Однако Джинн
надеялся все же попробовать извлечь из Хоттабыча пользу. Он мысленно
попытался сформулировать свою несовершенность без Этны, но решил не
рисковать, а начать с чего-нибудь попроще:
- Для себя хочу... счет в швейцарском банке на пять миллионов
долларов!
- В каком именно? - спросил Хоттабыч после небольшой задумчивой
паузы. Было похоже, что он в этот момент изучает различные финансовые
институты Швейцарии.
Джинн не знал, какие в Швейцарии бывают банки. Он даже думал, что
швейцарский банк - это такое одно место, куда вся крутизна мира сваливает
мешки с деньгами. Подумав, он сказал:
- В самом главном каком-нибудь...
- Сложно определить, какой из них главный... "Кредит Суисс" подойдет?
- Подойдет.
- Пять тысяч тысяч? - уточнил Хоттабыч.
- Ну, шесть...
- Может, сразу десять? Или сто?
- Нет, сто не надо, - почему-то испугался Джинн. - Шесть так шесть.
- Пожалуйста. - Хоттабыч щелкнул пальцами и улыбнулся. Но сейчас же
нахмурился. Помолчал, как бы прислушиваясь к чему-то внутри себя, а потом
спросил: - Каков род твоих занятий?
- Я, э-э... программист.
- Взломщик?
- Ну, в общем, в том числе, ну да.
- Тогда все ясно. Я могу для тебя сделать только то, что ты сам не
можешь сделать. Нарисовать деньги на счете ты можешь сам. Поэтому я для тебя
не могу. Таковы законы волшебства.
- Но если я это сделаю, это будет нечестно. Это же будут фальшивые
деньги!
- Не более фальшивые, чем все остальные. Если это сделаю я, это тоже
будет то, что ты подразумеваешь под нечестно. Деньги ничего не стоят сами по
себе. Они проявляют свою стоимость в использовании и употреблении. Ты
отказался от величайших в мире сокровищ, которые больше и сильнее любых
денег. Я не могу тебя понять.
Джинн вздохнул. Нет, не зря он не доверял могуществу Хоттабыча. Вполне
возможно, что, несмотря на всю его, Хоттабыча, кажущуюся современность, его
могущество устарело и протухло от долгого хранения в банке кувшина. На
минуту Джинну даже захотелось посмотреть, нет ли на дне сосуда срока
годности, как это бывает с консервами.
Для оправдания паузы Джинн налег на еду.
"Надо послать этого мага к едрене фене, толку от него все равно
никакого нет - одни разговоры и неприятности. А без царских обедов я
как-нибудь проживу, - подумал Джинн, - только все обратно пусть вернет".
- Послушай, Хоттабыч, - насколько мог вежливо и дружелюбно проговорил
Джинн. - Ты правильно угадал, я действительно собирался просить, чтобы ты
вернул все на свои места.
- Ты хочешь обратно свое жилище? Но посмотри - я нарочно сохранил
твою комнату без изменении. Ты можешь жить в ней, пока не привыкнешь к
остальной части дома. Не беспокойся о его содержании - эти люди будут
прислуживать тебе вечно. И никто никогда больше не будет пытаться у тебя его
отнять.
Соблазн был велик. Но Джинн представил себе, что будут думать все его
друзья, родители или знакомые и незнакомые люди. Вряд ли эту волшебную
квартиру когда-нибудь можно будет продать или поменять на что-нибудь другое
- БТИ отменить не под силу никакому Хоттабычу.
- Знаешь, давай сделаем так. Я с удовольствием принимаю твой подарок,
но только пока пусть все останется, как было раньше. А когда мне понадобится
все в таком виде - я тебе скажу. Можно?
- Как знаешь. Будь по-твоему. Но дозволь нам хотя бы закончить трапезу
к разговор. Все станет прежним, когда я уйду, ладно?
- Конечно, вопросов нет. Ну и этого бандита - тоже. Ну, в смысле
обратно. Он вообще теперь будет образцовым гражданином.
- Я же сказал тебе - это невозможно. Особенно теперь.
- Почему "особенно теперь"?
- Потому что его удел быть едой и очиститься через нечистоты.
- Я не понимаю, - сказал Джинн, отказываясь верить в свои смутные
догадки.
- Животному этого рода, - продолжал уклоняться Хоттабыч, - да быть
украшением пира.
Джинн почувствовал в горле тошноту и выплюнул на тарелку
полупережеванный кусок говядины.
- Ты что, хочешь сказать, что это... он? - Джинн пальцем показал на
тушу, несколько вкусных кусков которой уже расхищались соками его желудка.
- А что тебя беспокоит? - как ни в чем ни бывало поинтересовался
Хоттабыч. - Ты же знаешь, что многие животные были когда-то людьми. Не
волнуйся, в этом мясе нет ничего человеческого. Настоящая говядина.
Насыщайся.
Джинн не знал, как реагировать. Его мутило и жгло изнутри. Он ненавидел
Хоттабыча, ненавидел себя и весь мир, способный нa такие злые игры. Не
сдержавшись, он залил золотое блюдо с фруктами рвотой. Слуги мгновенно
унесли блюдо, убрали на столе все следы этого отчаянного действия к
поставили перед Джинном серебряное ведерко, чтобы он больше не портил еду.
Хоттабыч одобрительно посмотрел на него:
- О знающий! Ты, я вижу, прекрасно осведомлен о традициях Востока. Я
рад, что наконец-то тебе понравилось то, что я предлагаю. Сейчас подадут
птицу.
- Ты что, издеваешься надо мной, что-ли? - кисло спросил Джинн через
поцарапанное внутренней кислотой горло.
- Ничуть. Прости, возможно, ты неправильно понял меня. Я же сказал -
в этом мясе нет ничего человеческого. Это специально отобранное животное. В
нем нет вообще никакой прошлой жизни. Это небесный бык - бескровный. Если
можно так сказать - почти растительный. Кровь его осталась на земле, когда
он был принесен в жертву. А того быка съедят свои быки. Или другие звери.
Рано или поздно. Такова судьба всех быков.
Джинн начал потихонечку успокаиваться.
"Я просто идиот, - подумал он, - это все от нервов".
И поэтому он обрадовался, когда Хоттабыч за десертом сообщил:
- Я должен оставить тебя. Меня зовут. Хранители Соломона готовы
принять меня. Прощай.
И после этих слов не стало больше никакого Хоттабыча.
Джинн закончил еду и пошел в прихожую - вымыть руки в фонтане и
подобрать одежду.
Она все еще была мокрой, и, поднявшись к себе, в свою до боли родную
комнату, он развесил одежду на стуле и батарее, снял халат и, одиноко голый,
забрался под одеяло - попытаться заснуть, хоть и рано, - чтобы скорее
закончился этот проклятый день.
Но день не закончился - сон не шел. Джинн думал о том, какой он дурак,
что не попросил Хоттабыча просто перенести его к Этне. Чего он боялся?.. Он
знал, чего он боялся. Он боялся, что, встретив Этну - живую и настоящую -
он перестанет о ней мечтать и тогда она будет просто обыкновенной девушкой,
похожей на сотни тысяч других.
"Ну и фиг с ним, - подумал Джинн, - все равно попрошу. Как только
появится - сразу попрошу. А там - разберемся".
И еще одно он вдруг понял: его нежелание просить Хоттабыча о чудесах -
чтобы он сделал его, скажем, принцем или, например, Биллом Гейтсом - было
вызвано страхом. Страхом, что, став кем-то другим, он перестанет быть самим
собой, и эта утрата себя, пусть такого - нерешительного, слабого и
ненужного никому, кроме далекой виртуальной девушки, не знающей о нем ровным
счетом ничего, - будет утратой человека, который пришел на эту землю таким,
и, значит, это кому-нибудь нужно.
Полежав минут десять с закрытыми глазами, на веки которых, как на
экран, его мозг проецировал картинки происшедшего с ним сегодня, от чего он
продолжал повторно сопереживать все события, он услышал деликатный звонок в
дверь.
"Пусть арапы открывают, - подумал он, - с меня довольно приключений.
Чего им всем от меня надо?"
Но арапы, очевидно, и не думали открывать, потому что звонок
повторился. Не настойчиво, а осторожно и отчаянно безнадежно - звонивший
как бы уже собирался уходить, раскаиваясь, что вообще пришел. Эта
безнадежность подкупила Джинна. Он встал, собираясь набросить халат, но не
обнаружил никакого халата, а нашел свою одежду чистой, сухой, выглаженной и
аккуратно сложенной на стуле. И вся комната имела свой прежний застененный
вид. Радуясь, что Хоттабыч сдержал свои обещания, Джинн быстро натянул
джинсы и, задев велосипед, подошел к двери. Дверь оказалась приоткрыта -
защелка замка была сломана, а в дверном косяке торчала пуля. За дверью стоял
незнакомый человек в перемазанной строительной пылью одежде.
- Простите, ради Хгоспада Бохга, шо так поздно, - начал жалобно он,
вытирая рукавом грязный лоб, - мы торопылыся, як мохгли, та тильки поспэли.
- И он крикнул вниз, на пару пролетов лестницы. - Робяты! Несь ее взад!
- Чего там еще? - испугался Джинн.
- Та двэрь, будэ вона не ладна, шо ж еще хто-то? Вам тута начальство
наше дверь малэныси спорчувалы. Ну, та мы ж новую-то и принэсли. Зараз
поставим - скорэнько, не волнувайтеся.
На лестнице показались еще двое рабочих, с трудом волочивших
упакованную в плотный полиэтилен дверь с косяком. Она была титановой,
пуленепробиваемой, отделанной снаружи красным деревом и содержавшей в себе
множество блестящих латунью хитроумных замков.
- Я ничего не заказывал, - быстро проговорил Джинн, увидев дверь. -
У меня и денег-то таких нет.
- Та вы за хгроши-то не беспокойтэся. Хгроши, вони вже нэ трэба ж.
Тута ж усе вже проплачено ж. Счас зараз зробим и уйдэм.
- Ну, о'кей.
Спать не хотелось и не довелось. И Джинн пошел на кухню. Пить кипяток.
Потому что чай у него уже кончился.
Рабочие провозились несколько часов, сотрясая стены невероятным шумом,
от которого соседи, вместо того чтобы выразить возмущение от нарушения
тишины в канун рабочего дня, попрятались в щели квартир, как тараканы. Джинн
пару раз предлагал кипяток рабочим, но те почему-то отказывались, ссылаясь
на срочность работ и ограничиваясь короткими жадными перекурами. Работали
они на удивление тщательно и чисто и даже перевесили со старой двери
табличку с номером квартиры. Старую дверь оставили на старом месте - она
превратилась во внутреннюю, - а новая, пафосная, служила теперь
привлекательной обложкой.
Когда все было закончено, остался только бригадир. Он настоял, чтобы
Джинн принял работу, гордо демонстрируя нежность крепких замкоа и мягкость
хода двери в петлях. Вместе с комплектом ключей, уходя, он передал Джинну
небольшой очень плотный запечатанный конверт.
- Энто вот, шо вам тута бэспокойство було, - пояснил он; -
начальство велели передать.
- Это что? - с подозрением спросил Джинн.
- Та нам-то эта, знать-то не трэба. Тильки сказывали, шо вам. И усе.
Та я-то так разумею, шо хгроши, ну, эта, бабки, - неожиданно закончил
бригадир на прощание и быстро удалился.
"Гроши, значит, - подумал Джинн, возвращаясь в комнату. -
Конвертик-то мог бы быть и потолще, тут максимум тысячи полторы. Хотя смотря
какими купюрами. Если, скажем, пятисотками, то, конечно, больше. Интересно,
как они оценили".
Он оторвал от края конверта узенькую полоску и вытряхнул содержимое на
стол. В конверте новенькими, слипающимися листами было две тысячи восемьсот
долларов.
Краткое содержание четырнадцатой главы
Хоттабыч, заявивший однажды, что он - слово, продолжает кормить Джинна
баснями, не совершая никаких чудес. Джинн наконец решается рассказать ему о
своих желаниях, но из этого не получается ничего, кроме пустой болтовни.
Хоттабыч сообщает Джинну, что он ждет приема у ангелов-хранителей Соломона,
который сейчас находится на Земле, чтобы договориться о встрече с ним и
выяснить, кто он. Сославшись на то, что время этого приема настало, Хоттабыч
исчезает, оставив Джинна рефлексировать по поводу немощи проявления своих
желаний. Его квартира принимает прежний вид, а иностранные строительные
рабочие устанавливают ему новую дверь и оплачивают неудобства - компенсация
от лихих людей, по тысяче с каждого из оставшихся минус долг Олегу. Впрочем,
не исключено (ибо не все события происходят в поле зрения авторе), что этот
минус образовали иностранные строители, и в таком случае величина этого
минуса навсегда останется тайной для нас.
Глава пятнадцатая,
в которой ощущается близость конца
Прошла ночь.
Прошла, начав свое путешествие в прошлое, поднявшись с земли, уверенно
и твердо, в полный рост, так, что космическая тьма, прореженная отголоском
блеска ближайших спутников Земли, начиналась сразу у ее поверхности, и
достать до неба можно было, просто выйдя на улицу или высунув руку в окно.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг