Томас видел, как лицо Олега потемнело. Рыжие брови сдвинулись на
переносице, глаза посуровели.
-- Что-то знакомое? -- спросил он с тревогой.
-- Нет,-- ответил Олег медленно.
-- Слава богу!
Олег покачал головой:
-- Меня незнакомые пугают больше.
-- Да ладно,-- возразил Томас.-- Справились же. А перья... что ж,
значит, черти бывают не только в шерсти как наш полковой прелат, но в и
перьях. Только и все! Скажу ему, ахнет.
Он говорил беспечно, но в голосе угадывалось страшное напряжение.
Олег отвел взор. Рыцарь чувствует, что он недоговаривает что-то важное. Но
пусть пока не догадывается, насколько важное. И насколько важно то
странное превращение, которое успели прервать!
Они прошли всего несколько шагов, когда Томас внезапно метнулся в
темноту. Олег услышал жалобный крик. Вскоре рыцарь вытащил низенького
человека, вовсю пинал ногами, свободной рукой бил по затылку. Когда
подтащил ближе, Олег разглядел что человек странноват: слишком темен, из
курчавых волос торчат короткие рога, а те побелели от старости. Под
истрепанным лапсердаком на спине вздувается уродливый горб.
-- Мерзавец! -- орал Томас.-- Наконец-то я тебя поймал.
-- Ясновельможный рыцарь...
-- Я ж говорил, и в аду отыщу?
Олег услышал жалобный крик:
-- Да-да, конечно... Только вы говорили про себя, потом, ой-ой!....
конечно, я обязан был слышать!
-- Да я шкуру спущу! Чучело набью... Раздеру... Нет, лучше в геенну
зашвырну, а то без грешников и не геенна вовсе...
Олег наблюдал с любопытством. Гордый рыцарь не часто бывал в такой
ярости. Разве что когда обгорелый утащил Ярославу. Не иначе как что-то
столько же важное.
-- Сэр калика, я изловил мерзавца, который подлым обманом, хоть и без
колдовства, признаю, выиграл коня. После чего я как распоследний
простолюдин тащился, как и ты, пешком.
Он разжал пальцы. Горбун рухнул Олегу в ноги:
-- Смилуйтесь, господин! Замолвите слово перед грозным рыцарем. Это
же дракон, а не рыцарь! Я сам искал вас.
-- Ах, искал! -- проревел Томас. Он дал пинка в бок.-- Что, еще и на
мой меч глаз положил?
-- Зачем бедному иудею меч?
-- Ах, так ты и без меча обдерешь как русский медведь липку?
Горбун ухватил Олега за ноги:
-- Замолви слово, у него ж ноги железные, как и лоб!
Олег кивнул Томасу, тот видел напряжение и тревогу в зеленых глазах.
Да и сам, несмотря на ярость, ощутил недобрый холодок. Почему горбун
бросается искать защиты от могучего рыцаря к простолюдину, да еще такому
неприметному: в старой звериной шкуре, нечесаному, неухоженному. Знает о
них больше, чем они показывают?
-- Погоди,-- остановил Томас Олега.-- Пусть сперва признается. Ты
все-таки черт?
Горбун умоляюще посмотрел на Олега, но, видя, что защиты пока нет,
искательно и с некоторым укором поднял взор на грозного рыцаря:
-- Ай-яй-яй, ясновельможный рыцарь, а рассуждает как простой йемен.
Это для простого люда мир прост как их коровник, а рыцари... тем более --
короли, знают о разных тайных службах, о другой жизни вроде бы привычных
явлений...
Томас гаркнул, бешено раздувая ноздри:
-- Ты мне голову не морочь! Я не строю из себя умника, того бы ты уже
обвел вокруг пальца, а сейчас вот мой меч -- твоя голова с плеч.
Посмотрим, у черта вырастет ли другая?
Он зловеще выпростал меч, широко замахнулся. Горбун в диком страхе
обхватил колени Олега:
-- Неужто рыцарь ударит в спину?
Олег предостерегающе протянул руку:
-- Томас, погоди. А то ненароком и мне обрубишь... хоть я и
отшельник, но все же. Что-то мне его гнусная рожа кого-то напоминает. Ты
случайно не сын Исхамона?
Горбун вскрикнул, растирая по лицу крупные, как капли нефти, слезы:
-- Сын. Но почему случайно?
-- Такая рожа могла получиться только случайно. Говори, кто послал?
Зачем? Что велел? Сбрешешь -- умрешь не от меча. Я не рыцарь. Ты у меня
издохнешь так, что ваш Сатана примчится перенимать опыт.
Горбун пролепетал:
-- Да-да, наслышан. Я могу отличить рыцаря от... не рыцаря.
Томас насторожился, видел, как Олег метнул в его сторону огненный
взор:
-- Наслышан? От кого?
-- Ну, о великих героях, как и великих злодеях, все почесать язык
любят. Я уж не упомню, кто и что говорил, но говорили... Не то у тебя шубу
украли, не то ты украл... А шел я, чтобы повиниться перед рыцарем. Все
равно конь мне не достался.
Томас онемел от такой наглой лжи. Его могучий кулак взлетел над
головой черта, тот втянул ее в плечи, а калика сказал быстро:
-- Говори, что слышал о женщине из мира живых?
-- Какой... женщине?
Олег сказал раздраженно:
-- Не прикидывайся. Не каждый день, даже не каждый век из мира живых
уволакивают человека. Кто?
Томас ухватил черта за черную шею, сдавил. У того глаза полезли на
лоб, посинел, пасть открылась, высунулся лиловый язык. Оба едва расслышали
слабый сип:
-- Ры... царь... Гудвин...
Томас чуть разжал пальцы, черт уже закатывает глаза, а Олег сказал
нетерпеливо:
-- Это своей чертовой бабушке скажи. Гудвин -- тля, мальчик на
побегушках, как и все рыцарство. Кто послал Гудвина?
Томас, дернувшийся при оскорблении рыцарства в лице Гудвина, снова
сдавил шею черта, а другой рукой прищемил ему нос:
-- Говори.
Черт просипел, из лиловых глаз выкатились две крупные слезы:
-- Меня прибьют...
-- Разве ты смертен? -- удивился Олег.
-- Или сошлют,-- прошептал черт.
-- А что может быть дальше ада?
-- Это... цветущий сад... в сравнении... что ждет вас...
Томас поежился, но голос держал рыкающим, нагоняя на иудея ужас:
-- И туда придем... за правом первой ночи! А ты, если не скажешь
сейчас...
Черт дрожал, из глаз ручьем катились крупные слезы, с шипением
шлепались на землю, исчезали, оставляя выжженные круги. Калика, гадко
ухмыляясь, взял его за хвост и начал наматывать на кулак. Черт побледнел,
скосил умоляющий взор на рыцаря, но тот уже побывал в Сарацинии,
насмотрелся, лицом не дрогнул, слыша как скрипит кожа, а потом уже и
трещит. Черт взвизгнул:
-- Ее... увели... к Вельзевулу!
-- Врешь! Вельзевул о ней и не слышал. Кто еще мог приказать такое?
-- Не знаю... не смею... Тогда только сам...
Олег внезапно ухватил горбуна за ворот, рванул. Томас едва удержал
добычу, ветхая ткань затрещала, он заранее задержал дыхание и сморщил нос,
но на месте отвратительного горба зашевелилось грязное тряпье, лохмотья
перепрелых кож, выпростались, и Томас от изумления едва не выпустил
пленника.
Горб расползся в стороны старыми кожаными крыльями, похожими на
крылья огромной летучей мыши, потертыми, с трещинками на суставах. Остатки
шерсти сохранились только на внутренней стороне, а сухожилия от старости
выцвели, сухие, словно выбеленные ветрами кости.
-- Так он и летать может? -- ахнул Томас.-- И ему понадобился мой
конь?..
Он люто тряхнул пленника. Тот бросил быстрый взгляд на Олега, лицо
посинело, из перекошенного рта вырвалось причитание:
-- Разве это крылья? Вы бы видели мои крылья, когда я был молодым! То
были крылья! А сейчас всяк норовит пнуть старого иудея...
Олег кивнул Томасу на край пропасти:
-- Сбрось. Проверим, в самом ли деле здесь горячий воздух не
возносится... или только глазам мерещится.
Черт взвыл, его затрясло:
-- У вас же говорят, что если смолоду ворона не летала в поднебесье,
то не полетит и под старость!
-- Самое время научиться,-- подбодрил Олег.-- Ты ж не ворона, а орел!
Томас подтащил черта, тот вопил и упирался, падал ниц и хватался за
железные рыцарские колени. Томас с превеликим удовольствием стукнул
железным кулаком между ушей. Олег посматривал по сторонам, но пока лишь
голые скалы.
-- Я не смогу,-- вскрикнул черт.
-- До дна далеко,-- сказал Олег ободряюще,-- успеешь.
А Томас добавил злорадно:
-- Или успеешь вспомнить всю свою нечестивую жизнь, покаяться.
Он поднял его за пропастью. Черт зажмурился, завопил тонким голосом:
-- Все-все, я понял! Вам нужно добраться до самого Сатаны, так понял?
Если не так, меня можно поправить.
-- Так,-- ответил Томас. Он поднял его на головой повыше, словно
пропасть казалась ему недостаточно глубокой.-- И что ты понял еще?
-- Что только я смогу провести вас к нему,-- почти прошептал черт
упавшим голосом, он всячески отворачивал голову от огненной пропасти, на
шее вздулись сухие старческие жилы.-- Только я знаю, где он трудится, где
развлекается...
Томас отпустил на землю, сунул под нос железный кулак:
-- Понюхай, чем пахнет? Вздумаешь обмануть, я тебя расплющу на милю в
длину.
А Олег спросил заинтересованно:
-- А чего ты... дело прошлое... так страшишься пропасти? Все равно,
клочья сползлись бы обратно, кости бы срослись... постепенно.
Черт вытер дрожащей рукой лоб, ответил быстрым испуганным голосом:
-- Ты боишься боли... я боюсь высоты. У меня все обмирает, когда
подхожу к краю пропасти. Боюсь до свинячьего писка, но так и тянет туда
броситься. Внутри все леденеет от ужаса, а ноги все равно просятся
шагнуть...
Он вздрогнул, обеими горстями смахивал крупную испарину. Олег не
подал виду, что уловил зловещий подтекст. Черт, а он такой не один, знает
о нем слишком много. Знает слабые места, как будто здесь кто-то уже
готовится к его приходу.
-- Веди,-- разрешил он,-- где твой Сатана обитает?
-- Если ангелы на облаках,-- ответил черт,-- то наши -- в пропасти. И
чем главнее, тем глубже.
Томас хмыкнул, черт отшатнулся, вдруг да снова начнет свои
сарацинские штучки, Томас же поправил перевязь, рукоять меча торчала над
левым плечом, гордо выпрямился. Лицо светилось молодой отвагой, в глазах
были боль и отчаянная решимость:
-- Надо идти, Олег?
-- Запомнил,-- сказал Олег с глубоким удовлетворением.-- А говоришь,
от философии голова пухнет. Эй, тебя как зовут?
-- Иаред, достойнейший...
-- Ого! Не тот ли?
-- Меня назвали в его честь,-- ответил Иаред скромно.-- Очень был
великодушный и добрейшей души человек. Мухи не обидел!
Олег сказал предостерегающе:
-- Потому и вымер весь. А потомство пошло от его брата Ноя, тот не
был добрейшей душой. Все понял?
-- Понял,-- ответил Иаред упавшим голосом, вздохнул,-- а как было бы
хорошо, если бы Ной утоп, а ковчег построил Иаред...
Через несколько шагов впереди послышались голоса. Осторожно выглянув,
они с Томасом рассмотрели три широкие ямы с оплавленными краями. Возле
одной лежал старый хромой черт, сонный и вроде бы даже пьяный, там было
тихо, возле второй ямы стоял ряд молодых чертей. Время от времени оттуда
пытался вылезли человек, черти с удовольствием втыкали к него трезубцы,
Томас слышал отвратительный хруст, когда острое железо втыкалось в плоть,
и несчастный с криком летел вниз.
Возле третьей творилось что-то дикое. Черти стояли в три плотных
ряда. Из норы постоянно выскакивали люди. Иные с помощью других ухитрялись
перескакивать через головы первого, а то второго ряда, но их доставали
трезубцы третьего. Черти в мыле, мокрые, запыхавшиеся, мускулистые тела
лоснились от пота. Все лупили трезубцами, не переставая, передохнуть
никому не удавалось.
Томас ахнул:
-- Что здесь творится? Отвечай!
Иаред проблеял услужливо:
-- Не извольте гневаться, ясновельможный! В этой яме казнятся
согрешившие иудеи. Подлые, гадкие, вы ж знаете! Ну, они народ дружный,
помогают друг другу. Когда один приподнимется на ступеньку, сразу других
тянет...
-- А во второй?
-- Там европейцы, ясновельможный. Всякие там рыцари... э-э...
доблестные рыцари, наделенные всяческими добродетелями. Но гордые
европейцы каждый сам по себе, потому выкарабкиваются в одиночку.
Томас указал на старого черта, что дремал возле первой норы:
-- А почему оттуда не лезут?
-- Там славяне,-- ответил Иаред.
Он умолк, словно уже все было понятно, но Томас грубо тряхнул его за
шиворот:
-- Ну и что? Не поверю, что славянам нравится в дерьме сидеть!
-- Кому нравится? -- удивился Иаред.-- Просто у славян, особенно у
русских, тоже одна особенность... Как только один начнет вылезать, другие
тут же за ноги стаскивают обратно.
Томас покосился на помрачневшего Олега, сказал грозно, скрывая
смущение:
-- Ладно, пошли дальше. Да не вздумай пикнуть! Враз зашибу.
Глава 6
Внезапно быстро потемнело, Томас успел увидеть, как огромная
темнолиловая туча наползла на край луны, серебристый свет мерк с каждым
мгновением. Олег сказал с досадой:
-- Привал. На всю ночь.
-- Олег, надо идти...
-- Не видишь, туча надолго?
В молчании, раздраженные и голодные, они выбрали место почти наощупь,
легли. Олег связал пленного Иареда, повозился, устраиваясь, везде камни,
там давит, тут колет, сказал еще раздраженнее:
-- Давай, сэр рыцарь взглянем с этого утеса.
-- Ты ж сам сказал, что ни черта не видно!
-- А там звезды падают...
Томас не понял, при чем тут звезды, но поднялся, заинтересованный
против воли. Калика взобрался на скалу, все равно хоть глаза выколи, Томас
готов был взорваться бранью, он не звездочет, к тому же и звезд нет, одна
сатанинскаяя темень, но калика вдруг сказал негромко:
-- Ничего, тот пернатый рассказал достаточно... Хорошо, что ты не дал
мне его прибить сразу. Я еще малость кожи посдираю, все скажет! И так
всего пару ребер сломал, да глаз выбил, а он уже почти всех выдал!..
Правда, зубы уже повыламывал и ногти с пальцев посрывал... Сегодня к утру
узнаем, кто за нами начал охоту...
Томас раскрыл рот, калика заговаривается, но ощутил предостерегающий
толчок в бок, поперхнулся:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг