Забайкалов не отвел взгляда. Лицо было спокойное, чересчур спокойное,
даже сонное, глаз не видно из-под тяжелых набрякших век, но это было лицо
старого дремлющего льва:
- Так надо будет ответить. Нас не обязывает ни к чему, но звучит
предостерегающе.
- Да, - заметил Кречет ядовито, - вот уже наш футуролог ежится.
- А где определим конец, - закончил Забайкалов так же невозмутимо, -
это не их собачье дело. Пока.
В комнате повисла напряженная тишина. Забайкалов не прост, мелькнуло
у меня тревожное. Он умеет просчитывать на много ходов вперед. А так как
человек не только умный, но и поживший на свете, повидавший мир, он трезво
смотрит на все политические системы, на все религии, на якобы незыблемые
устои. Единственный из всех собравшихся, он мог просчитать до какого конца
готов идти генерал, ставший президентом.
Он сказал "определим", этим словом как бы оставаясь в команде
Кречета, в нашей команде, до этого конца. Но кто тогда работает против
Кречета?
Глава 20
Не скажу, что неделя была сумасшедшей, но то, что даже не раскрыл
ноут-бук, говорило о многом. Домой я приползал, едва волоча ноги.
Зачем-то Кречет записал меня на светский раут в честь сколькотолетия
Сикстинской капеллы, это было в субботу, я день отсыпался после жуткой
недели, а вечером отправился на раут, что для меня выглядело той же
работой.
Он не был чем-то неожиданным для меня, как предположил Кречет. В
молодости, когда все интересно и во внешнем мире, я побывал на приемах в
посольствах, так тогда назывались эти рауты. В большой комнате на столах
стояли тарелочки с их едой, официанты разносили на подносах фужеры с вином
и шампанским, после чего мы медленно и важно шли в другой зал, где
смотрели новый фильм. После фильма чуть более обильная еда, обмен
впечатлениями, а потом всю жизнь можно горделиво рассказывать, что вот
побывал на приеме, смотрел такой-то фильм, замечательный, как жаль, что
наша страна не купит, очень уж не те актеры, не та тема, все замечательно,
присутствовали такие-то и такие-то...
Мне, молодому провинциалу, было интересно на первых двух, но на
третьем заскучал, а от четвертого отказался. Жизнь и имитацию под нее
различать умел от рождения.
Если что и меняется в мире, то не светские рауты. Здесь важна
традиция. Мне вложили в ладонь неизменный бокал с шампанским, но я, вместо
того, чтобы стоять и чинно отхлебывать целый час, осушил залпом, поставил
на ближайший стол и пошел смотреть картины. Вся стена увешана, но не
назовешь краденными, ибо когда крадет не отдельный человек, а
правительство, то для таких деяний есть более благозвучные определения.
Среди картин мастеров, несомненно мастеров, одна картина привлекла
внимание: исключительно красивая женщина стояла у окна, солнечные лучи
слегка пронизывали ее пышную одежду, там угадывались очертания красивого
сильного тела. Картина несомненно старая, но художник явно рисковал быть
побитым за слишком смелый рисунок.
- Прекрасная подборка, - прозвучал за спиной негромкий женский голос,
богатый оттенками. - Собирал человек со вкусом.
За спиной в двух шагах стояла элегантная женщина, в платье с
рискованным даже для раута вырезом, глаза ее смеялись. У нее были красиво
вскинутые и удлиненные брови, широко расставленные глаза, но скулы
горделиво приподняты, а пухлые губы раздвинулись, показывая ровные
безукоризненные зубы. У меня от ушей до пяток пробежал странный озноб,
женщина была поразительно похожа на ту, что на картине.
- У него были все возможности, - согласился я.
- Меня зовут Стелла Волконская, - назвалась она, и сразу стало видно,
что она сторонница европейской системы, ибо в России, спохватившись, свое
имя называют уже в постели, да и то потом, когда вернется дыхание. - Здесь
уютнее, чем во многих подобных домах.
- Согласен, - поспешил ответить я. - Меня зовут Виктор Александрович
Никольский, но для друзей, президента и исключительно красивых женщин -
Виктор.
По моим глазам она прочла, что ее отношу не просто к исключительно
красивым женщинам, а потрясающе исключительно красивым, ее пухлые губы
раздвинулись еще шире, лицо осветилось, а в глазах заблистали веселые
огоньки. Мой намек, что знаком с президентом, похоже, пропустила мимо
своих очаровательных розовых ушей.
- Виктор, - сказала она все тем же голосом, в котором были и
властность прирожденной аристократки, и женская нежность, и некоторый
интерес ко мне, - вы не похожи на этих... остальных. Все настолько
озабочены, чтобы не потерять лицо, не урониться, не оступиться, что мне их
всех жалко.
- Я не чиновник, - ответил я беспечно.
- Вы не служите?
- В мое время отвечали: служат собачки, - ответил я горделиво, - но
сейчас я в самом деле участвую в одном правительственном проекте. Так что,
можно сказать, служу. Но, в отличие от чиновников, я не запаникую, потеряв
работу... э-э, службу. У меня есть научные работы мирового класса, а не
только умение носить за хозяином в зубах тапочки... Простите, я просто
поражен сходством! Вот эта женщина на картине...
Она скользнула по стене небрежным взглядом:
- Эта?.. Моя прабабушка. Княгиня Волконская. Из рода рюриковичей, а
также в родстве с Гедиминами, Романовыми и даже - ну не смешно ли? - с
Чингисханом.
Я поперхнулся:
- Ого!
- Понравилась?
- Исключительно красивая, - сказал я с восторгом. - И как похожа на
вас!
- Это я похожа, - поправила она со смехом. - Но я слышала от
родителей, что ее красота все же уступала ее уму и знаниям. Она была очень
образованна... Да что мы о предках? Мне гораздо интереснее встретить на
таком приеме человека, который отличается от всех так резко. И не
старается быть одним из толпы.
- Разве это достоинство?
Ее красивые брови взлетели еще выше. Удивительные глаза заблистали
уже как две звезды, на нежных щеках выступил восхитительный румянец:
- В толпе безопаснее. Но сильные всегда вне толпы. Я вижу, что
сегодняшний день не потерян. Я встретила такого удивительного человека!
Правильно, отметил я. Достаточно любому мужчине четыре раза в день
говорить эту фразу, и он твой, можно одевать поводок.
Чувствуя, как моя грудь выпячивается и становится вдвое шире, я
довольно согласился:
- Да, я тоже здесь скучаю. Мои интересы не совсем совпадают с
интересами чиновников.
Она весело рассмеялась:
- Лучше сказать, совсем не совпадают!.. Ой, что это вокруг так
опустело? А, уже приглашают в зал! Пойдемте, а то будем пробираться в
темноте...
Я оттопырил локоть, она сунула узкую аристократическую ладонь, и мы
пошли по направлению к залу. От Стеллы вкусно пахло духами, не столь
возбуждающими или откровенно сексуальными, а как от чисто вымытого щенка,
вызывая желание схватить на руки, мять и тискать, щупать лапы, заглядывать
в уши, целовать в морду.
Фильм хорош, но я помнил те времена, когда увидеть в посольстве - это
увидеть что-то запрещенное, недоступное для широкого проката. Ты сразу
становился посвященным, впущенным в особый круг, а о фильме можно было
рассуждать долго и со вкусом, прекрасно зная, что его никогда для широкого
проката не закупят.
От Стеллы пахло все чувственнее, я ощущал тепло ее тела. В полумраке
смутно маячил ее четкий аристократический профиль, потом глаза привыкли, я
искоса посматривал на ее одухотворенное лицо, блестящие глаза. Она
смотрела на экран, по лицу пробегали блики, но иногда бросала в мою
сторону быстрый взгляд, губы слегка раздвигались в улыбке. Зубки блестели
ярко.
Когда гости после коктейля постепенно расходились, я с удивлением
заметил в сторонке грузного Яузова, он был с настолько похожей на него
толстой женщиной, что я мог бы сказать сколько лет и месяцев они прожили в
крепком советском браке. С бокалом в руке он, массивный и государственно
медлительный, неспешно беседовал с итальянским послом, указывал на
вереницу картин, вскидывал брови, что-то говорил вежливое и
комплиментарное, если судить по виду.
Мы прошли мимо, я раскланялся, Стелла мимо улыбнулась, как и должна
улыбнуться моему знакомому. Я поинтересовался:
- Нам по дороге?
Она улыбнулась:
- Почему нет?
Яркое солнце ослепило, летом светит чуть ли не до полуночи, мы
переступили порог, щурясь и непроизвольно прижимаясь друг у другу. Она
крепко держалась за мою руку, я чувствовал локтем ее мягкую грудь, полную
и горячую, по всему телу побежали сладкие мурашки. Голос мой слегка охрип,
мысли бегали суматошные, как муравьи перед брачным полетом, Стелла явно
все чувствовала, женщины намного чувствительнее нас, но молчала, только
загадочно улыбалась.
Ее автомобиль был припаркован в конце квартала. Она не стала искать в
сумочке ключи, просто нажала кнопку на браслете, дверка бесшумно и
услужливо распахнулась, похожая на оттопыренное крыло большого черного
жука. Она взглянула на меня, улыбнулась, сделала неуловимое движение, и
распахнулась правая дверца.
Я развел руками:
- Здорово!.. Прямо джемсобондиада!
- Какая бондиада, - рассмеялась она чистым серебристым смехом. -
Теперь это обыденность. Электронное управление - кто его не имеет?
Я не стал объяснять, кто не имеет, молча влез, кресло услужливо
прогнулось, но без подобострастности, а с достоинством, признавая во мне
не капризного хозяина, а старшего партнера.
Передо мной панель была похожа на панель управления высотного
самолета. Напичканного электроникой и компьютерами. Пожалуй, даже слишком.
Достаточно одного компьютера, чтобы следил за машиной и всеми факсами,
принтерами, е-мэйлами и прочими мелочами жизни, которые облегчают жизнь.
- А где же тут противоугонное? - поинтересовался я.
- Какое противоугонное?
- Ну, стальные капканы под ногами... Я слышал про мультилоки.
Она опустилась в соседнее кресло, умело включила зажигание. Глаза ее
смеялись:
- Откуда у вас такие странные фантазии?
- В кино видел. Там один бандит, конечно же - благородный, угонял
авто у спекулянтов.
Машина мягко сдвинулась, выкатилась из ряда и медленно покатила по
узенькой улочке. Стелла вела ее уверенно, не лихачила, посматривала на
дорогу, замечала витрины, ярко одетых женщин.
- Мир совсем другой, - сказала она серьезно. - Теперь противоугонное
монтируется прямо в корпус. Найти его невозможно. И угнать немыслимо. Но
даже если погрузить на платформу и увезти, то обнаруживают такие машины со
спутников.
- Другой мир, - сказал я с восхищенным изумлением. - К счастью,
меняется не только техника. Стремительно меняются и нравы.
Она покосилась с легкой улыбкой:
- Намекаете, что раньше, чтобы затащить женщину в постель, надо было
потрудиться?
- Жуткое было время, - согласился я. - Как мы боролись с этим
пережитком прошлого!
- И победили.
- Надеюсь, - сказал я. Посмотрел на нее и повторил. - Надеюсь.
Понимающая улыбка тронула краешки ее губ. Машина вырвалась на широкую
магистраль, по обе стороны уже неслись всевозможные иномарки, которых в
Москве намного больше, чем отечественных.
Я посматривал на ее точеный профиль, помалкивал. Она вдруг
спохватилась:
- Мы уже проехали одно метро. Вас где высадить?
- Лучше бы, - сказал я мечтательно, - у себя за столом. Чтобы чашечка
горячего кофе... Впрочем, я могу смолоть и сам. И даже заварить.
Она старательно попробовала собрать морщины на чистом лобике:
- О, это уже серьезно.
- Насчет кофе?
- Да. Самому смолоть, заварить... Перед этим не устоит ни одна
женщина.
- Я могу даже сполоснуть чашки, - предложил я великодушно. - Это я
тоже умею.
Она улыбнулась:
- Чашки можно сполоснуть и утром. Но для первого знакомства не стоит
заходить так далеко. Итак, я сворачиваю...
В ее голосе было полуутверждение, я еще мог отпереться, мол, пошутил,
дома дел полно, жена ждет, собака негуляная, но я кивнул, она резко
бросила машину в сторону, развернулась, вроде бы даже нарушила пару
правил, но я не разбираюсь, просто так показалось, и машина вкатилась в
улочку уже не такую широкую, хотя машин было столько же.
Я спохватился:
- А как ваши домашние встретят мое вторжение?
Она ответила спокойно:
- Интересуетесь моим семейным статусом? Увы, я даже не сходила, как
теперь говорят, замуж. Подруги уже по два-три раза а кто и больше, а мне
то не хотелось, то... совсем не хотелось.
- Ну, в этом есть и свои преимущества...
Она покосилась удлиненным, как у газели, глазом:
- Для вас?.. Я живу пока одна. Мать и отец живы и здоровы, даже
бабушка жива, но вы же знаете проблемы старых москвичей с квартирами.
Рождаемость падает уже столетие, квартиры после стариков остаются с той и
другой стороны, на коренного москвича приходится по две-три... Не на
каждого, конечно. Хорошо, теперь разрешено иметь по несколько квартир.
Глава 21
Повинуясь неслышимому сигналу, открылись ворота. Автоматический
гараж, лифт прямо оттуда, чист и в зеркалах, мочой не пахнет, клопов
нет... Наверное, нет.
Когда дверь распахнулась, мы оказались на широкой площадке, больше
похожей на картинную галерею. На стенах портреты, внизу вазы с цветами.
Вкусно пахнет уверенным достатком. Достатком наследственных князей, а не
современных новых русских, пищей для анекдотов.
- Это все ваши квартиры?
Она расхохоталась:
- На эту площадку выходят квартиры четырех семей! Очень приличные
люди, не жалуюсь.
- Это хорошо, - согласился я со вздохом, - когда соседи хорошие.
Дверь она открыла с той же легкостью, как я отворяю свою, но здесь,
как можно догадаться, всю легкость обеспечивает техника. Дверь мне
показалась тяжелой, как танковая башня.
Квартира обставлена уютно, со вкусом, но все же, на мой взгляд,
поработали умелые дизайнеры, визажисты, как их там, но где милый хлам,
разбросанные вещи, некоторая неправильность, что свойственна всем?
Несколько квартир, подумал я с угрюмым восторгом. Она заранее все
объяснила, если вдруг замечу нежилой вид. Но я не замечу, я распален
страстью, гормоны прут из ушей, ничего не вижу, кроме этой
рюриковно-романовны в постели. В спальню заглянуть не удалось, но, думаю,
это не моя полусолдатская койка.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг