ногами, а волейбол - руками? Есть термины: футбол, волейбол, теннис,
шахматы, хоккей... Дикарско-описательный термин "компьютерные игры"
может какое-то время держаться в очень неразвитом обществе, да и то
на зачаточном уровне развития, но сейчас мы уже прошли эту точку
зачатия...
Конон посмотрел в упор бешеными глазами.
- А что предложишь ты?
- У нас мозговой штурм, - вывернулся я. - Мы вот щас и
придумаем... Только предлагать надо быстро и много. Особенно не
раздумывая. Тогда среди мусора блеснут и бриллианты... К примеру,
можно... скажем... ну, реланд. Ре - от реальный, а ланд... ну,
переводить не надо.
Сергей вытаращил глаза.
- Ты чё? Это ж мы в реальном?
Я вскинул брови и тоже изобразил удивление.
- Точно знаешь?.. Ладно, дело не в этом. Название должно быть,
прежде всего, ярким, хлестким, запоминающимся. И парадоксальным. А
так... Реален только мир искусства, а мы существуем в отбрасываемой
им тени. Так что название должно приподнимать престиж игровой
индустрии...
Конон хмыкнул:
- А кто-нибудь скажет, от чего слово "кино"?.. Ладно,
попробуем, реландисты... Нет, длинно. Давайте "релдисты". Релдизм, а
мы - релдисты. Каково?
Гриць сказал с сомнением:
- Мне буква "р" не нравится. Евреи ее не выговаривают, сразу
встанут в оппозицию. На моей Украине вон в гражданскую перебили
всех, кто вместо "кукуруза" говорил "кукугуза".
- Да ладно тебе, - усомнился Антон. - Щас евреи шо хошь говорят
и не краснеют!.. Но насчет буквы ты прав, картавых многовато...
Назло нам будут звать играми. Может, как-нибудь от виртуальности?..
Виртуалисты, виртисты, вирты, вирмы?..
Я сказал с завистью:
- Гэймер - очень хорошо звучит. Само по себе. Что-то в нем
лихое, русское, разбойничье! Гэй - разбойничий клич, гай - лесная
роща, ер - чистый слог, никаких пришептываний или труднопроизносимых
для картавых или шепелявых звуков. Вот надо что-то подобное...
врубились?
Неожиданно в гуле голосов прозвучало слово "байм". Оно ушло
почти незамеченным, опустилось на дно, зарылось в тину сознания, но
минут через пять всплыло, я повертел так и эдак, сказал:
- Байм... А что, в нем что-то есть. Кто предложил?
Голоса затихли, на меня смотрели ожидающе. Конон оглядел всех,
спросил:
- Кто сказал?.. Признавайтесь, убивать не буду.
Снова все смотрели то на него, то друг на друга.
- Вспоминайте, - сказал я. - Словцо удачное. Что-то цепляет в
сознании, хотя еще не понял, что именно. Байм... А мы, значит,
баймеры. Вся индустрия, производящая игры - байм или баймерство, а
те, кто играют - баймеры?.. Немного похоже на "байкеры", но это
ничего, есть общее: и те, и другие - нечто лихое, стремительное,
молодое, рожденное в прошлом тысячелетии, но... Хорошо, давайте
попробуем. Только, Илья Юрьевич, начинайте штрафовать каждого, что
скажет "игра".
Сергей сказал недовольно:
- Ну вот, опять сталинские репрессии. А там и ГУЛАГ построим...
Давайте лучше пряником! Рекламой, паблиситей, голыми бабами...
- Голыми бабами - это хорошо, - сказал Антон. - Если голыми
бабами, то у нас есть здоровенный шанс. Размером с самый крупный
вирус гонконгского гриппа! Сейчас это поняли, вон голые девки даже
памперсы рекламируют!.. А рекламу какую-нибудь закрутим?
Конон поморщился:
- Если придумаете что-то оригинальное. Но такое, чтобы разом
подействовало и на придурков, и на умных. Поняли?
Сергей обиделся:
- Ну, Илья Юрьевич, у вас и задания! На умных реклама вообще не
действует. А если и действует, то как рвотное. Для дураков же
придумывать трудно, мы-то все интеллектуалы! Иногда даже строем
ходим.
Дверь хлопнула, вернулся Гриць. Обеими руками прижимал к груди
десяток бутылок пива. Пока ставил на стол, врубился в суть, заявил
категорически:
- Байма, баймер?.. Не приживется!
- Почему? - спросил Сергей вежливо. - Слишком привыкли к слову
"игры"?
Гриць отмахнулся:
- В какой эпохе живешь, старче? Невод давно не стирал?.. То-то
море потемнело... Люди настолько отягощены интеллектом, настолько...
что даже кончают жизнь самоубийством. То есть, лишают себя жизни,
понял? А остальная масса просто глушит его дохленькую вообще-то
деятельность алкоголем, наркотиками, половыми перверсиями, а кто
поразвитее - играми. Сейчас аристократия исчезла, а плебс есть
плебс, ему подавай хлеба и зрелищ, то есть, непыльную работу и
всякие игры. Неважно, "угадай мелодию", спортлото, футбол или
компьютерные игры. Само слово "игры" зовет к балдежу, недуманию,
расслабону, кайфу, а вы хотите внести в это занятие серьезу! Кому
нужна серьеза? Весь мир стремится к несерьезным отношениям.
Серьезное обязывает, несерьезное - нет. Потому я голову кладу на
отрез... да и не только голову, что абсолютное большинство
электората... это бывшие люди, если кто не врубился - предпочтет
"игры". Почему? Да потому что всего лишь игры!
Я развел руками.
- Гриць, с тобой спорить трудно, ты мерзко прав. Да, я заметил,
что раньше к читам прибегали в самую последнюю очередь. Когда уж
никак не удавалось пройти!.. Это было первое поколение баймеров,
которые пришли в компьютерный мир со сложившимися моральными
установками докомпьютерного века. Зато теперь существует масса
сайтов, где собраны читы ко всем баймам. Выходят журналы с читами.
Теперь человечек даже не покупает игру, если к ней еще нет читов.
Так что, боюсь, Гриць прав. Слово "байма" отпугнет серьезностью.
Сейчас в цене клоуны, комики, пародисты, смехачи. Но что нам
остается? Покориться наступлению тупости?
Конон вдруг прорычал как зверь. Кулаки его стиснулись, лицо
потемнело от прилива тяжелой крови.
- Мать, - сказал он отчетливо, - перемать... Сегодня слышал по
радио, что главному клоуну.... помните, президент и все
правительство к нему в больницу ездило, навещало, беспокоилось,
когда рядом в районной больнице умирал сам Святослав Рихтер?.. этому
клоуну ставят в Москве памятник. Его именем назван новый автомобиль,
две улицы в районе бульварного кольца, учреждена премия для Академии
Искусств и ежегодный всероссийский конкурс: кто громче перднет!.. С
трансляцией по всероссийскому телевидению. Это тебе не передачи из
Большого театра, не международные конкурсы скрипачей, не какой-то
Рихтер! Сам президент страны, уже нынешний, обещал присутствовать.
Так что, ребята, назвать игры баймами - это ж призвать народ лезть в
гору! А все мы предпочитаем под горку, под горку...
- И все-таки, - сказал я настойчиво, - что все-таки?
- Все-таки, - ответил Конон, - с игр... и всяких там игрушек
переходим на баймы. С несерьезной фигни на серьезное дело. Помните,
когда играете в компьютерные игры - вы недоразвитые придурки, а вот
когда баймите в баймы - вы приобщаетесь к высокому искусству
будущего! Чтоб спины ровные, мать вашу, взгляд гордый!
- А кто из вас, искусствоведы, - добавил Сергей, - обзовет
благородные баймы той старой кликухой, получит в рыло без базаров!
Нюрка появилась, смотрела вопросительно. Конон спросил ласково:
- Тебе чего, Нюра?
- Может, - спросила она невинно, - заодно и ужин подать?
Конон посмотрел на часы, криво улыбнулся.
- Да, что-то засиделись... Все за работу, бездельники! Андрий,
пойдем со мной, расскажешь о своей затее.
Боты послушно поднялись, исчезли. Я шел рядом с Кононом, он
двигался как статуя командора, ступеньки бесшумно прогибались под
его весом. Я чувствовал жар от Конона, будто он явился из земного
ядра, где расположен ад, а если верить Обручеву, то Плутония.
- С чего начнешь? - поинтересовался Конон. - Как вообще это
делается? Дашь объявление... или как?
- Некоторые кандидаты, - сказал я, - уже есть, я говорил.
Конечно, в принципе, я еще ни с кем не говорил. Потом сообщу на
сайтах. У нас свои сайты. Чужие не заглядывают - неинтересно и
непонятно, а свои друг друга знают. Пообщаемся, будем думать. Игру
ведь надо сделать такую, чтобы и для людей умных, и для людей
простых.
Конон поморщился. Я заметил, поинтересовался ехидно:
- Не любите простых?
- Не люблю, - признался он.
- Как же так?
Он громыхнул рассерженно:
- Да вот не люблю.
- Странно, - сказал я. - Вы в самом деле были партийным
работником?
- Я и тогда их не любил, - ответил он хладнокровно. - Я не
понимаю, как можно быть простым, если можно быть сложным,
интересным?.. Я не понимаю, как могут молодые здоровые парни, взойдя
на эскалатор метро, замереть как мухи и ждать, когда же эта лента
принесет их наверх? Или вниз. Это и есть простые люди. Непростые
поднимаются по лестнице даже вверх, а вниз так и вовсе бегут! Это я
к тому, что простые и непростые различаются вовсе не по уму,
образованию или соцположению.
- А по чему?
Он отмахнулся раздраженно.
- А сам не видишь?
- Вижу, - признался я. - Но вас достаю вопросами... потому что
вы из тех, кто находит ответы. Чесс слово, Илья Юрьевич, я из тех
придурков, что учатся всю жизнь. Сперва я вас невзлюбил, а теперь
вижу, что даже у вас могу многому научиться.
Он зыркнул сердито.
- Особенно мне понравилась, - сказал он саркастически, - эта
поправка "даже".
Но я видел, что он явно подобрел. Возможно, льстит, что крутой
программист, человек двадцать первого века, учится у него,
человека... да нет, он тоже из нашего двадцать первого. Только
старше и матерей.
Солнечные лучи били снизу, яркие и ослепляющие. На летательном
аппарате меня несет над Солнцем, снизу сухой жар, а я лечу, щурясь и
тут же снова закрывая глаза от чересчур ослепительного света. Явно
над поверхностью раскаленного Солнца, протуберанцы обжигают веки, я
уже в короне, ослепительный свет, жар...
Я чихнул, перекатился на бок, тело еще спит, глаза закрыты, но
яростный свет отражается даже от пола. Шатаясь и выставив руки как
ослепший, голым добрался до окна, пусть посмотрят из дома напротив,
а если успеют, пусть даже сделают скриншот и поставят у себя как
бэкграунд, впомацку поймал край шторы, задвинул окно, смог
приоткрыть один глаз, ухватил другую за край и с великим облегчением
сомкнул их, как створками ворот рыцарского замка, перекрыв дорогу
вторжению. Узкий лазерный луч, что с шипением оставлял на стене
дымящуюся полосу, исчез.
И все равно даже сквозь шторы свет вламывается яркий, слепящий.
Солнце по ту сторону огромное, занимающее все небо, Я морщил рожу,
щурился, старался держаться спиной к окну, пока одевался. За это
время глаза привыкли, мы всегда привыкаем к любому миру, каким бы
странным не показался вначале. Это в момент пробуждения, когда мысли
поднимаются из глубины чистые, умытые сном, еще без цепей догм,
можно увидеть мир таким, какой он есть... но уже мгновения спустя мы
все видим одно и то же.
Стандартный мир, стандартные люди, стандартные реакции. Но все
же я видел, видел иной мир!
Из окна видна моя "серебряночка", блестящая, как капля ртути.
Половина автомобилей уже исчезла, это мне не установлен четкий
график, даже "от" и "до" не знаю до сих пор, просто приезжаю рано,
уезжаю поздно. Конон, плантатор или секретарь обкома, но привык, что
все пашут, про отпуск помалкивают... в моем компьютерном хозяйстве
пока все в ажуре, а иначе сразу вспомнят, что приезжаю все позже и
позже...
С кухни аппетитно пахнет поджаренными гренками, под дверь
заполз бодрящий запах кофе. Я выбрел на кухню, щурясь как китайский
герой Ли-Си-Цын.
- Здравствуй, папа!.. Ты не сказал еще, как тебе моя машина?
Он заботливо придвинул на мою сторону стола тарелку с аппетитно
поджаренными хлебцами.
- Машина?.. Мой мальчик, я не люблю машины. Вон Бредбери, имея
два кадиллака, ходит только пешком. Он не бывал на съездах
писателей, потому что туда надо ездить...
Я взял чашку, отхлебнул.
- Черт, какой горячий... Не знаю, мне машины нравятся. Всякие.
Разные. Кстати, я вчера получил свою первую зарплату! Семьсот
долларов. Там на пианино положил. Кстати, у меня будет своя команда
разработчиков.
Отец вскинул брови, в глазах появился интерес.
- И что же будешь делать?
- Игру, - ответил я честно. - Игру, отец! Не воровать, не
торговать, а именно творить.
Он скорбно покачал головой, глаза печальные, как вечный вопрос
русской интеллигенции "Кто виноват и что делать?".
- А подумать только, чего бы ты смог добиться, если бы не увяз
в этих... игрушечках!
- Отец, но именно благодаря этим, как ты говоришь...
- Это не я говорю! - возразил он. - Это все говорят!
- Все, - согласился я. - Отец, а ты тоже... как все?
Он поперхнулся, ибо для русского интеллигента, этакой
аристократии духа, как они себя считают, нет хуже подозрения, что
они хоть в чем-то схожи "со всеми", с толпой, чернью, простым людом.
- Это базовое! - огрызнулся он. - Игры - это не работа, и не
искусство! Это как... как эти тупоголовые, что ломают скамейки на
стадионах!.. А ты? Ты мог бы стать хорошим инженером! Прекрасным
электронщиком, например. Ты знаешь железо, на глаз можешь отличить
бракованную плату от рабочей. Рано или поздно у тебя был бы и офис,
и машина получше.
Я стиснул зубы, смолчал. Он даже не знает, что у меня за
машина, но уже говорит, что было бы лучше, если бы эти игры сгорели
синим пламенем.
- Да отец, - ответил я тоже печально, но уже как печальный
программист, - да, отец, ты прав.
Ибо первым выходит из спора тот, кто умнее, а я должен
поддерживать интеллектуальный престиж нового поколения.
В кабинете Конона сидел Сергей. О чем-то говорили приглушенными
голосами. Я вежливо поздоровался, Конон указал на стул, но не успел
я пересечь это огромное пространство, за спиной хлопнула дверь.
Хренсман ворвался в кабинет возбужденный, заявил с порога,
вместе "здравствуйте":
- У нас не правительство, а сексодром - сегодня опять кого-то
сняли! Не поторопились мы с этой вашей... тьфу, язык сломишь,
баймой?
Сергей сказал весело:
- Я знаю, Илья Юрьевич написал в своем завещании: "Будучи в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг