облепляют каждого моряка и контрабандиста.
Олег уже знал всех шпионов хозяина постоялого двора, мог проследить
мысленно их путь по узким закоулкам города, мог заработать у базилевса
круглую сумму, указав тайные склады контрабанды, назвав ключевые фигуры в
тайной сети, что захватывала и левый флигель императорского дворца. Однако
все еще не появлялся ни один шпион Семерых -- его он бы засек с момента
появления на пороге.
Только к вечеру третьего дня он увидел человека, который чересчур
точно походил на контрабандиста, чтобы быть им на самом деле. Сердце Олега
затрепыхалось, он наклонил голову к кувшину с вином, но краем глаза
всматривался в лицо, походку, движения -- необязательно слышать речь:
мимика может выдать со всеми потрохами такие потаенные мысли, о которых
сам человек даже не подозревает.
"Контрабандист" сел поблизости за стол, Олег косил глазом, глядя
поверх пивной кружки, а в это время распахнулась дверь, вошли еще двое.
Олег едва не поперхнулся: то ни одного, а то сразу три агента Тайных!
Крепкие, мускулистые, с холодными глазами и точными движениями,
выверенными в изнуряющих упражнениях с оружием, боях голыми руками, не
слишком молодые, а как раз в самом опасном возрасте -- матерые, опытные,
умелые.
Он наклонился над кружкой, пряча заблестевшие глаза. Надо бы
предупредить Томаса: тот упросился выйти на улицу, в эти минуты
расхаживает перед таверной, закутавшись в плащ и нахлобучив капюшон на
голову. Не свой с красным крестом, а серый плащ простолюдина. Впрочем,
именно он и может привлечь внимание шпионов -- доспехи не снял, огромные
рыцарские шпоры тренькают при каждом шаге... Но сразу нельзя подняться
из-за стола, в первые мгновения шпионы особо настороже, заметят.
Последний из тройки окинул с порога внимательным взглядом зал, пошел
по тесному проходу, присматриваясь и прислушиваясь, внезапно свернул,
оказался перед столом, где одиноко и угрюмо тянул пиво могучего сложения
варвар в грубо выделанной волчьей шкуре. Садиться не стал, уперся обеими
кулаками в крышку стола, уставился на Олега. Чувствуя, как неистово
заколотилось сердце, нагоняя горячую кровь в ожидании короткой лютой
схватки, Олег медленно повернул голову, проревел злым голосом:
-- Чего уставился, рыжая обезьяна?.. В будние дни не подаю, а к
праздникам хоть сам проси... Пшел вон, не засти свет!
-- Дружище, -- сказал агент успокаивающе, -- не кипятись, не
кипятись...
-- Дружище? -- вскипел Олег.-- Кто сказал, что у меня может быть
другом рыжая обезьяна? Да еще с таким лошадиным... я хотел сказать,
свинячьим рылом! Я хоть не сар... сар... сарацин, но свиней не выношу,
разве что в жареном виде посреди стола с хреном...
Он сбился на пьяное бормотание, уронил голову на стол, тут же
вскинул, уставился на стоящего перед ним агента мутным взглядом, пытаясь
вспомнить откуда тот взялся. Агент даже не поморщился, сказал благодушно:
-- Не кипятись... Если я задел нечаянно, прости. С меня причитается,
я покупаю тебе выпивку. Эй, женщина, кружку хорошего вина!
Олег пьяно улыбнулся, помахал грязным пальцем у агента перед носом:
-- Кто сказал, что я... я не в состоянии заплатить за выпивку?
Думаешь, только тебе удается возить разные штучки мимо портовых крыс?
Женщина поставила перед Олегом большой бокал с красным вином --
хрустальный, в толстой медной оправе. Олег незаметно потянул ноздрями,
поймал кроме запаха перебродившего виноградного сока, что именуется вином,
странный аромат -- сладко отвратительный, красивый и опасный, такими
красивыми и опасными бывают молодые гадюки. В вине растворен либо яд, либо
какая-то гадость, от которого человек сначала теряет рассудок, выбалтывает
потаенное, скрытое, а потом все равно отбрасывает хвост и копыта.
Олег задержал дыхание, напрягся, чтобы лицо налилось кровью, а уши
побагровели, в таком разъяренном виде поднялся: лохматый страшный варвар,
заговорил громче и громче, взвинчивая себя, переходя на крик:
-- Что во мне такого... что показалось, что я не могу купить себе
вина? Да я куплю всю эту лачугу, ежели возжелаю!.. Да я тебя самого куплю,
перекуплю и выкуплю с потрохами, твоим геморроем и плешью!.. Ты вон
последнюю монету истратил на штаны, на поясе проколол последнюю дырку!.. И
вот такая гнида берется угощать меня? Меня, викинга с дракара "Большой
змей"?
Агент мерил его недружелюбным взглядом, но держал себя в руках, не
поддавался на брань и драку с пьяным варваром, которому для нормального
завершения попойки и крепкого сна недостает именно хорошей драки, разбитой
морды и кровавых соплей. Олег же чувствовал, что агент подозревает его, но
лишь подозревает, надо выдерживать роль, а если придется драться, то
драться как викингу с дракара "Большой Змей", а не мирному отшельнику,
который, впрочем, не всегда был отшельником.
Агент сказал с терпеливой злостью, но уже сам наливаясь дурной
кровью:
-- Я не каждый день приглашаю забулдыгу выпить. Но если приглашаю, он
не откажется! Ты выпьешь, дурак. Если пикнешь, то сперва изуродуем, а
потом все равно выпьешь, даже если проглотишь это вино вместе с зубами!
Краем глаза Олег заметил, что сбоку заходят двое. Он заставил кровь
отхлынуть от лица, пусть видят, как он побледнел от страха, протрезвел.
Протянул дрожащую руку к стакану, с мольбой взглянул на агента. Тот
победно скалил зубы, подозрительность улетучилась: варвар лишь на словах
неистов, они все неистовы, пока разогревают себя вином и руганью, а вот
так смело глаза в глаза...
Олег сомкнул пальцы на бокале, медленно начал поднимать дрожащей
рукой, вдруг от груди швырнул агенту в лицо. Тот отшатнулся, правая рука
мгновенно выдернула длинный кривой кинжал, но едкое вино залило глаза, тут
же сильный удар послал его через стол в глубину корчмы. Олег локтем, не
глядя, саданул второго в живот, тут же пригнулся, ожидая удара в затылок
от третьего, подхватил тяжелую дубовую лавку, замахнулся над головой.
Дважды сухо стукнуло, успел увидеть рукояти швыряльных ножей,
возникших в толстом сидении, тут же лавка с грохотом обрушилась на
третьего агента, сплющила, ломая кости. Олег все еще в роли пьяного
викинга размахивал лавкой, ревел, ругался на свейском языке, сыпал
проклятия на норманнском, лишь глаза его в суматошном вихре выхватывали те
немногие лица, которые отличались выражением ли, взглядом.
Внезапно насели со всех сторон, он дрался уже без личины, потому что
из-за дальнего столика вдруг встал немолодой скромно одетый человек и без
видимой спешки вышел из таверны. Олег бил ногами, локтями, головой -- все
способы хороши, если хочешь выжить, а научиться в подлом деле убивать и
калечить можно многому, если не брезговать грязными приемами египтян,
хеттов, ариев, скифов и кончая нынешними монахами-воинами.
На полу осталось семь или восемь ползающих, стонущих, когда дверь с
грохотом распахнулась, ворвался Томас. В руке у рыцаря мгновенно блеснул
меч, он прыгнул вперед, одним ударом зачем-то перерубил дубовую лавку,
возопил возмущенно:
-- Опять сам?.. Это честно?
-- Они не достойны рыцарского меча, -- объяснил Олег торопливо.--
Сплошь простолюдины, аж чудно!
Он пробежал мимо Томаса, выскочил на ночную улицу. Огромный город был
погружен во тьму, лишь на башнях полыхали багровые костры, а в верхних
окнах богатых домов горели оранжевые светильники. Вдоль темной стены
скользнула сгорбленная фигура, Олег насторожился, но продолжал нюхать
затхлый городской воздух, вслушивался в шорохи, далекие крики, замечал в
закоулках и подворотнях притихших шлюх, что обособленным чутьем мелких
хищных зверьков, привыкших к опасности, уловили кровавую драку за толстыми
дверями таверны.
-- Туда, -- бросил наконец.-- Он побежал туда!
Томас удержал проклятия, сунул меч в ножны, понесся за каликой. Тот
мчался вдоль стены неслышно, как огромная летучая мышь, его руки рассекали
воздух бесшумно, а под ногами не скрипнуло, не щелкнуло, в то время как
под Томасом гремело и грохотало, словно ворвался в посудную лавку на
боевом коне.
-- Сэр калика, кого ловим?
-- Вора, который за чашей...
Томас испуганно пощупал суму, с которой теперь не расставался,
отстал, а когда с огромным трудом догнал Олега, чуть глаза не вылезли на
лоб, а сердце бешено колотилось. Калика на бегу бросил, не поворачивая
головы:
-- Сэр Томас, возвращайся в гостиницу! Клянусь, я только прослежу за
одним неясным человеком. Сразу вернусь! А штурмовать крепость врага будем
вместе, клянусь бородой Рода! Или невинностью Пречистой Девы, если хочешь.
С этими словами он так наддал, что Томас сразу потерял из виду его
мелькающую в темных переулках спину. Сплюнул, чувствуя плотную загустевшую
слюну, остановился. Сердце трепетало, как маленькая птичка в горле,
вот-вот выпорхнет. Пот катил градом, в ушах шумел прибой. Его раскачивало
-- давно в полных доспехах не бегал. Калика затеял драку, чтобы спугнуть
неизвестного агента, а затем погнаться за ним -- ясно. Он, Томас Мальтон
из Гисленда, сделал бы точно так же, применив изощренную военную хитрость.
Но о какой крепости он говорит? Неужто придется штурмовать замок
базилевса, как здешние ромеи зовут императора? Но зачем им император?
Ничего не придумав, Томас побрел обратно.
Глава 4
Когда он поднялся в комнату гостиницы, калика лежал на своей постели,
закинув руки за голову. На полу стояло огромное блюдо с фруктами, кувшин
вина. Судя по хвостикам от яблок -- калика жрал целиком, не оставляя
огрызков.
Калика сразу оживился:
-- Приветствую, сэр Томас! -- сказал он жизнерадостно, помахав рукой
и даже правой ногой, видимо -- в знак горячей любви и дружбы.-- Я вижу, ты
посетил все кабаки по дороге, там их немало, помню... Эх, где моя
молодость? Небось, шлюх тоже не пропустил, там их целый квартал.
Смугленькие азиаточки, пышнотелые иудейки, холодные северянки... Ты
правильно сделал, впереди лишь пыль и грязь дорог.
-- Типун тебе на язык, сэр калика, -- сказал Томас. Он тяжело рухнул
на лавку. Лицо рыцаря было измученное, на лбу в красной надавленной
полоске скопилась мутная грязь, по лицу стекали крупные капли пота.-- Я
всю ночь пытался выбраться из закоулков, где ты меня бросил. Куда ни пойду
-- либо тупик, либо возвращаюсь на то же место.
-- Как это возможно? -- ахнул Олег.-- До гостиницы ж рукой подать!
-- Потом я сам увидел, -- ответил Томас с досадой.-- Когда выбрался
на знакомую улицу. Точнее, подошел к воротам этого двора... И то чуть не
прошел мимо! Посущественнее ничего нет, чем эта еда для коз?
-- Сейчас пошлю за мясом, -- ответил Олег поспешно.-- Доспехи не
снимай, они к лицу, теперь вижу. Ты в них такой великолепный, такой
благородный! Я проследил, где живет главный злодей. Надо быстренько
захватить, пока новой пакости не придумал.
Томас ел мясо, что принес слуга, посматривал на калику исподлобья. Он
помнил поговорку про осла, с которого не снимали поклажу: мол, украшает.
Устал смертельно, как никогда, хотелось расстегнуть застежки и выползти из
тяжелого стального панциря.
-- Один из Семи? -- спросил он.
Олег вскочил как подброшенный, подошел к окну. Томас видел, как
напряглась спина калики, ответил странно глухим голосом не оборачиваясь:
-- Да. Надеюсь, что один. И боюсь!
Томас поперхнулся, начал жевать горячее мясо медленнее, осторожнее.
Сила возвращалась в усталое тело, вливалась с каждым проглоченным куском,
но вернулся и страх перед неведомой силой магии. Калика не воинский
человек, несмотря на его силу и отвагу. Не понимает, что прорваться в
охраняемый дом немыслимо, если не иметь сотню хорошо вооруженных воинов. А
кто позволит напасть в столице? Чтобы захватить замок, потребуется тысяча.
А если хозяин -- адепт магии, один из Семи Тайных владык мира, то и целое
войско не поможет!
-- Ворвемся через ворота? -- спросил он, изо всех сил не выказывая
страх.
Калика ходил взад-вперед по тесной комнатке, как загнанный в клетку
хищный зверь, стискивал кулаки, тер ладонями виски.
-- Ворота заперты всегда...
-- А разбить?
-- Шутишь? Пока будем ломать ворота, Тайный сядет у окна, будет пить
чай и показывать на нас пальцем.
-- Он не чай пьет, как я полагаю, -- ответил Томас с набитым ртом,
прожевал, добавил: -- Конечно, прямой штурм немыслим. А если войти как
торговцы? Он, думаю, сам по лавкам не ходит, ему в дом носят.
-- Вряд ли торговцев допускают прямо в дом.
-- Нам лишь бы пройти ворота!
-- Да? Дверь в дом может оказаться еще крепче, я с такими случаями
знаком.
Томас вопросительно поднял брови. Олег с досадой отмахнулся:
-- Сэр рыцарь, это сеньором можно родиться, но не отшельником!..
Приходилось и мне в молодости лазить, как паршивая обезьяна, на башни,
прыгать с мачт... Эх, хорошо бы сверху! Да нельзя, не получится...
Придется с моря!
-- Дом стоит на берегу?
-- Это скорее башня, -- пояснил Олег.-- Правда, там есть и дом. Но,
если я правильно понял знаки, мы застанем противника в башне. Оттуда
удобнее вести наблюдения...
-- За нами?
Олег поморщился:
-- За звездами, морскими приливами и отливами, фазами луны, птичьими
стаями... Словом, надо пробовать с моря.
Руки Томаса похолодели, он слабо отодвинул недоеденный ломоть мяса,
судорожно вздохнул, возразил:
-- На лодке? Нас истыкают стрелами раньше, чем подгребем. Это не в
лесу, где можно спрятаться за кустами или в буреломе. Арбалетные стрелы
пробивают даже булатные доспехи! Там высокий причал. Стража может
укрыться, спокойно выдерживать осаду с моря.
Олег побегал по комнате, с размаху бросился на ложе. Толстые доски
жалобно заскрипели. Он повернулся на спину, бросил широкие ладони за
голову. Прищуренные глаза зло смотрели в побеленный потолок.
-- Не вижу другого пути! И обереги не видят. Если подплывем как
рыбаки, нас не встретит целое войско. У причала всего два стража. Правда,
защищены высоким бортиком камня... Два стража еще у входа в башню! Только
эти четверо могут увидеть нас!
-- А в башне кто? -- спросил Томас.
Олег раздраженно отмахнулся:
-- Там отряд наемных солдат, но нам надо думать о том, как
выкарабкаться живыми из лодки! Стража будет против, верно?
Томас заподозрил нервную иронию, ответил хмуро, глядя исподлобья:
-- Надо быть очень быстрыми. И точными. Главное же, придется бить без
предупреждения, что недопустимо по рыцарскому кодексу.
-- Они сами шарахнут без предупреждения! Как только поймут, что мы не
рыбаки.
-- То они, -- отрезал Томас упрямо.-- А то мы! Иначе станем такими
же.
Олег скривил рот в усмешке, смолчал, щадя рыцаря. Бескомпромиссность
хороша в песнях, но в жизни неуступчивые не выживают. А кто дожил хотя бы
до тридцати лет, как этот отважный рыцарь, пусть не заливает о своей
бескомпромиссности: дураков нет -- все переженились, как говорят сарацины.
Он методично собирал в мешок вещи, оглядывая стены и все углы так,
словно знал, что больше здесь никогда не окажется. Томас вздохнул, прокляв
день и час, когда взялся везти Святой Грааль в родную Британию, что и без
чудодейственной чаши цветет как сад. Он затянул пояс, проверил меч в
ножнах, опустил и снова поднял забрало, превращаясь из обвешенного
доспехами человека в цельную металлическую статую.
Стражи давно привыкли к рыбацким лодкам, лениво ползающим по Золотой
бухте. Одни сутки торчали на месте, другие постоянно двигались под парусом
или на веслах, словно следуя за рыбой. Стража только отгоняла лодки от
каменной стены причала, да почти никто и не приближался -- со дна
выглядывают голые камни, а рыба таких мест не любит. Лишь на позапрошлой
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг