запятнавший честь мундира, пулей в лоб смывал позор, чиновник
стрелялся, когда проигрывал казенные деньги в карты, политический
деятель тоже жизнью платил за ошибки... Николай Первый, которого
больше знают как душителя декабристов-ленинцев, за проигрыш в
Крымской войне заплатил тем, что принял яд, лег на свою солдатскую
кровать, накрылся шинелью и умер.
- Выходит, ты за смертную казнь? - тупо спросила она.
Олег горько засмеялся:
- Я за то, что жизнь - не самое ценное. Есть ценности намного
выше. К примеру, жизнь вида всегда ценнее жизни отдельной особи. А
сейчас дошло до абсурда: даже шпиона снабжают не ампулой с ядом, а
напутствием: мол, выдавай и предавай всех, жизнь дороже, мы
понимаем, а то еще бить будут! Все равно ж выдашь, так что лучше
обходись без синяков. Это уже тот абсурд, которого мы сами не
ожидали. Как видишь, не все в мире идет по воле Совета Тайных.
Сейчас во всех наших спорах и разногласиях в одном, по крайней мере,
у нас полное единодушие...
Он замолчал, она спросила с жадным любопытством:
- В чем же?
- Ты в самом деле хочешь знать? - спросил он остро.
- Очень!
- Перебьешься, - ответил он строго. - Не хочу, чтобы ты считала
меня чудовищем.
Она, как намыленный мягкий зайчик, влезла ему в руки, заглянула
в колдовские зеленые глаза:
- А тебе в самом деле важно мое мнение?
- Я дурак, - признался он. - Почему-то мне это действительно
важно.
Их взгляды сомкнулись. Она обхватила его за плечи, Олег
извернулся, она едва не упала. Он стащил ее на траву, усадил спиной
к бревну, а сам лег и положил голову ей на колени. Она принялась
чесать ему голову, почистила уши, это любят не все, но терпят,
попросила:
- Расскажи о себе.
- Ну, я же рассказал...
- Я ничего не поняла, - призналась она. - Только то, что вы не
то пингвинов спасаете, не то все человечество, как пингвинов...
Он мягко улыбнулся, его рука погладила ее бедро. Юлия
наклонилась, накрыла грудью его лицо, ощутила странное спокойствие,
словно он взял ее в незримую скорлупу, в которой только она и он...
- Малышка, - шепнул он в самое ухо, - у нас возможностей
намного больше.
Он начал приподниматься, и тут же ее вскинуло в воздух.
Вскрикнув, она судорожно ухватилась за самое надежное, за его шею,
крепкую, как ствол дерева, прижалась к теплой массивной груди. А он
повернулся и понес ее в дом.
Она застыла, страшась спугнуть странное очарование. Никто
никогда не брал ее на руки, не нес вот так, сильный и уверенный,
могучее сердце мерно бухает под толстой плитой мускулов, ее щека
трется о его кожу, а когда она закрыла глаза, ее длинные ресницы
пощекотали ему обнаженную грудь, и она чувствовала, что он это
заметил.
Потемнело, это ее внесли под крышу. Шаги его звучали по
деревянному полу, она даже могла определить, что стук становится все
глуше, явно они погружаются в глубины домика. Который не такой уж и
крохотный...
Потом сила гравитации начала отрывать от его груди, но в тот же
миг она коснулась спиной и ягодицами мягкой постели. Распахнула
глаза, в зеленых глазах шпиона прочла понимание. Да, он понимает ее,
но от этого понимания всего лишь мужчины совсем не ужасно!
Теплые волны пошли по ее телу. Каждая клеточка блаженно
вытягивала лапки, хрустела суставчиками, хрюкала от удовольствия.
Под опущенными веками поплыли цветные круги, в ушах слышался ровный
рокот прибоя. Она понимала, что это не морской прибой, а шум крови в
ее теле.
С трудом вскинула руки, тяжелые и горячие. И хотя он молчал, но
она сказала предостерегающе:
- Довольно, ничего не говори.
Ощутила, когда он наклонился, ее руки, как гибкие лианы,
обхватили его крепкую шею. Не открывая глаз, чувствовала, как его
тело, массивное и горячее, приближается, от него жар, воспламеняющий
ее тело, ее плоть, кровь уже не шумит, а победно ревет в жилах,
шумит на перекатах суставов...
А потом в глубине, как в бездне космоса, возникла искорка
счастья, разгорелась, пошла заливать волной все тело.
Глава 20
Если раньше, в прошлой жизни, в самые лучшие дни она
чувствовала себя опустошенной, то сейчас в теле осталась гремящая
радость, странная мощь. Она ощутила себя способной по крайней мере
двигать усилием воли ложечку по столу, если не трясти горами.
Очень медленно подняла веки. Олег сидит на табуретке у окна, на
коленях - ноутбук, широкая спина и сейчас, в минуты покоя, красиво
вздута бугорками мускулов. Бронзовая кожа блестит, как политая
маслом. Он наверняка хорошо смотрелся бы на боевом коне, если бы вел
в сражение железные римские легионы...
Олег, не замечая, что она за ним наблюдает из-под приспущенных
век, встал, потянулся. Сытые удавы мускулов красиво перекатились и
застыли, затем он неслышными шагами пересек комнату и скрылся за
шелковой занавеской.
Россоха сидел за столом, перед ним лежали разобранные часы,
крохотные батарейки. При звуках шагов поднял голову. Лицо стало еще
бледнее, темные круги под глазами пошли в три яруса.
Слабо улыбнулся:
- Не спится?.. А как же твоя Юля?
- Тоже проснулась, - ответил Олег. - Но пока прикидывается, что
спит... Не мучай себя! Возьми учебник. Простейший, школьный. Спрячь
свое самолюбие, ты гений в механике, но в этих часах задействован
другой принцип. До него додуматься не так просто. Кстати, такой же
простой, как и в механике. Если не проще! Но дикарю может показаться
магией.
Россоха ответил с грустной улыбкой:
- Спасибо...
- Я не тебя имел в виду.
- Но мне это в самом деле кажется магией, - ответил Россоха
печально. - Помнишь, мы понимали все на свете... только не могли
понять магии. Пользовались ею, но понять не могли. А потом ты
выяснил насчет магического ливня... Помнишь, как ты кнутом и
пряником сколачивал первый Совет Семи Тайных?.. Уже нет никого из
той семерки, кроме нас двоих... Да и то я вскоре вышел из Совета,
только в этом столетии ты снова меня нашел и запряг... В последнее
время странная мысль приходит в голову: а не почудилось ли? А было
ли все то, что... было? Слишком уж невероятен сейчас мир, но люди
именно его считают нормальным, естественным, единственно правильным!
А мы... бывшие маги, а сейчас просто мудрецы, с их точки зрения,
выглядели бы совсем чудовищами. Ты как-то можешь объяснить наше
существование... с их точки зрения?
Олег удивился:
- Почему нет? Можно объяснить загрязнением окружающей среды.
Сейчас все им объясняют. Или взять по Дарвину: природа всегда
выпускала как великое разнообразие людей... по цвету кожи, росту,
форме носа или глаз, так и с различными уродствами и генетическими
нарушениями. Примерно на каждые десять тысяч человек рождается один
горбун, на миллион - двухголовый, на десять миллионов - сиамские
близнецы, а на сто миллионов - генетический урод, у которого
старение и смерть запорчены где-то на уровне ДНК или аминокислот.
Многие не узнают о своих возможностях: мрут от болезней, аварий или
гибнут в войнах, но те, кто прожил лет до семидесяти и сохранился
как тридцатилетний, от хвастовства перед соседями переходят к
смутному беспокойству, наконец начинают менять место жительства,
скрывают возраст... Так делают все, и потому большую часть таких
людей мы не выявили. Правда, многие рано или поздно как-то
засвечиваются...
- И что с ними? - спросил хозяин невесело. - Как поступаете
теперь? Находите и убиваете?
Олег даже отшатнулся:
- Россоха, что-то ты говоришь не то. С какой стати убивать?
- Чтоб не разболтали тайну.
- Эх, Россоха... зря ты отошел от активной работы.
После паузы Россоха попросил:
- Расскажи о себе. Ведь сколько мы знакомы, ты никогда о себе
не рассказывал.
- Да ничего интересного, - ответил Олег. Глаза его были
закрыты, лицо расслабилось, а губы двигались медленно, почти
засыпая. - Родился, как принято писать в автобиографии, в простой
рабочей семье. Тогда рабочим классом были охотники. С тех пор живу,
учусь, стараюсь быть полезным миру, в котором возник. Конечно,
перепробовал много разных... гм... профессий.
Россоха спросил:
- Но ты... как-то объясняешь себе то, что живешь... дольше
других? Считать себя уродом - противно.
- Я рационален, - признался Олег. - По мне, так только так и
правильно. Получи все бессмертие во времена скифов - сейчас бы по
степям носились на неподкованных конях лихие всадники, приносили бы
тысячи людей в жертву своему Черному Мечу! А если бы обрели во
времена римлян - был бы мир просвещенного рабства, гладиаторских
боев. Нет, для прогресса надо, чтобы люди умирали, унося с собой и
старые взгляды. А новое поколение может что-то придумать лучше. Но в
то же время нужны какие-то ниточки, связывающие с далеким прошлым!
Ведь так поколения перекрывают одно другое на один-два корпуса:
человек успевает вырастить сына, иногда успевает дать наставления
внуку, совсем редко - правнуку, но никто не напомнит, что тысячу лет
назад было нечто, что пригодилось бы как раз сейчас... Да, нас не
может быть много, иначе мы будем чересчур влиять на жизнь,
затормаживать развитие, но мы нужны роду человеческому.
Россоха прошептал:
- Ты всегда говоришь о нем как о едином организме!
- Я его так и воспринимаю. Я не знаю, кто я: кровяной шарик или
лейкоцит в теле человечества, но знаю, что организм растет,
обновляется, ежесекундно умирают тысячи клеток, взамен костный мозг
или селезенка рождают новых... Я думаю, и бессмертных тоже. Или
очень долго живущих. Ведь мы хоть и живем долго, но погибаем тоже.
Автокатастрофа, падение лайнера, крушение в метро, пьяный лихач
врезается в толпу пешеходов... Один мой знакомый, чтобы всего этого
избегнуть, поселился в горах. Я говорил ему: что за жизнь среди
заснеженных вершин? Не послушал... Через неделю он мне понадобился,
но я обнаружил только замерзший труп. Нет, погиб не от холода, он
мог управлять температурой... своего тела, понятно, но кто
предугадает падение метеорита? В его черепе зияла дырка, куда пролез
бы ботинок горнолыжника.
Россоха зябко передернул плечами:
- А в городе с балконов горшки падают реже!
- Как кирпичи с крыш, а то и просто сосульки.
Россоха снова повел плечами, чувствуя, как по коже бегут
пупырышки.
- Но как?.. Почему? Людям не дано жить так долго!
- Кем не дано?.. - поинтересовался Олег. - Я думаю, человек и
есть тот одичавший бог, который мог бы жить вечно. Раньше и жили
долго, пока не погибали. Помню, в нашем племени невров никто не
умирал от старости. Все когда-то да погибали. Природа берегла самое
ценное, что могла создать... Но потом люди размножились, и природа,
чтобы ускорить бег к совершенству, сократила жизнь любимому
детищу... Нет, неверно. Она не сократила, ибо ее любимое детище -
род людской! А род людской стал развиваться быстрее, когда отдельные
люди стали умирать рано. Зато новое быстрее находило дорогу!..
Кстати, человек и сейчас живет дольше всех известных тварей земных.
Род людской - это единый организм. Все человечество, что бы о нем ни
говорили, едино. Наверное, все звери и птицы с рыбами и насекомыми -
что-то вроде мышц и мяса, сама планета... и остальные планеты,
звезды - скелет этого организма...
Россоха сказал шепотом, боясь, что голос дрогнет, и Олегу
станет видно, насколько ему страшно:
- В моем теле кровь меняется за неделю, плоть за пару месяцев.
Даже кости целиком меняются за два-три года. Но я все тот же, верно?
- Верно, - согласился Олег.
- Но есть и нервные клетки, - продолжил Россоха. - Те самые, с
которыми человек рождается. И которые остаются до его смертного
часа. Мы и есть, да? Хотя и нервные клетки мрут в конце концов. Как
ты... к этому?
- Ужас смерти? - перепросил Олег. - Стараюсь о ней не думать.
- Разве такой ужас тебе знаком?
- Ну... мне страшно подумать об озоновой дыре, что может
погубить человечество... С ужасом представляю движение огромных
ледников, человечество может погибнуть целиком. Да и воздушная
оболочка земного шара истончается с каждой минутой. Очень скоро,
через каких-нибудь десять-двадцать тысяч лет человек начнет
задыхаться... Еще мне страшно представить угасающее багровое солнце
над опустевшей землей, холодной и безжизненной...
Он зябко передернул плечами. Россохе показалось, что всегда
непоколебимый и ровный Олег-богоборец, как его называли в старину,
побледнел.
- И ваши националисты и ненационалисты...
Ему показалось, что в зеленых глазах мелькнул огонек
благодарности.
- Россоха, говорю же тебе, ты зря надолго выходил из Совета
Тайных и вообще ушел от активной работы... Сидишь тут, всякие мысли
в голову лезут. А так за делом было бы не до самокопания. Понятно
же, что мы, долгоживущие, больше, чем кто-либо, заинтересованы,
чтобы человечество жило и процветало. У простого человека жизнь
коротка: ему хватит и запасов нефти, и на исследования космоса
наплевать - даже на Марсе побывать не успеет, а вот нам в лом через
какие-нибудь сто лет бродить по выжженной пустыне среди миллиардов
вымирающих людей! Потому именно мы стараемся что-то делать.
Россоха проговорил жалко:
- Да знаю, знаю... Но иногда среди бела дня как будто морозом
осыплет! Как, думаю, они обходятся в этом мире без рабов,
жертвоприношений, хлеба и зрелищ?.. Долго ли это продлится? Не
вернется ли снова на круги своя?
Олег помолчал, прошелся по комнате. Россоха неотрывно смотрел,
как он подошел к окну, распахнул створки. Заговорил, не
поворачиваясь к Россохе:
- Ты загнул... И рабы на месте, только по-иному называются, и
шаманы по-прежнему в силе, разве что вместо людей жгут в своих
капищах ладан, а уж хлеб и зрелища так и вовсе раздают, куда ни
глянь!.. Мы знали, что земля плоская, а накрывает ее твердый
хрустальный купол. Верно? Так и было. Потом начали считать, что
земля круглая и стоит в центре мира, а вокруг ползают звезды, солнце
и планеты. Хотя для большинства людей Земля и доныне плоская и стоит
в центре мира, а Солнце встает с востока и заходит на западе... Мир
таков, каким воспринимаем. А каким воспринимаем, таков он и есть.
Человек и есть бог, только сам этого не знает, всего боится и все
ищет если не бога, то хотя бы надсмотрщика...Ты уверен, что мир на
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг