Оранжевые язычки, обессилев, втягивались в багровые поленья, те
рассыпались на светящиеся изнутри красные комья, похожие на драгоценные
красные камни. Я бросил сверху веточку, она мгновение в недоумении
корчилась, словно потягивалась, тут же по всей длине вспыхнули короткие
радостные огоньки, как щенки вгрызлись в дерево, пошли расщелкивать как
спелые орешки. Я швырнул еще парочку хворостин, пламя поднялось выше, а за
пределами освещенного круга сразу потемнело, и словно бы похолодало.
Волк лежал как черная глыба. Желтые огоньки иногда исчезали, я думал,
что гордый волк заснул, обессилев, но через некоторое время чувствовал
вопрошающий взор.
- Спи, - сказал я наконец. - Сегодня я на страже.
С дерева донеслось гнусавое:
- Спите оба! Мне сверху видно все, ты так и знай. Выступать нам на
рассвете!
Я смолчал, а волк рыкнул:
- Почему это нам?
- Потому что герои всегда дрыхнут аж до восхода солнца, - донеслось из
темноты над головами. - Сонная болезнь у них, что ли? А ты, черный, спи,
спи... Мы тебя не берем, понял?
Волк зарычал, задвигался. Я, опасаясь, что попытается подпрыгнуть до
низкой ветки, раны откроются, вмешался:
- Может быть, хоть здесь не будут решать за меня, как мне жить?
На ветке затихло, а волк снова превратился в темную глыбу. Я наконец
лег у костра, земля теплая, но твердая, даже варварские глыбы мышц не
очень-то располагают нежиться вот так: без перины, подушек, одеяла,
ночника...
В лицо и поджатые колени жгло, как будто я приблизился к экзосфете
Солнца, зато в спину тянуло абсолютным нулем. Я подвигался, собрался в ком,
приняв позу эмбриона, только что палец не сунул в рот, волк и ворон могут
счесть позу недостаточно героичной, тепло наконец-то с астрономической
неспешностью двинулось изнутри к конечностям.
Глава 13
Красные и багровые рубины загадочно мерцали. Изнутри шел пурпурное
сияние, Самые крупные были с кулак, а мелочи - с орех, не меньше двух
десятков. Я испуганно таращил сонные глаза, драгоценные камни то
расплывались, то наливались резкостью. Наконец я ощутил как задубела от
ночного холода спина, бок и бедро ноют от чересчур твердой постели, и лишь
тогда драгоценные камни превратились в обыкновенные догорающие угли,
кое-где уже подернутые серым пеплом.
Повернувшись, я стискивал зубы, чтобы не застонать, но все равно
наткнулся на взгляд желтых глаз. Волк лежал на том же месте, слипшаяся на
спине шерсть засохла как гребень, но на лапах и брюхе казалась опрятной,
словно искупался ночью. Или тщательно вылизал. Мне он показался исхудавшим
за ночь, изможденным, но когда потянулся, я видел, что кости и даже жилы
целы. Зарычал от боли только однажды, но все-таки с прилипшим к спине
брюхом обошел костер со всех сторон, понюхал воздух.
С ветки каркнуло:
- Доблестный герой! Вон там, за боярышником, пасется молодой олень.
Стоит тебе пустить всего лишь одну стрелу... а я видел с какой силой ты
бьешь... ха-ха!... прости, это нервное... то нам троим будет неплохой
завтрак.
Мороз пробежал по мне, забрался во внутренности. Я отшатнулся:
- Ни за что!.. А если мечом?
Ворон повернул голову, посмотрел на меня поочередно правым, затем
левым, переспросил неверяще:
- Мечом?.. Оленя? Простого оленя?
- Но это ж не рыбу ножом, - огрызнулся я.
- Разве ты бегаешь быстрее оленя? - спросил ворон с сомнением. -
Сложение у тебя не бегунье. У бегуна ноги в голени аки дубы в тумане, а
тебя вроде червяка в большом мешке. Но даже если догонишь и зарубишь, как
нести обратно... Но зато красиво: герой возвращается с оленем на плечах,
гордо бросает у костра...
Волк прорычал утомленно:
- Мой доблестный друг... ты просто забыл, что в твоей седельной сумке
пара перчаток для стрельбы из лука.
В злом гарчании почудилась скрытая насмешка. Я нахмурился, но сунул
руку в сумку. Пальцы наткнулись на гладкую кожу, а когда вытащил, удивленно
уставился на перчатки из толстой кожи. Черт, это же так просто! Почему
никто не предупредил?
Олень вскинул голову, когда кусты подо мной затрещали как падающие
деревья под горной лавиной. Я торопливо пустил стрелу. Хотя прицелился
плохо, стрела пошла прямо, даже, как мне на миг почудилось, слегка
поправила курс, наверное, по влиянием ветра. Олень стоял как дурак,
железное острие с легким хлопком вошло под левую лопатку. Я успел увидеть
как древко утонуло почти по перо, олень тут же упал на спину, красиво
забился в предсмертных корчах.
Мясо жарили в настороженном молчании. Ворон перелетал с ветки на
ветку, подавал бесполезные советы как лучше жарить, но ниже опуститься не
решался, волк следил за ним неотрывно, хотя вроде бы поглядывал на жаркое.
Я сразу вырезал печень, бросил волку, там больше всего
крововосстанавливающих... так их там, словом, веществ и свойств. Пока он
жадно рвал и глотал куски целиком, я под руководством ворона насаживал
неумело освежеванного оленя на длинную палку, укрепил на рогатинах,
подбросил веток в костре, а ворон тут же каркнул:
- Доблестный герой, видать, забыл... что он не пытать оленя собрался,
а жарить! Дымом пропахнет! Обгорит, обуглится, а внутри даже не
разогреется!.. На жару надо, на жару! На угольях... Эх, варварство... Нет,
дикари - это дикари-с.
Пахло все равно заманчиво, но когда я начал резать зажаренное мясо,
под обгорелой коркой в самом деле оказалась сырая, кровоточащая масса. Я
положил перед мордой волка, хотя видел по желтым глазам, что хоть и хыщник,
но волчара тоже предпочел бы жареное. Сам выгрызал серединку, что
поджарилась, но не сгорела.
Волк с треском грыз кости, добывал сладкий костный мозг, ворон наконец
слетел на землю и, усевшись на брошенную неподалеку оленью голову, мощно
долбил клювом. Чавкало, хлюпало. Я только покосился в ту сторону, в желудке
сжалось в спазме, невольно представил как такие же клювы долбят глаза
павшим героям.
Я свистнул Рогачу, тот прибежал уже оседланный, веселый, отоспавшийся
и сытый. Стремена весело позвякивали, конские ноги по самое брюхо казались
потемневшими от выпавшей за ночи росы.
Спиной я чувствовал как за мной наблюдают две пары настороженных глаз.
Громко и неприятно прозвучал хриплый каркающий голос:
- Герою нужен умный спутник! А не такой, что сожрет его коня.
А в ответ злобный рык:
- Герою нужен отважный спутник! Зачем ему трус?
- Он сам отважный, - прокаркал ворон. - Зачем два отважных? Чтобы
спорили кто отважнее?.. Зато нужно, чтобы кто-то один был умным.
Я хмуро запихивал в седельную сумку одеяло. Конечно, герою нельзя был
умным - пропадет обаяние. Умный - это подозрительно, занудно, зевотно.
Ворон готов мученически взять это на себя, умные всегда все принимают на
свой счет, страдают за всех. Он умный, я - отважный, все по справедливости.
- Если доблестный герой намеревается идти прямо, - предупредил волк, -
то там цветочная поляна... опасная поляна.
- Ядовитые цветы? - буркнул я через плечо. - Бред, вымысел. Они бы
вымерли! Без опыления.
- Хуже, - сказал волк. - Там половина созревает, а другая половина уже
готова... Если пойдешь прямо или хотя бы вблизи, то получишь с десяток
иголок с семенами, что бьют без промаха на двенадцать шагов.
- А если вправо, - добавил ворон, - там поляна с жабами. Не простыми,
не простыми!.. От их слизи бородавками не отделаешься. В твоем теле
заведутся головастики, потом разбухнешь, будешь лежать, толстый и вопящий,
и они будут расти, кушать тебя изнутри, а через три месяца...
- Через два, - прервал волк.
- Много ты знаешь! - каркнул ворон. - Серость немытая!.. Через три,
ну, пусть через два с половиной начнешь лопаться... то, что от тебя
осталось, начнет лопаться, и с десяток таких молоденьких лягушат вылезут на
солнышко, красивенькие такие, махонькие, зелененькие, лапки как
игрушечные...
- Через два, - обрубил волк. В полураскрытой пасти белые клыки
блестели как сосульки на солнце. - Я видел как один лежал, а в нем
шевелилось, будто ежи играли! Ровно через два месяца живот лопнул, герой
был еще жив, он еще пытался закрыть ладонями щель...
В моем животе начал ворочаться тяжелый чугунный утюг, а сам желудок
покарабкался по горлу ввысь.
- Довольно, - оборвал я. - Вы уже доказали... да-да доказали! Так куда
нам идти?
Оба ответили одновременно так слаженно, словно вдруг стали близнецы и
братья:
- Влево, куда же еще? Теперь все идут налево.
Я поднялся с мешком, конь нехотя приблизился, но стал так, чтобы
копытами достать волка. Я привязал мешок, поставил ногу в стремя.
Спохватился:
- Что налево, понятно. У нас тоже все мастера налево. Но в этом мире
что есть лево?
Волк прорычал что-то нечленораздельное, умолк. Ворон прокаркал
наставительно:
- Есть Правда и Кривда, на гнилом Западе именуемая просто и обыденно
Добром и Злом, а если пойти севернее, то Светом и Тьмой. Если же взять чуть
в сторону зюйд-зюйд-веста, то Порядком и Хаосом...
- Понятно, - понятно, - прервал я. - Ты не умничай, ты пальцем покажи!
Волк посмотрел подозрительно, но какие шутки у варвара, вздохнул,
повернулся и ткнул клювом в пространство.
- Ага, - сказал я. - Идем налево, чтобы сражаться со Злом?
Даже волк посмотрел на меня так, что будь у него руки, уже приставил
бы большой палец к виску и греб бы по воздуху остальными.
- Зачем же тогда идти налево? - удивился он. - Если налево, там все
свои. Надо идти направо! Чтобы грабить, убивать, жечь, насиловать,
наслаждать силой и всевластием своего меча. Там же простые никчемные
людишки! Поселяне, горожане, всякие там маги-книгочеи - бей грамотных! -
торговцы, ремесленники... А как хорошо распинать и мучить их сдобных
изнеженных женщин, чьи белые тела не видели солнца?
Мои широкие ладони покоились на рукояти меча. Он упирался острием в
землю, медленно погружаясь то ли из-за своей остроты, способен рассечь
волос в полете, то ли под тяжестью мои ладоней.
Видя мои колебания, ворон прокаркал наставительно:
- Ты ведь не просто какой-нибудь примитивный бла-а-а-агародный герой!
Ты выше!.. Ты - Герой!.. А это значит, что ты не ведаешь ни добра, ни зла.
Ты выше этих примитивных стародавних понятий. Ты идешь по миру... тьфу, по
свету с обнаженным мечом в мускулистой длани, и ты хвост положил на все эти
понятия о добре и зле. Ты режешь, кого хочешь, спасаешь, кого твоя левая...
или правая рука, они обе твои, изволят. Сегодня ты спас принцессу, а завтра
тебе восхотелось ее изнасиловать и зарезать - так кто посмеет не то, что
осудить, но сказать против? Сейчас время такое... Нет Зла, нет Добра! Есть
только ты, великий герой...
Он топтал на ветке, орал, размахивал крыльями, каркал все громче. Волк
следил ревнивыми глазами, рыкнул:
- Устарело!.. Сейчас уже герой стоит вовсе на стороне Зла. Наемные
убийцы косяками вдруг проникаются любовью к какой-нибудь жертве, спасают...
попутно убивая всех остальных без жалости и...
Я поднялся в седло, крикнул:
- Все, тихо! Убедили. Если вы такие умные, то я вас пущу впереди себя.
Такие... не знающие Добра и Зла, не пропадут, как я думаю.
Волк сдержанно улыбнулся жуткой пастью. Я видел как ему хотелось
по-щенячьи подпрыгнуть, но он только слегка наклонил голову. Ворон
обрадовано каркнул:
- А что как умные? Умные тоже... И те серые, что кажутся кому-то
где-то в чем-то умными. Мы знаем весь этот мир целиком и полностью! Этот
вот серый аж вон до той березы с сосновой макушкой... нет, еще дальше,
которое с лесистой верхушкой. А я так и еще дальше.
- До следующего дерева? - съязвил я.
- Нет, - обиделся ворон. - До самого конца леса!
От дерева с лесистой верхушкой до края леса было не меньше чем
полверсты, так что ворон, как поистине мудрая птица, в самом деле знал
больше.
Единорог пошел рысью с неприличной для его богатырской стати
поспешностью. Волк ровными прыжками понесся в густой траве. Конь старался
перейти на галоп, я придерживал, жалея гордеца из клана Острых Клыков.
Умрет, зараза, не попросит сбросить скорость!
Некоторое время я слышал над головой хлопанье могучих крыльев. Дважды
ударила воздушная волна, затем спину царапнули жесткие как конские скребки
перья. Конь дернулся, боится щекотки, ворон долго устраивался сзади на
попоне, накрывающей круп, его трясло, сдувало, он тыкался то клювом в голую
спину, то скреб острыми жесткими крыльями, наконец взлетел, напоследок
ударив меня крыльями по голове и едва не сбив железный обруч. .
Я был уверен, что отстанет, не дело умным на коня да за приключениями,
но вскоре снова залопотали крылья, царапнуло по голове. Тяжелая туша
рухнула на плечо, я заорал, острые когти вцепились в голое плечо. Ворон
попытался вытащить свои крюки и уместить их на узкой полоске кожи перевязи,
но все равно плечо горело, словно зажали в тиски.
На перекрестке дорог я сторговал у странствующего торговца перевязь
пошире, к тому же из толстой кожи не то тура, не то буйвола. На плече
умелые шевчуки поставили вовсе тройной слой, и наш пернатый умник с
готовностью вогнал в нее острые когти, дальше поехал уже нахохленный, сразу
задремав, лишь вздрагивая во сне и опять царапая мне щеку твердыми перьями.
Когда мы огибали пригорок, из леса шла к селу стая волков в шесть-семь
голов. Впереди двигался массивный вожак, широкий в груди и с крупной
лобастой головой.
На стук копыт все как по команде повернули головы, замедлили шаги. Я
опустил ладонь на рукоять длинного ножа на поясе, конь пошел шагом. Волки
двигались по-волчьи, длинной цепочкой, ступая след в след, чтобы потом
никто не понял, сколько здесь их прошло.
Вожак отыскал глазами мое лицо, жутко блеснули клыки. Я услышал глухое
рычание:
- Гер-р-р-рой... Доблестный герой, можно и нам... или хотя бы мне
одному с вами?
Я не успел открыть рот, как мои спутники завопили в один голос:
- Пошел вон, дерьмо серое!..
Вожак слегка сгорбился, поджал хвост и пошел быстрее. Мои пальцы
соскользнули с рукояти ножа. Конь храпнул свободнее, прибавил шаг, и мы все
трое помчались навстречу утренней заре, а волки серыми холмиками двигались
по густой траве, и казалось, что по зеленому морю в самом деле плывут серые
комья этого самого серого, уже подсохшего.
Глава 14
Единорог несся как пущенная гигантской катапультой глыба. Рядом
скользил как темное облачко волк, а мне чудилось, что все мы летим низко
над землей. Внизу под конским брюхом земля сперва мелькала как пестрое
полотно, потом превратилось в нечто слегка подрагивающее как студень, а мы
все трое неслись в этом призрачном нереальном мире, когда возникающий на
горизонте лес через несколько мгновений обтекал нас со всех сторон, горы
быстро укрупнялись и проплывали как корабли с высокими трубами по обе
стороны.
Первым сдался ворон, я ощутил толчок в плечо, в перевязь вонзило когти
хрипящее, задыхающееся, опустилось как тесто, вжимаясь в плечо, чтобы
ветром не сбросило, прокаркало:
- Мой лорд... Мне чуется... тебе пора изволить...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг