обрывок фразы, покраснел, обиделся, притащил от соседнего стола стул
и спросил почти враждебно:
- А ты кто?
Крылов мягко поинтересовался:
- Ты имеешь в виду национальность?
- О национальности лучше не надо, - отрезал Матросов
подозрительно. - Ты вон какой-то рыжий больно, а среди пархатых
рыжих больше, чем среди ирландцев. Ты лучше скажи о своих
убеждениях. Это надежнее.
Крылов сдвинул плечами:
- Да всегда пожалуйста! Мои убеждения полностью совпадают с
моей национальной принадлежностью: "национальность и убеждения -
русский". Правда, это не предельно точно. Я скорее патриот, нежели
националист. В строго державном стиле: я люблю свою страну больше,
чем "свой народ".
Матросов при общем молчании спросил еще подозрительнее:
- Это как?
- Под "моей страной", - ответил Крылов ровно, - я понимаю
отнюдь не территорию. У меня как-то не захватывало дух при мысли о
родных осинах. Если Россия захватила бы Францию или Индию, я бы не
огорчился. Я понимаю Россию как "нашу власть", а не как "нашу
землю". Честно говоря, я презираю саму идею "почвы", и именно
поэтому считаю идею "суверенитета" глупой и гадкой. Когда кучка
людей на кусочке земли вдруг начинает крыситься, хочется надавать им
по раззявленным рожам. Как бунтовщикам и предателям. Ты уж прости,
но я решительно не понимаю идеи типа "Для нас Россия должна быть
важнее всего". Мне, разумеется, не нравится тут это самое "для нас".
Потому что в таком случае и для эстонцев превыше всего их поганая
Эстония, и для чеченцев, прости Господи за плохое слово, "Ичхерия".
Его слушали молча, он всегда умел говорить убедительно, но на
лицах напряженное непонимание и вопрос. Матросов вообще смотрел
исподлобья. Он в самом деле из тех, кто перед решительной схваткой с
внешним врагом готов чистить собственные ряды до бесконечности, пока
не останется один. А потом начнет копаться в себе.
- Поясни, - потребовал он.
- Нет такой самостоятельной идеи - "Россия превыше всего", -
ответил Крылов. - Это просто вариант идеи "Каждый народ должен
любить себя паче всех прочих". То есть все остальные тоже "право
имеют". Но согласиться с этим никак нельзя. Не имеют они никакого
"права", как, впрочем, и никаких "прав" вообще. Собственно говоря,
все разговоры о "русской идее" упираются не в "идею", а в "Россию".
Потому что непонятно, что такое "Россия" и на что она похожа.
Условно говоря (тут со мной можно очень и очень поспорить, можно
даже разгромить в пух и прах, но тем не менее определённую сторону
дела я тут всё же попытаюсь хотя бы обозначить), в каждой стране
есть нечто главное, вокруг чего вращается всё остальное. Типа того,
что Израиль - это прежде всего "наш народ". Америка - "наш бизнес".
Франция - "наша культура". Англия - "наши обычаи". Германия - "наши
порядки". Разумеется, все эти соответствия весьма условны, но что-то
такое в них есть
Бабай-ага спросил веселым голосом, он везде старается сгладить
напряжение:
- А что Россия? Квас и матрешки?
- Россия, - ответил Крылов с нажимом, - это "наша власть"!
Можно долго спорить о том, что такое "власть", и "наша" ли она, и
все эти споры будут правильны и уместны, но уже внутри этого.
Понимаете? Внутри. Потому что из этого надо исходить. Если мы не
принимаем этого утверждения, или заменяем его другим, то мы
промахиваемся, оказываемся вне всей патриотической проблематики. Я
желаю себе и своей стране не столько полных магазинов, свободы, или
еще чего-нибудь этакого такого. То есть это всё очень хорошие вещи,
и, разумеется, очень хочется, чтобы всё это было. Но, тем не менее,
в первую очередь я желаю себе и своей стране не этого. Во всяком
случае, не прежде всего. Нет, прежде всего - победа над врагами, и,
разумеется, власть. Наша власть. Потому что без этого ничего не
будет. По крайней мере, для нас
Матросов подумал, буркнул полуодобрительно:
- Хоть ты и в очках, но сейчас брякнул в самую точку.
- В этом и состоит суть патриотизма, - продолжал Крылов. -
Патриот желает своей стране (и своему народу) не столько "добра" и
вкусной кормёжки, сколько превосходства. Демократ, разумеется,
добавит "...без штанов", и вспомнит про Верхнюю Вольту с ракетами. И
будет не прав. Штаны обязательны, потому что без них превосходства
не получается. Чего Совок вовремя не понял, а потом советские
удивлялись, чего это их негры держат за своих, а не за людей (а
какие-то французишки, у которых атомных фугасов в сто раз меньше,
пользуются полным решпектом. Демократы не всегда желают России зла.
Но они обязательно жаждут ее унижения. Демократ может быть не против
богатой России. Но Россия как государство должна быть, по их мнению,
жалкой, всеми презираемой, неагрессивно-безвредной, нестрашной и не
опасной (и, соответственно, неинтересной) ни для кого. Может быть,
нас даже будут кормить за безвредность, и чечевичная похлёбка будет
сытной и наваристой. Но мне не хотелось бы вступать в дискуссии
относительно того, положат ли нам в миску достаточно гущи, и будет
ли сей супчик сварен в полевой кухне НАТОвских частей,
расквартированных под Владимиром, или в закопчёном ваххабитском
котелке на развалинах дагестанской деревни.
Черный Принц грохнул пустой кружкой о стол. Лицо его, почти не
тронутое солнцем, враз потемнело. Черных он ненавидел люто, черные -
это все кавказцы, а не какие-то там негры, которых вообще не
существует. На втором месте после черных у него стояло НАТО.
Крылов отхлебнул пива, сказал уже упавшим голосом:
- При этом я отдаю себе отчёт в том, что массовый патриотизм
сейчас (и долгое время спустя) в современной России почти
невозможен. Времена Минина и Пожарского прошли, а время "нового
патриотизма" ещё не пришло. Демократы преуспели, а патриоты
проиграли борьбу за массы. Массы предпочли даже не "Пепси" (это было
бы ещё что-то внятное), а "Санта-Барбару" с "Просто Марией". То есть
поглядение на чужую красивую жизнь; красивую не в последнюю очередь
потому, что чужую.
Матросов выругался, Крылов чуть повысил голос, ибо Бабай-ага и
Lordwolf уже не слушали, переговаривались:
- Из этого, кстати говоря, совершенно не следует, что
патриотизм обречен! Если говорить серьёзно, патриотизм нигде и
никогда не был "массовым". Патриотическое мировоззрения - привилегия
и обязанность, которую могут на себя брать далеко не все, особенно в
России. Собственно говоря, для обычного человека патриотические
эмоции - это нечто экстремальное, нужное и уместное только в особых
ситуациях (скажем, на войне). Патриотизм должен быть интегрирован в
культуру, составлять её часть, может быть, "активное начало", но не
в голом и явном виде. Одна из проблем с русской культурой состоит,
кстати, в том, что там этого нет или почти нет. В таком случае
"патриотическую идеологию" и надо создавать именно как мировоззрение
"немногих лучших", а не как общенациональный клистир немедленного
применения. Это не значит, что на "немногих лучших" надо
остановиться и закончить дело кружковщиной. Но, по крайней мере, это
правильное начало.
Глава 9
Матросов смотрел угрюмо. Крылов не понял его тяжелого взгляда,
затем губы Матросова задвигались, он говорил свистящим шепотом, но
Крылов чувствовал, что Матросов кричит во весь голос, кричит,
надрывая связки, вон жилы надулись на шее, на лбу, а лицо
побагровело, как переспелый помидор:
- Вы что же?.. Вчера такие орлы, мир переворачивали, а
сегодня... в самом деле поверили... этим гребаным ящикам, этим
писакам... что миром правят те жирные свиньи, которых мы выбираем?
Они рулят? Вершителей судеб? И наших судеб?.. А нам позволено только
выбрать из этого стада свиней... нет, даже не так! Нам позволяют
исполнить ритуальный танец всеобщих и демократических выборов... но
все-таки мы должны избрать именно тех, на кого нам укажут?.. Да еще
быть по самые помидоры счастливы исполнением "своего гражданского
долга"! Поверили?.. А вот хрен им!!! Ребята, у нас есть головы, а
эти головы не только для того, чтобы носить шляпы или колоть лбами
кирпичи на потеху этим свиньям!.. От нас зависит, каким будет мир...
В каких странах и народах будут жить через сто лет! И какие страны
будут, а каким не быть. И какие границы... и будут ли они вообще. И
какие народы!.. Поймите же, мы можем!.. Мир можно менять и
поворачивать каждое мгновение, что утекает, утекает, утекает! Но
если можем, какого хрена нам оставаться статистами?
Крылов чувствовал себя неловко. Он только что вкусно и
правильно порассуждал на тему национализма. Порассуждал оригинально,
совсем не так, как говорят о нем правы или левые. Высказал
парадоксальные свежие взгляды. Его слушают с вниманием, уважительно,
восторгаясь блеском его логических построений...
Долго молчавший грубый Тор брякнул:
- А что? Щас мы и есть тилигенты, над которыми смеемся.
Потрепать языками - ого, еще как можем. Да еще под пивко, водочку,
соленые огурчики. А вчера мы в самом деле клевое дело затеяли...
было.
Крылов чувствовал себя неловко. Вчера перебрал, это темное пиво
- коварная штука, захмелелость подбирается незаметно. Что-то там
говорили о скифах, он сам выдвинул парадоксальную идею построения
скифского государства... ну да, подошла Яна, срочно надо было чем-то
блеснуть... потом эту идею углубляли, расширяли,
А сейчас вот в самого начала не удалось сесть так, чтобы
держать взглядом ту сторону улицы, откуда покажется Яна: все мужчины
стараются сесть именно так, чтобы зад был защищен стенкой, а мордой
ко входу, это называется "собака в конуре".
Подошел klm, за ним - Раб Божий, еще пара незнакомых, они
назвали свои имена вместо ников, Крылов их тут же забыл. Да и они
сели скромненько, рты не открывали, заказали пепси.
klm и Раб Божий сами сходили к буфету и вернулись с пивом и
креветками. Крылов не утерпел, выдвинул стул, сел к столу боком,
глаза косил, заговорил громко, убедительно:
- Да нет, я не отказываюсь от идеи... идеи Великой Скифии!
Просто... я просто медленно подвожу базу под эту идею. Ведь это
выбор пути! На самом же деле, сколько бы не говорили о бесконечности
дорог развития, на самом деле, повторяюсь, выбор крайне узок. Это
либо режим щажения, либо - тренировки. Третьего просто нет. Первый
путь: это работать по минимуму, стараться не перетрудиться, работу
искать такую, чтобы платили больше, а спрашивали меньше, после
работы сразу же отдыхать, расслабляться, балдеть...
Матросов фыркнул:
- А кто живет иначе?
- Второй, - сказал Крылов невозмутимо, - это и после
отработанного минимума добавить нагрузки: в учебе ли, в спорте,
диете... Можно порасслабляться, жалея себя, но можно даже в
усталости встать и покачать железо, наращивая мускулатуру. Можно
сесть и до поздней ночи грызть гранит науки. Можно следить за своей
фигурой, сгоняя складки жира с брюха и боков, выпрямляя спину, можно
изнурять себя тренажерами, проливать пеки пота... Оба этих
человека... щадильщик и тренировщик, получают равное удовольствие,
но - разное! Один тем, что не утруждается, другой - что ходит с
мощными мускулами, знает ассемблер и яву. Понятно, что первых, я
говорю о щадильщиках, девяносто девять процентов в любой стране. И
если начинать создавать новый народ... ну, пусть возрождать старый
древний, то надо не просто ориентироваться на этот один процент, а
надо сделать его обязательным...
- Как это?
- Ну, у всякого наступает такой момент, когда устает качать
железо. Не потому, что мышцы трещат, это терпимо, а как бы... ну,
другие не качаются, а счастливы. Так вот, качание железа для скифа
должно быть обязательно.
Тор инстинктивно раздвинул плечи, напряг и распустил пласты
мышц, лишь затем переспросил непонимающе:
- Качание железа?
Крылов поморщился:
- Я фигурально! Ты что, других фигур, кроме фиги, не знаешь?
Качать железо - это идти через усилия. Только человек может качать
железо! Никакое животное, пожрав, не станет трудиться сверх
необходимого. И человек, который при первой же возможности старается
отдохнуть, расслабиться, побалдеть - это уже не человек... с точки
зрения скифа.
KLM сказал предостерегающе:
- Э-э, полегче! А то мне слышится что-то не то нацисткое, не то
расистское. Мне, как еврею...
- Для скифскости нет ни эллина, ни иудея, - сказал Раб Божий
торжественно.
klm удивился:
- Да что же, скифство - это вроде новой религии?
Матросов с явным сожалением покачал головой:
- Нет. Религии все обгадились здорово. В них все еще идут, но
уже только идиоты. Некоторые еще из моды, из желания чем-то
поживиться... Но древние узы крови говорят сильнее! Так что удобнее
делать это национальностью. Ну, пусть пока народом или даже
народностью. А потом, если выживем, то переведем и в национальность.
Откин пожаловался:
- У меня это пиво уже начинает из ушей выплескиваться!.. Нельзя
ли перейти на что-то другое?
Тор заявил знающе:
- Чем больше выпьешь пива, тем красивее наши женщины! А что ты
хочешь?
- Например, - сказал Откин сердито, - кофе.
- Нельзя, - ответил Бабай-ага сожалеюще.
- Почему?
- Сочтут интеллигентами. А то еще интеллектуалами в придачу.
Нет, надо держать марку людей сильных и напористых.
- Это пивуны-то напористые? Да они только пузы отращивают!
Только сопят, рыгают да гогочут перед телевизором. К тому же кроме
матчей по футболу ничего не смотрят.
- Хоккей еще смотрят, - возразил Раб Божий с укором. - Я к
примеру, хоккей смотрю... Ну, смотрел раньше. Но Матросов прав, я
тоже перейду на джин с тоником. А немного интеллигентности тоже не
повредит. Кофе - исконно посконно скифский напиток! Он рос в Аравии,
просто куст тебе и куст, но как-то раз один скиф заметил, что козы,
поев листьев кофейного дерева...
- Я эту легенду слышал, - прервал Принц, - но там было сказано,
что заметил араб.
- А что еще было сказать? Скифы уже как тысячу лет ушли с
Аравийского полуострова. А до этого двадцать девять лет оккупировали
всю Азию, Палестину, Мидию...
- Знаю-знаю. Теперь это я назубок знаю. Так, говоришь, скиф
кофе открыл?
- Скиф!
- Ладно... Эй, девушка! Смели тогда и на мою долю, хорошо?
- Эксплуататор, - укорил Бабай-ага. - Не по-скифски утруждать
красивых женщин.
- А некрасивых?
- Некрасивых нужно, - сказал Бабай-ага с убеждением. - При чем
здесь дискриминация? Пусть все стараются быть красивыми. Красивой
стать может любая, стоит только постараться. А кому лень, той лом в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг