- Ко всем. Даже к ксерксам.
- Немировскому или Фетисовой... не говорить?
- Им ни в коем случае! У них и так все на медных лбах
написано. Крупными буквами! Тут же кинутся бить морды всем
подозреваемым. Особенно Фетисова... Нет, с нею в последнее
время что-то происходит, а вот Немировский не меняется. Прям и
прост! Что он, что его тезка...
Судя по секундной паузе, проглотил: "...что его Буся". А
Кирилл лихорадочно, до головной боли, перебирал в уме
участников полета. Ногтев, Дмитрий, Фетисова, Кравченко,
Цветкова, Хомяков, Забелин, Чернов... Два ксеркса. Ну, ксерксов
можно заподозрить разве что обладая буйным воображением
Фетисовой!
Он потряс головой. Сегодня утром ксеркс пытался тащить его
куда-то. Кирилл был занят, спешил, от ксеркса отбрыкался, не
очень-то вникая в его сигналы, и ксеркс в конце концов ушел, но
на пороге остановился и как-то странно осмотрел мирмеколога с
ног до головы...
Несколько часов кряду снимали с верхушек деревьев
воздушный мешок. Он покрыл площадь в несколько сот метров,
пришлось подрубить стволы. В редких случаях достаточно было
брызнуть растворителем, но чаще рубили, пилили, а мешок
сволакивали вниз, расстилали дырой кверху. Хомяков и Забелин
умело обрезали обгоревшие края, наложили заплату. Чернов
скрепил полосами клея, прогладил, наложил второй слой.
Кирилл улучшил минутку, шепнул Ногтеву:
- А не лучше ли объявить, что среди нас враг? Скрывать
недемократично! Это привело к застою, если вы помните историю.
- На собственной шкуре помню, - проговорил Ногтев хмуро.
- Нет, предупрежден - вооружен. К тому же остальные начнут
шпионить друг за другом, команда ученых превратится в майоров
прониных... Понесем этот камень сами. Или плечи узковаты?
- Узковаты, - согласился Кирилл. - Не нравится мне
это... Мне и кэгэбисты не нравились за то, что
соотечественников преследовали, не до иностранных было... Но
если полицейскую работу переложить не на кого, потащим сами.
- Надо понять, чего добивается наш противник. Если
поймем, то наполовину вычислим. Ясно пока одно, мистер Икс не
трус. Шел на катастрофу!
- Но зачем? Кому нужен провал?
- Акулам капитализма, конечно, - хмыкнул Ногтев. - Но
кроме акул есть враги пострашнее и покрупнее. Но у них в
арсенале анонимки, черные шары, групповщина, связь с мафией в
верхах... Но крушить ломом рацию? Жечь воздушный мешок?
- Это человек действия, - согласился Кирилл.
Ногтев кивнул, тут до Кирилла как до жирафа дошло
сказанное, он ощетинился:
- Это не испытатели!
- Я этого не говорил, - подчеркнул Ногтев, - это вы
сказали.
- У меня самого мелькнуло подобное, но я тут же отбросил
эти недостойные подозрения!
- Не спешите отбрасывать, а то всех отбросите. Я сам не
обожаю правоохранительные органы, но ведь они только следят за
выполнением законов, которые мы с вами придумали. Мы все
недолюбливаем милицию, не говоря уже о КГБ, потому что эти
менты возятся с отбросами общества. Но ведь они защищают нас!
Потому что мы сами им сие поручили. Себе работу почище, а им,
тупые ведь, погрязнее. Зато здесь ценнейшие специалисты, только
мы с вами - не обижайтесь - идем не по профилю. Хоть вы и
доктор наук, но пока что выполняете чисто прикладную работу
квалифицированного десантника.
- Я? - пробормотал Кирилл. Он знал, конечно, что от его
профессии пока что отдачи нет и не скоро будет, но такие
формулировки...
- Вы. Сами не замечаете, но уже стали кумиром у
Немировского и Фетисовой. Именно как супердесантник! Как
ученого вас пока не знают. Да и не поймут. А про вашу отвагу
уже рассказывают легенды. Признаться, даже я, когда наблюдал за
вашими прогулками... Словом, Кирилл Владимирович, давайте
сейчас поищем скрытый смысл в действиях нашего противника.
- Он мог перебить всех по одиночке... Но пока на это не
идет.
Туманная разгадка начала выплывать на поверхность. Кирилл
уже почти увидел как из пелены проступает лицо террориста,
оставалось чуть-чуть сосредоточиться, вспомнить детали, и враг
будет назван... Но как расколовшаяся гора громыхнул Ногтев:
- Подозревай всех!
И неясный образ исчез, словно под ударом урагана.
Вечером Кирилл вышел из лагеря. Необходимо осмотреть
окрестности, опасность может ждать за каждым листом, никакие
меры не чрезмерны, на самом же деле он просто не мог работать,
когда один из них - диверсант. Где бы ни работал, везде
чувствовал на себе вопрошающий взгляд Ногтева. Какая-то
нелепость: начальник экспедиции считает, что именно он, Кирилл
Журавлев, вычислит преступника!.. Ни Шерлок Холмс, ни Мат
Хельм, ни даже майор Пронин вроде бы не были именитыми
мирмекологами!
Заросли расступались, дорогу перебегали крупные звери,
иногда нечто кидалось из чащи, Кирилл автоматически бросал
пальцы на рукоять бластера, хлопок, визг, барахтанье, а
Журавлев шел дальше, не прерывая нить раздумий. В душе
оставалось гадко, словно там проползло целое стадо гусениц.
Шпионы, диверсанты... Вот тебе и новое общество, где все с
чистой страницы! Средневековье принесли в себе, на зеркало неча
пенять.
Его рука автоматически вздернулась, палец нажал курок,
гарп в прыжке вздрогнул, а сам Кирилл так же неторопливо шел
дальше, думал с горечью о сложностях, которые пришли в этот
мир. Он только чуть отклонился, когда тело гарпа пронеслось
мимо и тяжело ударилось сзади.
Солнечные лучи отступали вверх по стволам деревьев, вслед
ползли сумерки. Пора возвращаться, но там придется смотреть в
глаза друзей, в честности которых не сомневаешься!
Под подошвами мягко пружинили ворсинки. Кирилл прыгал с
листка на листок, почти не всматривался в наступающую темноту,
чутье говорило, что опасности поблизости нет, никто не
готовится прыгнуть на него, ухватить из-под земли, выстрелить
кортексоном...
Внезапно его ноги погрузились в мягкое, холодное,
ухватившее почти нежно, но цепко. Кирилл рванулся, обжавший его
ноги осьминог чуть подался следом, но затем властно потянул
Кирилла назад. Кирилл вмялся плечом в мягкое, холодное, гадкое.
Он рванулся, в голову ударил страх. Попал не в лапы
богомола или муравьиного льва, ухватило что-то более сильное,
более реликтовое, древнее! И держало так крепко, что он почти
сразу перестал биться. Развернулся в тугом объятии, и в лицо
пахнуло жаром от стыда и злости. Ниже пояса блестела тяжело
осевшая у основания водяная сфера.
Вершина была бы по брови, но, к счастью, влип не в
середину. Если бы не барахтался в панике, философ несчастный,
детектив доморощенный, сумел бы осторожненько выбраться...
Слабеющими пальцами поднес ко рту сразу три капсулы.
Глотнул с трудом, но холод отступил, в застывающих
внутренностях потеплело. Потерял бдительность, как говорят
боевые испытатели. Привык обходиться без глупых драк, а здесь
не обойтись без гарпунного ружья или бластера!
Холод накатывал волнами. Вязкая вода не выпускала, но
можно двигаться как кот ученый по кругу, а там что-нибудь да
попадется, не может быть, чтобы не встретилось!
Увы, дураки только в сказках счастливы. Магическое авось
не сработало. Бог сказал внятно: на меня надейся, но бластер с
пояса не снимай, хлебалом не щелкай, держи ушки на макушке.
Совсем рядом с листом, где он влип в каплю, виднеются огромные
камни, сухой ствол дерева, огромный каркас майского жука,
похожего на абстрактную скульптуру, опаленную атомным взором...
Даже палкой дотянулся бы!
Холод победно загонял остатки тепла вглубь. Кирилл из
последних сил попробовал сдвинуть водяную цистерну с места.
Листочку не было суток от роду, волосики на нем упругие,
восковые. Капля держится на них, листа не касается. Хватило бы
сил сдавить, перекатить с листа на землю, но еще Архимед
говорил про точку опоры...
Он рванулся из последних сил, кончики пальцев почти
коснулись огромного валуна, но пленка дернула назад, рука
врезалась в ледяное желе по плечо. Водяная сфера перерезала его
наискось по груди. Сердце заломило от боли.
Над головой прогудел тяжелый ночной жук, грузно упал рядом
с листом. Со скрежетом, расшвыривая глыбы, быстро сработал
тоннель, зарылся. Опять не повезло! Упал бы на лист, капля росы
скатилась бы...
Холод подавил последние остатки тепла. Застывающими
глазами видел вспыхивающие цифры на темном ободке часов: 2 11
05, 2 11 06...
Очнулся от лютого холода, его трясло Он стоял на
четвереньках, спину невыносимо жгло, руки и ноги были в воде,
снизу тянуло космическим холодом. Вода кипела, бурно испаряясь
под косыми лучами солнца. Вовсе не молекулы, а куски водяной
пленки, ломтики воды отрывались, отламывались, уносились вверх
и тут же растворялись в воздухе.
Шатаясь, он поднялся на ноги, упал навзничь. Спину чуть
охладило, зато солнце согрело комбинезон с этой стороны, тепло
побежало по телу. Кирилл кое-как поднялся, пошел по их
временной станции, цепляясь за листья, падая, упорно выбирая
залитые солнцем участки.
Когда показался нелепый бурый ком грязи, что был
замаскированной гондолой, Кирилл освоился уже настолько, что
отобрал сладкий хлебец у жучка-джунгика. Жук уже наелся, от
хлебца остался лишь ломтик размером со спинку кресла.
Возле станции его встретил белый от ярости Ногтев:
- Где ты шляешься? Тебя собирались разыскивать поисковыми
группами!
- Разыскивали?
- Нет. Я запретил. Не хочу терять и других. Да и Саша
отсоветовала. Сказала, что ты не пропадешь, еще и пленных
приведешь.
- Зачем нам пленные? - пробормотал Кирилл с набитым
ртом. Рассказывать про то, как глупо попался, не хотелось.
Ногтев посмотрел на хлебец в руках мирмеколога, в глазах
начальника экспедиции появилось уважительное выражение пополам
с размышлением. Похоже, он вычислял прежние размеры хлебца.
- Ксерксы тоже на месте?
- Нет, оба ушли искать тебя. Ты за время прогулки
что-нибудь придумал?
- Еще нет.
- Ничего, - сказал Ногтев медленно. - Решим и эту
задачу.
Он проводил долгим взглядом спину мирмеколога. Хороший
аппетит у его заместителя, с виду не скажешь! Это хорошо. Кто
много ест, тот много работает. Что ж, если начальник не дурак,
он умеет подобрать работящего заместителя.
Причину катастрофы выяснили наполовину. То ли от сильного
толчка, то ли под напором ветра горелка сдвинулась в сторону.
По той же редкой случайности кран был открыт на максимум, пламя
дотянулось до ткани мешка.
Ногтев учинил команде разнос за расхлябанность. Эти дни
растаскивали сухие стволы, распилив их на сотни меньших, дыру
заделывали, нервно оглядывались на каждый шорох, треск, скрип.
Над головой часто проносились жуки, размером с носорогов,
трещавших как перегруженные военные вертолеты. Часто-часто
взмахивали прозрачными крылышками, бросая на землю искорки,
комарики, мошки, размерами от мизинца до слона. На земле тоже
бегало и ползало, не обращая внимания на людей.
Целую неделю воздушный мешок освобождали от будяка,
латали. Дмитрий и Саша, радуясь освобождению от технической
работы, завалили экспедицию добычей. Кирилл признал далеко не
все, одно страшилище занес в каталог как "Диплодок Фетисова
вульгарис". Саша хоть и обиделась за вульгарис, но была
польщена, а Дмитрий избегался, разыскивая для себя чего-нибудь
подиковиннее.
Правда, второй вид открыл не он, а его друг Дима, который
вместе с Сашей деятельно очищал заросли от потенциальных
противников, стаскивал обрадованному Хомякову. Тот не мог
нахвалиться на старательных работников. Дмитрий кисло поздравил
ксеркса, а сам ушел в джунгли поглубже.
Ногтев вместе с Хомяковым обследовал ближайшие заросли,
брал образцы сока, занимался ремонтом, но Кирилл постоянно
чувствовал на себе его тяжелый взгляд, настойчиво-вопрошающий.
Из подозреваемых Кирилл исключил Ногтева, Дмитрия с Сашей,
Кравченко, затем Хомякова, Цветкову... Остались Забелин и
Чернов, но стоило вспомнить их честные глаза... Оставался он
сам! Озлившись, пошел по второму кругу. Получилось, что на
диверсию способны все. Даже ксерксы, как агенты скрытой
цивилизации. Даже он, Кирилл Журавлев, мог оказаться чем-то
вроде Джеккила и Хайда!
Наконец, ремонт закончили, горелку обезопасили. Ногтев
пересмотрел пункты безопасности, ужесточил, вызвав ропот. Чудил
начальник, казарменные привычки проснулись! Атавизм.
Гондола лежала на опушке леса. Дальше тянулся луг, в
воздухе чувствовалась близость реки. Гондола самым краешком
коснулась натека смолы, и Ногтев издал грозные указы о
неприлипании к живице. Ее накапало рядом целые озера. На
горизонте темнели пластинчатые горы, иногда уже расклеванные
чудовищно огромными существами Большого Мира.
Ксерксы подолгу пропадали в разведке. Оба приносили массу
живой добычи, пытались кормить Ногтева. Конфликт дипломатично
улаживал Хомяков. Отбирая добычу, приговаривал, что позаботится
сам, спасибо, ребятушки, отправляйтесь снова, сколько добра
пропадает. По нему все, что не съедал он сам и команда
"Таргитая", пропадало в этом мире зря.
Постепенно ксерксы теряли жесткие волоски, на хитине
проступали следы схваток. Муравьи на чужой территории отступают
без боя, но ксерксы слишком привыкли быть сильнейшими, чтобы
уходить, не давая сдачи.
В первые дни, занятые лихорадочной работой, люди не
замечали облепивших их клещей, кровотелок, сосальщиков, и Буся
с Кузей устроили настоящую бойню. Они резво прыгали с одного
человека на другого, перед глазами то и дело мелькали их
драконьи тельца, в мощных челюстях с хрустом лопались крошечные
кровососы... Оба нажрались, раздулись как аэростаты, отяжелели.
Лапы едва держались за ткань комбинезонов. Когда Дмитрий в
конце недели потыкал Бусе в сомкнутые губы клещика, Буся с
отвращением посмотрел мутным взором и брезгливо отвернулся.
В конце недели Ногтев спросил у Хомякова:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг