- Есть, - ответил молодцеватый голос.
Другой голос, явно человека постарше, сказал с иронией:
- Если ему еще не выбили... то все равно ничего не увидит.
- Урмилас, - сказал первый голос, - у тебя на все свое мнение.
Повязка на глазах нужна по другой причине.
Олег чувствовал, как его грубо перевернули, сильные руки
нещадно перетянули повязкой глаза, заодно и перекрыв кровоточащую
рану над ухом. Повязку используют, вспомнил он полузабытое, ибо с
завязанными глазами любой человек паникует, боится гораздо больше,
чем если бы видел перед собой нацеленный в лоб пистолет.
Затягивая на затылке повязку, человек еще несколько раз ударил
ногами, стараясь попасть по почкам. Олег опрокинулся на пол,
задохнувшись от резкой боли. Его подняли пинками. Кровоподтеки под
глазами вздулись как подушки, он видел перед собой только узкие
щелочки света, словно смотрел из накрытого брезентом танка.
- Вставай, падаль! - прорычал десантник.
Хотя сознание было одурманено, вся комната плыла в сознании, а
тело не слушалось, он как воочию увидел крепкого плечистого
сержанта, быстрого и уверенного, краснорожего, грубого, как грубо и
бесчеловечно все в армии.
Его подхватили за плечи, за волосы. Олег не видел, что его для
забавы пихнули мимо двери. Он с разгону врезался в стену, из груди
вырвался всхлип. Ноги подкосились, он сполз на пол. Снова попинали,
но уже без азарта, затем подхватили, проволокли и с разбегу
зашвырнули в распахнутые двери.
Он смутно чувствовал, что его бросили на холодный металлический
пол. Отлежаться не пришлось, лязгнули металлические двери, снова
голоса, раздраженные и требовательные. Его подняли, усадили на
жесткое сиденье. В голове все еще туман, а перед глазами то
вспыхивал свет, то все погружалось во тьму, а голоса истончались до
комариного писка.
Потом он чувствовал, как руки и ноги приковывают железом. Снова
укол в вену. По телу прокатилось жжение, а в голову словно ударили
молотом. Он застонал, туман перед глазами начал рассеиваться.
Проступило человеческое лицо, что вытягивалось, исчезало, собиралось
из отдельных частичек. Сквозь повязку всегда смотреть просто, а эта
даже не кожаная - простой платок, какими десантники повязывают
головы.
- Еще, - раздался в ушах пронзительный голос. - Вкатите тройную
дозу.
- Помрет, - возразил другой голос.
- Вряд ли, - ответил первый. - Этот парень из спецназа, а их
учили выдерживать перегрузки. Зато быстрее придет в себя.
- Но его мозг тогда полностью в кашу...
- Как скоро?
- Через двое суток.
- Смеетесь? Мне не важно, что с ним будет сегодня вечером.
Глава 12
Снова укол, волна жидкого огня прокатилась по телу с такой
мощью, что Олег закричал от дикой боли. Сердце билось как бешеное,
вот-вот разломит грудную клетку. Он дышал часто, взахлеб, но зрение
прояснилось, а звуки различал с такой ясностью, что каждый шорох бил
по голове как молотом.
Повязка создавала небольшой фон, узор на платке, словно клочок
тумана, висел в воздухе, но все же удалось понять, что он в темном
помещении, стены металлические, пара массивных агрегатов под
толстыми кожухами, вдали дверь, похожая на шлюз в подводной лодке, а
перед ним стоит, расставив ноги, коренастый человек в маскировочном
комбинезоне, хотя и без всяких знаков отличий.
С трудом удалось шевельнуть глазами. От простого движения
глазных яблок дикая боль вспыхнула в черепе и прокатилась по всему
телу. Так, он в металлическом кресле. Руки прикованы толстыми
железными захватами. Ноги, судя по всему, тоже. Кресло наверняка
сварено специально для этих целей, для дознания. Проще говоря, для
пыток. И скобы на его запястьях не простое железо, а высокопрочная
сталь. Голову, сволочи, тоже зафиксировали, чтобы не мог оглянуться.
Коренастый сказал требовательно:
- Чин?.. Звание?.. Должность?..
Олег молчал, смотрел тупо. В голове туман, казалось, разъедает
саму ткань мозга, выжигает нервные клетки. А во всем теле тупая
боль, что временами без всякого предупреждения прерывается острыми
уколами.
- Не говоришь? Хорошо же... Джонсон, действуй.
Запахло чем-то резким, похоже на аммиак, но полумертвые чувства
подсказали, что это похуже, намного хуже. В старину пытали, вырывая
клещами куски тела, отрубая пальцы. Это действует на пугливых, они
начинают выкладывать все тайны от ужаса, а не от боли, а на самом же
деле жертва быстро теряла сознание от потери крови. А саму боль
переставала ощущать еще раньше, потому что с потерей крови резко
снижается и чувствительность к боли... Но пришел новый век,
накопился опыт. Поняли, что простым расплющиванием ногтей молотком
можно добиться большего: боль невыносимая, крови почти нет, жертва
сознания не теряет, вопит и с ужасом смотрит на занесенный молоток
над следующим пальцем. Однако в разведках работают дипломированные
специалисты по гипнозу, что научились ставить в мозгу разведчиков
заборы на пути физической боли. Как всегда и везде, идет
соревнование между мечом и щитом, пулей и каской, победа достается
попеременно то снаряду, то броне, но сейчас Олег чувствовал, что
нападение сломило защиту, разнесло ее в клочья, втоптало...
Он попытался напрячь руки, однако одурманенное сознание даже не
поняло команду. Укол в вену, еще один укол...
Палач, имя которому Джонсон, с размаху ударил его по щеке:
- Не прикидывайся!
Олег попытался поймать его в фокус, но глазные яблоки двигались
в разные стороны. Он чувствовал резь, жжение: слезные железы не
работают.
- Молчит?
- Господин полковник, это крепкий орешек.
- Любые орешки раскалываются, понял?
- Сделаем, господин полковник.
- И поторопитесь.
- Разрешите током?
- Действуй. Все можно, мне нужен результат.
Не в силах сопротивляться, он чувствовал холодное прикосновение
металла. Все тело под действием наркотика стало необычайно
чувствительно, словно с него содрали кожу. Малейшее движение воздуха
заставляло напрягаться все мышцы, а когда электроды приложили к
телу, он хрипло закричал в ожидании боли. Он всегда боялся боли. Он
избегал боли, потому и стал таким, как есть: осторожным, все
предусматривающим и почти неуловимым. Но удача когда-то да
кончается...
Дикий нечеловеческий удар пронзил тело изнутри, сжег мозг. Тело
задергалось в конвульсиях. Он смутно чувствовал, как плавятся
суставы, рвутся жилы, а всепожирающий огонь кипит в каждой клеточке.
Звериный крик вырвался из горла. Он пытался запрокинуть голову, но
стальные захваты крепко держали тело, не давая судороге сломать
спинной хребет. Костный мозг вспыхнул, будто с размаху швырнули на
горящие уголья...
Через несколько часов дикой боли ощутил сквозь грохот крови в
ушах, что атмосфера в помещении изменилась. К жестокости и
кровожадности добавилась струя авторитарности: появился кто-то из
высших, если не самый высший. Олег пытался сосредоточить мысль, но
мозг горел, корчился от боли.
Обломки сознания сталкивались, как льдины в весенний ледоход,
крошились, ныряли в темную мутную воду, полную мусора, щепок.
Временами полностью наступала тьма, он переставал даже слышать шум
крови в ушах и чувствовать боль, затем снова боль, страх, отчаяние,
злые и раздраженные голоса, а это означает новые удары, новую
боль...
Лица двигались, расплывались, затем вычленилось одно: красивое,
холеное, бесстрастное, с узко посаженными глазами. Чисто выбритые
щеки отливают синевой, ноздри горбатого носа хищно подрагивают, но
глаза, удивительно голубые, выдают северянина. Хорошо вылепленная
голова крепко сидит на плечах, мундир десантника подогнан по фигуре
мастерски, да и выглядит этот... неплохо, очень неплохо. Кадровый
офицер, военная косточка, привык отдавать приказы, но готов
ревностно выполнять и распоряжение вышестоящего, так верит в
дисциплину, порядок, иерархию власти и иерархию ценностей.
Кропоткин, всплыло наконец в затуманенном сильнейшими ядами
мозгу. Правая рука Яфета. Надежный исполнитель всех его замыслов,
самое доверенное лицо. Именно ему Яфет поручает самые щекотливые
операции, именно ему дал полномочия начинать осуществление
проекта... какого проекта?.. ах да, "Башня-два"... самого
грандиозного и величественного... которому еще не было аналогов...
аналогов...
В сознании снова все поплыло, вместо Кропоткина возникло и
держалось черное от гнева широкое лицо с изрыгающим огонь ртом.
Вместо волос были черные извивающиеся змеи, а глаза источали белый
огонь.
- Имя, - прорычало это существо. - Настоящее имя!.. И что было
поручено. Кто поручил? Когда?
Волны яда накатывали на мозг, затапливая, пропитывая, разрушая,
голос звучал как гром: страшно и обрекающе, голос бога, от которого
никуда не укрыться.
"Не бог", - проплыла вялая мысль. Олег попытался за нее
ухватиться, зацепился, за ней возникла другая мысль, нелепая, но
почему-то показалась убедительной: "Мы с богом... А вот мы с
богом... надо бога поддержать..."
Чернота сползла с гневного лица, языки пламени втянулись в рот.
Перед ним стоял, покачиваясь на каблуках, красавец Кропоткин,
генерал военно-воздушных сил России, а также мастер масонского
ордена, таким его считали многие, восемнадцатая ступенька по
иерархии Совета Семи, которые сами на девятнадцатой...
- Имя! - повторил Кропоткин грозно. - Ну?.. Говори!
"Не узнал, - проползла другая мысль. - Я для него всего лишь
инструмент в чьих-то руках. Скорее всего, считает меня инструментом
в руках самого упорного противника проекта "Башня-два", Олега
Вещего... Хотя членам Совета предписывается держаться втайне от
всех, многие таятся даже друг от друга, это приветствуется, но
иногда бывают утечки... Иногда досадные, иногда нелепые, но почти
всегда неприятные и часто трагические".
Он попытался приподнять голову, не смог. Сильные пальцы
ухватили за волосы, дернули. Олег сквозь повязку увидел ребристый
потолок. В голосе Кропоткина прозвучало нетерпение:
- Может быть, снять эту тряпку?
- Процедура допроса...
- Да плевать на процедуру, - бросил Кропоткин зло. - Я не вижу
его глаз, мне самому мешает!.. Я не знаю, слышит ли он вообще!
- Как скажете, господин генерал.
Грубые пальцы рванули повязку, Олег инстинктивно сощурился.
Хотя из-за вспухшего от кровоподтеков лица смотрел в узкие прорези,
свет показался резким, бьющим прямо в мозг. Через мгновение
светосила выровнялась, но Кропоткин, судя по его лицу, уже понял,
что пленник способен реагировать на раздражители.
- Повторяю, - сказал он раздраженно. - Какое у тебя задание?..
Кому непосредственно подчиняешься?.. Каков статус в Организации?
Пальцы больно защемили волосы на затылке. Кожу натянуло, щели
для глаз стали чуть шире. Кропоткин брезгливо морщился. Олег смотрел
невидящими глазами, изображение двоилось, расплывалось, на него
накладывались полосы, как в испорченном мониторе.
Молчание длилось, наконец Кропоткин сказал с ненавистью:
- Хорошо же... Хорошо... Если твоя психоблокада так
непробиваема, то... может быть, поможет старое испытанное средство?
Сержант по его кивку достал из ящика плоскогубцы. По телу Олега
прокатила ледяная волна, а он уже был уверен, что его измученное
тело ни на что не среагирует. Сержант захватил стальными челюстями
кончик указательного пальца. Олег инстинктивно попытался хотя бы
согнуть, прикованная к подлокотнику кисть не даст спрятаться, но
палец оказался не способным даже шелохнуться. Холодные рифленые
поверхности стиснули с одной стороны ноготь, с другой - омертвевшую
подушечку.
Повернув голову к Кропоткину, сержант ждал сигнала, плоскогубцы
держал обеими руками. Кропоткин ухватил Олега за волосы, вздернул
голову кверху, всмотрелся в затуманенные болью глаза.
- А к этому ты тоже готов?
Олег пытался сказать ему, что он не готов, что боли не выносит,
что надо договориться, но язык распух, не помещался во рту.
Кропоткин, не дождавшись ответа, кивнул сержанту.
Нечеловеческая боль пронзила все тело. Хотя плоскогубцы сжали
только кончик пальца, раздавливая ноготь, но раскаленные иглы
воспламенили все нервы, боль прожгла до пяток, а в мозгу взорвалась
атомная бомба.
- Хорошо, - сказал Кропоткин довольно. - Вижу, не равнодушен...
Давай дальше.
Кончик второго пальца превратился в кровавую лепешку. Сквозь
адскую боль и грохот крови в ушах Олег все же слышал легкий хруст, с
которым плоскогубцы крушили фаланги пальцев.
Когда палач закончил с правой рукой, он оглянулся на
Кропоткина, тот нахмурился и всматривался в лицо пленника с новым
выражением на лице. Сержант взял молоток и попросту раздробил все
ногти на левой, а затем присел, сопя, на корточки и деловито разбил
все фаланги пальцев на обеих ногах.
Олег терял сознание, но уколы тут же возвращали его в камеру
пыток. Кропоткин зловеще растягивал губы, в глазах ярость, а слова
вылетали как пули:
- Я не знаю еще, что у вас там за подготовка, но я тебя сломлю,
сволочь!..
"Я уже сломлен - пытался прохрипеть Олег, я уже никто", - но
другая часть сознания упорно блокировала его хрипы и даже не
позволяла кивнуть, когда Кропоткин спрашивал, прекратить ли, будет
ли говорить.
Наконец в красном тумане прозвучал раздраженный голос:
- Мне надо отлучиться. Вызови Крюона и Меддинга. Они спецы по
психотропным, пусть поработают.
- А что мне?
- Поможешь им, дубина. И поучись.
- Будет сделано!
- Я скоро вернусь, - пообещал Кропоткин.
Фигуры покачивались, расплывались, затем одна начала
уменьшаться, исчезла. В шею кольнуло. Он понял, что новый наркотик
ввели прямо в вену. Сердце заколотилось неистово, в груди нарастала
острая боль. Он чувствовал, что сердечная мышца работает за
пределами своих возможностей, вот-вот разорвется, лопнет, сгорит от
перегрузки, в то время как отравленная ядами и наркотиками кровь с
шумом несется по расширенным до предела кровеносным сосудам...
Он ощутил, что кровь уже начинает проступать через кожу,
кровавый пот... Кто-то из палачей тоже заметил, покряхтел, но ввел
ему лошадиную дозу расслабляющего. Олег решил было, что его решили
поберечь, но другой палач тут же вкатил чуть ли не ведро мощнейших
стимуляторов.
Видеозапись, как понял Олег, явно не ведут, иначе больше сумели
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг