голове, почесала за ушами. Она часто чесала его за ушами, часто трепала по
шерсти, гладила по голове. Но ласкала волка, не человека. Возможно, волку
этого было бы достаточно.
-- Что тебе, мой лохматый? -- спросила она в ласковой рассеянности.--
Я знаю, что если бы пошел ты... да-да, ты нашел бы наверняка.
Ты опять права, ответил он мысленно. Я нашел бы его, как пастушьи
собаки находят потерянную овцу. Еще и потому быстрее, что я слушал самых
разных людей. Ты бы удивилась, если бы знала, что о нем говорят! Наверное,
не только бы удивилась.
Яна тихонько как тень скользила по комнате, вытирала пыль, собирала
белье. Осторожно поглядывала на печальную царевну. Не выдержала, спросила
почти шепотом:
-- Как это было, царевна?
Светлана вздрогнула, словно пробуждаясь от тяжелого сна:
-- Ты о чем?
-- Царевна, я же вижу, что ты сейчас зришь... У тебя такой взгляд
становится, когда вспоминаешь то страшное, что было тогда... Ну, когда
тебя отдали в невесты богу Маржелю. Это было... очень страшно?
Тяжелый вздох поднял и опустил высокую грудь золотоволосой красавицы.
-- Страшно... и потрясающе. Я увидела огромный блистающий мир, где не
могли бы жить люди. Детинцы были величественны, захватывало дух, вместо
земли -- звенящий хрусталь, ворота детинца украшены драгоценными камнями с
человеческие головы... Но меня взяли огромные руки и положили на
жертвенный камень. Он был не похож на обычный камень, как у наших волхвов,
это был скорее хрустальный гроб... Я смутно видела движения, слышала
голоса и пение... Потом все исчезло. Но затем был шум, крики, звон оружия,
свирепые голоса!.. Кто-то сбросил крышку моего гроба. Я была еще в
полусне, я слышала только хриплое дыхание моего спасителя, даже ощутила
аромат его пота...
Голос Светланы прервался. Яна спросила тихонько с жадным
любопытством:
-- Он даже не поцеловал?
Голос юной царевны прозвучал неожиданно сердито:
-- Нет. Я не знаю, почему. Или настолько плохо выглядела?
Яна спросила:
-- А дальше? Что было дальше?
-- Не знаю. Герой явно победил того, кому меня принесли в жертву.
Иначе как бы я обрела свободу? И вернулась?
-- Бога войны? -- переспросила служанка потрясенно.-- Победил самого
Маржеля?
Светлана не отвечала, смотрела в дальнюю стену. Яна в молчании
собрала белье в узел. Глаза ее были пугливые как у лесного зверька, и
такие же любопытные. Сказала заискивающе:
-- Прости, что тревожу, но беспокойно мне! У тебя все чаще появляется
этот отсутствующий взгляд. Так было в первые дни, когда вернулась... Но с
того дня миновал месяц!
Светлана засмеялась с горечью в голосе:
-- Наверное, я схожу с ума от одиночества! Но у меня такое
ощущение... что услышала тот самый аромат... Или голос. Или что-то, что
напомнило о том герое. Я понимаю, глупо, но все чаще чудится, что
спаситель где-то близко. Вчера вообще пришла в голову дикая мысль, какие
бывают только на грани яви и сна, когда мысли смешиваются, когда уже не
отличаешь безумную от просто глупой... Словом, мне померещилось, что этот
герой явился и незримо охраняет меня... Я понимаю, что это от страха и
одиночества, но разве каждая женщина не мечтает о сильном и надежном
мужчине? Даже, если она царевна?
Смутившись, уже со служанкой откровенничает, кивнула на дверь. Яна
бесшумно исчезла. Светлана с нежным чувством перебирала шерсть волка. От
этого лесного зверя идет странное успокоение, веет надежностью и
защищенностью.
Послышался топот маленьких ног. Кузя вошла, набычившись, смотрела
исподлобья. Уши ее были розовые и чистые. Показала Светлане чистые
ладошки:
-- Вот!.. Теперь можно поиграть с Мраком?
-- Поиграй,-- ответила Светлана со вздохом.-- Только он тоже что-то
загрустил. Собакам и волкам передается все, что с нами делается.
-- Я его развеселю,-- возразила Кузя самоуверенно.
Она тут же уселась сверху, ее розовые пальчики ухватили его за уши.
Мрак осторожно поднялся, Кузя счастливо визжала и хваталась за толстую
мохнатую шею.
-- Далеко не забирайтесь,-- предупредила Светлана.
-- Мы в сад и обратно!
-- Нет. Только внутри дворца.
Кузя захныкала, а Мрак направился к двери. У него уже возник план, и
Кузя подвернулась кстати.
Кузя еще звала его тонким отчаянным голоском, надумала играть в
прятки, а он уже торопливо пробирался к своему тайнику. Теперь там были
доспехи всех размеров, топоры и палицы, три дротика, чекан, два шлема,
нарукавники, поножи, пять швыряльных ножей. Особенно ценной оказалась
кольчуга. снял позавчера с воеводы Горного Волка. Гигант был грузен,
велик, и Мрак с удовольствием повел плечами, чувствуя приятную тяжесть
рубашки из бронзовых колец.
Он был так занят, что не сразу обратил внимание на тень, что
выступила прямо из стены. А та приближалась, Мрак вздрогнул, когда за
спиной раздался нечеловеческий хохот.
Он обернулся, топор в руке, злой и готовый к бою, плюнул под ноги:
-- Тьфу!.. Ты кто?
В двух шагах колыхался в свете факела призрак. Сквозь него проступала
стена. Призрак был в богатой царской одежде, с тускло поблескивающей
короной.
-- Трепещи, смертный!..
-- Трепещу,-- согласился Мрак.-- Вон поджилки трясутся. Ты ж из-за
спины подкрался! Рази так можно? Заикой можно сделать на всю жизнь. Ты
кто?
Призрак сказал замогильным голосом:
-- Я великий и грозный царь это страны... Был им. А ты тот, кто
перебил пришельцев в некогда моем дворце. Я все видел, смертный.
-- Гм... А чего вдруг решил показаться?
Голос призрака стал глуше от ярости:
-- Только тебе могу поведать... Я -- царь этой страны Громослав
Кривозубый! Я не умер, а был убит предательски и коварно. Однажды я спал в
своем саду, а мой двоюродный брат, его зовут Додон, подкрался и влил мне в
ухо яд... Я скончался в жутких мучениях.
-- В ухо? -- удивился Мрак.-- Почему не в рот?
-- Я не храплю,-- ответил призрак надменно.-- А голову во сне изволил
склонить набок. Берешься ли отомстить? Тогда укажу, где зарыл сокровища.
Мрак сказал с сомнением:
-- Сокровища -- это хорошо. Всегда в хозяйстве пригодятся. Но ты ж не
человек, а призрак. Для тебя соврать -- раз плюнуть. Люди и то брешут как
псы бродячие! Я поверю и пришибу безвинного человека... Может быть, ты
просто злобствуешь, что другой на твою бабу ноги складывает.
Призрак задохнулся от ярости:
-- Да как ты... Я -- царь!
-- А царю,-- продолжал рассуждать Мрак,-- и вовсе без вранья не
прожить. Мол, в интересах страны!.. К тому же тебе ли винить своего брата?
Он же по-свойски! Все равно корона и власть остались в семье. Чего уж
серчать?
-- Да как ты... Меня ж убили, понимаешь? У-би-ли!
-- А самое главное,-- решил Мрак,-- у вас, царей, работа такая. Свои
радости, свои неудобства. Вон простой мужик ходит в тряпье, ест
впроголодь, зато яду кто ему подсыплет? Он сам того яду не стоит. А ты
зато спал на мягком, ел только мед и сало, кого сгреб, того и... Да за
один день такой жизни иной бы полжизни отдал! А ты, небось, всласть как
паук на сдобных мухах напузыривался. Ну, не все коту масленица, другим
тоже поцарствовать охота. И твою царицу потискать, об этом всегда мужики
мечтают. Мол, воровать, так золотую гору, а жмакать, так жену
Громослава...
Призрак опешил, однако в запавших глазницах багровые огоньки уже
разгорались в бушующее пламя.
-- Так ты... не возьмешься?
-- В другой раз,-- отозвался Мрак сожалеюще.-- Мне дел под завязку.
Сперва пойду отыщу твоего... убивца.
Призрак качнулся по стене, размазавшись как тень. Голос из яростного
стал непонимающим:
-- Так все-таки берешься?
-- Ну... другой заказал отыскать.
Призрак сказал с горьким удовлетворением:
Я так и знал, что не одного меня! Он всегда увлекался ядами.
Мрак подумал, стянул через голову и отшвырнул кольчугу. Сразу стало
легче. Он с наслаждением почесал голую грудь. Кому осталось жить до
первого снега, того никакая кольчуга не спасет.
С одеждой еще проще: прикрывает спину и задницу -- и достаточно. А
руки пусть голые, так привычнее. Разве что широкие браслеты из черной
бронзы на запястья и предплечья, да пояс с петлями для двух ножей и
баклажки.
Выбраться было труднее. Злясь на полную потерю чутья, ничего не видя
в кромешной тьме, он долго пробирался по тесному извилистому ходу, часто
вовсе на четвереньках, обдирал бока, уже начал думать, что заблудился,
пока глаза не уловили слабый рассеянный свет.
Для волка это было бы что очутиться на ярком солнце. Но он все равно
еще трижды стукнулся головой, пока выбрался через тайный лаз в каморку
Ховраха.
Ховрах спал, и Мрак, высыпав ему в калиточку пригоршню золотых монет,
на цыпочках выбрался в коридор, перебежал в комнату с окном наружу.
Решетку уже подготовил, впереди рассвет, дальняя дорога и пыль странствий.
Уже на сапогах!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 17
На поиски царя только из детинца выплеснулось народу больше, чем
муравьев из раздавленного медведем пня. Бояре и боярские сынки,
сокольничьи, псари, челядины, даже конюхи и малолетний помощник коваля. Со
стен дворца было видно как по всему городу отворяются ворота, выпуская
одетых в дорогу мужчин.
Кажан посмеивался, он направился к воротам дворца в сопровождении
десятка воинов, троих следопытов и псаря с гончими псами. Когда ему
отворяли, он оглянулся и окинул Светлану цепким обволакивающим взглядом:
-- Готовь свадебное платье, царевна!
-- Сперва отыщи отца,-- напомнила она сухо.
-- Считай, что уже возвращаюсь с ним,-- ответил он уверенно.
Расхохотался, хлестнул коня.-- Встречай в венке невесты!
Загрохотали копыта, за ним двинулась тяжелая дружина. Мордастые,
уверенные, матерые, на сытых и борзых конях, дружно грянули походную --
веселую и мужественную. Из домов высовывались головки девушек, хихикали,
строили глазки. Гридни молодцевато подкручивали усы, подмигивали. Даже
кони под ними шли гордо, уверенно, играючи тугими мышцами.
Рогдай, насупленный и хмурый, видел с какой горечью смотрела им вслед
Светлана. Если кто и может найти Додона, то не Кажан, этот хорош только во
дворе, а Руд или отвратительный Горный Волк!
Светлана часто оглядывалась на стражей у ворот дворца. Овод и Ховрах
стояли недвижимые как статуи. Овод от усердия, а Ховрах умел спать как
конь, стоя. Наконец Светлана не выдержала:
-- А ты... не желаешь?
Ховрах вздрогнул:
-- Чаво?
-- Попробовать отыскать светлого царя Додона?
Ховрах глупо открыл рот, призадумался, потом покачал головой:
-- Не-а. У меня уже есть невеста. Не обессудь, но я больше люблю
толстеньких. Чтоб, значитца, было за что подержаться. Мол, взял в руки --
маешь вещь! Да и на хрена мне полцарства? Батя хотел меня к хозяйству
приставить: двор, коровы, две козы, куры -- так я тайком продал коров,
купил меч и дал деру!
На Светлану уже оглядывались с откровенным недоумением. Она ощутила
как покраснела, но сказала настойчиво:
-- Я знаю своих людей. И верю, что ты сумеешь отыскать царя.
Ховрах почесал в затылке, сплюнул под ноги, застеснялся и поспешно
затер сапогом.
-- Ну, ежели такой наказ... Тогда я пойду и отыщу. Только просьба: не
вешать на меня полцарства!
За спиной Светланы засмеялись. Кто-то пробормотал ехидно, что там кур
и свиней еще больше, чем в хозяйстве его отца, а Светлана с облегчением
сказала:
-- И даже в невесты не буду проситься.
-- Тогда согласен,-- воскликнул Ховрах.-- А чуду-юду, ежели держит в
полоне царя, я и так победю!
Отроки с готовностью побежали готовить ему коня. Овод смотрел на
Ховраха, раскрыв рот. Светлана сказала с улыбкой:
-- Я вижу, ты готов, ибо герои долго не собираются. Но тебе
пригодится в дороге немного денег.
Она взглянула на Голика и сделала нетерпеливый жест в сторону
Ховраха. Голик скривился:
-- Он у нас орел? Орел!.. А птицам деньги не нужны.
Но взор Светланы был строгим, шутку не приняла, и пухлые пальцы
казначея очень нехотя начали развязывать кошель. Все глаза следили за его
очень замедленными движениями. Наконец, видя, что отвертеться не удается,
со вздохом зачерпнул горсть золотых монет, взвесил на руке.
Ховрах, довольно улыбаясь и не отрывая жадного взора от оранжевой
кучки на ладони постельничего, снял с пояса кошель, развязал, подставил
горлышко, раздвигая пошире.
Голик со вздохом сделал вид, что ссыпает туда монеты, ухитрившись
бросить только одну, остальные стряхнул обратно в свой. Но, не давая
Светлане выразить недовольство, воскликнул с неподдельным удивлением:
-- Эй, да у тебя там золота больше, чем в царской казне!
Ховрах заглянул в свой кошель. Глаза округлились. Голик, не давая ему
опомниться, завизжал тонким поросячьим голосом:
-- Вор! Обворовал царскую сокровищницу!
Ховрах промямлил что-то, Светлана вскрикнула:
-- Не мог он!.. Это ошибка!
-- Ошибка? -- завопил Голик. Он молниеносно сунул узкую ладонь в
кошель Ховраха, выудил целую пригоршню.-- А это откуда?
На его ладони как жар горели новенькие монеты. Крупные, золотые. С
выпуклым обликом широкоскулого бородатого человека.
Ховрах что-то промямлил. Светлана бросила быстрый взгляд на него,
потом на постельничьего:
-- Погоди! Разве у нас есть деньги Артании?
Голик возопил:
-- При чем тут...
Он умолк, пожирал расширенными глазами золотые монеты. Светлана с
понимающей улыбкой взяла монеты, ссыпала обратно в кошель Ховраха, сама
привязала ему за шнурок на поясе:
-- Езжай, герой!
Голик пролепетал:
-- Но деньги...
-- Он их не украл,-- сказал Светлана,-- сам видишь. А откуда они,
разве вспомнит? Настоящие мужчины не помнят такие мелочи. Верно?
Ховрах, все еще обалделый, пробормотал:
-- Легко пришло, легко уйдет. Чо запоминать, когда только до
ближайшей корчмы... И мы могем подвиги геройствовать.
Он попятился. Отроки подвели коня могучего сложения. Красная попона
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг