-- Да больше тысячи,-- ответил Засядько мирно.-- Ее построили еще
древние греки.
-- Черт с ними,-- взорвался Быховский, раздосадованный эрудицией
друга и его неуместными экскурсами в историю,-- с греками, санскритянами,
болгарами... Там засели турки, и мы должны их вышибить! Наши с тобой
предки еще двести лет назад взяли эту крепость без всякой осады и
артиллерии. И вражеский гарнизон тогда был намного больше!
-- То были запорожцы,-- сказал Засядько почтительно.-- Теперь таких
людей нет.
-- Есть,-- заявил Быховский упрямо.-- Казацкому роду нет переводу! Я
родился на Хортице, а ты -- сын главного гармаша Сечи. Что удалось
молодому Хмельницкому, то должно получиться и у нас. Под нашим началом --
армия!
Засядько заметил язвительно, чтобы унять пыл разгорячившегося друга:
-- А все-таки слава будет не та... Запорожцы взяли Варну одним
молниеносным штурмом, а сколько топчется наша армия?
-- Ладно,-- сдался Быховский.-- В семь часов военный совет. Приходи
послушать очередную болтовню о решительном штурме. Если появятся
какие-либо соображения, приготовь.
Засядько повернул коня в сторону русского лагеря, расположенного
почти под самой крепостью. Со стены грянуло несколько выстрелов. Быховский
сердито погрозил кулаком.
-- У меня уже есть соображения,-- сказал Засядько.
-- Какие?
-- Всякие.
-- Ракетная рота?
-- Она самая.
-- Гм... Остается надеяться на твоих ракетчиков. Мы наслышаны об их
успехах под Браиловом и Ахалцыхом. А тут наша артиллерия два месяца зря
расходует снаряды. Твои ракетчики прибыли?
-- Сегодня утром. Двадцать два человека командиров и триста три
рядовых. Толковые парни. Впрочем, сам увидишь.
-- Отдыхают?
-- Какое там! Балабуха ушел осматривать позиции. Завтра установим
верстаки и дадим туркам жару.
-- Ой, ли?
-- Браилов не научил разве? -- спросил Засядько.-- Или Ахалцых?
-- Мы там не были,-- уклонился Быховский.-- Мы с начала войны стоим
над Варной, будь она неладна! Боюсь, что Варна -- не Ахалцых, это орешек
покрепче.
-- У меня крепкие зубы,-- улыбнулся Засядько.-- Пошли на совет. Пора.
Верховное командование постановило захватить крепость решительным
ударом с севера и юга одновременно. Более мощным должен быть удар с
севера. Решающий штурм начнется утром 16 сентября.
Засядько с легким раздражением слушал речи, в которых так и мелькали
слова "сокрушительный удар", "стремительный натиск", "полный разгром
противника". Сколько этих сокрушительных ударов разбилось о неприступные
стены Варны? Он видел, что взоры членов военного совета то и дело
обращаются с надеждой к нему. Все уже слышали об успешном применении
боевых ракет под Браиловом и Ахалцыхом и теперь ждали, что он скажет.
-- Что скажете вы, Александр Дмитриевич? -- обратился к нему князь
Рагулин, председатель военного совета.-- Может быть, иначе расположить
батареи? Чтобы причиняли больший урон? У вас громадный опыт в этой области
-- вам и карты в руки.
-- Пусть артиллеристы отдохнут,-- ответил Засядько.-- Утром я выведу
на боевые позиции своих ракетчиков.
-- Вы надеетесь...
-- Я уверен. Судьбу Варны решат ракетные установки.
Рагулин с неудовольствием пожевал старческими дряблыми губами. Он не
терпел, когда его перебивали. Как-никак сиятельный князь, потомок
Рюриковичей, командующий армией, а не нищий генерал из Малороссии!
-- Не слишком ли вы уверены? -- спросил он сухо.
Все умолкли в предчувствии конфликта. Рагулин был злопамятен. Карьеру
начал с интриг при дворе и ложных донесений, неугодных людей старательно
убирали с его пути влиятельные родственники.
-- А вы когда-нибудь видели ракетный удар? -- спросил Засядько почти
вызывающе.-- Одновременный ракетный удар нескольких установок?
-- Я знаю артиллерию...
-- Я ее тоже знаю. И ракеты знаю. Завтра и вы их узнаете! -- Он
деловито взглянул на часы, поднялся.-- Простите, должен откланяться. Хочу
на ночь еще раз проинструктировать ракетчиков. Честь имею!
Он поклонился и покинул помещение совета. Все ошеломленно молчали,
затем разом взглянули на Рагулина. Глаза командующего горели недобрым
огнем. Дерзкий генерал, покинувший помещение раньше князя, нанес ему
оскорбление. Если завтра с ракетами у него хоть что-то сорвется, уж он,
Рагулин, сумеет представить дело в нужном свете. Карьера нищего
генерала-изобретателя будет прервана...
Поздно вечером Быховский отыскал Засядько. Тот сидел в маленькой
комнатке и озабоченно изучал чертежи. В пламени свечи лицо генерала
казалось суровым и неприступным.
Быховский сказал огорченно:
-- Рагулин рвет и мечет. Ты в самом деле так уверен? Может, не стоит
отказываться от артиллерии?
-- Я не отказываюсь,-- отозвался Засядько рассеянно.-- Но не хочу,
чтобы заслуги ракетного оружия приписали артиллеристам. Не получится у
ракетчиков -- заговорят пушки. Но у ракетчиков должно получиться. Кстати,
я нарочно дразнил Рагулина. Так моя победа будет значительней... Да и
другим урок! -- Он обнял товарища за плечи, дружески встряхнул.-- Запомни:
в мире появилась новая сила! Сражениями будут руководить инженеры, а не
именитые князья. Техника будет решать исход боев. Мало кто это понимает...
а ведь еще Бонапарт признал, что потерял корону, когда прогнал Фултона с
его проектом парового судна.
-- Не знаю,-- неуверенно пожал плечами Быховский.-- Рагулин не
простит...
Засядько сказал успокаивающе:
-- У Балабухи двадцать три шестизарядных ракетных установки.
Одновременного залпа достаточно, чтобы причинить крепости огромные
разрушения.
-- Не увлекайся,-- предостерег Быховский.
-- Я не увлекаюсь. Наполеон считал подводные лодки варварским
способом ведения войны -- и проиграл. Кстати, я подал проект об оснащении
подводных лодок ракетными установками. Новое слово в военной технике!
Побеждает обычно страна, лучше оснащенная технически. А ракеты -- вершина
военной науки. Варварство? Да, ракеты причиняют больше разрушений, чем
ядра. Но вспомни: римская церковь прокляла и запретила техническую новинку
средневековья, от которой не спасала и самая толстая кольчуга,-- арбалет,
она же старалась запретить употребление в военном деле другого средства
массового уничтожения -- пороха. Но еще долго техника будет служить войне.
Когда же решат покончить с войнами -- я первый выну гранаты из ракет.
-- Куда же ты денешь их? -- спросил Быховский недоверчиво.
-- Гранаты?
-- Ракеты.
Засядько счастливо улыбнулся.
-- О, тогда и начнется настоящая работа...
-- А куда нас, военных? -- задал Быховский коварный вопрос.
-- Дружище! У нас будет самое лучшее в мире занятие.
-- Разводить тюльпаны? Нет, Саша, не верю в твои мечтания. Человек --
это самый лютый зверь на свете. Никогда не перестанет убивать себе
подобных!
-- Перестанет.
-- Веришь в доброе начало?
-- Верю. Но даже не будь этой веры -- все равно знаю: человек воевать
перестанет. Проследи за историей вооружения. Стрелой можно было убить
одного, пушечным ядром нескольких человек, ракетой -- несколько десятков.
Подводная лодка потопит корабль с сотнями людей на борту. И подобное
стремление к убиванию одним махом как можно большего числа людей будет все
увеличиваться. В принципе возможно сконструировать огромную ракету или
серию больших ракет, которые одним ударом превратят в пыль такой город,
как Петербург. Можно ли воевать при таком оснащении?
Быховский поежился.
-- Не хотел бы я жить в том мире... Но ничего такого не будет.
Фантазия, скажу, работает у тебя на славу! Постращал здорово! Мурашки
побежали по спине. Тебе бы писателем быть, сочинять романы ужасов.
Глава 46
Он выехали поздно вечером при свете луны. С ним было трое казаков.
Они с удивлением и уважительно поглядывали на генерала, который вскакивал
на коня по-казацки, не касаясь стремен, подзывал его свистом, и весь был
словно соткал из тугих жил, что постоянно нуждались в работе.
-- Надо захватить языка.-- повторил Александр в третий раз,-- который
мог бы хоть что-то сказать про Ахмед-пашу.
Казак засмеялся
-- Может. тогда уже самого пашу?
-- Не стоит,-- ответил Александр с усмешкой.-- Поставят другого, а
тот еще неизвестно что выкинет.
Кони шли осторожно, мягкая земля глушила цокот копыт. Александр
покачивался в седле в такт движения лошади. Снова он в ночном дозоре,
снова с казаками в ночной вылазке... Многое меняется в человеке, но
следить за другими или убегать от них -- остается испокон веков...
Под утро удалось захватить двух турков, что знали какие-то крохи про
Ахмед-пащу. Что насторожило Александра, так великое множество европейских
советников при турецком камандующем. Французы, англичане, даже арабский
военачальник помогали укреплять оборону крепости!
Кончилась эра крестовых походов, подумал Засядько с усмешкой. Вопросы
веры отступили перед вопросами политики. Стремительным расширением
владений России европейские дворы встревожились настолько, что даже
туркам, своим извечным противникам, поборникам враждебного мусульманства,
посылают вооружение и лучших военных специалистов. Россию нужно
остановить, остановить! Этот стремительно растущий гигант, растущий прямо
на глазах, пугает своей мощью всю Европу...
Один из пленных злобно посмотрел на Александра:
-- Вы храбрый человек, так все у нас говорят... но вам здесь сложить
голову.
-- Почему? -- спросил он с интересом.
Казаки засопели, приблизились ближе. Их ладони были на рукоятях
сабель.
-- Один из советников Ахмед-паши выделил целый отряд, чтобы ему
принесли вашу голову!
Авлександр спросил заинтересованно:
-- Сколько он им пообещал?
-- Десять тысяч, чин офицера и земли на берегу моря.
Один из казаков выругался, ударил его по лицу. Александр сказал
задумчиво:
-- Это же такие деньги... Сдаться, что ли? Да еще земли на берегу
теплого моря... А кто этот советник?
-- Он правая рука Ахмед-паши.
-- А имя?
-- Франк по имени Вас-и-лев.
Казаки молчали, озадаченные, Александр присвистнул. Неужели это тот
самый человек, чья вражда преследует его всю жизнь? Каким бы он не был
мерзавцем, но стратегические планы русской армии знает. И в самом деле
может помочь Ахмед-паше выстоять дольше. Что обойдется Турции и России в
десятки тысяч загубленных жизней, которые могли бы уцелеть. А платят ему,
скорее всего, вовсе не турки. Слишком много вооружения и советников Турция
получила безвозмездно, только бы воевала с Россией!
В кабинет без стука влетел адьютант. Он был смертельно перепуган,
язык заплетался.
-- А-александр Дмитриевич!
-- Что стряслось? -- спросил Засядько раздраженно.
От внезапного появления растерянного офицера прервалась мысль, он
ощуил сильнейшее раздражение. Если не поймать ее вовремя, то ночь пройдет
без сна.
-- Александр Дмитриевич! -- лепетал адьютант.
-- Что тебе? -- спросил Засядько, усилием воли подавляя раздражение.
-- Там, за дверью... за дверью... царь!
Засядько рассердился.
-- Что ты мелешь?
-- Клянусь!
В это время дверная ручка слегка повернулась и знакомый голос
нетерпеливо произнес:
-- Позволят мне, наконец, войти?
Адьютант охнул и отскочил в испуге. Засядько повернулся к двери.
-- Открой! -- велел он.
-- Я сам,-- ответил Николай, входя.
Был он весел, бодр, румян. Держался подчеркнуто прямо, движения были
четкие, словно и здесь чувствовал себя как на параде.
Засядько хотел подняться, но Николай предупреждающе вытянул руки:
-- Нет-нет, не вставайте! Я и так обниму вас, Александр Дмитриевич...
Если бы вы знали, как нам не хватает вас! Михаил жалуется, что меняет уже
десятого начальника штаба после вашего ухода, я никак не подберу
достойного директора Артиллерийского училища. Все оказываются либо
дураками, либо лентяями, а то и лихоимцами. Арсенал и заводы, бывшие под
вашей рукой, тоже пришли в упадок. Пришлось ввести строгости, но и это
мало помогает...
Он подтащил тяжелое дубовое кресло и сел рядом с Засядько. Озябшие
ноги поставил на каминную решетку и зажмурился от удовольствия. Адьютант,
словно мышь, выскользнул под стенкой из комнаты.
-- Я с инспекционной поездкой,-- объяснил свой визит Николай.-- По
пути свернул чуть, чтобы повидаться с вами. Да, это было незапланировано,
так что можете не извиняться, что не постелены ковры и не поставлены
потемкинские деревни. К вам я с частным визитом. Даже своих сопровождающих
оставил за порогом. Как вам тут живется? Может, в чем-то нуждаетесь?
-- Спасибо,-- ответил Засядько все еще ошарашенно. Он уже знал, что
молодой император спит на деревянном топчане, укрывается солдатской
шинелью, а работает по шестнадцать часов в сутки, включая и выходные.
-- Как здоровье супруги?
-- Спасибо, неплохое...
-- Как детишки? Сколько их у вас?
-- Семеро.
-- Семеро? -- удивился Николай.-- Да когда ж вы успели? Поздравляю,
Александр Дмитриевич! Древние говорили: "Человек должен посадить дерево,
построить дом и вырастить сына". Вам все это удалось. Уже зеленеют деревья
ваших изобретений, поднимается здание русской артиллерии, а ваши сыновья
подхватят факел ваших талантов. Поздравляю!
"Ужасный стиль,-- подумал Засядько,-- что он нагородил". А вслух
сказал:
-- Спасибо. С сыновьями мне действительно повезло. Сильные, здоровые
и умные ребята...
-- Вы живете в ладу с супругой,-- заметил Николай.-- В свете все
знают! Завидуют, чешут языки, но придраться не могут. И домик у вас,
помню, хорош... Только до церкви далековато. Это вас не беспокоит?
Он посмотрел в глаза генералу. "Ясно,-- подумал Засядько.-- Проект о
священниках-врачах уже попал к нему в руки".
-- Нет,-- ответил он медленно,-- это меня не беспокоит. Беспокоит
другое. В деревнях нет ни одного врача. Крестьяне мрут от пустячных
болезней, хотя было бы достаточно элементарной врачебной помощи, чтобы
сохранить им жизнь. Я много видел на своем недолгом веку, многие пали от
моей руки на поле брани, но то, что делается в наших деревнях, ужасно!
Николай хотел что-то возразить, но Засядько продолжал, повысив голос:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг