черные с подпалинами крысы. Тоже именуемые собаками.
- Жди меня, - сказала она псу, - я вернусь скоро.
Пес даже не поднял головы, но она чувствовала его долгий
пристальный взгляд между лопаток.
Лифт полз медленно, она чувствовала сильнейшее желание
остановить его и вернуться обратно. На втором этаже в лифт вошла
толстая женщина с таким же толстым шпицем. Елена открывала и
закрывала рот, пытаясь заговорить, но это только собачники сразу
находят общий язык, а все остальные даже после бурно проведенной
оргии считаются незнакомыми.
К счастью, дама удалилась в сторону булочной, Елена со
стесненным сердцем направилась к собачьей площадке. Вообще-то
площадка только называлась собачьей: это был сквер, вокруг которого
стояли высотные дома. Через сквер тянулись тропинки от метро и
троллейбусной остановки, а собачники выгуливали свою мерзость прямо
посредине. Елена ненавидела их всеми фибрами души, ибо приходилось
обходить эту свору, что лает, визжит, носится, подбегает и нюхает, и
как бы хозяин ни уверял, что его собачка не укусит, но он сам не
знает, что у его пса на уме, стреляла бы их всех, как собак, так и
собачников...
Она остановилась на краю площадки. Тут же один пудель помчался
к ней со злобным лаем. Она застыла, кто-то давно еще сообщил, что
пудели кусаются очень сильно, из собачников один повернулся, смотрит
с интересом.
Она выдохнула, стараясь расслабить нервы, говорят, собаки
кусают тех, кто боится, сказала робким голосом:
- Ни у кого не терялась собака?
Один мужчина подошел, улыбаясь, но его пес, нечто маленькое и
лохматое, подбежал раньше хозяина и отвратительно затявкал. А Елена
слышала, что собаки становятся похожи на своих хозяев не только
внешне, но и характерами.
- В нашем дворе нет, - сказал он благожелательно. - А в
соседних дворах... нет, не слышал. А что случилось?
Подошли еще, старые и молодые, толстые и не очень, но чем-то
похожие, как похожи все собаки.
- Я подобрала собаку, - сообщила Елена. - Большую, черную.
Потерялась во время грозы.
Мужчина кивнул:
- Да, в грозу их лучше сразу домой. Мой Ройк однажды забежал
чуть ли не на другой конец города. А какая порода?
- Большая, - ответила Елена. - Очень большая порода.
На нее посматривали с интересом и удивлением, будто уже
наполовину приняв в клуб собачников.
- Лохматый? - спросила одна женщина. - Шерсть длинная?
- Шерсть есть, - сообщила Елена. - Но не длинная.
- А уши? Висят или торчком?
Елена, как могла, рассказала все, что помнила о своей клыкастой
находке. Собачники долго рассуждали, наконец мужчина сказал так же
благожелательно:
- Выводите на прогулку. Перед сном мы все здесь встречаемся.
Собачки играют, мы общаемся... Так, часиков в десять. А к этому
времени расспросим в других дворах. Знаете, о пропаже собак узнают
быстро...
- Спасибо, - поблагодарила Елена.
Но когда подошли эти десять часов вечера, она спохватилась, что
у нее ни поводка, ни даже ошейника. Пес, поев ее вчерашнего супа,
подошел и положил ей на колени голову. Голова не меньше человечьей,
если не больше, глаза серьезные, вопрошающие.
Уже почти без страха она погладила по голове, почесала за
ушами. Он в истоме прикрыл глаза, чуть не замурлыкал.
- Ну почему ты такой печальный? - спросила она. - От тебя веет
прямо мировой тоской.
Пес вяло махнул хвостом. Шерсть под ее пальцами слегка
потрескивала, словно по ней бегали невидимые искры.
- Как хоть тебя зовут? - спросила она. - А, лохматый?.. Ладно,
будем звать тебя Лохмачом. А когда хозяева найдутся, тогда уж...
Он аккуратно лизнул ей ладонь. Елена научилась не отдергивать
руку. Если псу так нравится, пусть лижет. Правда, ей это тоже
почему-то нравится.
Стрелка подошла к десяти. Елена выглянула с балкона. На
площадке собачников вдвое больше. Ясно, уже узнали, что она, так
страшащаяся любого пса, подобрала большую собаку...
- Пойдем, - сказала она, - надо показаться людям.
Она шагнула к двери. Пес поднял голову и смотрел вопросительно.
Даже голову поворачивал с боку на бок, прислушиваясь. Елена взялась
за ручку, пес вскочил. Когда она потянула дверь на себя, он в два
прыжка был уже у двери.
Скорее всего, подумала она с облегчением, убежит, едва она
откроет дверь. Все-таки понимает, что это не его дом. Помчится
искать хозяина...
В лифт он вошел вместе с ней, так же чинно вышел. На лавочке у
подъезда сидели старухи, сразу завосклицали, удивились. Елена
сжалась, ожидая воплей, но старухи оказались цивилизованными: знали,
что если собака на поводке, значит, злая, укусить может, а если идет
свободно, значит, хозяин знает наверняка, что такая собака даже не
гавкнет.
- Лена, - сказала одна с удивлением, - вы решились взять
собаку?
- Это не моя, - сказала Елена торопливо. - Вы уж простите, что
без ошейника!.. Она прибилась ко мне в грозу. Сейчас веду отдавать
на площадку...
- Какой огромный пес, - сказали ей в спину. - Храбрая женщина.
И добрая.
"Это я храбрая, - подумала она. - Если бы вы знали..."
Глава 31
С площадки навстречу помчалась целая свора. Елена сжалась, но
ее пес шел спокойно, горделиво. Наконец он слегка приоткрыл пасть,
легонько рыкнул.
Почти все собаки остановились как вкопанные, даже пыль из-под
упершихся в землю лап словно бы застыла. Елене почти послышался визг
тормозов, только один могучий ротвейлер еще бежал, и тогда Лохмач
показал клыки, рыкнул громче. Елене почудились раскаты далекого
грома.
Ротвейлер завизжал, как придушенный поросенок. Его занесло на
чересчур крутом повороте, упал, проехал на боку мимо, поднимая
желтую пыль, а потом вскочил и, подгибая обрубок хвоста, сгорбленный
и униженный, затрусил к хозяину, где укрылся за его спиной.
- Здравствуйте, - сказала Елена, стесняясь. - Вот...
Лохмача рассматривали, переглядывались, крутили головами. Елена
видела недоумение в глазах, собачники явно не знали, что сказать,
один попытался протянуть к Лохмачу руку, тот показал ему клыки.
Второй предложил кусочек печенья, Лохмач его проигнорировал.
- Обученный, - определил собачник.
- Но не агрессивный, - добавил второй. - Конечно, при такой
комплекции можно жить и без драк...
- Это не ротвейлер, - сказал один из ротвейлеристов. Его
собственный пес, толстый черный, с подпалинами, сидел в сторонке и
трусливо смотрел на новичка. - У ротвейлеров шерсть покороче.
- Ротвейлеры помельче, - добавил второй безжалостно. У него
самого, как знала Елена, было нечто маленькое, лохматое. - Это...
мадагаскарский дог, наверное...
- А есть такие?
- Ну, бордоский. Или миланский.
- Да нет таких пород! Он похож на сенбернара, только шерсть
покороче и... не такой рыхлый.
Теперь Елена и сама заметила, что ее Лохмач, в сравнении с
остальными псами, выглядит как бульдог рядом с карликовыми пуделями.
Мышцы перекатываются под гладкой кожей, в нем чувствуется свирепая
сила. Остальные собаки это заметили, даже самые задиристые
присмирели, бегали кругами в сторонке, на новичка смотрели трусливо.
- Это из новых пород, - заявила женщина. - Теперь чуть ли не
каждый день - новые породы. Эти новые русские таких собак-убийц
выводят!
- Да не новые русские, - возразил мужчина. - Что вы такое
говорите!.. Новые русские могут только пальцы веером. Собак они
покупают на Западе. Кто-то купил, привез, а как обращаться, не
знает. Вот в грозу пес и убежал...
Ротвейлерист предложил:
- Вы его пустите побегать.
- Как?
- Да сделайте вот так рукой... Нет, вот так! И скажите:
"Гуляй!"
Елена сделала, Лохмач посмотрел на нее с укором, лег у ее ног и
положил морду на лапы. Глаза были тоскливые.
- Не заболел? - спросила женщина.
- Тоскует, - определил ротвейлерист. - Если бы знал, как найти
хозяина, уже помчался бы... А так лежит и ждет, когда за ним придут.
- Да, - сказала женщина с чувством, - они нас считают большими
и всемогущими!
Два дня Лохмач жил у нее тихо и мирно. Сделанную работу Елена
большей частью отправляла на службу по Интернету, но два раза в
неделю должна была, нужно или не нужно, показываться на службе
лично. Сегодня был как раз такой день, она тревожилась, оставляя пса
одного, собачники нарассказывали ужасов, что творят их любимцы в
отсутствие хозяев: даже крохотные пуделя обдирают двери и обои,
вытаскивают из шкафов шубы и рвут на клочья, собаки покрупнее за
десятиминутную отлучку в щепы размалывают не только табуретки на
кухне, но и гарнитуры...
- Пожалуйста, - уговаривала она дрожащим голоском, - не грызи,
не ломай здесь ничего!.. Я бедная, я жалобная, я и так никудышная!..
Если ты что-то испортишь, я уже никогда не смогу ни купить новую
вещь, ни даже отремонтировать!
Пес посмотрел укоризненно, но даже не поднялся, чтобы проводить
ее до дверей. От него по-прежнему веяло тоской и безнадежностью.
Обратно она не бежала, а летела на крыльях. На свой этаж
поднялась едва ли не раньше лифта. Второпях не могла попасть в
замочную скважину, а когда открыла, сердце екнуло. В прихожей было
пусто.
Она пробежала в коридорчик, тоже - пусто. С замершим сердцем
вбежала в комнату. Огромная черная туша лежала на том же месте, где
Елена оставила это чудовище. Голова даже не шелохнулась, только веки
поднялись. Она ощутила на себе взгляд коричневых глаз.
- Ты болеешь? - вскрикнула она.
Уже без страха пощупала ему нос. Если сухой и горячий, то,
скорее всего, заболел, а если холодный и влажный... Под пальцами
было прохладно. И совсем не сухо.
- Так что же с тобой? - спросила она жалобно. - Нельзя же так
тосковать... Все наладится!.. Ладно, отдыхай. Я приму душ, а потом
поужинаем вместе.
Она оставила дверь в ванную открытой. Пес лежал как темная
глыба, даже не смотрел в ее сторону, однако впервые за последние
годы ей стало надежно и как-то защищенно. Когда в квартире такой
большой и сильный зверь, мимо ее двери будут проходить на цыпочках.
Ужинали вместе. Она сварила мясной суп, а затем разделила
поровну. Пес нехотя дополз на кухню, черный нос брезгливо
подергался. Елена сказала жалобно:
- Ну что еще?.. Я не знаю, что тебе готовить!
Пес вздохнул и с усилием начал лакать из тарелки. Елена
смотрела, как он ест, и вдруг отчетливо поняла, что он ест только
для того, чтобы она не дергалась, чтобы успокоить ее, а ему самому
не то что есть, жить не хочется.
- Господи, - проговорила она, - я много слышала, что собаки все
понимают... Но чтоб со мной вот так!
В дверь позвонили. Елена отодвинула тарелку, вроде бы никого в
гости не ждет, поднялась. Пес перестал притворяться, что
интересуется едой, с неторопливостью башенного крана повернул голову
в сторону прихожей.
На площадке стояли двое молодых парней. Елене они не
понравились с первого же мгновения: уверенные и нагловатые, глаза
раздевающие, во взгляде быстрая прикидка степени ее податливости...
во всех отношениях. Это ее насторожило и испугало, обычно в мужских
глазах видела, как там, за этими тупыми глазками, идет прикидка лишь
одной особенности: сразу ли раздвинет ноги и все ли позволит с собой
проделывать.
Оба одеты модно, с уклоном не то в рокеры, не то в гомосеки: те
и другие носят одинаковые черные кожанки. У одного с плеча небрежно
свисает сумка. Из открытого отделения высунулся толстый собачий
поводок.
- Здравствуйте, - сказал один и показал в улыбке крупные белые
зубы. - У нас пропала собака. По приметам, что нам передали, она у
вас.
- Если так, - ответила Елена упавшим голосом, - то заходите...
Он на кухне.
Пес даже не поднял голову, только глаза неотрывно следили за
гостями. Один сказал с ходу:
- А, верно!.. Тарзан, иди сюда. Ну же, Тарзан!
Второй сказал довольно:
- Да, да, это он.
Они приблизились к псу, и тут Елена впервые увидела его клыки.
Когда он ел, она видела только розовый язык, суп лакал лениво и
деликатно, а сейчас верхняя губа приподнялась, блеснуло белое и
настолько длинное, что она скорее бы назвала это десантными ножами,
чем собачьими клыками. Такими представляла, по голливудским фильмам,
бивни вепрей-великанов да еще рога горных козлов!
Первый сказал с нервным смешком:
- Он сердится, что мы его сразу не нашли.
- Гроза, - ответил второй. - Гроза виновата! Он считает нас
всемогущими, а раз мы его не нашли, то значит, наказывали...
Он осторожно приблизился, вытащил ошейник, а второй достал
длинный поводок из толстой кожи. Пес привстал, пасть открыл шире.
Елена услышала предупреждающее рычание, у нее пошли мурашки по коже,
а кожа покрылась крупными волдырями.
Рык зарождался в огромной мощной груди пса, обогащался
свирепостью в горле, и когда выкатывался из страшной, как у
крокодила, пасти, то от близости зубов становился таким же острым и
пугающим.
- Ого, - сказал один с нервным смешком, - он сердится!
Второй бросил успокаивающе:
- Он помнит, как ты ему делал уколы от чумки. А уколов никто не
любит.
Тем не менее оба топтались перед псом в нерешительности. Елена
спросила подозрительно:
- Так ваш это пес или нет?
Первый замялся, а второй сказал с подкупающей искренностью:
- Моей жены. Он ее любил и слушался больше.
Пес наконец поднялся во весь рост. Елена даже смутно удивилась,
что он такой гигант, раньше казался поменьше или же ходил на
полусогнутых. Темно-коричневые глаза стали хищно желтыми... мир
дрогнул от рыка. Елену отшвырнуло к стене, ей почудилось, что на
кухне валится вся посуда, со стен срываются тщательно укрепленные
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг