- Нет!!! - закричал Рэмбок. Он взмок от ужаса, беспомощности, когда
все могучие мышцы ничто, когда элитная часть бессильна. - Не делай
этого!!!
Из динамиков донесся голос, который звучал красиво и сильно, в
котором трудно было узнать всегда торопливый голосок штурмана:
- Прощай, Россия!.. Будь сильной.
Внизу на земле, всего в километре от КП, окутанного тучей пыли и
щебня, задрав головы, следили за снижающимся самолетом. На взлетной полосе
спешно очистили место.
Внезапно в серебристом самолете блеснуло, в синем небе вспыхнуло
красно-багровое с черным облако. Серебристые части самолета, блестя под
солнцем, как крупные градины, разлетелись, а сам самолет, распавшись на
три части, страшно нелепо, теряя скорость, устремился вниз.
Среди падающих обломков было множество черных точек. Люди падали как
горох, все небо, синее и чистое, покрылось темными точками, словно
засиженное мухами оконное стекло. Но это были люди, и внизу в бессилии
стискивали кулаки, понимая, что помочь уже не могут, что никакие чудеса
техники и снаряжения не спасут от удара с такой высоты.
Глава 54
Из окон КП уже не выметывались длинные огненные хвосты ракет и
ракетных снарядов, даже пулеметный треск умолк. Пивнев стоял во весь рост
между танками первой линии, морщился от тяжелого грохота, три дня глухим
ходить будет, но сейчас не упустит счастливого зрелища.
В коробочке попискивало, блымал огонек, Пивнев наконец поднес ее к
лицу:
- Ну чего там?
Из мембраны донеслось частое дыхание, затем взволнованный голос:
- Говорит майор Крис Джонсон. Я хочу вступить в переговоры с
командованием русских... Лучше всего прямо с президентом. Мы знаем, что он
здесь.
- Говорит генерал Пивнев, - ответил Пивнев. - Я оцепил район и веду
бой на уничтожение. А для разговора с самим президентом ты, бандит, рылом
не вышел.
Голос воскликнул громче:
- Мы не бандиты, а коммандос американских ВВС. Мы хотим
договориться...
- С террористами переговоров не ведем, - прервал Пивнев. - Мы эту
погань уничтожаем.
Он сумел нажать нужную кнопку, повеселел, ибо заметил подоспевший
сверхтяжелый танк. Знаками велев вести огонь прямой наводкой, он злорадно
прислушался к нервно попискивающей заморской штуке в ладони. Заискрился
огонек вызова. Грохнуло, взвилась пыль. Под ногами качнулась земля. Танк
дернулся назад, а над зданием взметнулся фонтан камней, обломков.
Пивнев выждал, еще трижды взметнулись камни, наконец в двух местах
начал подниматься черный удушливый дым. Выждал еще, нехотя тронул кнопку
приема. Голос в мембране завизжал:
- Как вы смеете?.. Мы вступили в переговоры!.. Вы не смеете
прерывать...
- Не смею? - удивился Пивнев. Он выключил, махнул рукой танкистам. -
Давай, ребята... Бей в окна, бей в стены, бей так, чтоб там камня на
камне...
После двух удачный выстрелов дым пошел удушливый, черный, в одном
месте взметнулось багровое пламя. Сзади послышался завороженный голосок
лейтенанта:
- У них, наверное, противогазы... есть такие карманные респираторы.
Можно даже под воду...
- Срамота, - согласился Пивнев. - Разве это воины?
Лейтенант показал на коробочку телефона:
- Все еще вызывает.
- Да? - удивился Пивнев.
- Вон огонек мигает.
- Ты гляди, до чего ж техника дошла...
- Может быть, ответите?
- Может быть, - согласился Пивнев. Он выждал еще, закурил, так хорошо
курить среди вереницы танков, что прямой наводкой долбят противника.
Крепко в старину строили! С первого выстрела только дырявит, а рушит с
третьего-пятого. Заскорузлые пальцы, больше привыкшие к массивным гаечным
ключам, с трудом нащупали крохотную кнопочку. - Ну, чего верещишь?
Голос в мембране почти всхлипывал:
- Вы не понимаете... У нас уже есть убитые и раненые!.. Прекратите
огонь!..
- Зачем? - удивился Пивнев.
- Мы хотим выйти!
- Еще чего, - ответил Пивнев недовольно. - Вас и заходить не просили,
а тут - выйти?.. Стреляй, Ваня, не жалей снарядов!.. Это не тебе, дурак, а
танкистам. Вы на такое дело пошли добровольно?.. Добровольцы, понимаю. Вам
за такую работу в десятикратном платят, а оклады у вас такие, что мне за
год не заработать. А я уже не мальчик, на пенсию пора! Да еще суточные,
полетные, полевые, сверхурочные... Нет уж, такие деньги надо отрабатывать!
Голос с трубке закричал, срываясь на визг:
- Мы сдаемся!.. Если именно это хотите услышать, то мы сдаемся!..
- Зачем? - не понял Пивнев.
- Да потому, что если не удалось...
- ... то надо застрелиться, - закончил Пивнев убежденно. - Наши деды
стрелялись, предпочитая геройскую смерть позорному плену.
Голос в мембране всхлипнул, почти прошептал:
- Что за дикость?.. Наши никогда не стрелялись!..
- Но есть же правила чести, - возразил Пивнев. Он кивнул танкистам,
чтобы не обращали внимание на его переговоры, делали свое дело. - У вас
как по этой части?
- Какая честь? - закричал американский майор. - О чем вы?.. Господи,
да слышит ли меня кто-нибудь, как говорю с маньяком, неизвестно как
ухватившим в руки телефон...
Пивнев обиделся:
- Как это неизвестно?.. По нашей территории шла группа бандитов. Их
уничтожили. С трупов и сняли эти штуки. Сейчас бандиты везде вооружены
лучше нас, армейских...
- С трупа? Что с ними?
- Трупы как трупы, - ответил Пивнев с неудовольствием.
- Они... погибли? - спросил голос неверяще.
- Трупы? - не понял Пивнев. - Как могут трупы погибнуть? Ты, бандит,
плохо русский язык выучил!.. Ты чеченец аль кто?
Голос простонал в ярости и страхе:
- Я Крис Джонсон, майор подразделения зеленых беретов! Мы направлены
вам на помощь...
- Международная мафия, - протянул Пивнев понимающе. - Ты продолжай,
продолжай!.. Да это не тебе, бандит, танкисту. Дурак, то ли снаряды
бережет, то ли лень лишний раз стрельнуть... Что за молодежь ныне? У вас,
американцев, набрались!
Из трубки слышен был грохот, словно рушились стены, крики. Голос
Джонсона прервался, затем там завизжало:
- Мы сдаемся! Прекратите стрельбу, мы уже выходим с поднятыми руками!
Пивнев поинтересовался:
- А сколько вас?
- Осталось всего семнадцать и пятеро раненых!
Пивнев подумал, сказал сокрушенно:
- Многовато. Для суда довольно и одного-двух. Когда останется
столько, перезвони.
Он отключил телефон, знаком велел долбить, чтобы камня на камне. У
древних воинов, что дрались на этой земле, это, кажется, звалось тризной.
Когда хоронили павших воинов, в жертву резали скот и пленников.
- Это по вам тризна, ребята, - сказал он. В горле был комок. С трудом
сглотнул, прошептал, - И по всей танковой бригаде... по всем-всем... кто
сложил головы так доблестно.
Оглянувшись на горящий КП, бросил сотовый телефон на землю, наступил.
Под каблуком хрустнуло. Вообще-то для суда и одного не надобно. И так все
ясно.
- Усилить огонь, - велел он лейтенанту. - Не понимаешь?.. Если хоть
один бандит уцелеет, то найдутся сволочи, оправдают. Адвокаты на бандитах
как раз и зашибают! А там, глядишь, снова кого зарежут...
Я содрогался вместе с землей, что тряслась под ногами, как при
землетрясении, которому не было конца. Во рту был песок, щепки, соленый
привкус. А потом вдруг навалилась оглушающая тишина.
Мне показалось, что я оглох, но вон и другие вертят головами, глаза
очумелые, еще не верят, что все кончилось. Внезапно из одинокого здания
мелко и жалко застрочил автомат. Умолк, выпустил еще одну куцую очередь,
словно кто-то отчаянно берег патроны. После тяжелого буханья танков, после
массированной стрельбы из гранатометов, такая стрельба показалась жалкой и
нелепой, словно комар пытался заесть омоновца в полном снаряжении.
Кречет поморщился:
- Кто там еще?
Чеканов вытянулся:
- Разрешите доложить! Там закрылся этот, как его... ну, который
правозащитник! С фамилией как хвост у динозавра! Он к вам часто приходил.
Разрешите подогнать танк и... прямой наводкой?
Кречет поинтересовался:
- А что не выходит?
Чеканов пожаловался:
- Ему предлагали! Крикнул, что будет отстреливаться до последнего
патрона, а последний приберег для себя.
Кречет усмехнулся:
- Гордый!.. Не понимает еще, что мы на одной стороне. Бросьте гранату
с какой-нибудь дрянью. Чтобы отрубился. Потом связать и в Москву. Таких
надо беречь, даже если кусаются.
Чеканов сказал с сомнением:
- А кусается здорово... Как определяете, кто ваш, кто нет?
- Кто готов отдать жизнь за Родину, - ответил Кречет зло, - или кто
готов отдать против... кто за честь и достоинство, до последнего вздоха
защищает власть, или кто так же яро бьется против нее... это все моя
партия. А на той стороне все под лозунгом "Не будь героем!". Неважно:
коммунисты, нацисты, либералы, консерваторы... Иные времена, иные правы!..
Что скажете, Виктор Александрович?
Я развел руками:
- Вообще-то мы спасаем Америку от позора. Нет пленных, нет и
вмешательства. Они скажут, что никого не посылали, что в наши внутренние
дела не вмешиваются.
Кречет сказал сожалеюще:
- Вообще-то надо было парочку оставить для суда на растерзание
журналистам.
Я проговорил медленно:
- На самом же деле... об этом пока никто не догадывается, но сейчас
происходит величайший из переворотов. Не в политике! И не в выборе особого
русского пути, русской идеи, не в исламе даже...
- А в чем?
- С России начинается возрождение... можно даже с прописной буквы,
Возрождение всего человечества. Возрождение! Возрождение чести,
достоинства, без которых человечеству не выжить. Возрождение необходимо
миру, необходимо самой Америке. Но началось оно с России...
Чеканов напряженно прислушивался, все чаще задирал голову к небу,
всматривался в бездонную синь. Я видел, как он темнел лицом, хмурился.
Взгляд его все чаще останавливался на Кречете, Яузове. Когда он был шагах
в пяти от них, внезапно выхватил пистолет, молниеносно вскинул и
выстрелил, целясь в голову Кречета. Я, чуя недоброе, держался рядом, но
ухватить за руку не успел, только ударил под локоть.
Грохот ударил по ушам, Кречет отшатнулся. Чеканов выстрелил еще
дважды, я повис на его руке, пригнув к земле. Он коротко дернул локтем, у
меня во рту словно взорвалась граната. Хрустнули зубы, во рту стало горячо
и солено, но я повис на руке... и тогда он коротко и сильно ударил локтем.
Я отлетел в сторону, он повернулся и снова выстрелил в незащищенную
грудь Кречета. Мелькнуло зеленое, пули ударили в грудь Яузова. Массивный,
как слон, он заслонил Кречета, в руке министра обороны был пистолет, и
этот пистолет плевался огнем.
Чеканов дернулся, даже бронежилет не спасает от болезненных ударов,
он все никак не мог поймать в прицел Кречета, из груди Яузова брызнула
кровь, и тут Чеканов содрогнулся всем телом: во лбу над глазами возникла
красно-коричневая дыра, куда поместился бы грецкий орех.
Я с трудом поднялся, кровь текла из разбитого рта, я даже не
выплевывал, больно, доковылял к Яузову. Кречет поддержал с другой стороны,
усадил прямо на пол:
- Павел Викторович, зачем же ты...
- Вот уж не знал, - прошептал Яузов, - не знал... что и он...
Кровь текла из его широкой медвежьей груди из двух пулевых отверстий.
Маленькие глазки из-под нависших бровей впервые не увильнули от встречи с
моими:
- Ты... подозревал... верно... Я был с ними.
Мне почудился неуместный стрекот, словно верещал счастливый кузнечик,
подзывая самку, затем стрекот усилился, я вскинул голову, из синего неба к
нам спускался нелепый вертолет, легкий, который ребенок проткнет пальцем.
Когда колеса коснулись земли, винт еще вращался, а по трапу тяжело
сошел Забайкалов, весь начищенный, в строгом костюме, от него за километр
несло дорогими духами.
Кречет рявкнул зло:
- А вы какого черта? Не видите, здесь стреляют!
Забайкалов прислушался:
- Надо чистить уши, господин президент. Уже не стреляют. Я думал, вам
будет любопытственно... хотя бы отчасти. Потому и спешил. Но если я зря,
то сейчас поворотим самолету оглобли.
Кречет оскалил зубы:
- Это вертолет! Раз уж дотащил свою толстую задницу, телись!
- Да так, пустяки, - сказал Забайкалов. Он с сомнением посмотрел на
Кречета, который больше походил на старшину сверхсрочной службы после
долгой драки, чем на президента. - Сам зря поспешил. Не надо было так
нестись, сломя голову. Новости-то ерундовые...
-Ну-ну!
- Да так... Пакистан готов предоставить свою территорию под наши
военные базы. Еще Арабские эмираты хотят купить у нас танки, новейшие
самолеты и прочую военную технику на пятнадцать миллиардов долларов. Ну,
еще Иран открывает границы для наших товаров. Еще какие-то мелочи... ну,
вроде беспроцентных кредитов... так это в пять-семь миллиардиков... Кувейт
просит наших инженеров, пришло время менять нефтяное оборудование по всей
стране, подумывают о нашем... Стоило ли мчаться, не выпив чашечку кофе?..
Кречет уставился на него бешеными глазами:
- А, черт... Я сам вам заварю. В гильзе из-под снаряда.
Военные медики расступились, глаза Забайкалова расширились. Яузов
хрипел, на широкой груди, заросшей черными мохнатыми волосами, белые бинты
выглядели странно и пугающе.
Забайкалов виновато развел руками:
- Рад, что вы с нами. Честно говоря, уж простите великодушно, но,
старая школа, подозревал вас, подозревал... А наш футуролог даже
организовывал для вас утечку информации...
Яузов прохрипел:
- Ничего себе, утечка!... Но я в самом деле был с ними.
Кречет вскинул брови:
- И что же ты? Повязал бы нас, пряник бы дали. А от меня хрен что
получишь...
Забайкалов спросил непонимающе:
- Но почему? Ты о попах такое плел...
- Струсил, - шепнул Яузов. Он сглотнул кровь, прошептал, - Я из тех,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг