Он нажал кнопку звонка. Пока за дверью шлепали босые ноги,
гремели замки, спешно додумывал, что этические действия не приносят
конкретной пользы, и не обязаны приносить таковую. Они могут быть
вредны, более того - очень опасны, для того, кто их совершает. Это
не является аргументом против них. Этическое действие имеет целью
утверждение справедливости, и только это одно. Справедливость
создает основания для большей справедливости. И только.
Откин открыл, мокрый, со взъерошенными волосами, в трусах до
колен.
- А депутат, - сказал он жизнерадостно. - Входи, у меня
холодное пиво...
- О пиве забудь, - сказал Крылов мрачно. - Ты из Интернета
когда-нибудь выходишь? Не дозвониться. Одевайся, там Замполит ждет.
Едем в офис... по дороге заедем в кафе.
- По пиву?
- Забудь, - посоветовал Крылов уже злее. Сам невольно
облизнулся, представив на губах солоноватую пену. - Просто народу
надо бросить свежую инфу. Да побыстрее ты!
Он так и не стал входить, медленно потащился обратно. Если бы
мне, мелькнуло в голове, пришлось решать, какие дома ремонтировать в
первую очередь, а какие оставить на потом, я бы пошел и посмотрел, в
каких подъездах больше мусора. И поставил бы на ремонт в первую
очередь те дома, в которых - пусть даже они разваливаются! - мусора
меньше. Рассуждение тут очень простое. Люди, убирающиеся в своем
доме, даже если он разваливается, тем самым показывают, что не хотят
жить в грязи, и готовы что-то сделать, чтобы в ней не жить. Их и
надо выселить в лучший дом, или отремонтировать старый. Те же, кто
махнул на все рукой, тем самым показали, что вполне довольны жильем.
Или, по крайней мере, смирились с ним. Их и не надо переселять - им
это, по сути дела, не очень-то и нужно. Они остаются в России. А
тех, кто убирает за собой, кто готов убирать, кто как лягушка в
банке с молоком упорно дрыгает лапками, отказываясь тонуть, тех
забираем в Скифию.
Последние слова пробормотал вслух, уже залезая в машину. К
счастью, Замполит открыл все двери, ветерок гуляет во всех
направлениях.
- Забираем в Великую Скифию! - повторил Замполит с чувством. -
А чо?.. Им тоже дадим строить. Не все ж самим таскать эти глыбы.
- ... на эти чертовы пирамиды, - добавил Крылов. Пояснил
туманно даже для себя, - а ведь снова начинаем таскать...
Подъезжая к офису, Замполит изумленно присвистнул. В центре
припарковаться вообще проблема, но на этот раз перед офисом "Великой
Скифии" как на острове Рапа-Нуи, куда выползают спариваться
гигантские черепахи: все занято блестящими горбиками машин, от
простеньких жигулей - до навороченных иномарок.
- Это не к нам, - объяснил Крылов огорченно. - В этом здании,
знаешь, сколько фирм?.. Это муравейник, а не дом.
- В прошлый раз было поменьше, - проворчал Замполит.
- У кого-нибудь собрание, - объяснил Откин. - Бабки делят!
Машину Замполит припарковал за два квартала. Крылов помалкивал.
После того, как заехали в кафе и дали адрес офиса, у него крепло
подозрение, что теперь и сюда ломанутся всякие разные.
Охранник улыбнулся им как старым знакомым, что, правда, не
помешало пропустить их через хитрый коридор, где проверили и
просветили на предмет оружия, взрывчатки, наркотиков и прочей
гадости.
Еще в коридоре они наткнулись на группки возбужденно галдящих
парней, а когда открыл дверь, то отшатнулся от гвалта, рева,
возмущенных выкриков. Народы битком, огромный зал забит, сидят на
подоконниках, на столах, все красные, орут, спорят, над головами
потрясают листками с бумагой.
- Это тоже наши? - спросил Крылов с недоверием. - Я их вижу
впервые.
- Наши тоже есть, - утешил Замполит. - Только наших теперь
называем членами Политбюро... или Великого Курултая, как хочешь.
Руководят. Остальные в дальней комнатке вырабатывают стратегию...
Давай, поспеши!
В дальней комнате пахло крепким кофе. И котя кондишен работал в
полную мощь, но Крылов сам не курил, и потому курильщики изгонялись
в коридор, тем самым став скифами второго сорта. Здесь же пахло
хорошо и мужественно.
Старая гвардия: Черный Принц, KLM, Раб Божий, Матросов,
Бабай-ага - сидели за одним столам, орали друг на друга, передавали
по столу исчерканные листки. Бабай-ага сидел за ноутбуком.
Крылов ощутил неловкость, все почему-то встали, зааплодировали.
Он пробовал отшутиться, но шуточки не лезли на язык, наконец сказал
с досадой:
- Да ладно, достали!.. Но мы в самом деле добились большего,
чем хотели. Мы в самом деле теперь в Думе. Сейчас там идет передача
власти... Нет, еще не идет, мне позвонили, сказали, что на той
неделе выпишут депутатский билет. И еще, нам надо выбрать еще двоих,
которые будут представлять нас в Думе. Понятно? Подумайте еще и над
этим.
Ему принесли стул, он присел, уши ломит от приглушенного гвалта
и голосов из главного зала. Несмотря на толстые дубовые двери, шум
напоминал грохот морского прибоя.
Тор мотнул головой, сказал озадаченно:
- Я думал, ты наши задачи решись одной левой, а ты новые
подкидываешь... Ладно, переведи дух. Вот тебе для разминки самый
простой вопросец... Моя Маша говорит, что рожать ей через полтора
месяца... Черт, надо бы имя ребенку нашенское, скифское! Неча эти
жидовские да греческие плодить! Костя, какие у скифов имена?
Крылов подумал, сделал знак Черному Принцу, тот уже готов
перечислить первый десяток, сказал:
- Имен много, но толку от них? Скифские имена дошли до нас в
греческой, персидской, ассирийской транскрипции, так что сам
понимаешь...
- Понимаю, - ответил Тор убито.
- А раз понимаешь, - сказал Крылов весело, - то сам видишь,
надо очищать имена от иностранной шелухи. Берешь, значит, скифское
имя... вот Черный Принц подбросил пару сотен, смотришь на него,
прислушиваешься к себе, произносишь то так, то эдак, снова слушаешь,
когда же в твоей душе отзовется струнка... Как зазвенит, значит -
скифское имя!
А Черный Принц добавил раздраженно:
- Но и это еще не все. Некоторые чисто скифские имена были
присвоены другими народами. Вон загляни в "Справочник русских имен",
неделю плеваться будешь! Там Карлы, Моисеи, Соломоны, Ричарды,
Срули, Ахменотепы... Все - русские имена, представляпешь? Я бы этого
составителя... Такое дерьмо случилось и со скифскими. Ищи даже в
римских именах или французских. Если что-то в тебе дернется,
например, при слове "Ричард" - то это наше скифское имя, что потом
присвоили другие народы!
Тор набычился:
- По какому праву?
- По праву мародеров, - подсказал Раб Божий мирно.
А экономист Откин предположил:
- Но могли и сами скифы навязать побежденным народам свои
имена. Как нам навязали победители своих Иванов, Василиев,
Соломонов...
Тор зарычал в бешенстве. А практичный Денис-из-Леса предложил:
- Надо предусмотреть, чтобы взрослый скиф мог и по закону
менять имя. Скажем, вдруг понял или подсказали умные головы, что
Иван - жидовское имя. Или хуже того - русское! Вот и бежит в
меняльную контору.
Тор усомнился:
- Неразбериха начнется. Преступникам скрываться проще.
- Ну, с компьютерными технологиями любое изменение остается на
бумаге, в файлах, в фото, а Интернет дает доступ из любого медвежьей
точки планеты. У медведя может быть точка? К тому же преступников
поубавим нашим острым Мечом... А главное, менять позволим только раз
в жизни, чтобы стало событием, а не превратилось в хохмочку.
К их удивлению вечно острожный правозащитник KLM сказал:
- Да, это надо записать в права... человека. Нехорошо, что
человек вынужден всю жизнь подписываться именем, которое ему
навязали, не спрашивая, родители в глубоком детстве. А вот по
достижении определенного возраста, скажем, восемнадцати, имеет право
сменить имя...
-... пол, возраст и национальность, - добавил грубый Тор под
смешки скифов.
klm скривился, смешался, а Крылов сказал предостерегающе:
- Ребята, ребята! Помните, что высмеять можно все. Высмеивающий
всегда выглядит умнее того, кто что-то предлагает. Высмеивание -
оружие трусов и импотентов. У нас же хватит отваги и потенции
предлагать, строить, добиваться! Хватит!
- Ура! - закричал Откин.
Крикнули "ура" и остальные. Крылов оглядел всех подозрительно.
Нет, в самом деле кричат искренне.
- Итак, - сказал Черный Принц, - ты прошел в Думу. Не по
мажоритарному принципу, а по партийному списку... что значит, еще
двое-трое от партии скифов. Уже круто!.. Теперь будь готов, что и
тебе придется позировать перед телекамерами, отвечать на вопросы,
давать интервью...
Крылов отмахнулся:
- Вряд ли. У всех берут, что ли? В Госдуме несколько тысяч...
или сотен депутатов, а на экранах мелькают рожи одной и той же
пятерки. Нет, нас никто не заметит.
- Все равно будь готов, - настаивал Черный Принц. - И наготовь
интервью на разные случаи. Экспромты и прочие домашние заготовки! В
первую очередь придется отвечать, как мы, скифы, смотрим на саму
идею Запада...
Крылов отмахнулся:
- Никакой идеи Запада нет: Запад как раз овладел искусством и
без всякой идеи "жить неплохо". Восток живет хуже, но тоже без
особенной идеи: есть идея Брахмана, который Атман, но нет "индийской
идеи". Идеи есть только в мусульманском мире, там идеи кипят, но их
так много, что ни одна пока что не стала большим крокодилом, что
поглотал бы мелких крокодильчиков. Вообще, идея страны есть только в
одной стране. В нашей, ессно.
Раб Божий завозился довольно, сказал убежденно:
- Идеи мессианства. Богоискательства! Божий Дух!
Крылов покачал головой:
- "Русская идея" состоит в том, что Россия и есть идея. Ничего
постыдного в такой трактовке нет. Иные страны и культуры на поверку
оказываются куда более эфемерными образованиями. Особенно это
касается обожаемой и ненавидимой всеми Америки, потому что Америка -
это мечта.
Матросов поморщился:
- Ну, если и мечта, то не наша, не наша!
- У американцев, - сказал Крылов, - есть только одна цель,
единственная норма морали и только один жизненный принцип - быть
счастливыми. Представь, что ты дрался за собственную жизнь - и
победил! Ты жив. Жив. Даже с закрытыми глазами чувствуешь солнце,
ветер, волнующиеся травы, облака, крики птиц. Все прекрасно. Просто
жить - это великое счастье. Это называется "послестрессовый синдром.
Буря прошла, семицветная дуга висит в чистом небе. Это мгновенное
счастье, к сожалению, недолговечно. Но культура может быть построена
так, как будто все и всегда находятся в этом безоблачном состоянии.
Америка именно такова. Нормальный американец, такой улыбчивый и
бодрый, все время как бы немножко пребывает в "послестрессовом
синдроме". Это состояние вызывается, поддерживается и используется
американской культурой для того, чтобы поддерживать существование
Америки.
- Интересно, - пробормотал Черный Принц.
Глава 41
Он смотрел исподлобья, готовый возразить в любое мгновение,
если Крылов вдруг похвалит проклятую Америку.
- Всякий американец, - продолжал Крылов, - победитель.
Победитель по определению, по дефиниции, просто потому, что он
Американец. Разумеется, не потому, что он "на самом деле" кого-то
побил или над кем-то одержал верх, хотя и это случается. Даже, если
он никого не победил, он, во всяком случае, обязан одержать победу
над стрессом, над собственным дурным настроением, над собственными
комплексами, победить уныние, кое есть величайший враг американца.
Таким образом, у юсовца вырабатывается привычка испытывать чувства
победителя. Ну, а какой из победителя мыслитель? Понятно, что
послестрессовый синдром не располагает к размышлениям - особенно к
размышлениям беспредметным, к ламентациям на тему отсутствия объекта
мысли, то есть, короче, к русско-немецкому "философскому
настроению", столь характерному для этих культур.
Американец-победитель не склонен много размышлять. Он бездумен,
вернее - он думает только тогда, когда надо, "по делу", "по работе".
Это не его слабое место. Это его сила.
- Сила? - спросил кто-то с недоумением.
- Вот-вот, чую русское... Американцы не грубы, но полностью
лишены манер и вкуса. Грубость - это сознательное и расчетливое
оскорбление "чувства приличия". Американец же чувствует, что "какие
уж тут приличия, когда только что от смерти спаслись", и от того
может быть просто несносен. Американцы как целое, как "народ" - это
планктон. Особенного "развития" от планктона ждать не приходится:
оно исключено самым устройством его. Американское "позитивное
мышление", "чии-и-з" и "все о'кей" могут кому-то показаться
омерзительными, хотя Америка, разумеется, не стоит подобных чувств.
Тор одобрительно крякнул, Черный Принц расслабился, а Матросов
похлопал в ладоши.
- Русским же, - сказал Крылов, - всегда и вечно все плохо. Наша
культура - один сплошной отходняк, или, по-научному, абстинентный
синдром. Как чувствует себя человек "с бодуна"? Ему плохо. Он
отравлен, он слаб, жалок, ничтожен, дико жалеет себя, и чувствует,
что ему "чего-то не хватает" (его "чего-то лишили"). Единственное,
что ему может помочь - порция "того же самого", от чего он так тяжко
отходит. Всякий русский - немножко "в отходняке". Вокруг него серый,
неуютный мир (неважно, каков он "на самом-то деле": кажется-то он
именно таким), "нету солнышка", вокруг помойка, мерзость,
запустение... И человек сам запущен, гадок, жалок... Фи! И самому
противно. И скорее-скорее того же самого снова-здорова, потому как
нет никакого спасения...
Черный Принц прервал:
- Тогда уж добавь, что это состояние "отходняка" поддерживает
вся эта гребаная русская культура! Печорин, Онегин, все эти "лишние
люди" - у всех абстинентный синдром, так?
Так. Только не надо путать его с синдромом депрессивным.
Русский человек не чувствует, что он проиграл. Скорее, он чувствует
бессмысленность как выигрыша, так и проигрыша. Вообще-то русских
задевать не следует. Человек в отходняке вял, но если его разозлить
- бывает по-настоящему опасен. С другой стороны, с русскими легко
справиться, нанося им множество мелких обид, на каждую из которых по
отдельности отвечать нет никакой охоты. Русского надо обирать по
ниточке, по копеечке. Попытка отнять "все сразу" приведет только к
тому, что русский встанет и тогда уж не пощадит и не помилует. А вот
потихохоньку можно оставить без штанов в грязной луже: на мелочи не
реагирует. С другой стороны, надобно иметь в виду, что на какой-то
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг