что коротковата, осторожненько снял со спящего Ховраха его широкий пояс,
довязал. Ховрах в поясе весьма дебел, его поясом можно опоясать сторожевую
башню средних размеров. А когда хорошо поест, то и главную башню.
Взобравшись на верхний поверх, выглянул из окна. Ночь черна как сажа
в дымоходе, редкие звездочки тут же исчезают под натиском сытых стад туч.
Бесшумно пролетела сова, обдав его неслышным движением воздуха. Далеко в
ночи закричал горный зверь, в ответ завыли далекие голоса.
Он привязал камень, с третьей попытки услышал как звякнул о крышу.
Подергал, проверил как зацепилось, быстро выскользнул из окна и пополз по
веревке наверх.
Когда пальцы зацепились за край, послышались странные звуки. Нежные,
серебристые, от которых защемило сердце, и он сразу вспомнил Светлану, ее
нежное лицо, понимающие глаза. От этих звуков сердце стало стучать чаще, а
мышцы обрели добавочную мощь.
Он осторожно перевалился через каменный край, упал на крышу и
затаился за бортиком. Низковат, надо хотя бы до пояса, чтобы метать стрелы
в противника, а самому надежно укрываться за каменным заборолом.
Серебристые звуки близились, они шли откуда-то слева и сверху. Там
появилось слабое пятно света. Потрясенный Мрак увидел маленькие
человеческие фигурки с прозрачными крыльями. Они летели группкой, неспешно
приближаясь к башне.
Они то ли пели, то ли переговаривались столь певучими голосами, что
сердце Мрака стучало все взволнованнее. Страстно захотелось помчатся к
Светлане и принести ее на руках сюда, чтобы увидела свою небесную родню.
Зачарованный, он попятился в тень. Серебряные фигурки,
полупрозрачные, расцвеченные лунными искрами, сделали круг над крышей
дворца, одна почти касалась ногами крыши, но то ли почуяли запах Мрака, то
ли насторожило еще что-то, но внезапно их крылышки затрепетали чаще, все
рванулись вперед и пропали в ночи.
Позевывая, Яна шумно и всласть чесалась в теплой постели. Уже
рассвет, надо спешить к царевне, а та терпеть не может, когда при ней
зевают да чешутся...
Не переставая чесаться, она поднялась, и тут что-то мелькнуло за
окном. Обмерла, сразу вспомнились рассказы старух о всякой летающей
нечисти, что не успевает до крика петуха вернуться в свои могилы...
Это оказался конец веревки. Его мотало утренним ветерком, он походил
на длинную гадюку, что пытается извернуться и взобраться на крышу.
Трепеща, прибежала к Светлане. Вдвоем рассмотрели расшитый шелком
пояс. После безуспешных попыток добраться до него, Светлана послала за
Рогдаем. Снизу слышался лязг оружия, доносились крики. Светлана трепетала,
но заставляла себя не думать о том, что уже началась резня. Где помочь не
может, о том не надо вообще думать, так учил отец.
Рогдай явился злой, с его приходом пахнуло свежей кровью и
ненавистью. Светлане раздраженно махнул рукой. Мол, это люди Руда и
Горного Волка освобождают друг друга от жизней. Нашим только и работы, что
оттаскивать трупы.
Светлана кинулась навстречу:
-- Быстрее помоги снять веревку!
Брови Рогдая поползли вверх. Сопя, попробовал зацепить болтающийся
конец мечом, веревка ускользала. Яна исчезла, вернулась с длинным копьем.
Рогдай долго пыхтел, побагровел, лоб и даже борода взмокли, Светлана
изнывала от нетерпения, наконец сумел зацепить, натянул, багровея от
натуги, там треснуло, в руках воеводы остался шелковый пояс с обрывком
веревки.
Глаза Рогдая округлились. Он с недоумением взглянул на Светлану. Та
предостерегающе поднесла палец к губам:
-- Тихо... Сюда идут. Но я знаю, чей этот пояс.
-- В том все и дело,-- пробормотал Рогдай. Он непонимающе покосился
на торчащие прутья в окне. Тот, кто выворотил их, обладает звериной силой.
А кто залез по веревке на крышу, еще и храбростью.-- я тоже знаю... гм...
или думал, что знаю.
Кто-то поднимался наверх, ругаясь во весь голос. Рогдай сунул пояс за
пазуху. По голосу узнали Руда, за ним едва поспевали сопящие воины в
медвежьих шкурах. Доспехи на Руде были погнуты, а головы двух воинов
перевязаны окровавленными тряпицами.
Светлана, лучезарно улыбаясь, воскликнула счастливо:
-- О, воевода Руд!.. Ты чудесно выглядишь. Как никогда! Добро ли
почивалось?
-- Царевна,-- прохрипел Руд,-- я хочу знать, что происходит во
дворце...
Светлана покосилась на Рогдая и служанку, воскликнула:
-- Как хорошо, что ты пришел!.. Я уже хотела посылать за тобой. Здесь
ночью были пьяные вои Горного Волка... Шумели, а потом куда-то исчезли.
Как ты думаешь? Ни один вниз не спускался, мои бы служанки заметили...
Руд заорал, краснея от гнева:
-- Да какое мне дело...
Он осекся. Светлана проследила за его взглядом. Руд, не отрываясь,
смотрел на развороченное окно. Светлана тоже посмотрела, спросила с
недоумением:
-- Не повыбрасывались же из окна?
Руд, не отвечая, взобрался на подоконник и, стоя в проеме согнувшись
в три погибели, осторожно выглянул. Все видели как дернулась его спина,
потом донесся срывающийся от гнева голос, что перешел в рев:
-- Там... веревка!.. Туда... наверх... на крышу!
Он полез, пятясь, обратно. Лицо его было красным как у вареного рака.
Глаза вылезали из орбит, голос дрожал от ярости:
-- По крыше можно перебежать на ту сторону... а там влезть в окно,
где были убиты мои люди!
-- В самом деле? -- удивилась Светлана.-- Ах, почему эти горцы
такие... нехорошие?
Глава 16
В полдень на прием попросилась Медея. Светлана сжалась, мужчин
боялась не так панически, как этой женщины.
-- Проси,-- сказала она сразу осевшим голосом.
Дверь распахнулась тут же, Медея вошла в сопровождении двух поляниц.
Светлана с трудом заставила себя милостиво улыбнуться. Она уже сидела на
троне, у ног лежал огромный черный волк. У дальней стены застыли двое
стражей.
Медея чуть склонила голову в поклоне, и Светлана первой сказала
сладким голоском:
-- Как почивалось отважному вождю степей?
Это было слабо прикрытое оскорбление, и Медея опустила ресницы, давая
понять что все поняла. Но лишь колыхнула мощной грудью, мол, она больше
женщина, чем изнеженная царевна, не знающая солнечного света, и ответила
сдержанно:
-- Я пришла попрощаться. Мы возвращаемся.
-- Так внезапно? -- удивилась Светлана, хотя от счастья едва не
подпрыгнула с визгом.-- Мы плохо принимаем? Иль мед наш горек, аль вино не
сладкое? Аль наши дворовые девки не даются... гм... что не так?
-- Странные дела творятся ночью,-- процедила Медея.-- Мы проще себя
чувствуем под звездным небом. А эти стены нас давят.
Светлана вскинула тонкие брови:
-- Да? А я слышала, что только твои девки... э-э... отважные воины и
в целости. Я имею в виду, что ни один не погиб.
Медея метнула на нее ненавидящий взор. Царевна говорит о ее воинах
так, как будто считает мужиками.
-- Да, ни одна не погибла. Но эти дурни, Горный Волк и Руд, решили,
что это мы их по ночам... как баранов!
Светлана поинтересовалась шепотом, даже наклонилась заинтересовано:
-- А как вы их на самом деле?
Медея отпрянула, несколько мгновений прожигала ее взором. Резко
повернулась, пошла к двери. Обе воительницы деревянно шагали следом. Спины
их были широки, перевиты мускулами. На мгновение Светлане остро захотелось
хоть раз пройтись вот так с обнаженной спиной и голыми до колен ногами.
На пороге Медея обернулась:
-- Я-то понимаю, что это кто-то из твоих людей. И даже могла бы
выяснить... Но я не хочу подвергать опасности моих девочек.
Дверь за ней захлопнулась. Светлана сняла тесный башмачок, с
наслаждением пошевелила слипшимися пальцами. Волк лизнул подошву, Светлана
счастливо засмеялась. Язык был волнующе ласковым.
Она еще разминала пальцы, когда дверь с треском распахнулась. Руд
ворвался, пышущий яростью. Он был в том же доспехе, но шлем сидел криво,
из-под него выглядывала окровавленная повязка. Лицо вождя было смертельно
бледным, как от сильной потери крови, щека часто дергалась. Он сильно
хромал, а правая рука бессильно висела вдоль тела.
-- О, достойный Руд,-- пропела Светлана.-- Как я рада тебя видеть!
Правда, рада.
Руд прохрипел:
-- Царевна...
Голос его прервался. Светлана кивнула:
-- О, можешь не благодарить. Правда, мы сделали все, чтоб вам было
удобно. Если бы не ваше ночное нападение на людей Горного Волка... Я
хотела сказать, если бы не ваши странные выяснения сил таким мужским
образом! Ну, почему-то ночью, тайком...
Руд взревел страшным голосом:
-- Да будь здесь все проклято! Мы не нападали на Горного Волка. Но
что здесь творится, я не понимаю. И мои люди уже готовят коней в дорогу.
Сердце Светланы подпрыгнуло, но тут же ухнуло в ледяную пропасть.
Кровь застыла в жилах. Неживым голосом спросила:
-- Остается... только Горный Волк?
Руд оскалил зубы в злой усмешке, и стало видно свежие обломки
передних зубов. Десны распухли и кровоточили.
-- Остался бы... но мы с ним заключили соглашение.
-- Какое?
-- Уезжаем вместе.
Светлана кивнула, боясь поверить неслыханному счастью. В чем бы
соглашение не заключалось, это все-таки отсрочка смертного приговора.
-- Что ж,-- сказала она с лицемерным сожалением,-- надеюсь, ты будешь
в добром здравии и прибудешь на мой зов... когда понадобишься.
Руд стиснул челюсти, передернулся от боли. Лицо из бледного стало
желтым.
-- Надейся,-- сказал он.-- Мы станем воинским станом за рекой. И там
на военном совете решим, как поступить верно. Кого выберем на трон, под
того знамена и встанем.
Со двора донеслись крики, испуганно заржал конь. Руд, хромая, с
проклятием метнулся к двери, едва не упал. Светлана бросилась к окну.
Оставшиеся люди Горного Волка выводили своих коней, они были в левом углу
двора, а люди Руда держались в правом. Обе группы настороженно следили за
противниками. Многие были с повязками, кровь сочилась из наспех
перевязанных ран.
Двое с Горным Волком, отметила Светлана удивленно, и трое с Рудом. И
это все, что осталось?
Еще не осела пыль за последними всадниками, когда Кажан и Голик
явились по ее зову в Золотую палату. Светлана сидела на престоле, лицо ее
было бледным и решительным. У ног ее лежал, высунув язык и часто дыша,
черный волк. Советники переглянулись. Этот волк раздражал не меньше, чем
старый воевода Рогдай, надменный и громогласный. Но если воеводу уже
изучили, то этого зверя пока подкупить не удается.
Светлана в свою очередь рассматривала их очень внимательно. Что-то
слишком часто видела в обществе то Горного Волка, то Руда. Больше, чем
того требуется от гостеприимных хозяев.
-- Вы, конечно же знаете,-- начала она без предисловий,-- что
задумали Горный Волк и другие мятежные вожди.
Кажан кивнул, в его бесцветных глазах промелькнула легкая тень:
-- Да. Они соберут совет в полевом стане.
-- Там изберут нового царя,-- добавил Голик. Губы его сложились
трубочкой, словно уже целовал руку, а то и ступню будущего правителя
Куявии.
Ее глаза смотрели строго:
-- Вы знаете, что это значит?
После неловкого молчания Кажан пробормотал:
-- Мы все знаем, что это значит. Но ты что-то уже решила за эту ночь?
-- Да,-- ответила Светлана,-- решила.
Ее лицо побледнело еще больше. В глазах промелькнула боль, но царевна
тут же гордо выпрямилась. Голос был строгим и надменным:
-- Во имя спасения нашего царства... я объявляю клич по стране.
Всякий, кто отыщет моего отца и вернет его... скажем, в течение двух
недель, раньше в их стане вряд ли договорятся... тот получит мою руку.
Голик дернулся, голос его прозвучал громко, излишне громко:
-- Царевна!
Кажан тоже выглядел потрясенным. Или умело прикидывался. Светлана
остановила их властным движением руки. Голос ее был все таким же
царственным, но чуткие уши царедворцев уловили горькую нотку:
-- Разве царские дочери не предназначены уже по рождению в жертву? Мы
лишь веревки, которыми крепятся племена и царства. И разве меня уже не
приносили в жертву?.. По крайней мере тот, кому я буду отдана, в самом
деле докажет, что он силен и умел! Если сумеет отыскать Додона, то и
царство сможет удержать в кулаке... буде славный Додон исчезнет опять!
Волк лизнул ей обнаженные ступни, вздохнул и лег удобнее, накрыв
пузом ее розовые пальчики. Светлана рассеянно почесала у него за ухом.
Волк блаженно оскалил пасть, Кажан и Голик вздрогнули и отступили на шаг.
Только они видели, что глаза волка быстро застилает багровая пелена
ярости.
Голик сказал с лицемерным сочувствием:
-- Я понимаю... И сейчас ты сама выбираешь. Еще не зная, кто им
будет, ты выбираешь все же лучшего.
Кажан переступил с ноги на ногу, взгляд его стал настороженным. В
странно белесых глазах появилось расчетливое выражение. Взгляд, который
бросил на Светлану, был уже взглядом собственника.
-- Царевна,-- сказал он.-- Позволь мне откланяться. Чем раньше
примусь за поиски, тем больше надежды на успех.
Голик дернулся:
-- Ты отбываешь тоже? А кому охранять двор?
-- В этом нет необходимости. Все враги ушли в стан. К детинцу бояться
и приблизиться. А здесь слуг хватит. К тому же меня не будет от силы
недельку.
Светлана покачала головой. Как будто не Рогдай охраняет двор и
детинец, как может. А эти двое только шептались с врагами. В интересах ли
Куявии, как говорят, что сомнительно, но теперь уже не узнать.
Голик сказал ядовито:
-- Да и потом, если не найдешь, возвращаться не стоит, верно? Сюда
явится другой царь. А воеводы и советники у него свои.
Кажан вспыхнул, с размаха хлопнул ладонью по раззолоченной рукояти
меча. Светлана вскинула руки:
-- Прекратите!.. Здесь в самом деле ничего не случится. Со мной
останется верный Рогдай. А я сейчас же разошлю бюричей по всей стране.
Нашедший царя Додона будет считаться спасителем. Понятно, он получит
намного больше, чем только меня. А его ребенок станет наследником.
Кажан коротко поклонился и вышел, а Голик помедлил, глядя в глаза
царевне. Но сказать не решился, хотя что-то вертелось на языке. Поклонился
в пояс, вышел, пятясь, не желая осквернять светлую царевну зрелищем своего
объемного зада.
Мрак прижался щекой к ногам Светланы, боялся поднять голову. Его
мелко трясло, он задыхался от нежности и сострадания. Снова она приносит
себя в жертву! Она, которая создана для счастья, обречена на постоянные
муки и невзгоды!
Но кто бы не отыскал ее отца, если даже сумеет, она счастлива не
будет. А разве это не самое главное?
Он встал, посмотрел ей в глаза. Она рассеянно потрепала его по
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг