вместо него видела другое нежное горло, даже не заметила, что вместе с
дичью развалила пополам и бронзовое блюдо и вовсю пилит стол. А нож держит
так, будто готовится метнуть.
-- Сэр Томас! -- Крижана наконец топнула ногой и гордо выпрямилась.
Мокрые дорожки еще блестели на щеках, но влажные глаза смотрели достойно
дочери могучего барона. -- Ты мне все еще не ответил!
-- Ну, -- сказал Томас так, будто трудился в каменоломне. -- Это..
гм... я же что?.. ну...
Отец в полном восторге ткнул ученого дядю кулаком в бок.
-- Он скоро и писать разучится!.. А там, глядишь, и корону примерять
можно...
Яра грохнула рукоятью ножа о стол. Все обернулись, она встала --
гордая, свирепая, с ярко-зелеными глазами. Вид у нее был настолько
внушительный, что все разговоры и перешептывания разом оборвались.
Голос был сильный и властный:
-- Давайте сперва закончим с тем, о чем сэр Томас едва не позабыл. С
чашей! Олег говорит, что ее нужно отвезти к развалинам древнего языческого
храма. Это можно сделать сегодня. Мне бы хотелось... Очень хотелось
сегодня же выехать в обратный путь.
Утром на рассвете Томаса разбудил МакОгон. Суровое лицо старого воина
было хмурым. Он кивком велел одеться, Томас послушно бросился напяливать
на себя одежду и доспехи. МакОгон, хоть и был пришлым наемником, но служил
в замке много лет, был его наставником в воинской науке, и Томасу в голову
не приходило ослушаться.
-- В Стоунхендж?
-- Какой Стоунхендж! -- буркнул МакОгон. -- Они обложили весь замок.
Мышь не проскользнет. Теперь вышли из леса, продвигаются к стенам.
Томас бросился к окну. За решетками ничего не было видно. МакОгон
прогудел сзади:
-- Я еще вчера оставил людей на дорогах. На всякий случай. Вернулись,
говорят, что со всех сторон подходят войска верных королю людей.
-- Но как он мог так скоро? -- пробормотал Томас.
-- Значит, готовился давно и выступил еще два-три дня назад. Когда ты
был еще за морем. Так что с чашей придется повременить.
В северной башне братья Мальтоны уже стояли у зарешеченного окошка,
смотрели. Сэр Торвальд обернулся к вошедшим Томасу и МакОгону, кивком
ответил на приветствие, движением руки отправил к окну. Через решетчатое
окно видно было, как из-за деревьев выходят ровными рядами
легковооруженные воины, большей частью -- лучники, пращники, арбалетчики.
За деревьями поблескивала сталь рыцарских доспехов.
Сэр Эдвин покачал головой:
-- Нас опасаются. Они несут огромные щиты, чтобы избежать наших
стрел.
Он высунулся из окна, протрубил в рог. Стражи забегали, бросились на
стены. Сэр Торвальд покачал головой.
-- Нас мало, придется поспевать везде. Я возьму на себя оборону
главных ворот. Эдвин, тебе придется отложить свои книги и снова взяться за
меч... Еще не забыл, как им пользоваться?
-- Вспомню, -- пообещал сумрачно Эдвин. -- Это что-то доброе трудно
вспомнить, а такое...
-- Томас опытен в боях с сарацинами, -- продолжал сэр Торвальд, -- и
возьмет на себя защиту наружных укреплений. Он молод и быстр, сумеет
отступить, когда они прорвут внешнюю стену, а они прорвут, а мы свои
старые кости таскаем уже не с такой прытью. МакОгон будет со своими людьми
защищать восточную стену. Надо помнить одно: нас так мало, что мы
постоянно должны видеть, что творится у соседа, и поспевать на помощь.
Из окна видно было, как быстро воины короля перебегали от дерева к
дереву, укрывались за кустарником, окружали замок. Томас и рыцари
разошлись, каждый увел с собой свою группу воинов.
Яра с тревогой наблюдала, как замок окружили, как прекратилась суета,
все заняли свои места. Наступила щемящая тишина, затем неожиданно и
страшно прогремел боевой рог. Она узнала, хотя никогда не слышала, сигнал
к штурму.
В ответ со стен затрубили во всю мочь, ударили в медные литавры,
поднялся шум и крик. Орали и гремели оружием с двух сторон, но на приступ
пока никто не ринулся. Осаждающие выпустили стрелы из арбалетов, а когда
принялись перезаряжать, вперед выступили стрелки из луков и принялись
осыпать стены градом тяжелых стрел, длинных и оперенных, с булатными
наконечниками.
Она услышала крики и ругань, стрелы иногда залетали в узкие бойницы,
трое были ранены, а одному стрела попала в глаз, он упал замертво.
Часть защитников замка, укрывшись на крыше за щитами, умело отвечала
из луков, арбалетов, метала камни из пращи. Нападавшие несли большие
потери, ибо защитники выбирали мишени лучше и точнее.
Замок был окружен таким количеством лучников, что от летящих стрел у
Яры рябило в глазах. Она чувствовала себя беспомощной, ибо против них
двинулась вся Британия, а что может горстка защитников полуразрушенного
замка?
-- Когда же кончатся у них стрелы! -- вскрикнула она. -- Похоже, их
подвозят на телегах!
-- Зачем? -- возразил волхв. -- Стрелами да камнями из пращ немного
сделаешь даже против таких ветхих стен. Если бы они только стреляли, то
спать можно было бы спокойно.
-- Да? А осада?
-- Такому огромному войску надо что-то есть и пить. Они скоро
разбредутся.
-- У них хватит сил, чтобы треть отправить на грабежи окрестных сел,
трети дать отдых, а третью осаждать замок непрерывно, не давай нашим ни
спать, ни есть!
Два рыцаря огромного роста, действуя плечом к плечу, вели отряд к
внешней ограде. Они, одолевая сопротивление, валили частокол, подрубали
столбы, забрасывали остатками забора пересохший ров. Прорубив широкую
брешь в ограде, прорвались было к самой стене, но затем Яра увидела, как
распахнулись ворота, выметнулся на тяжелом коне рыцарь в сверкающей броне.
На шлеме развевался пышный плюмаж из страусиных перьев.
Он повел за собой совсем небольшой отряд. Натиск их был настолько
страшен и стремителен, что нападавших потеснили, оба рыцари шатались под
ударами Томаса, отступали шаг за шагом. Напрасно они призывали держаться,
люди короля падали, как переспелые груши, а когда двое остались против
Томаса, даже их объединенная мощь дала трещину.
Яра вскрикивала от счастья, бледнела, сжимала кулачки, визжала,
подпрыгивала, закусывала губки. Калика, даже не выглядывая в окно, мог по
ее лицу сказать, что и как происходит за стеной.
Вот Томас наступает, вот он оступился, вот наносит три страшных
удара, от которых противники шатаются, как тростник на ветру...
Сломив сопротивление, люди короля прорвались за ограду. Горстку во
главе с Томасом прижали к стене, а другие поспешно несли лестницы,
приставляли к стенам, торопливо карабкались. Стена здесь была невысокой,
некоторые даже лезли друг на друга, становились на плечи, третий уже мог
ухватиться за край стены.
Со стен сбрасывали камни, бревна, лили кипящую смолу. Лестницы
рубили, отталкивали баграми. Раненых оттаскивали, на их место с той
стороны рва перескакивали новые бойцы. Рога ревели, не умолкая. Звон
оружия заглушал крики раненых, угрозы и брань.
Наконец защита на стенах начала ослабевать, но пыл нападавших остыл
чуть раньше. Под стенами везде лежали горы трупов, иные воины с жуткими
ранениями отползали, волоча перебитые ноги и вывалившиеся кишки, лестницы
были сломаны тяжестью падающих тел. Новые не решались карабкаться по
трупам своих товарищей, а уцелевшие в яростном натиске теперь пятились,
отступали, держа перед собой разбитые щиты.
Олег был на стене замка, под которой кипело лютое сражение. Под
стрелы не высовывался, но особенно и не прятался. У калики, как заметил
МакОгон, было чутье опытнейшего воина. Он чувствовал, откуда и когда
полетит стрела, где будет схватка, куда враг нанесет основной удар, а куда
обманный.
-- Дьявол! -- вскричал МакОгон рассерженно. -- Они все еще бьются в
ворота, а у нас кончились камни, бревна и даже кипящая смола!
Олег свесил голову, поглядел на ворота. Там с дюжину здоровенных
воинов били тараном в окованные железом створки. Те трещали и прогибались.
Одна доска уже лопнула, оттуда высунулось острие копье, кольнуло одного из
бьющих тараном. Тот заорал, а воины, охраняющие таранщиков, мгновенно
метнули в дыру дротики. Оттуда донесся крик.
-- Пусть святые помогут, -- буркнул калика.
МакОгон огрызнулся:
-- Пусть священник молится! Мы потом, ежели уцелеем!
-- При чем тут молитвы, -- удивился калика. -- Я говорю про эти
изваяния.
МакОгон проследил за его взглядом. Над стеной на крыше стояли
массивные статуи из камня. У них были строгие худые лица, но весила
каждая, судя по массе, с доброго рыцарского коня в доспехах и с рыцарем
вместе.
-- Ты предлагаешь...
-- Угадал.
-- Но это кощунство!
-- Кощунство их держать здесь, -- сказал калика. -- Вера Христова
запрещает изображать святость... ибо она духовна. Да и сами эти святые
лишь похвалят, увидев, как они и в камне давят нехороших христиан.
МакОгон оскалил зубы в волчьей усмешке. На его вопль сбежались с
десяток защитников. Взмахом руки послал наверх, вскоре там затрещало,
каменная фигура святого Дункана накренилась и полетела вниз.
Внизу таранщики как раз изготовились к последнему удару. По обе
стороны бревна сгрудились воины, чтобы ворваться в разбитые ворота. Мечи и
топоры были зажаты в руках, щиты наготове, даже дыхание затаили, как вдруг
сверху затрещало, завыло...
Лишь двое успели вскинуть головы, когда с неба обрушилось огромное,
тяжелое. Святой Дункан ударил и по бревну, оно выскользнуло из рук, и
сразу двенадцать глоток закричали от боли и страха.
-- Да, -- сказал МакОгон, -- спасибо, святой отец. Святой Дункан был
бы доволен.
-- Еще бы. Я слышал, он был удалой боец.
-- Лучший, -- заверил МакОгон. -- Дункан Мальтон был сильнейшим и
благороднейшим рыцарем, но под старость ударился в святость, то да се.
Правда, и там стал лучшим. Но, говорят, и черт под старость в монастырь
идет?
Глава 11
Они переглянулись, чувствуя полное взаимопонимание. Наверху орали и
прыгали, едва не падая с крыши, радостные защитники. С удвоенной силой
начали раскачивать другие статуи, призванные оберегать замок семейства
Мальтонов.
Внизу уцелевшие разбежались, раненых оттаскивали, но под бревном
осталось много побитых и покалеченных. Атака захлебнулась, нападающие
спешно высвобождали раненых. МакОгон громко велел придержать стрельбу, тем
более что стрелять было нечем, благородно позволил противнику унести
убитых и раненых.
Томас думал не о благородстве, а о том, как выжить и нанести врагу
урон побольше. Собрав тех, кто еще мог держать оружие, он неожиданно
ударил в спину отступающим.
Бой был страшен и жесток. Грохот металла был так резок, что звенело в
голове. Воины набрасывались друг на друга с мечами и топорами, били
копьями, щитами, боевыми палицами. Ноздри Томаса раздувались, он чуял
всюду кровь, и знакомая ярость берсеркера захлестнула сердце.
Он оттеснил врага в сторожевую башню, окружил копьеносцами и велел
поджечь. Массивные каменные стены, конечно, не горели, но крыша занялась
жарким красным пламенем, с треском и снопами искр рушились тяжелые балки.
Из-за стен слышались крики, стоны, крики немногих, кто пытался
восстановить боевые порядки.
Томас видел, как стрелки и копьеносцы отступали от массивного здания.
Стены уже были накалены. МакОгон привел еще арбалетчиков, и когда из
горящего провала повалили объятые пламенем фигуры, их расстреляли без
пощады.
Выросшие на лугах молоденькие деревца и кустарник подходили к стенам
замка чересчур близко. Люди короля могли и делали переброску войск
незаметно, после первого неудачного штурма накапливая силы для решающего
удара. Торвальд и Эдвин наблюдали с бессильной яростью. Когда-то хватало
сил, чтобы весной проводить вырубку заново, а траву сжигали, чтобы даже
мышь не подобралась к стенам незамеченной. Теперь же не хватает рук даже
для работ в самом замке...
Под прикрытием деревьев привезли и детали странных машин. Томас,
единственный из защитников, побывавший вне Британии, сразу узнал
чудовищные баллисты. Такими обстреливали стены Иерусалима, забрасывая
через стены тяжелые камни и бочонки с горячей смолой.
Откуда их привезли? Видно, очень кто-то хочет, чтобы замок пал. У
короля раньше не было баллист, кто-то ему привез...
В лунном свете они выглядели чудовищами, которые населяли землю до
потопа. Если бы у Ноя ковчег был побольше, он бы захватил с собой
наверняка, раз уж взял всякую гадость вроде змей и вонючих обезьян.
Подошел МакОгон, взглянул хмуро.
-- Я понимаю, что ты думаешь. Не пытайся. Эти катапульты сторожат как
ничто другое.
-- Когда их соберут, а на это понадобится не больше дня, нас сомнут
за сутки. Они разнесут стены, как разбили ворота. И тогда ворвутся в замок
с разных сторон. А у нас слишком мало защитников.
-- Что хорошего, если ты погибнешь?
-- Если успею сжечь катапульты, то это спасет замок... Может быть,
спасет.
Он ушел резко, его душил бессильный гнев. МакОгон слышал, как
перекликались голоса. Томас отбирал самых надежных, самых быстрых.
Простучали копыта, затем все стихло. МакОгон вздохнул, он видел каждое
движение Томаса наперед. Сейчас тот послал за факелами, велел захватить
горшки с горящей смесью. Потом обернет копыта коней тряпицами, чтобы
захватить защитников катапульт врасплох. Беда в том, что так же просто как
его понял он, МакОгон, Томаса поймет и опытный в воинском искусстве барон
Нэш, которому поручено командовать захватом родового гнезда Мальтонов.
Олег выныривал из сна тяжело, нехотя. Смутные видения все еще
клубились перед внутренним взором. Под шкурой было жарко. Вспотел, потому
в видениях были и теплые сочные женские тела, и полет над крышами домов,
но странно и жутко вторгались обрывки полузабытых дней, когда Ящер топтал
землю, когда странные птахи дралась с грифонами...
Только не забывать, что он только человек. С его слабостями,
ограниченным опытом, не знающим прошлого, не думающим о дне завтрашнем.
Иначе с ним будет то же, что произошло с бессмертными богами, хотя он, в
отличие от богов, вовсе не бессмертен. Боги, созданные великим Родом
неотличимыми от людей, но бессмертными, с течением веков неуловимо
менялись. Кто жил в реках и морях, постепенно стали похожи на рыб, а потом
и вовсе превратились в них кто полюбил лес, тот за тысячелетия жизни
проникся лесом настолько, что стал от него неотличим. Даже те, кто
оставался среди короткоживущих людей, вскоре начинали чувствовать свое
превосходство настолько, что насильно вели племена по тому или иному пути,
возводили на вершины славы и могущества... и не могли понять, почему все в
конце концов рушилось. Но это они изменились, потому что жили поколения, и
тем самым видели и знали больше окружающих. И думали иначе, и ставили
перед собой цели, чуждые и непонятные людям, среди которых жили.
Разочаровавшись, такие боги в конце концов тоже удалялись от людей.
Одни уходили в аскетизм и, будучи бессмертными, настолько изменяли себя,
что становились неотличимы от камней, деревьев. Их мысли, изменяясь в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг