Сказал негромко:
Нам подали знак. Везде чисто. Ныряем вон в ту калитку!
За спиной остались металлические двери, низкий забетонированный
проход, еще одни двери, а затем они спустились в подвал.
Металлические ящики стояли под стеной, у Дмитрия перехватило дух.
Богато живут арабы!.. Как они сумели закупить спецоружие для элитных
подразделений израильских коммандос, новейшие французские автоматы,
русские "калаши", бельгийские снайперские винтовки с глушителями?
В благоговейной тишине они подбирали оружие, проверяли, в
подвале слышалось только деловитое сопение, щелканье затворов.
Дмитрий в первую очередь подобрал себе по руке тяжелый армейский
пистолет, автомат подобрать намного проще, искоса поглядывал на
боевиков.
Минут через десять пришли остальные: Иван, Моджади и Ас-Зайдин.
Все трое одеты для легкой загородной поездки, когда впереди игра в
непривычный гольф, вино, купание с бассейне... можно прямо в одежде,
любовь с женщинами под ясным звездным небом.
Дмитрий заметил, что самый старший из арабов, Ал-Мас,
по-прежнему с недоверием присматривается к зеленой косынке на голове
Ивана. Белобрысый, широкомордый, с россыпью веснушек и курносым
носом, Иван и сам знал, что его хоть сейчас на плакаты, какими
изображают типичных русских. Командир его части часто говорил, что
такие вот чистые русаки встречаются разве что в дальних сибирских
деревнях, куда убежали староверы и куда чужих не допускают.
Слушай, сказал Ал-Мас, не вытерпев, у тебя такая красивая
косынка!.. Но почему... зеленая?
Иван довольно улыбнулся:
Красиво? Мне тоже нравится. Черная не годится солнце голову
напечет. Белая заметно, да и пачкается. Коричневую нельзя фашистом
обзовут. Голубой цвет еще красивый, но будут пялиться то как на
сиониста, то как на гомика. Нелюбо! Красный бы классно, но в
коммунисты запишут, не спрашивая... А вот зеленый в самый раз!
Ал-Мас потоптался на месте. Видно было, что ответ не шибко
удовлетворил, зашел с другого конца:
У нас такие косынки носят борцы за дело ислама.
Иван удивился:
А я кто? Вот он я борец!
Ал-Мас оживился, симпатия к русскому сразу усилилась, ощутил
даже нежность, как к старшему брату. Каждому приятно иметь старшего
брата под два метра ростом и с такой широкой грудью.
Вот здорово! Я слышал, что Россия принимает ислам, но, честно
говоря, не шибко верил. Про вас что только не болтают. А ты кто:
шиит или суннит?
Иван смотрел с подозрением:
Суннит? А это куда?.. Ты меня такими словами не путай. Не
путай, понял? Я ж тебе говорю, что я борец! Скворца с трехсот метров
на лету бью. Чего тебе исчо?
С трехсот метров... прошептал Ал-Мас восхищенно. Да у нас даже
доблестный Назир-бек так не сможет, а он у нас лучший снайпер!.. Ты
герой. Аллаху такие герои нужны. Их потом сразу в джанну. Ты ж
знаешь, там каждого героя встречает десять тысяч прекраснейших
женщин! Молодых и девственных. А к утру их девственность
восстанавливается!
Иван подумал, сплюнул под ноги, аккуратно затер подошвой:
Вообще-то баба девки слаще... Но если у вас такие порядки, то и
девственницы сойдут. А можно чтобы девственность не
восстанавливалась?
Ал-Мас ответил с сомнением:
Вряд ли. У нас вера строгая! Что записано в Коране, то и
делается.
Жаль, сказал Иван искренне. А то учить их заново...
Ал-Мас просиял:
Ах вот ты о чем! Нет, опыт сохраняется.
А, сказал Иван, тогда это хорошо. Я люблю, чтобы все умели. А
по правде, в нашем исламе можно и девственность отменить.
Ал-Мас насторожился:
Каком вашем?
Русском, объяснил Иван гордо. У вас сунниты и всякие там шииты,
а у нас вообще русский ислам! С нашими национальными особенностями.
Ал-Мас заинтересовался:
Ты знаешь, я высшую суннитскую школу заканчивал в Пешаваре.
Изучал разные течения... Вы какой трактовки больше придерживаетесь?
Какой такой трактовки? возразил Иван раздраженно. Я же говорю
тебе, чурбан ты сосновый, у нас русский ислам! Ислам, но с
национальными особенностями. Понял? Вот как раньше христианство было
с национальными особенностями.
Ал-Мас спросил жадно:
А с какими особенностями было ваше христианство?
Русскими, ответил Иван твердо. Национальными!
С оружием в багажнике они не рисковали показы-ваться в городе.
Авто весело мчалось в сторону песков, там несколько нефтяных
магнатов устроили себе оазисы, одинокая машина вряд ли вызовет
подозрение у случайного патрульного вертолета.
За рулем на этот раз сидел Моджади, а Иван на заднем сиденье
затеял богословский спор с Ал-Масом на тему, был ли у Адама пупок.
Дмитрий посмеивался, горячий встречный ветер все же охлаждает кожу,
а если припечет сильнее можно закрыть верх и включить кондишен...
Прибавь скорость! сказал Ас-Зайдин. Эта машина может обогнать
птицу!
Моджади даже поленился пожать плечами. Машина неслась ровно,
чуть-чуть подрагивала, только добрый Иван прогудел:
До ночи еще далеко.
Не люблю тихую езду! заявил Ас-Зайдин задиристо. Мы могли бы на
месте оказаться через два часа!
И что мы там будем делать? осведомился Моджади.
Как что? ответил Ас-Зайдин и тут же умолк.
Оранжевый песок по обе стороны дороги слился в море
расплавленного золота. От него и жар шел такой, словно от горящего
металла, Дмитрий чувствовал этот знакомый привкус.
Ему нравились все трое, от них веяло надежностью и
уверенностью. Смутная тревога возникала, лишь когда переводил взгляд
на Ас-Зайдина. Слишком восторжен, слишком блестят глаза. Шейх
сказал, что ни один из его людей не употребляет наркотики, даже
привычный гашиш под запретом, но на кого-то и обстановка может
подействовать как наркотик...
За спиной слышался гордый голос Ивана:
Ты, Абдул, чего-то недопонимаешь в исламе!.. Вот у меня двое
детей, погляди фотку... Вишь, какие мальчишки? Оба растут
богатырями! Настоящие русы. Я их и назвал мусульманскими именами.
Старший Рустам, он здоровее, а младший Руслан. Тоже здоровяк
будет... А ты мне сунниты, шииты! Сам ты...
Дмитрий посмеивался, в зеркальце видел озадаченное лицо
Ал-Маса, но вмешаться не успел, рядом Моджади сказал вполголоса:
Машина. Наперерез...
Дмитрий схватился за бинокль. Под углом к ним далеко-далеко
неслась машина... нет, даже две, впереди тяжелого военного грузовика
катит легкомысленный порше, скоростной, но такой непрактичный в этих
песках...
Дороги сошлись, порше и грузовик остались позади, можно бы
легко оторваться, но Дмитрий дал знак сбросить скорость. На этот раз
оружие у всех рядом, Иван опустил под ноги крупнокалиберный пулемет,
готовый к бою, а Моджади прикрыл полотенцем связку взрывчатки.
Это штатовцы, проговорил Ал-Мас с ненавистью. Им мало, что они
сделали с моей страной... Еще что-то ищут, позорят могилы моих
предков...
Дмитрий опустил бинокль. Уже и невооруженным глазом было видно,
что их догоняет автомобиль, за рулем которого Себастьян, который
вместо имени предпочитает собачью кличку Себ, рядом второй штатовец
из Корпуса Мира, а на заднем сиденье...
Сердце стучало гулко и часто. Он чувствовал, как покраснели
щеки, потом ухи, наконец, краска разлилась даже по шее.
Порше поравнялся с ними, Себ приветливо улыбнулся. Он понял,
что друг Виолетты нарочито снизил скорость, а Кон помахал рукой.
Виолетта вскочила и радостно завизжала.
Моджади остановил машину. Виолетта выскочила, бросилась Дмитрию
на шею, жарко поцеловала, нимало не смущаясь своих коллег и арабов,
ухватила его снизу и слегка сжала:
Ого, ты уже снова в форме?.. Ха-ха!.. Куда направляетесь?
Да тут один пригласил, ответил Дмитрий смущенно. Такая
откровенность ошеломила, хотя было одновременно приятно, что такая
красивая девушка держит его за причинное место на виду у всех.
Ненадолго... в гости...
Себ покосился в сторону боевиков, что выдавили натужные улыбки.
Вам везет, согласился он. А нам работа, работа...
Иван зачарованно смотрел на Виолетту, вздрогнул, как от толчка
в бок:
А в чем дело?.. Можем поделиться.
Не дожидаясь разрешения от Дмитрия, он открыл багажник, вытащил
три бутылки шампанского. Себ смотрел на него с улыбкой. Широкоплечий
викинг с зеленой повязкой моджахеда выглядит комично.
Кон перегнулся через борт, принял шампанское. Иван вернулся к
машине, а Себ кивком подозвал Дмитрия, сказал негромко:
Ваш друг и по дороге в гости держит спину прямой, словно лет
десять ходил только в наглухо застегнутом мундире!.. Посоветуйте ему
расслабиться.
Виолетта фыркнула, попыталась обнять Дмитрия. Он с трудом
оторвал ее тонкие пальцы, рывком подхватил на руки и посадил через
борт на заднее сиденье. Виолетта возмущенно вскрикнула.
Себ засмеялся, пустил машину вперед. Следом медленно покатил,
постепенно набирая скорость, грузовик. Когда он проехал, стало
видно, что битком набит арабскими рабочими в спецовках.
Дмитрий проводил взглядом машины, в голове мелькнуло злое, что
Себу проще, в их тайных службах мундиры не носят, к строевому шагу
не приучают, с чего пришлось начинать Ивану. Эти сразу в плаще и с
кинжалом в руке...
Иван, сказал он вполголоса, этот корпусник заметил, что ты
слишком уж не штатский... Ходи как-то иначе! Горбись, виляй задом,
животик выпячивай. Эти, которые себя на тренажерах изнуряют, все
равно ходят как-то развинченно, заметил?
Иван скривился, но кивнул. Снова погрузились, раскаленные на
солнце барханы помчались по обе стороны машины. За спиной Иван и
Ал-Мас снова погрузились в бесконечный богословский спор. Что-то
робко вякнул Ас-Зайдин, сослался на янки с их открытием, что все
люди свиньи. Снова негромкий убеждающий голос Ал-Маса, что, мол, все
верно, янки правы: люди свиньи. По крайней мере, рождаются свиньями
все. Гадкими, подлыми, грязными, похотливыми свиньями. Но... Но
свиньи свиньям рознь. Одни стараются зарыться в дерьмо еще глубже,
там тепло и по-свински пахнет, другие ухитряются взглянуть на небо.
А взглянув, начинают грезить о звездах, мечтают отрастить крылья,
взлететь... И что же? Ну, свиньям взлететь трудновато, однако мечта
о звездах позволяет хотя бы выбраться из дерьма. А потом, глядишь,
уже и не свинья вовсе, а нечто с крыльями, что в самом деле может
летать между звездами и галактиками...
Глава 41
В воздухе висела мельчайшая пыль, горячая и сухая. Синее небо
плавилось от зноя, стало голубовато-серым, а солнце, как слепое
пятно, стало совсем крохотным, но жар от него шел нещадный.
На самом востоке горная цепь уперлась в небо, вершины
вспыхнули, горели оранжевым огнем. Машина неслась по шоссе настолько
плавно, что Дмитрий время от времени встряхивал головой, чтобы не
задремать. Дорожное покрытие идеально ровное, как зеркало, ни
песчинки, словно их удерживает незримый силовой барьер, встречных
машин нет, как и попутных...
Моджади начал клевать носом, благоразумно остановил машину,
вылез.
Ал-Мас похлопал Ивана по спине, собрата по вере:
Я расскажу о мудром Хызре на обратном пути!
Садись за руль, сонно буркнул Моджади.
Сажусь-сажусь, ответил Ал-Мас. А ты расскажи ему основы веры...
Он же лучший снайпер, удивился Моджади. Какие еще основы?
Снова колеса пошли наматывать мили, Дмитрий часто посматривал
на людей, которые, как и он, словно не чувствуют впереди взрывов,
грохота автоматов, криков умирающих. Как они покажут себя? Ивану
верит безоговорочно, у того на лице написано, что он таков, каков
есть, остальные же... Нет, остальные тоже ребята надежные. Он видит
их впервые, а чувствует себя так, словно прошел с ними уже не одну
сотню миль и побывал не в одном бою.
Шейх в самом деле дал лучших людей. Трудно поверить, что у него
все такие. Ал-Мас, к примеру, чересчур велик и широкоплеч для араба,
это чуть-чуть уменьшенная копия Ивана, только Ал-Мас с орлиным
носом, смуглый и с черными, как маслины, глазами, остальные
помельче, но все как будто выкованы из железа, жилистые, без капли
дурного жира или даже лишнего мяса, поджарые и собранные.
Моложе всех юный Ас-Зайдин, восторженный, с блестящими глазами,
красивый, как принц из сказки. Такому бы читать стихи перед
восторженными поклонницами, но он лучший снайпер в группе, прошел
два тренировочных лагеря, участвовал в боевых вылазках на территорию
Израиля.
Третьим на заднем сиденье дремлет Моджади, похожий на
коричневый валун. Самый старый, он из числа тех боевиков, что не
мыслят свою жизнь без борьбы за справедливое дело Аллаха. Даже шейх
не мог сказать, в каких сражениях Моджади участвовал, по каким
дорогам ходил и чьи самолеты взрывал. Он исчезал, как рассказал
шейх, иногда на недели, иногда на целые годы, несколько раз
возвращался с новыми шрамами, трижды попадал к врачам, но ему везло,
хотя грудь прострелили навылет по меньшей мере трижды, на спине
остались четыре шрама в виде звездочек, такое бывает от выстрелов в
упор, зато в глазах голодный блеск на некоторое время исчезал.
Он был, как рассказали о нем, лучшим подрывником на сотню миль
в любую сторону, мог в любом моторе мгновенно отыскать поломку, а
испорченную деталь заменить подвернувшимся камушком или щепочкой,
однако у него все работало, срабатывало, а если и взрывалось, то
только в нужное время и в нужном месте.
Сейчас он дремал, не обращая внимания на беседы о вере, на
горячий встречный ветер. Весь расслабленный, равнодушный, на
иссеченном морщинами лице полнейшее равнодушие к окружающему миру.
Седые брови покрыты... Дмитрий сказал бы, что снегом, если бы в этих
краях знали, что это такое. Худая жилистая шея тоже изрезана
морщинами, среди которых острый глаз Дмитрия различил и узкие шрамы
от ножа.
Солнце, постепенно багровея, коснулось далеких горных вершин.
Те заискрились, но синее небо на глазах становилось красным,
багровый свет разлился на половину небосвода.
Едва краешек солнца опустился за горы, сразу наступила ночь.
Багровый свет за секунды сменился звездным пологом, из сухого
воздуха так же быстро начал уходить дневной жар.
Машину остановили далеко за барханами. Дмитрий взял бинокль и
пополз за вершину. За ним увязался Ас-Зайдин, остальные неспешно
ужинали, только Иван отказался: получить пулю в сытый желудок
дерьмовое дело. Вообще-то в серьезных частях вообще перед важным
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг